Если подразумевать под экономическими ценностями совокупность материальных благ, предназначенных для удовлетворения главным образом телесных потребностей и ценимых как средства, доставляющие чувственное счастье и удовольствие (в том смысле, в каком их понимают утилитаризм, гедонизм и эвдемонизм), то естественно предположить, что преимущественно идеациональные культуры должны быть экономически менее процветающими, нежели культуры преимущественно чувствен-
31. Флуктуация экономических условий 663
ные. В рамках идеационального сознания и культуры экономические ценности, по логике вещей, занимают гораздо менее значительное и почетное место, чем в сознании чувственном. Слова Иисуса Христа «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому войти в Царство Божие»' выражают отношение к богатству, типичное для индуизма, даосизма и других идеациональных ментальностей. Даже в тех случаях, когда экономические ценности и связанные с ними институты по необходимости допускаются в эти системы (как было, например, в Средние века), они рассматриваются просто как меньшее из зол, неизбежное после грехопадения. Такое же отношение к богатству встречается в древнеиндийских памятниках правовой мысли и других источниках идеационального характера, где тоже фигурирует учение о грехопадении, с помощью которого и объясняется терпимое отношение к этому меньшему злу.
|
|
С другой стороны, все мы знаем, с каким почтением и восторженностью, иногда даже чрезмерной, относятся к экономическим ценностям в чувственной культуре. Чувственное общество обращено к этому миру, а в нем — особенно к улучшению его экономического состояния как главного условия чувственного счастья. К этой цели устремлены все заветные мысли, все внимание, энергия, усилия. Поэтому такое общество должно быть более богатым, более «процветающим» и более «комфортабельным», чем идеациональное.
Кроме того, наряду с разницей в экономических достижениях этих двух противоположных типов общества, выражаемой количественно) мы должны предположить и качестечнное различие: различие в формах экономической организации, то есть в характере тех общественных отношений, которые складываются в процессе производства, распределения и п ггребления — и в экономической теории цены, стоимости, процента, прибыли, заработной платы и т. д.
Однако подобные взаимосвязи следует ожидать только в том. случае, если сознание и повседневное поведение членов общества в высокой степени интегрированы.
Мы не имеем права бездоказательно предполагать, что сознание и фактическое поведение человека всегда составляют единое целое и логически согласуются друг с другом. Кто не знаком с людьми, поступки которых разительно отличаются от их слов (или мыслей)?
|
|
Часть 5. Типы и флуктуации систем социальных отношений
Мы должны считаться не только с фундаментальными противоречиями внутри системы, но и с возможностью влияния на нее «случайных» и «внешних» обстоятельств. Предположим, например, что в процветающем чувственном обществе началась эпидемия чумы или его постигла какая-нибудь другая «историческая случайность» — землетрясение, наводнение или сильная засуха. Или предположим, что оно оказалось втянутым в кровопролитную войну или в еще более разрушительную революцию. Эти внешние силы легко могут разрушить его процветание, по крайней мере, на какой-то период.
Наконец, предполагаемое соотношение экономических условий с культурой того или иного типа может быть нарушено «имманентными последствиями» высокого и даже чрезмерного развития самой культуры, чувственной или идеациональной.
Некоторые из этих последствий могут оказывать ослабляющее и разрушительное влияние на породившую их культуру. И наоборот, некоторые из имманентных последствий чувственной культуры, разделяя положительное отношение чувственной ментальности к экономическим ценностям, способны, тем не менее, негативно воздействовать на процветание чувственного общества и постепенно довести его до нищеты, до уровня жизни более низкого, чем в идеациональном обществе.
Когда, например, в условиях сверхразвитой чувственной ментальности каждый начинает бороться за максимальную долю счастья и благосостояния, это нередко ведет к конфликтам между конфессиями, классами, областями и провинциями, союзами и т. д., которые зачастую перерастают в восстания, войны, классовые стычки, чрезмерное налогообложение. Люди утрачивают чувство безопасности, и в конце концов экономическое процветание становится невозможным. В итоге высокий уровень экономических условий жизни в таком обществе резко снижается.
Аналогичным образом и идеациональная культура порождает силы, которые восстают против ее негативного или индифферентного отношения к богатству и достижению материального благополучия. Например, рост авторитета святых, аскетов, духовных учителей побуждает массы народа — богатого и бедного — стекаться к обители святого, отшельника, известного церковного пастыря. Люди несут им свои приношения, доверяют, дарят, завещают им свое имущество как слугам Божьим и бескорыстным благодетелям рода человеческого. В результате
31. Флуктуация экономических условий 665
носители идеациональной ментальности постепенно становятся обладателями богатства, которого они не домогались. Поблизости от жилища отшельника вырастает колония его приверженцев; вскоре она превращается в монастырь; монастырь становится все богаче и богаче.
Вопреки негативному отношению к богатству и материальному благополучию, идеационализм порождает силы, которые зачастую способствуют улучшению экономического положения не только самих носителей идеациональной культуры, но и гораздо более широкого сообщества. Именно такой была история накопления богатства и вовлечения в экономическую деятельность во многих центрах идеациональной христианской, буддийской, даосской и индуистской религий. Таким способом христианская церковь Средневековья, которая была далека от мирских забот, стала обладательницей колоссальных богатств, оказалась глубоко и запутаннейшим образом вовлеченной в экономические дела в качестве организатора и руководителя экономической и социальной жизни средневековой Европы. По той же причине в рамках других идеациональных течений (таких как даосизм в Китае) сформировались многие умнейшие государственные деятели и величайшие организаторы общественной и экономической жизни. То, что Макс Вебер приписывает исключительно аскетическому протестантизму2, на самом деле является имманентным следствием активной идеациональной ментальности на определенной ступени ее развития и при наличии соответствующих обстоятельств. Сам факт существования теократических политико-экономических режимов служит тому еще одним доказательством.
|
|
Таким образом, условия, которые мы рассмотрели, а именно: 1) отсутствие связи между каузальной и логической интеграцией, 2) влияние различных внешних и «случайных» факторов, а также 3) имманентные следствия каждого типа культуры, действующие против самой культуры, их породившей, могут легко разрушить взаимосвязи, которые теоретически должны были бы существовать.