Губы его скривились

– Возможно, когда‑нибудь это будет так, но сегодня?.. – Он бросил взгляд на Джима, лежавшего у двери спиной к нам. – Сегодня, я думаю, стоит рискнуть, даже если это вызовет твой гнев.

Хочу напомнить вам, что выбора у меня не было. Правда, не было. Вообще‑то, я не склонна к насилию, но в тот момент я была твердо уверена в том, что, если дам Дрейку такую возможность, он просто отнимет у меня драгоценность. Но если я унесу кувшин, подумала я, он, конечно, рассвирепеет, зато согласится выполнить все, что я скажу. Поэтому я его вырубила.

Ну, на самом деле я его, скорее всего, просто оглушила. Он не ожидал, что я восприму его движение ко мне как классическое нападение спереди, ведь он не знал обо мне кое‑чего: дядя Дэмиен, среди прочего, настоял на том, чтобы я окончила курсы самообороны. Поэтому я дала Дрейку коленом в пах, ткнула ему в глаза пальцами левой руки, а правой рукой – в которой был зажат тяжелый кувшин – ударила по голове. Он рухнул на пол, и удивленное выражение застыло у него на лице.

– Джим, помоги мне вытащить Рене, – завопила я, не тратя времени на осмотр тела Дрейка.

– А, ты наконец‑то решила обо мне вспомнить. Клянусь пламенем Абаддона, что ты с ним сделала?

– Неси Рене наверх и сажай в такси.

– Прости, но ты явно принимаешь меня за вьючного мула. Я демон, а не транспортное средство.

– Ты огромная собака, которая вполне может отжаться от пола, взвалив на себя Рене и меня, вместе взятых, но не волнуйся, я тебе помогу. Господи, ну и тяжелый он!

С помощью Джима, хотя и не слишком существенной, мне удалось взвалить Рене ему на спину.

– Ай! Мой позвоночник!

– Тихо! – велела я, подбежала к Дрейку и приложила два пальца к его шее, чтобы проверить пульс.

Пульс был немного вялый, но я решила, что с ним не случилось ничего серьезного. Крови я не заметила; это позволило мне надеяться на то, что он просто оглушен. Я перевернула Дрейка на спину, взяла с одного из кресел, стоявших в углу, подушку и подложила ему под голову. Затем сунула акваманил в сумку, надела ее на шею и подхватила Рене за ноги.

– Ну всё, пошли.

Джим застонал, но, спотыкаясь, пошел вперед. На выходе из сокровищницы я задержалась и потратила несколько драгоценных секунд на то, чтобы навесить на дверь замок. У меня было такое чувство, что это не остановит Дрейка, но я решила, что запертая дверь хоть ненадолго сможет задержать его и даст нам уйти.

Уйти мы смогли без проблем. Очевидно, Дрейк, уверенный в том, что справится со мной самостоятельно, отправил своих слуг по делам – пока мы тащили Рене по лестнице, мы не встретили ни души, а шумели мы сильно.

– А как узнать, сломал я ребра или нет?

– Не сломал ты никаких ребер, – выговорила я, задыхаясь от подъема по крутой лестнице. – Ты не можешь побыстрее?

– Я же сказал, что я не вьючное животное, – рявкнул Джим. – По‑моему, у меня разорвалась селезенка.

– Заткнись…

– Ну хорошо, только вспоминай, что ты сейчас сказала, когда я весь остаток жизни проведу подключенным к аппарату для диализа.

– Это… черт, тяжелый он, сколько там еще ступенек осталось?.. Тогда уж почка, а не селезенка.

Мы кое‑как доползли до площадки и задержались на минуту, чтобы перевести дух, затем поволокли Рене в маленькую подсобку, к двери, которую я взломала. Мы почти добрались до этой двери, когда Джим налетел на кучу швабр и прочих инструментов для уборки, торчавших из какого‑то ведра, и все мы повалились друг на друга. Джим упал, тело Рене соскользнуло с его спины, я вскрикнула, получив ручкой швабры по голове.

– Ой, извини, – сказал Джим.

– Я тебя за это… ой! – Я упала на колени, чуть не рухнула на Рене и запуталась в паре швабр.