Д. Информативное и репрезентативное мышление

Внутренние и внешние процессы преобразования научного содержания в содер­жание здравого смысла обнаруживаются, по нашему мнению, у ученого-люби­теля. В основном они, вероятно, привычны для современного человека с улицы. Эти процессы осуществляют переход от того, что можно назвать информативным мышлением, к мышлению репрезентативному. Следует думать, что каждая из этих форм мышления имеет свою рациональность. По их доминирующим, но не ис­ключительным свойствам можно их противопоставить следующим образом.

584 Глава 21. От науки — к здравому смыслу

Е. Приписать реальность 585

Всякая репрезентация физической теории, физики, психологии, социологии биологии и т. д. внутри здравого смысла, конечно, предполагает глубокое искаже­ние не только содержания, но также и когнитивной структуры. Как только это ис­кажение происходит, оно придает всему хаотическому и странному внешне ло­гичную и последовательную форму. А как обстоит дело с информацией? Можно сказать, что, получив в свое распоряжение представление о том, чем являются или чем могут быть вещи, индивиды начинают их искать. «Искать» — это неточ­но. Мы вправе утверждать, что люди создают, творят, чтобы валидизировать свои предположения или объяснения, как стали это делать Бувар и Пекюше, собирая признаки для обсуждения своей интерпретации френологии.

Это еще более верно, когда речь идет о социальных феноменах, о взаимоотно­шениях людей, какие наблюдали некоторые исследователи (Snyder et al., 1900). То, как это происходит, можно хорошо проиллюстрировать, приведя отрывок из мемуаров писателя Канетти, где рассказывается о проникновении понятий, взя­тых из психоанализа. Канетти рассказывает, что в те годы, когда он учился в университете, имя Фрейда и его теория стали настолько общеизвестными, что встречались в каждом разговоре. Психоанализ здравого смысла еще был в самой начальной стадии. «Влиятельные деятели университета его еще отвергали, но "несостоявшийся поступок" стал своего рода игрой. Чтобы создать возможность употребления этого полюбившегося всем выражения, его "запускали конвейер­ным потоком", так что в любом разговоре, даже самом оживленном и по внешней видимости спонтанном, наступал момент, когда можно было прочитать на устах собеседника: "Вот несостоявшийся поступок!" И уже после этого можно было с готовностью приступать к его объяснению, выявлять процессы, вызвавшие его за­рождение, и при этом говорить с такой же точностью, как и с неутомимой физиче­ской стойкостью, об очень личных вещах» (Canetti, 1982, р. 133).

Конечно, здесь речь идет о салонной игре, принятой среди студентов. Но она соответствует некоторым нашим наблюдениям и является хорошей иллюстраци­ей. В связи с этим можно заметить, что информация, касающаяся человека, порож­дается сначала в общении с собеседником, а затем в рамках представления о пси­хической жизни, которое собеседники разделяют. Каждый знает, какое очевидное явление он должен создать, и соглашается это сделать, зная, как это воспримут и оценят. Мы не утверждаем, что люди не обрабатывают информацию обычным для себя способом. Но мы думаем, что также и в общественной жизни, и особенно в ней, информация создается для приспособления к каким-то рамкам здравого смысла или для того, чтобы вызвать определенную реакцию друга, начальника, врача и т. д.

Тема, которой мы отдадим предпочтение при изучении народной эпистемоло­гии, — это тема преобразования информативных когнитивных процессов в репре­зентативные, а также преобразования описательного содержания в объяснитель­ное. Что могло бы быть больше нагружено смыслом, чем понимание того, как понятие становится образом, как абстрактное становится реальным, как объек­тивная теория превращается в общепринятое представление? Причем это проис­ходит за очень краткое время. Это изменение объясняется тем, что люди не пыта­ются имитировать способ действия науки. Они хотят его изменить, с тем чтобы вернуться к своему излюбленному способу действий — к способу действий здра­вого смысла.