Почтальонка

Марина Чекина

Времена года. Блокада

Блокадный город видится зимою,

Когда Нева белёсою корою

Вросла в гранит шершавых берегов,

Когда, минуя плотные сугробы,

Укутав простынёю, вместо гроба,

Рывками, что по нескольку шагов,

Везли свою нетяжкую поклажу…

На первый взгляд, неясно было даже:

Душе иль телу горше и больней,

И в чём душа влачилась вдоль Фонтанки.

На бугорках подрагивали санки,

И тянущий не выглядел живей…

И реже представляется весною,

Когда вскрывалась раной полостною,

«Подснежники» внезапно обнажив,

Изрытая земля. И словно тени,

Без слов, без возражения, без пени,

Забыв о том, что сам-то еле жив,

С лопатами, с ломами ленинградцы

Брели по переулкам – прибираться –

Почти на амбразуру, на таран.

Дыханье слабо, скованы движенья,

А вот не допустили разложенья,

Содрав коросту гноя с рваных ран…

Неистовой войны сурово вето,

И всё-таки в блокаде было лето,

И солнце льнуло к битому стеклу.

Не одурачить матушку-природу,

И что-то там росло на огородах,

На островках земли давнишних клумб!

И наступала осень золотая,

И листья, что шуршали, облетая,

Нашёптывали жуткие слова,

Звучавшие подобием угрозы,

О том, что приближаются морозы,

И что под снегом скроется трава…

И что ещё урежут норму хлеба,

И что осколок вспученного неба

На бабушкину шлёпнется кровать.

И, остывая, след оставит зольный…

Об этом даже просто думать – больно…

А надо было жить и воевать!

* * *

Светомаскировка

Движения скупы и экономны.

Привстала… сердце громче метронома.

Постели край, что телом отогрет –

Сейчас остынет. Близится рассвет.

Немного отогнулась маскировка,

Закрыть бы… Пять шагов – не стометровка…

А может быть, отдёрнуть и взглянуть

В дневную серо-пасмурную муть?

А там – двора корявая коробка,

Наискосок протоптанная тропка,

Сугробы до второго этажа…

Там летом пацаны неслись, визжа,

За ободом на проволоке жёсткой.

Один из них (дразнили переростком)

Сбежал на фронт – совсем недалеко.

Как хорошо, что тёплое трико

Сумела натянуть поверх халата –

Оно когда-то было маловато,

Сегодня – впору, даже велико…

Прошла к окну – уже почти легко…

В тот вечер, в первый раз за много лет,

Не трепетал в слепом окошке свет:

Колени, руки – стиснуты неловко…

Затихла, не нарушив маскировки.

* * *

Почтальонка

Как она обожала девчонкой

Приходившего в дом почтальона,

И неслась на сигнал его звонкий –

Всех быстрей, попирая резоны.

И соседушка тётя Арина

От неё, так внезапно-степенной,

Получала письмишко от сына

И уже не держалась за стену…

Кончив школу, на почту явилась,

И не зная сомнений и страха,

Получила как благо и милость

Тяжеленную сумку и бляху.

Вдохновенно, легко, непреклонно,

Сотни писем в любую погоду

Разносила она по району

До весны сорок первого года…

Треугольник живого привета

И казённый конверт «похоронки»…

Сколько их лишь за первое лето

Перетискали руки девчонки!

Треугольники – в первую пачку,

А конверты – отсрочить пытаясь,

Сберегала, как скряга – заначку,

Той отсрочкой – сама же и маясь…

Руки, ноги – худющи и тонки,

А в глазах – разливанное море.

Плещут скорбью глаза почтальонки

От другими пролитого горя.

Бросить дело – заманчивы думки,

Но несёт – настоящая профи –

Тяжкий крест коленкоровой сумки,

По ступенькам взбираясь к голгофе!

* * *