Психоаналитическая критика появилась в России вместе с проникновением в науку и общественное сознание теории Зигмунда Фрейда о бессознательном. Об истории отечественного психоанализа, в том числе о судьбе фрейдистского литературоведения, подробно рассказывается в книге А. Эткинда «Эрос невозможного».
Психоаналитическая (и, шире, вообще психологическая) критика представляет собой редкий пример критики, опирающейся на естественно-научное, а не гуманитарное знание, критики, выпадающей их традиционной дихотомической модели социального / эстетического. Хотя следует признать, что в сознании ХХ века психоанализ превратился из антропологической в гуманитарную модель, получил огромное число переосмыслений (порой произвольных), превратившись в вариант позитивистской концепции культуры. Этот процесс тесно связан с литературно-критическими практиками фрейдистов.
Учение З. Фрейда основывалось на представлении о наличии у человека сферы бессознательного («подсознания»), которое человек не может понимать и контролировать, но которое сильнейшим образом влияет на его личность, поведение, в особенности на патологии личности (неврозы). Метод Фрейда был направлен на терапию, то есть лечение людей от эмоциональных расстройств. Поэтому литературная критика была вынуждена несколько модернизировать учение Фрейда, чтобы применить его к своему делу. Кстати. соотносимость психоанализа и литературы понимал сам З. Фрейд, поскольку оставил немало штудий из области искусства. В частности «Достоевский и отцеубийство» — одна из принципиально значимых его работ.
|
|
Остановимся на самых существенных моментах психоаналитического метода.
1) Бессознательная сфера человека проявляется в его спонтанной, интуитивной деятельности — сновидениях, машинальных действиях (рисунки «от нечего делать», предпочтения в бытовых мелочах, оговорки и т.п.) и, наконец, в художественном творчестве, которое также интуитивно и может расцениваться как сновидение наяву.
2) Из сказанного следует, что художественное творчество ставится в один ряд с симптомами неврозов, а художник расценивается как заведомо невротическая личность. Именно такого мнения, в общих чертах, и придерживался Фрейд.
3) Из сказанного в п. 1 также следует, что психоаналитический метод направлен, в конечном счете, не на анализ художественного, а на анализ личности автора.
Но, в связи с последним обстоятельством, не окажется ли метод бесполезным, ложным? — ведь биографическая личность писателя, строго говоря, эстетическим феноменом не является. Это опасение обоснованно, оно указывает на самое слабое место психоаналитической критики — опасность утонуть в биографизме, в вопросах психопатологии, в притягательной для многих читателей сфере «интимных тайн» и потерять предмет критики.
|
|
Успех психоаналитической критики зависит от того, насколько сможет критик видеть произведение как отдельное от автора, специфичное по своей литературной природе. Критик-психоаналитик расценивает сюжет и образы произведения как нечто по-художественному условное, не совпадающее с их создателем. Это иные личности, хотя и смоделированные писателем, но обладающие собственной «психологией». Эти личности могут затем быть расценены как символы неких составляющих сознания автора, сюжет может расцениваться как драматизация и «овнешнение» психологических противоречий автора. Но предварительно они все-таки должны предстать перед критиком как нечто отдельное и существующее самостоятельно жизнью. Пропустив это звено, критик сильно рискует вообще упустить предмет в его художественном качестве.
Объективным недостатком метода является, конечно «моноязычность» его аналитического кода — с помощью единственного инструмента трудно прочесть произведение на всех уровнях художественной структуры. Например, психологические методы оказываются малоэффективными при анализе поэтики слова, экстравагантными и сомнительными оказываются их суждения об истории литературы и языках культуры, лучшие результаты они дают при анализе характера и сюжета. В силу всего сказанного, литературный психоанализ наиболее эффективен при сочетании его с другими методическими компонентами, которые компенсировали бы его односторонность и обеспечивали бы более тесную связь с предметом в его художественном качестве.
Методика. Приемы и «опорные моменты» психоаналитической интерпретации связаны с некоторыми положениями фрейдовской психологической методики.
1) Фрейд считает, что бессознательное, особенно его патологическая часть, формируется преимущественно в детском возрасте за счет травмирующего опыта «вытесненного» из сферы сознания. Вытеснению подвергаются воспоминания, знания, факты, внушающие ужас либо табуированные со стороны действующего культурного кода (морально «недопустимые», «несуществующие» в данном культурном тексте).
