Чтобы не быть голословным, возьмем и применим этот метод, для постижения истинного смысла слова «концепт», а потом уже обратимся к концепту «право»

Слово «концепт», «концепция», имеет латинское происхождение, от concepi или точнее con-cipio – глагола, связанного с понятием собирать, принимать, представлять и воображать, соображать и прикидывать, задумывать, затевать и замышлять, а также составлять по установленной форме (образцу), образовать, формально возвещать и объявлять, зачать, стать беременной.

Глагол conceptio одновременно означает – соединение (совокупность, система), зачатие (принятие семени) и словесное выражение.

Слова concepto, conceptum непосредственно – конкретно указывают на зачатие, беременность, наличие утробного плода, зародыша.

Таким образом, проанализировав и обобщив представленную информацию, можно сделать, однозначный и неопровержимый вывод, что истинный смысл концепта, концепции связан:

во-первых, с понятием слов «зачатия» и «рождения»,

во-вторых, с постижением слов «система» и «замысел», и

в третьих в словосочетании «составление по установленной форме, образцу».

Какой можно извлечь из этого результат и сделать вывод?

Очень важный: концепт и концепция предполагает:

а) зачатие и рождение, следовательно – наличие двух противоположных и вместе с тем дополняющих друг друга начал, одно из которых принимает в себя семя, и тем самым зачинает плод – результат зачатия и рождение нового, сохраняющего в себе два первых начала;

б) любое зачатие начинается с замысла, и этот замысел так же имеет тот же процесс зачатия и рождения, но он ещё и системен, ибо главным в нем выступает не сами по себе элементы системы, а их связь, она есть источник жизни, её потенциальная мощь, её дух – энергия;

в) замысел всегда, если он хочет воплотиться в реальность, должен быть оформлен, но именно в установленной ясной и четкой всем понятной форме, содержащей в себе образ, идею в виде замысла, который должен соответствовать источнику жизни – духу.

Если кратко резюмировать:

концепт – это порождающая связь двух противоположных начал, воплощающая дух истины – энергетическое жизненное начало.

Если слово рассматривать как концепт, то оно не может иметь много смыслов, широких или узких, оно может иметь много значений – быть многозначным, многофункциональным, применяться как средство во многих ситуациях, может рассматриваться с разных сторон, в различных контекстах, но всегда может иметь смысл: истинный, фиктивный или ложный. Фикция – это не познанный до конца, не открытый смысл, когда же он вскрыт, то тогда сразу видным становится заблуждение, которое может быть преодолено постижением Истины, если к ней стремиться.

Если же такого стремления нет: оно не желательно, опасно, его бояться, как бы чего ни вышло, прячутся за фразами, авторитетами, т.е. упорствуют в своих заблуждениях то тогда заблуждение становиться ложью, обманом. Истина всегда конкретна и проста, заблуждение же и ложь есть способ сокрытия истины, за многословием, словоблудием, выдумыванием новых слов и понятий, придания известным словам новых, чуждых им смыслов, и настойчивое внедрение этих новых смыслов в реальную жизнь и в науку.

Этим очень активно были заняты в средние века и, особенно в западной Европе, делая всё, чтобы уничтожить истинный дух Римского права. Последствие этой «работы» глоссаторов и постглоссаторов мы и наблюдаем сегодня, в том числе, когда противопоставляется публичное и частное право. Давайте теперь обратимся непосредственно к «концепту права».

Исходя из требований нормативности, зародившееся в Риме право, должно было иметь нормативный характер, но выступать не просто как некое правило поведения (закон, обычай), а прежде всего служить Мерой, такого поведения, как мы поняли, исключать властные отношения, служить обеспечению такого «порядка», чтобы а) признавалась, б) соблюдалась и в) защищалась некая Цель, успешное достижение которой, становилось необходимым и достаточным условием, для обеспечения достойной жизни всех и каждого, способствующая уважению его их положения – статуса, как Равных и Свободных граждан Рима.

Эта цель должна была быть всем ясной, точной и недвусмысленной, ибо только она могла служить критерием «нового порядка». Причем сами граждане, а не какие-то неизвестные силы должны были выработать и сформулировать эту цель. И последнее в этой Цели, должен был отразиться дух народа Рима.

И надо признать, что Римляне прекрасно справились с этой проблемой, но не с помощью разума (ratio), а посредством интеллекта (intellection) – рассудка, ибо осознали, что такая Цель может быть только одна и дали ей название Rei Publicae, чаще всего неверно переводимое как «дело народа, народное дело». Единственное место, где раскрывается истинный смысл этой цели, содержится в Дигестах Юстиниана.

