В столовой его уже ждали, как всегда, к обеду Лали и её Мачеха. Лали сидела, молча уставясь в свою тарелку, не поднимая глаз, с надутыми губами.
Дедушка Ив очень любил Лали, и всегда во время обеда, когда у него было свободное время, он заботливо расспрашивал и неуверенно давал ей полезные советы, почерпнутые им из воспоминаний давно позабытого детства. Собственно говоря, он советовал ей поступать так, как ему самому советовали в детстве его воспитатели. Однако его не покидало чувство глубокого сомнения в истинной ценности этих наставлений. Потому‑то так неуверенно давал советы он сам.
Как это ни покажется странным на первый взгляд, несмотря на все ослепительные достижения науки и космической техники, несмотря на все перевороты жизни на Земле, ‑ мачехи, тёщи и зятья как были, так и сохранились в неприкосновенности, и даже названия их не изменились с древнейших времён и до последних дней.
Кухонный Робик бесшумно наполнил тарелки супом. Начался обед и одновременно суд. Профессор Ив посмотрел на Лали, на свою жену и устало вздохнул. Долгое время он пытался убедить Лали называть свою жену мамой, но пока что из этого решительно ничего не вышло. Лали непоколебимо была убеждена, что правильней и справедливей называть её мачехой. И, очень возможно, была права.
|
|
Трудно было профессору сосредоточиться на мелких домашних делах после того, что происходило на космическом заседании. Он почти не слушал прокурорской речи Мачехи и только вяло поддакивал:
‑ Вот, Лали, ты слышала, что тебе говорит мама?.. Ты поняла, что она тебе сказала?
Сам он не очень‑то слушал и почти не понимал, так что не очень убедительно звучали его унылые реплики, поддерживавшие обвинительную речь Мачехи, которую профессор Ив упорно и безуспешно называл мамой, а Лали с поразительной изобретательностью строила фразы так, чтоб в них не было необходимости произносить ни «мама», ни «мачеха».
‑ Посмотри на других детей! Взгляни на всех знакомых девочек. Они так хорошо играют на крышах в бассейнах, раскрашивают свои ракеты, прыгают с парашютами, катаются на своих детских подводных лодочках, по целым дням не отрываются от своих стереовизоров! Разве ты видела, чтоб кто‑нибудь из твоих подруг так зачитывался старинными: бумажными книжками? Отвечай!
‑ Да‑да! ‑ опомнившись, что пропустил почти всю речь, встряхнулся профессор. ‑ Вот, отвечай! Ты… это… гм… Видела? Ты слышала, что у тебя спрашивает мама? ‑ сам‑то он решительно ничего не слышал.
‑ Не ви‑идела… ‑ нудно протянула Лали, ковыряя ложкой в тарелке.
‑ Разве у тебя нет своего собственного прекрасного нового стереовизора для девочек?
|
|
Лали кротко вздохнула:
‑ Он довольно скучный дурак.
‑ Ах, да, ведь ты совсем особенная! Ты умнее!
‑ Вовсе нет… Просто когда он всё мне показывает и объясняет, мне нечего делать… Смотришь на всё готовое, а самой нечего делать. Он умеет просто показать какое‑нибудь дерево, или корабль, или дворец, куда входит человек. Я и вижу дерево или дворец, и мне скоро делается скучно.
‑ Но ведь так оно и есть на самом деле!
‑ Ах, вовсе нет. Когда читаю, что какой‑нибудь принц входит во дворец, я представляю себя в этом дворце, и мне страшно. Или восхитительно. Или таинственно, или…
‑ Ах, принц?
‑ Да‑а, принц! Не по своему чину принц, он может быть свинопасом, но внутри он ‑ принц!.. Ведь есть много людей, которые снаружи свинопасы, а внутри прекрасные принцы. И наоборот!
‑ Свино… Что?
‑ Ах! ‑ болезненно морщась, вмешался Ив. ‑ Этот термин она выкопала из средневековой сказки. Свино…пас ‑ это сельскохозяйственный рабочий низкой квалификации, специализировавшийся по уходу за домашними животными.
‑ Он робот?
‑ Нет, нет, в сказках это человек.
‑ Ах, я просто не выношу эту нелепую болтовню. Не желаю ничего больше слушать. Неужели ты не можешь понять: если человек назначен принцем ‑ он и есть принц, а если он назначен свино… не помню чем, то он и есть свино… вот это самое! Иначе в обществе будет полная путаница, как у тебя самой в голове. Вот теперь расскажи‑ка дедушке, что ты натворила в классе! Учительница на тебя жалуется. Она возмущена. И она права! Мне краснеть за тебя приходится!
‑ Да, да, ‑ сказал профессор. ‑ И мне тоже приходится… это делать за тебя… Что она сделала?
‑ Она промочила ноги учительнице.
Лали заморгала и заныла не очень искренним пискливым голосом?
‑ Я не хоте‑ла… Я вовсе не ду‑умала… Ей только показалось.
‑ Ей показалось? Но у неё насморк из‑за тебя.
‑ На‑сморк? ‑ Лали изумилась и вдруг расхохоталась. ‑ Но там же не было воды!
‑ Вот как? Значит, учительница лжёт?!
‑ Нет… ‑ вздохнула Лали. ‑ Конечно, это я виновата. Я просто нечаянно немножко распустилась, как‑то перестала следить за собой. И вот.,.
Профессор вдруг заинтересовался:
‑ А ну‑ка, Лали, чистосердечно признавайся, как это ты устроила насморк учительнице. Это было на уроке?
‑ Да. На уроке. Это вчера.
И Лали, похныкивая в знак раскаяния, которого она совершенно не испытывала, очень вяло, то и дело отвлекаясь, рассказала всё происшедшее так, как было записано в её дневнике строгой учительницей.
Получилось всё очень скучно и, пожалуй, глупо.
На самом деле в классе на лекции по Древней Культуре вот что произошло.
Глава 7