Удивительно и ловко,
С четырёх его сторон,
Иней спрятал полировку
«Исаакия» колонн.
Подмалёванной кокоткой,
Смотрит, девственно-чиста,
Побелевшая решётка
Промелькнувшего моста.
Обведя изгибы линий
Слоем цинковых белил,
Древних сфинксов – белый иней
Обновил-помолодил.
Словно кернер по железу
Ровно линию провёл –
Так Неву чертой прорезал
Одинокий ледокол.
И нахохлившись, цепочкой,
Не крылаты, не горды –
Гармоничной нотной строчкой
Жмутся чайки у воды.
* * *
Черты позапрошлого века
Чем заснеженней город, тем менее явственны в нём
Атрибуты настигшего нас двадцать первого века:
Суперсайты рекламы, горящие беглым огнём,
Как неистовый взгляд из-под тяжкого Виева века.
Даже сеть проводов и растяжек, побеленных впрок,
Ненавязчивой стала на фоне белёсого свода,
А неровные линии снегом убитых дорог
Уведут в переулки – искать долгожданного брода.
И приходят на ум устаревшие, вроде, слова
Над заснеженной гладью Невы и седого Приневья.
|
|
Так и видишь: склонённые кроны несут дерева,
Это летом листвой обновятся кусты и деревья.
Обрамлённые створы каналов, речушек и рек
Переполнены снегом весьма непривычно для взгляда:
И глядит одичало не дикий – давно уже – брег,
И прищурились окна от холода… или от хлада.
В полусумерках явственны контуры, именно те,
Без которых душа – обнищавший и жалкий калека.
И пока не зажгли освещенье во всей полноте,
Я поймать успеваю черты позапрошлого века.
* * *
Коломна
В этом городе огромном
(Хоть буди его из пушки!)
Дремлет сонная Коломна,
Как жемчужина в ракушке.
Струн-каналов переборы
С перемычками-мостами,
Осенённые Собора
Золочёными крестами.
Колорит высокой пробы,
Независимо от даты,
Настроением особым
Переулочки чреваты.
Здесь бродя, вдали от дома,
Выбираю почему-то,
В пику веку скоростному,
Только пешие маршруты.
Звуков города контральто
Здесь прерывисто и кратко,
А под толщею асфальта
Ощущается брусчатка.
Ни о чём не беспокоясь,
Незлобна, невероломна,
Усмиряет мегаполис
Полусонная Коломна.
* * *
Пробки
В прошлого спиральную воронку,
В мареве тумана тихо тая,
Утряслись извозчики и конки,
И почти уехали трамваи.
Улицы, что нежились когда-то
Только под копытами – веками,
Двадцать первый век набил богато –
Частниками и грузовиками.
Узкие проспекты, вправо-влево
(Всё на этом свете в Божьей руце),
Словно финь-шампань от перегрева –
Заткнутые пробками – взорвутся.
Сильно забродившие в сосуде,
Лопнувшем, пронзительно и гулко,
Хлынут расплескавшиеся люди –
Пеной по дворам и переулкам.
* * *