Ю. Кузнецов

В этой другой реальности переславская земля покоит пуповины десятков русских князей. От кого-то из стариков я слышала, что человеку лучше всего в той местности, где зарыта его пуповина: там тебя «земля носит». Вот я сама родилась в Ухте, но никогда в этом городе не жила. Взрослой несколько раз приезжала в Ухту – то на час, проездом, то на несколько дней по делам, и всегда удивлялась тому, как снисходила на меня какая-то легкость, как будто покоили меня материнские объятия… Потом поняла – это место очистительных родильных мук матери, место, где покоится моя пуповина, ставшая ухтинской землей. Так и пуповины многих русских князей лежат в земле Переславской, омытой множеством русских кровей, среди которых очищающая кровь и муки княжеских рождений. Место схождения милости.

Князь – это иерархия, благословенная Богом, поэтому рядом с князем каждый чувствует себя сыном, а его осознает как «мой князь», родной, и подчиняться ему в сладость. Я, потомок коммунистических лидеров, пережила сначала личное покаяние перед Царской Семьей, соединяя свое сердце и жизнь с Богом установленными законами. Затем жизнь свела меня с княжеской семьей, потомками Рюриковичей, в Петербурге. Под их нищим кровом я и поняла, что значит служить «своему князю». Не за страх и чины, а по голосу крови, которая говорит – вот Богом ставленое тебе начало, ему повинуйся, ему служи умом, советом, делом и любовью… Тот старый мир строился на кровно-родственной любви, которая прощала и страшно заблудших, и безвозвратно пропащих, которая сходя с трона в крови, благословляла гонителей, так как все были одно тело.

В русском Отечестве князья старались принять перед смертью ангельский чин – постриг иноческий, монашеский, Великую Схиму, кто сколько мог вместить, потому что это, кроме личного спасения, сулило особое дерзновение в ходатайстве за «ближния своя», которыми князю был весь его народ. Они и там, в Царствии Небесном, еще при жизни готовили помощь всем, кого оставляли.