Организация охраны особо важных объектов и борьба с немецкой агентурой

Первые же дни войны вскрыли массу недостатков в организации советской противовоздушной обороны. Это приводило не только к огромным военным потерям, но и к уничтожению немецкой авиацией многих промышленных объектов, транспорта, узлов связи, а также жилого фонда. Широкое использование фашистами дальней авиации показало уязвимость как прифронтовых городов, так и населенных пунктов, расположенных в глубинных районах страны. Уже 22 июня 1941 г. немецкая авиация нанесла бомбовые удары по Киеву, Смоленску и другим городам, находившимся более чем в 500 км от границы. По мере приближения вермахта к Москве увеличивалась угроза нападения ВВС Германии на районы Поволжья и Урала. В 1942 – 1943 гг. фашисты неоднократно бомбили соседние с нами области. Так, ударам люфтваффе подвергался Горький, в результате чего пострадал местный автозавод.

Помимо угрозы авианалетов большую тревогу вызывала возможность заброски вражеской агентуры в тыловые районы страны. Немецкая разведка («Абвер») показала свою высокую эффективность еще в начале Второй мировой войны, проводя спецоперации в Польше и странах Западной Европы (Франции, Бельгии и др.). Столь же успешно Абвер действовал в 1941 г. на территории СССР. Он не только поставлял ценные разведданные, но и проводил серьезные диверсии. Примером может служить захват стратегически важного моста через Западную Двину в Даугавпилсе коммандос из спецподразделения «Бранденбург».

Таким образом, уже в 1941 г. перед нашей областью встала реальная угроза нападения немецкой авиации дальнего радиуса действия, а также заброски фашистской агентуры. Поэтому с первых дней войны государственные, военные и партийные органы предпринимают меры по предотвращению этой опасности.

С конца июня 1941 г. во всех районах области стали проводиться мероприятия по организации противовоздушной обороны и усилению охраны особо важных объектов (мостов, телеграфов, водопроводов и пр.). В первую очередь это коснулось железнодорожного моста через Вятку в районе города Котельнича, имевшего общесоюзное значение. Если до 22 июня его охраняло всего несколько человек, то уже в начале июля 1941 г. сюда был переброшен взвод НКВД под руководством старшего лейтенанта Корсакова и политрука Панина численностью 45 бойцов. По обеим сторонам моста солдаты создали целую систему оборонительных сооружений, в которую входили пулеметные гнезда, окопы и различные укрытия. Кроме того, от уреза воды до железнодорожного полотна были устроены заграждения из колючей проволоки.

Столь серьезному увеличению охраны котельничского моста видимо способствовал случай, произошедший в самом начале войны. 29 июня 1941 г. дежуривший на мосту красногвардеец заметил прячущегося в прибрежных кустах человека, который осуществлял наблюдение за движением транспорта, делая какие-то пометки на бумаге. Пока солдат докладывал командиру, подозрительный человек успел скрыться, а его поиски в самом городе не увенчались успехом. Учитывая чрезвычайно высокую активность Абвера летом 1941 г., у областных органов госбезопасности были все основания забить тревогу и резко усилить охрану данного объекта.

Повышенное внимание стало уделяться и обеспечению безопасности промышленных предприятий. Так, в июле 1941 г. поставили новый высокий забор вокруг машиностроительного завода имени 1-го Мая, а также увеличили количество постов охраны. То же самое было сделано на заводе «Кировский металлист». Однако при этом возникал и ряд проблем. Из-за нехватки боеприпасов сторожа охраняли объекты с незаряженными винтовками. Кроме того, как отмечал директор завода «Кировский металлист» Веснин, «противопожарное оборудование, в частности огнетушители, купить невозможно… Квалификация пожарной охраны низка, а городское пожарное управление их учебой не занимается».

В 1943 году, после налетов немецкой авиации на Горький, охрану особо важных объектов в Кировской области еще более усилили. Как и прежде, повышенное внимание власти уделяли обороне железнодорожных мостов через Вятку, по которым на фронт шли эшелоны с солдатами и военной техникой. Котельничский мост помимо взвода НКВД стали защищать зенитная батарея, состоящая из четырех 76-мм орудий, а также рота спаренных пулеметов. Охрану Загарского моста через Вятку также осуществляла рота спаренных зенитных пулеметов, а вятскополянский мост кроме аналогичного подразделения оборонял еще и взвод крупнокалиберных зенитных пулеметов.

