2015-06-16
252
Свой пёстрый мечет фараон.
То видит он: на талом снеге,
Как-будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников, и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом — и у окна
Сидит она... и всё она!
И после расставания с земной жизнью Пророка, для него и людей осталась одна Божья матерь, Русская Наука, которая спасёт мир.
28 ДНЕЙ «АПОКАЛИПСИСА» [348]
И НАША «ПЕРЕСТРОЙКА»
В ноябре 1830 г. Александр Сергеевич писал издателю М.П. Погодину из Болдина в Москву при посылке своего «Героя»: «Посылаю вам из моего Пафмоса Апокалипсическую песнь. Напечатайте, где хотите...»[349]
Патмос - остров, где Иоанн написал своё «Откровение» гл.1:9: «Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Спасите ля, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Спасителя».
Так Пушкин называл своё родовое село Михайловское. Надо заметить, что несколько строк стихотворения «Герой» стали ключом для изследователя Морозова в 1910 г. в раскрытии, так называемой 10-й главы «Евгения Онегина». Героя Пушкин изобразил вливающим надежду в людей почти обречённых, рискуя сам «заразиться и умереть» от соблазнов «мерзости запустения». Само собой вспоминается изложение нелёгкого «Пира во время Чумы», где «новое племя» любит ушедшего в мир иной Джаксона (Пушкина), и пьёт «вино нового завета», как будто тот был с ними за столом «живой». Потому мы – «новое племя» - последователи Пушкина и живы, и не подвержены заразе века потому, что с нами «живой» Пушкин. Последователи его также вселяют ныне в людей надежду о расцвете Руси и гонят уныние и равнодушие.
|
|
|
Услышав «вещий глас» Пророка, мы совсем иначе воспримем строки из стихотворения Пушкина «Тень Фонвизина»[350] 1815 года:
И спотыкнулся мой Державин
