Неуместные кредиты

Иногда экономический рост приводит к росту займов, но бывает и наоборот: кредитный рост служит стимулом для экономического. В целом, в начале экономического всплеска нарастающий

подъем в экономике порождает рост кредитов. Однако на более поздних стадиях делового цикла нередко именно кредитный рост превращается в движущую силу экономического, способствуя сверхинвестированию и расточительному

потреблению. Но когда выплата кредита становится невозможной, деловой цикл поворачивает вниз, и начинается спад.

Кредитный рост сыграл в США одну из ведущих ролей (а может, и единственную ведущую) в мощном экономическом развитии и подъеме на рынке акций, которые наблюдались в этой стране за последние двадцать лет. Периодам самого сильного экономического роста (середина 1980-х и годы, начиная с 1995-го), не говоря уже о сверхскачках рынка акций, сопутствовал резкий взлет соотношения "суммарные долги/ВВП" (см. рис. 5.1).

Рис. 5.1. Рост на кредитном топливе: соотношение "долги/ВВП" в 1969—2002 гг. (первый квартал)

350% 300% 250% 200% 150% 100%

т— т— т— 1— Г- Г— -г- 1-------------------------------------------------------------- Т— 1— 1— 1— Т— т— -г— т— т— -I— Т— т— т— -г— 1— т— т— т— т— т— 1 Т— Л CM CVJ

о

Источник: "Отчет о движении капиталов" Совета ФРС; табл. L. 1.

Но теперь обвал корпоративной прибыльности и рекордный уровень банкротства (как на корпоративном, так и на индивидуальном уровне) свидетельствуют о конце самого продолжительного бума в истории Америки. Природа делового цикла (или кредитного цикла, как его иногда называют) такова, что экономический подъем сменяется спадом. И обычно чем сильнее подъем, тем сильнее последующий спад.

Когда я работал над этой книгой (в июле 2002 года), экономика страны взяла реванш в первом квартале 2002 года за мелкий спад в 2001 году. Он произошел из-за очень быстрого падения процентных ставок до исторически низкого уровня. Реванш обнадеживал: казалось, самое худшее уже позади. Но — увы: истина здесь, как говорится, и не ночевала. В связи с этой ситуацией вспоминается история о Юлии Цезаре и предсказателе, предупредившем его о дне, которого надо опасаться. В тот день Юлий Цезарь, встретив по дороге в Сенат того самого оракула, посмеялся над беднягой: мол, недобрый день настал, а ничего страшного не произошло. "Да, день настал — но еще не миновал", — изрек оракул. И действительно, в тот самый день, но только попозже, император был убит подчиненными.

Та же история и с Америкой. День экономической расплаты настал. Недобрые знаки и предзнаменования нависшей трагедии видны невооруженным глазом. Между тем страна все бравирует и лелеет надежду на лучшее. (Ну чем не Юлий Цезарь?) Но от экономического спада уже не спастись, ибо, как еще в 193 4 году указывал Лайонел Роббинз в книге "Великая депрессия", "По общему мнению, есть только один эффективный

предупредить

Уж слишком долго обществом правили неразумная расточительность и заразительная жадность. Наиболее ярко "бум" проявился на рынке. Сначала, в 19 72 году, промышленный индекс Доу-Джонса вырвался за уровень "10 00". Однако к концу 19 74 года он сорвался оттуда на 40%. Вновь взлететь над отметкой "1000" и остаться там он смог лишь ближе к 19 83 году (см. рис. 5.2). Примечательно, что именно в тот же год началось необычайное и небывалое наращивание дефицита текущего счета США. Устойчивый полет индекса Доу на высоте выше 1000 стал вехой, которая

¹ Lionel Robbins, The Great Depression (New York: The Macmillan Company, 1934).

ознаменовала появление Великого рыночного пузыря конца столетия.

В период с начала 19 83 года и по конец десятилетия индекс Доу вырос на 163%. Затем, с 1990 по 2000 год, он поднялся еще на 320%, дойдя до отметки 11500. Таким образом, за 17 лет рынок акций взлетел более чем на 1000%. Это был скачок во многом схожий с тем, который вызвал бурю в "Бурные Двадцатые" (см. рис. 5.3).