Серьезную систему противовоздушной обороны организовали и в самом областном центре. Постановлением Кировского ГКО №35 от 8 июня 1943 г. руководителем ПВО города Кирова был назначен начальник Львовского военно-пехотного училища (эвакуированного к нам в 1941 г.) полковник Давыдов, а его заместителем – майор Соколов. Они в кратчайшие сроки смогли создать мощный противовоздушный щит над важнейшими объектами города. К примеру, завод № 38 и станцию Киров-2 обороняли 2 пулемета БС, 2 пулемета ДШК, пушка ШВАК и пр. Серьезная оборона, а также значительная удаленность Кирова от линии фронта вынудили командование ВВС Германии отказаться от планов нанесения бомбовых ударов по нашему городу.

Угроза стратегически важным объектам области исходила не только со стороны люфтваффе, но и от немецкой разведки. Несмотря на захват крупных промышленных районов в Европейской части страны, фашистам не удалось добиться желаемых результатов. В период индустриализации на востоке СССР были построены сотни предприятий-дублеров, которые смогли заменить заводы, захваченные или уничтоженные немцами. С поволжских, уральских и сибирских комбинатов непрерывно шел поток военной техники и боеприпасов, столь необходимых для фронта. В силу этого нацистское руководство поставило перед Абвером задачу организации диверсий в глубоком советском тылу.

Непосредственно подготовкой диверсантов и их заброской на советскую территорию занимался отдел «Цеппелин», входивший в структуру Абвера. Он создал целую систему школ и лагерей, в которых готовили подрывников, радистов, снайперов и др. Так, в конце 1942 г. вблизи Бреслау была открыта школа «Ульм». Её возглавил майор Цинке, а его заместителем стал бывший офицер царской армии М. А. Семенов. В школе учились в основном советские военнопленные, вставшие на путь сотрудничества с фашистами. Помимо них встречались и белые эмигранты из различных стран Европы.

В начале 1944 г. из выпускников школы «Ульм» создали несколько групп, которым предстояло высадиться в тыловых районах СССР. Каждая группа состояла из 7-8 человек, во главе с эмигрантами, пользовавшимися особым доверием немцев. Во всех подразделениях имелся радист и как минимум два подрывника. Группы были прекрасно экипированы и вооружены: помимо стрелкового оружия диверсанты несли с собой большое количество взрывчатки и портативные радиопередатчики.

Одним из самых подготовленных подразделений являлась группа Тарасова, состоявшая из 7 человек. В неё входили как бывшие советские военнопленные, так и белые офицеры. Абвер возлагал на группу Тарасова особые надежды: ей предстояло высадиться в Свердловской области и организовать диверсионную деятельность на Среднем Урале. Ульмовцы должны были взрывать мосты и железнодорожное полотно, уничтожать высоковольтные линии, а по возможности совершать нападения и на оборонные предприятия. Для расширения состава своей группы диверсантам рекомендовалось привлекать на свою сторону прятавшихся в лесах дезертиров и всех недовольных советской властью.

В феврале 1944 г. группу Тарасова перебросили из Бреслау в Ригу. 17 февраля 1944 г. в 16.00 диверсанты на трехмоторном немецком самолете взлетели с рижского аэродрома и направились на восток. Примерно через час самолет приземлился для дозаправки в Пскове. Это был последний крупный русский город, ещё удерживаемый фашистами. В нескольких десятках километрах от него уже находились советские войска.

В 19.00 самолет вылетел из Пскова и вскоре на большой высоте пересек линию фронта.

В течение пяти последующих часов фашисты беспрепятственно летели над нашими тыловыми районами. Однако незадолго до подлета к району десантирования немецкие летчики попали в снежный буран и сбились с курса. В результате произошла роковая для вражеских лазутчиков ошибка: в ночь с 17 на 18 февраля 1944 г. их высадили не в Свердловской области, а в Юрлинском районе Коми-Пермяцкого округа.

Десантирование проходило в кромешной тьме, в условиях снегопада и сильного ветра. Вследствие этого парашютистов разбросало на многие километры по глухим таежным лесам, и они довольно долго не могли найти друг друга. Уже в день высадки группа Тарасова понесла первые потери: диверсант Марков при приземлении зацепился за деревья, запутался в стропах парашюта и погиб от удушья.