Они доходчиво и ясно дали разграничение Публичного и Частного начал в нем. Понятие «республика», переводимое сегодня как «дело народа» не точно и не ясно, как и отождествление plebs (народ) и publicum (публичное), ибо порождает противоречие между частным и публичным правом. Между тем, как в Римском Праве этого противоречия нет, ибо одно – «публичное» дополняет второе – «частное» начало в праве, одновременно различая в интересе. Соблюдается именно закон диалектики: закон единства и борьбы противоположностей.

Для постижения природы такой двойственной природы права, полезным будет сослаться на высказывание С.С.Алексеева, рассматривающего публичное и частное право – не как отрасли, а целые зоны, секторы права (суперотрасли). Использовать его концептуальный подход, касающийся

самих основ права, его места и роли в жизни людей его определенных ценностей[8], с учетом рассмотрения права, в иной правовой парадигме[9].

А именно концептуального системного единства публично правовых и частноправовых начал и интересов. Только так мы сможем выйти на общую проблему о критериях, определения права, правотворчества и правоприменения.

В реальной действительности между публичным и частным правом не существует никакого различия. В этом контексте показательно, высказывание М.М.Агаркова, о том, что социальный строй, основанный только на частноправовых началах, не ведет к гуманному обществу, такие благие намерения способствуют уничтожению личности. Прав и профессор Ю.А. Тихомиров, утверждая, что не следует искусственно абсолютизировать «личное начало» в обществе и противопоставлять право и интересы человека и гражданина интересам общества и государства.

Следует обратить внимание, на предложенные нашими учеными концепции разделения публичного или частного права, по нескольким критериям: теории интереса, теории метода, теории предмета правового регулирования. При этом ими сделан справедливый вывод, о том, что ни одна из названных концепций не позволяет провести четкое разграничение между публичным и частным правом, что неудивительно, ибо в каждом отдельном случае каждый концепт искусственно отрывается от другого, абсолютизируется и рассматривается только с различных аспектов, но на взаимосвязи с другими.

Об интересе можно говорить только с точки зрения экономики и политики, как удовлетворения потребностей частного лица (индивидуума, группы, класса). Когда же мы говорим о некоем Едином для всех, как сказал К. Маркс «конкретно-всеобщем» начале, то здесь слово «интерес» неуместно, ибо здесь на его место приходит нечто «объединяющее».

Римляне нашли точное слово ему «bonа, bonum, bonorum» – добро, благо, высшее благо. Благо же возможно только тогда когда нет Вреда. Вред же может причиняться, когда не соблюдается требование «bona fide» и «aequitas», требования добросовестности и справедливости, требующих от участников правоотношений не разумности, а благоразумности. Именно с точки зрения такого концептуального подхода к праву, вернее я бы назвал концепции в рамках новой парадигмы и следует рассматривать право. Тогда никакого разграничения между частным и публичным правом, их противоречия, противоположности быть в принципе не должно, ибо и публичное и частное право становится единым Правом Человека, которое как единая система одновременно является способом действия и средством взаимодействия, моделью, образцом решения научно-исследовательских и практических задач.

Тогда, указанные, три концепции становится необходимым рассматривать в единстве: как теорию предмета, определяемую методами правового регулирования, в интересах каждой личности, каждого человека.

В сегодняшней правовой доктрине, считается и такое толкование тиражируется, «кочует» из одного учебника в другой, что со времен древнего Рима: публичное право служит общественной, а частное – частной пользе, т.е. пользе семьи, общины, почему-то забывая, что древнеримский юрист Ульпиан дал, несколько иное классическое разграничение, указав, что: «Публичное право есть то, которое относится к положению и служению римского государства; частное – которое относится к пользе отдельных лиц», не отождествляя понятие пользы и положения, связанного со служением, говоря о пользе только в отношении отдельных лиц, под которыми они, безусловно, понимали и подразумевали прежде всего свободных граждан.

Понятие publicum (публичное) и privatum (частное) неразрывно связаны, и изначально определены в правовом контексте, как относящиеся к сущности, природе права, его концепции (зачатию, рождению), к его дефиниции, а не дифференциации.

Это полностью подтверждает аутентичный перевод §2, 1.1.1. Дигест Юстиниана, который гласит: «Huius studii duae sunt positiones, publicum et privatum. Publicum ius est quod ad statum rei Romanae spectat, privatum quod ad singolorum utilitatem…» – «Изучение права позиционируется как публичное и частное. Право есть публичное, ибо к уважению положения Романэ (новых римлян – Ромеев); частное – ибо к пользе каждого».