Из этого происходит интерес психоаналитической критики к детству героя (автора) и всем травмирующим психическим обстоятельствам его роста и созревания.
2) Фрейд считал, что самая существенная сторона бессознательного — это обстоятельства, связанные с сексом и насилием.
Отсюда интерес литературоведа-фрейдиста к сексуальности героя (автора), особенно к ее патологическим сторонам. а также к проявлениям психологии насильника либо жертвы (не только в сексуальном смысле).
3) Фрейд считал, что в структуру личности человека заложено исконное, бессознательное притяжение к родителю противоположного пола и враждебность к родителю своего пола, которые он, опираясь на миф об Эдипе, назвал «эдиповым комплексом».
Отсюда интерес психоаналитической критики к отношениям героя (автора) с родителями, к семейным конфликтом детского периода жизни героя (автора).
4) Согласно психоаналитической теории, бессознательное проявляется в особом коде символов, которые наблюдаются в снах, спонтанных действиях, бытовых предпочтениях человека. Эти символы есть некая «тайнопись» бессознательного в жизни человека. Собственно «фрейдовские» символы — это элементарные образы (формы, соотношения), которые косвенно означают половые органы, соитие, желания, страхи, запреты, связанные с полом. Другой символический код психоанализа — это язык символов коллективного бессознательного, описанные в трудах К.Г. Юнга. Эти символы Юнг назвал архетипами, их референциальная сфера — круг основных психологических феноменов и состояний и отношений (человеческого и дочеловеческого, внутреннего и внешнего, вечности и времени, «я» и «не-я»).
|
|
Поэтому психоаналитическая критика часто стремится прочитать художественные образы, особенно предметные детали как «код бессознательного»; кончено, ее пристальное внимание привлекают сны и мечтания героев (автора).
Для второй половины ХХ века характерна такая мутация метода, при которой бессознательная психология приписывается не человеку (автору), а самому тексту. Эта коррекция связана с постмодернистской теорией, обособляющей текст от автора (см. 3.8). Текст приобретает свойства личности, а личность — свойства текста. Поскольку постмодернизм расценивает и всю литературу, и историю, и весь мир как текст (полную аналогию текста), то новая психоаналитическая критика пытается ставить «диагноз» тем или иным литературным периодам, формациям, толковать о «шизоидном» или «параноидальном» качестве той или иной культуры вообще, приписывать «комплексы» произведениям литературы. направлениям, стилям и т.п. (см. работы В. Руднева). Многие из этих попыток доказывают, что психоаналитическая критика не свободна от угрозы редукционизма. Критике, сводящей все явления художественного к фрейдистской клинике, свойственно не видеть в поэтическом материале ничего, кроме символов бессознательного, и больше того — кроме символов половой сферы и половых отношений. При этом символическое значение порой приходится извлекать с допущениями, кричащим о предвзятости интерпретации. Как любое самодовлеющее использование метода, «догматический» фрейдизм не имеет познавательной силы, ибо его цели ограничены презентацией и утверждением самого метода.
Как справедливо отмечает М. Свердлов, психоаналитическая характеристика может порой использоваться для косвенной дискредитации предмета исследования. Подобные спекуляции возможны благодаря тому, что сам материал психоанализа — область сексуальности и психопатологии — имеет в непросвещенном массовом сознании ореол скандальной и «разоблачительной» сенсационности. Это репутация несправедливая, так как все метаязыковые формулы фрейдизма суть терминологизированные метафоры, прямого смысла они не имеют. Но, конечно, массовое сознание «достраивает» этот смысл и воспринимает его и только его, прочитывая критика на единственно доступном профану буквальном языке. Если критик сознательно рассчитывает на подобную «ошибку чтения», то его лукавство есть спекуляция весьма недостойного характера.
|
|
Метаязык психоаналитической критики насыщен терминологией, заимствованной из теории психоанализа: бессознательное, комплекс, либидо, инцест, кастрация, эрос, танатос, эдипальный, архетип и т.п. Еще раз напомним, все это терминологизированные метафоры, изначального прямого смысла они не имеют, несмотря на экспрессивное звучание. Иногда рядом с фрейдовской и юнговской терминологией возникают производные термины наподобие слов психоистория или шизоанализ, в которых хорошо просматривается их психоаналитическое происхождение.