Проблема философского определения человека

Человек как предмет философского анализа

В системе философских знаний антропологическая проблематика играет весьма заметную роль. Вопросы: «Кто мы? Откуда пришли и куда идем?», сформулированные в древнейших религиозных и философских традициях Запада и Востока, по праву могут быть отнесены к вечным темам, поскольку нет для нас более интересного и значимого объекта изучения, нежели мы сами. Именно в феномене человека совокупность онтологических, гносеологических и социально-философских построений того или иного мыслителя находит свое смысловое единство и мировоззренческое обоснование. При этом сама специфика философского знания, связанная не только с поисками ответов на вопросы «как» и «почему», но и «зачем», «во имя чего», непременно включает в себя тот или иной идеал человеческого бытия, ценностные устремления которого и составляют реальный смысл Универсума, природы, социума.

Вместе с тем философское определение человека – задача весьма сложная и едва ли однозначно разрешимая. Трудность заключается в том, что определение человека невозможно осуществить обычными методами. Человек слишком уникален, чтобы его можно было подвести под более широкое родовое понятие или специфицировать через соотнесение с противоположным. Наиболее привычные здесь полюса – это рассмотрение человека как продукта природы или как «образа и подобия Божьего». Их невозможно непротиворечиво соединить вместе, однако акцентуация только природных или только духовных начал чревата умалением собственно человеческого, «слишком человеческого», вбирающего в себя одновременно зверя и ангела, естество и культурность.

Единственный возможный путь философской реконструкции проблемы человека – это описание мира человеческого бытия, в котором собираются многообразные природные и социальные связи, конкретизируются идеи Универсума и Бога. Однако в таком случае определение человека фактически должно включить в себя все сферы бытия и человек оказывается не только мерой, но и результатом всех вещей. Аристотель писал, что «душа человека – это в известном смысле все». Перефразируя Аристотеля, Фома Аквинский добавил: «Человек – это в известном смысле все!»

Подобный универсализм, составляя несомненное достоинство человеческой личности, серьезно затрудняет ее философскую реконструкцию. Далеко не случайно, что философия всякий раз как бы уходит от однозначных оценок и определений человека, переводя эту проблему в иную плоскость исследования. Яркой иллюстрацией этого высказывания может служить философия И. Канта. Построив свою концепцию как ответ на сформулированные им знаменитые антропологические вопросы (что я могу знать, что я должен делать и на что я смею надеяться), которые должны были раскрыть проблему человека, И. Кант, однако, оставил открытым основной, с его точки зрения, философский вопрос: «Что такое человек?» При этом кантовский список антропологических вопросов мог бы быть значительно расширен, поскольку в философии практически каждый вопрос – это вопрос о человеке.

Определяя человека, философия конкретизирует его как точку пересечения различных проекций бытия, вбирающего в себя одновременно природные, социальные и культурные характеристики. При этом собственно человеческие качества всякий раз оказываются той призмой, через которую осознается внешний мир, общество и отвлеченные идеальные сущности. Например, в представлениях о природном мире всегда существовали четкие корреляции между идеей жизни как таковой и концепциями организации и строения человеческого тела. Так, в мифологическом сознании космос мыслился как огромный организм, где солнце – это глаза, ветер –дыхание, вода и реки – кровь, земля и горные хребты – кожа и костная система. Религиозные модели, разделившие мир на земной и небесный, в равной мере предопределили раскол души и тела в человеческом бытии. Оформившиеся позднее научные интерпретации природной жизни диктовали соответствующие версии понимания тела в качестве механизма или организма. Будучи природным существом, человек во всех культурах выступал как «малый мир» (микрокосм), воплощающий в себе основные законы «большого мира» (макрокосма).

Принадлежа не только миру природы, но и общества, человек всегда являлся конкретизацией самых разнообразных социальных и культурных связей и отношений. Идеи политической власти и социальной организации общества тесно соотносились с представлениями о сущности и природе человека. Определенный идеал личности, предлагаемый философами (мудрец, святой, герой, творческий гений или искатель истины), как правило, воспроизводит в своих характеристиках те качества, которые максимально востребованы исторической ситуацией. Человек формируется обществом, но одновременно те или иные теоретические модели, объясняющие и направляющие социальную динамику, строятся, исходя из определенного образа человека. Говоря о философском образе человека, следует иметь ввиду, что он не просто отдельный элемент общества, но микросоциум (малое общество), поскольку воплощает в себе самые широкие характеристики социальной практики и культуры.

Исторически существовал еще один вектор определения человека, в котором собственно человеческое своеобразие отразилось наиболее ярко и очевидно. Речь идет об идее Бога, в представлениях о котором собирается человеческое знание о самом себе. Еще древнегреческий философ Ксенофан заметил, что «у эфиопов боги курчавы и черны, а у фракийцев голубоглазы и рыжеваты». При этом поведение мифологических богов подчинено чисто людским страстям и проблемам. Они несомненно превосходят человека по своим возможностям, однако их характеристики выступают лишь как усиленный вариант человеческих способностей. Разные культуры и разные эпохи знали своих богов, что очевидно связано с исторической динамикой человеческого опыта. Вместе с тем в идее Бога, как указывал Л. Фейербах, содержится тот идеальный тип личности, который востребован временем, а посредством религиозного опыта человек фактически обожествляет собственные социально-значимые качества. Соответственно, человек оказывается конкретизацией не только мира и общества, но и бога, характеризуясь в философской традиции и как микротеос (малый бог). Как ни парадоксально, но соотнесенность этих двух понятий подтверждает и наша атеистическая эпоха, где ситуация «смерти бога» обернулась последующим тезисом о «смерти человека».

Подводя итог, следует отметить, что философское определение человека должно включить в себя описание целостного опыта существования личности в соотнесенности ее с такими началами, как природа, общество, Бог. Являясь точкой пересечения этих различных проекций бытия, человек может быть в самом общем плане определен как конкретно-историческое единство микрокосма, микротеоса и микросоциума. Подобный интегративный статус антропологической проблематики обуславливает ее особую востребованность в философском и культурном дискурсах, поскольку вместе с человеком приобретает смысл и органичность история и Универсум, определяются ценностные стратегии общества, формируются жизненные идеалы личности. Здесь же следует искать причину непреходящей значимости и вечности этой темы для развития общества и познания, ведь изменяя себя и мир, человек обречен на постоянную переинтерпретацию своей сущности.