В современном переводе Дигест, изначально сделана ошибка в сочетании слов «est quod». Это сочетание переводится как «то, которое», что относится к определению –дефиниции, в то время, как это должно быть переведено «ибо, так… как, потому… что», т.е. выступать неким «дополняющим» требованием, уточнением, конкретизирующим фактором. Именно неверный перевод связующих слов, часто искажает смысл текста, заставляя переводчика, вводить дополнительные слова при переводе. Таким образом, под публичным правом римские юристы понимали именно положение и служение, т.е. правовой статут государства, его права и обязанности, не рассматривая это положение с точки зрения пользы, что вполне закономерно для римского права, поскольку «государственное устройство» – constitutionis рассматривалось, прежде всего, как гарант соблюдения установленных правил поведения между его гражданами и служения гражданам.

Далее. Невозможно говорить об интересе, предмете или методе, не говоря о принципе правового регулирования, а принцип невозможно вывести без критерия, невозможно говорить о какой либо мере не имея неких критериев, которые определяют, дают характеристики, наделяют свойствами этот феномен. Поэтому я начну с критерия – принципа, который при системном подходе, является связующей структурирующей связью трех элементов правового поля, системы права: интереса, предмета и метода.

Когда мы говорим о неких началах права, то мы, безусловно говорим о принципах, как системообразующих факторах «сквозных идеях», пронизывающих все право. Принципы могут быть отраслевыми, межотраслевыми – неким идеологическим, надстроечным отражением общественных потребностей, уже развитых общественных отношений. Но у принципов права (и не только права) есть ещё более значимая задача и цель, к сожалению так пока и не увиденная нашей правой наукой: на стадии формирования и становления нового права и новых отношений, быть некой путеводной звездой по бескрайним просторам правого поля. Быть критерием, помогать, способствовать отделению зерен от плевел, быть неким компасом, указывающим верное направление, способствовать систематизации знаний о нарождающемся праве.

Р.Ф. Иеринг писал: «Право существует для того, чтобы оно осуществлялось. Осуществление есть жизнь и истина права. Что не переходит в действительность, что находится лишь в законах на бумаге, то является одним фиктивным правом, пустыми словами, и наоборот, то, что осуществляется в виде права – есть право, даже если его нет в законах, и если народ и наука еще не осознали его. Наука слишком легко забывает, что она должна быть и искусством», т.е. соединять в себе знания и умения. При первой же попытке выступить в действительной жизни, а тем более изменить отношения на новых человеческих гуманных принципах, такие «бумажные теории» оказываются неспособными нести в себе, то новое, прогрессивное, что зарождается в обществе, становятся путами, цепями которые превращаются в вериги и тянут общество назад. «Эти теории, как правило, очень глубокомысленны, очень наукообразны, превратны – тепличные продукты без сока и без силы, незаконнорожденные плоды права от формальной логики и учености, нездоровая юриспруденция кафедр, их мертворожденное дитя».

Недостаточно тех понятий, которые получены с помощью научного толкования и исследования настоящего, ибо настоящее это видимое лежащее на поверхности, господствующее отношение, а прошлое всегда рассматривается под призмой этого настоящего. Игнорируя искусство, творческое начало, умение абстрагироваться от действительности, не умея созидать и конструировать новую действительность, мы, в конечном итоге, приходим к созданию и развитию различных теорий и логических конструкций, обращенных фактически в прошлое, не учитывающих современные тенденции и потенции, способные прозябать только на различных научных кафедрах.

Сегодня нужно говорить не о каком-либо смутном представлении, необходимо искать открывать новые отношения, открывать то новое, что в них существенно, если оно есть или мы чувствуем, что должно быть, то не в форме и в содержании, а в сущности самих отношений.

В социальном, правовом государстве, каким является по Конституции Россия (ст.1,7), должен быть, признан и принят всеми слоями общества, как основополагающий раскрывающий критерий права – справедливость, как триединый принцип:

- недопустимости становится средством для удовлетворения чужого интереса;

- недопустимости приобретать блага за счет нужды другого человека;

- необходимости удовлетворять нужду другого человека;

Этот триединый принцип – критерий, нельзя трактовать расширительно, или наоборот сужать его действие, он касается всех и каждого, он не частный и не публичный – он «общий» (сommunis» - общий, всеобщий, иметь что-то с кем-нибудь общее, быть в связи), не выдуманный, а всегда существовал ещё со времен древнего Рима, как основополагающий принцип права, закрепленный в последствии в Дигестах Юстициниана: honeste vivere, alterum non laedere, suum cuique tribuere - честно жить, другим не вредить, каждому свое отдавать».