Серьезным просчетом в организации десанта было то, что теплые вещи и большую часть продуктов питания выбросили на отдельном грузовом парашюте. Сильным порывом ветра его снесло к западу от места приземления основной части группы. Быстро съев небольшие карманные запасы диверсанты стали голодать, а некоторые из них, к тому же, отморозили себе конечности. В итоге трое разведчиков (в том числе и командир группы Тарасов), не выдержав мучений, застрелились.

Трое оставшихся в живых диверсантов продолжили поиски груза, переместившись при этом из Коми-Пермяцкого округа в Бисеровский район Кировской области. В конечном итоге они нашли парашют с продуктами питания и теплыми вещами, что спасло их от неминуемой гибели. Помимо этого лазутчики смогли создать временное жилище (видимо, небольшой сруб), в котором дождались окончания холодов.

В начале июня 1944 г. выжившие члены группы – Н. Стахов, П. Андреев и Н. Грищенко - решили выйти из тайги для совершения запланированных диверсий. К этому их подталкивали руководители школы «Ульм», поддерживавшие связь со своими подопечными при помощи радиостанции. Однако сами диверсанты, пережившие суровую вятскую зиму и потерявшие товарищей, были деморализованы и вряд ли рассчитывали на успех. Вероятно, они уже были готовы к аресту и воспринимали его как меньшее зло в сравнении с мучительной смертью от голода и холода.

Совершенно не зная местность, разведчики стали продвигаться по первой попавшейся лесной тропе и 5 июня 1944 г. вышли к деревне Кай, находившейся в 15 км от райцентра Бисерово. Представившись отставшими от части красноармейцами, диверсанты остановились на ночлег в доме крестьянки Устиньи Кудашевой. Естественно, что появление хорошо вооруженных, но неряшливо одетых и заросших солдат не могло не вызвать подозрения местных жителей. Эти подозрения усилились после того, как незнакомцы стали расспрашивать о месторасположении ближайшего райвоенкомата. Жительницы Кая Мария Кудашева и Зоя Селина немедленно отправились в райцентр и сообщили об этом начальнику Бисеровского отдела НКВД Чуракову.

Подняв на ноги всех своих подчиненных, Чураков вместе с районным прокурором Ожеговым утром 6 июня отправился в Кай. Однако выяснилось, что немецкие агенты уже ушли из деревни. Тогда на всех дорогах выставили милицейские кордоны, один из которых вскоре обнаружил разыскиваемых.

Вечером 6 июня 1944 г. участковый уполномоченный НКВД Григорий Сидоров, дежуривший на мосту через речку Чус, увидел приближающихся к нему трех неизвестных в форме солдат Советской Армии. Военнослужащие были вооружены, поэтому милиционер не рискнул проводить задержание на месте. Узнав, что подозрительные направляются в бисеровский военкомат, но плохо знают дорогу, Г.Сидоров предложил проводить их. Однако вместо военкомата уполномоченный привел диверсантов в местный отдел милиции, где их разоружили. Впрочем, они даже не пытались оказывать сопротивление, хотя имели для этого все возможности. У каждого из пленных изъяли автомат, пистолет «Вальтер», две гранаты и финский нож. Позднее, при осмотре места дислоцирования диверсантов, нашли ящик взрывчатки, боеприпасы, а также рацию.

Дело о ликвидации спецгруппы Абвера в вятской тайге сразу же попало под особый контроль Отдела контрразведки «Смерш» Уральского военного округа. Задержанные диверсанты дали полные признательные показания, не только подробно рассказав о своей деятельности, но и раскрыв работу всей школы «Ульм». Благодаря этому советская контрразведка уничтожила и другие группы, подготовленные инструкторами данного немецкого учебного центра.

Таким образом, усиление охраны особо важных объектов Кировской области в годы войны являлось безусловно необходимой и оправданной мерой. Киров, как и другие административные центры Волго-Камского региона, находился в зоне поражения немецкой дальней авиации. Еще более вероятной была заброска фашистской агентуры с целью совершения диверсий и сбора разведывательной информации. К счастью, за всю войну ни одна немецкая бомба так и не упала на вятские города, так же как и не было совершено ни одной масштабной диверсии. Это случилось не только потому, что проведение подобных акций представляло большую техническую сложность и для люфтваффе, и для Абвера. Главное заключается в том, что руководство области сумело создать эффективную защиту всех значимых объектов, что практически исключало возможность вражеского нападения.