Этот критерий, безусловно, должен, найти свое отражение и в новой концептуальной парадигме права, как один из основополагающих принципов. Именно с опорой на этот принцип только и возможно создание и развитие права не по форме, а по духу. Права, которое будет способно изменять производственные отношения буржуазного общества, на человеческие отношения гуманного справедливого общества, где свободное развитие каждого, является необходимой предпосылкой свободного развития всех.

Права, которое в дополнение (см. о принципе дополнительности в физике) к регулированию гражданских отношений, способных развивать только товарно-денежные отношения, даст механизмы регулирования новых только зарождающихся отношений, связанных с модернизацией, требованиями инновационного развития, самореализации и самосовершенствования человека, гуманизацией общества.

В наши дни, критикуя теорию интереса ее противники, не без основания утверждают, ссылаясь на то, что многие государственные органы применяют институты частного права, что публичный и частный интерес не дают возможности разграничить бубличное и частное право, поскольку они неразрывно связаны между собой, не указывая истинной причины этой связи.

Между тем сама по себе теория интереса заслуживает более пристального внимания, но отнюдь не для разграничения права на частное и публичное, а для определения сущности потребности человека и общества. В рассматриваемой новой правовой парадигме соблюдение интересов возможно только путем разрешения противоречия, при совпадении интересов, вызванных насущными человеческими потребностями, нуждой – необходимостью, или желанием, страстью, вожделением – возможностью.

Надо только помнить, что нужда, всегда связана с возможностью причинения вреда в случае, если она не удовлетворена, и должна порождать обязанность государства и общества, исходя из общего критерия права – справедливости (не терпеть вреда и не чинить вреда), создавать все необходимые законодательные условия для недопущения нужды и нуждающихся, недопущения причинения вреда, а в случае его причинения – справедливой (эквивалентной) компенсации. Желания, вызванные стремлением к роскоши, богатству, излишней расточительности под лозунгами о «свободе частной собственности» в таком государстве, должны законным образом ограничиваться, а стремление создавать условия для достойной человека жизни другим людям – всячески поощряться и стимулироваться.

Одной из составляющих концепции права, является предмет правового регулирования.

В ходе буржуазных революций сословный характер общества был уничтожен, страны (Голландия, Англия, Франция, Италия), провозгласили принцип свободы предпринимательской деятельности, торгового промысла.

На сегодняшний день точного определения предмета правового регулирования нет, он расплывчат и неконкретен.

Невозможно спорить с тем фактом, что «рыночная экономика» имеет больше плюсов, чем административная. Но, в тоже время, «инновационная экономика» имеет больше плюсов, чем рыночная. Если понятие рыночной экономики уже давно дано, то понятие инновационной экономики только ещё формируется.

Рыночной экономике свойственно господство рыночных, товарно-денежных отношений, которые наиболее эффективно регулируются нормами гражданского права. Административной экономике, наоборот присуще «публичное» – административно правовое регулирование, с жесткой регламентацией и планированием.

Что же касается инновационной экономики, то ей чуждо любое господство как гражданско-правового, так и административно-правового регулирования. Если говорить точно, то для этой экономики необходимо более «мягкое», «свободное» регулирование, но при этом на довольно четко ясно и недвусмысленно сформулированных, не допускающих вольного обращения с ними принципов. Здесь не приемлемы такие методы как приказание, повеление, принуждение, а скорее указание, рекомендация, побуждение и вынуждение.

Другой составляющей новой правовой концепции, дополняющей является метод правового регулирования. С общетеоретических позиций метод правового регулирования общественных отношений – это способы, средства, приемы воздействия права на поведение людей.

Такая точка зрения господствует в отечественной правовой науке. Однако метод всегда привязывают к правовому регулированию определенного качественно своеобразного вида общественных отношений, забывая, что наряду с этим более значимую категорию составляет род отношений. Кроме этого делается заключение, что метод правового регулирования – это совокупность (сумма) этих самых способов, средств и приемов.

Таким образом, с одной стороны всю деятельность человека и общества разделяют по видам деятельности, что, впрочем, вполне закономерно в свете теории общественного разделения труда, так близкого буржуазной политэкономии, сегодня именуемой экономической наукой, но от этого нисколько не утратившей своих воззрений.

С другой стороны, из метода исключается главная системообразующая связь, исключается сам механизм и принцип правового регулирования, в результате чего появляются отраслевые и межотраслевые принципы, которые касаются только формы отношений, не затрагивания их содержания, не говоря уже о сущности и смысле отношений. Набор средств и способов становится произвольным.

Если говорить о методах правового регулирования, то здесь исторически на первый план выдвигается вопрос, не о защите и отстаивании правом какого-либо интереса, не о предмете самого этого интереса, а о способах, приемах защиты и отстаивания этих интересов.