Формирование права греческих городов-государств

Около 1500 г. до н. э. народы, населявшие районы вокруг Средиземного моря, посвятили себя изучению вопроса: каким образом для орошения земель можно было бы в целях более интенсивного ведения сельского хозяйства, а

2 Э. Аннерс

также самих работ по возделыванию земель использовать выпадаемые в зимнее время дожди, с тем чтобы обеспечить естественный круглогодичный сбор урожаев. Благодаря такому подходу возникли предпосылки, которые давали воз­можность обеспечить продуктами гораздо большее коли­чество населения в до этого малонаселенных или даже сов­сем незаселенных районах.

В эпоху Великого переселения народов на полуострова и островные зоны Средиземного моря с севера и востока при­шла масса переселенцев, что привело к интенсивному разви­тию культуры в этих районах, ранее лишь в незначительном количестве заселенных племенами охотников и рыболовов с примитивно развитым сельским хозяйством. Последним звеном в цепи этой колонизации стал приход греческой культуры, которая совместно с римской сыграла самую зна­чительную роль в истории западных стран.

Культурный мир древних греков отличался необычным сочетанием единства и многообразия. Центром этой куль­туры было Эгейское море, корабли и гавани которого объе­диняли греческие племена в одно культурное и экономичес­кое сообщество со своими естественными границами: на вос­токе - вдоль прибрежных гор ближневосточного высоко­горного плато, на юге и западе - по открытому морю, на севере - вдоль горных цепей Балкан. Одновременно с этим греческие племена разбивались на бесчисленное множество меньших или больших самостоятельных политических еди­ниц в зависимости от географических условий того или иного района. Мысы и морские бухты, полуострова и острова были разделены горами, и даже плодородные долины, раски­нувшиеся на греческих полуостровах, и те были разделены горными цепями. Такой же была картина и в тех западных районах Средиземноморья (южная Италия и Сицилия), к которым греческая экспансия подобралась вплотную. Таким образом, получалось, что в данном случае имелось некое ограниченное пространство, как бы самой природой предназ­наченное для заселения его любой группой переселенцев с тем, чтобы они могли развиваться дальше, увеличиваясь количественно и, соответственно, наращивая свою военную и политическую мощь. Господство над большими террито­риями могло быть выиграно исключтельно с помощью морс­кой мощи, однако такое превосходство редко когда могло обе­спечить создание и сохранение постоянно функционирующих политических единиц (структур). Здесь требовался иной под­ход - обеспечение продолжительного во времени господства путем постоянной оккупации самой страны с помощью более совершенной военной системы. Впервые такая система была создана в северной Греции македонцами под предводитель­ством Филиппа и его сына Александра Великого (356-323 гг. до н. э.), явившихся создателями новой, более современной

стратегии ведения войны на суше, которая и сделала Грецию такой сильной политической единицей.

В эпоху существования мелких греческих городов-госу­дарств вплоть до вторжения в Грецию в 300-х годах до н. э. македонцев, представлявших в ту эпоху господствующую структуру, в Греции процветала высокоразвитая научная и общественная культура, характеризовавшаяся богатым соче­танием многообразия и единства. Особенно большое значе­ние для будущего развития культуры западных стран имели крупные успехи как в гуманитарных, так и в общественных и естественных науках. С историко-правовой точки зрения, значение полицейских, политических и социально-органи­зационных структур греческих городов-государств заклю­чается в том, что они заложили основу для открытия деба­тов и формирования понятий, относящихся к науке о государ­стве и праве, крторые до сих пор по-прежнему продолжают служить для нас основой для размышлений в этой области знаний.

Уже в самой природе противоречий между греческими городами-государствами была заложена возможность возни­кновения и развития большого количества самых разно­образных государственных и конституционных форм. Раз­личного рода обстоятельства локального характера приво­дили к разным методам решения тех или иных вопросов. В эту эпоху в Греции вообще не было никакой необходимости в применении жестких мер в целях абсолютного подчинения своих граждан самодержавному господству власти, как это имело место в Египте и Вавилоне. Из существовавших тогда в Греции основных принципов социальных отношений между ее гражданами и соответствовавшими им государственными правовыми нормами могли развиться и развивались самые различные системы.

Когда эти греческие племена (самое позднее во время вторжения дорийских переселенцев в южные районы Греции в XIII в. до н. э.) начали основывать свои государства, они в качестве исходного пункта использовали три древнейших института государственного права, по всей вероятности, имевших общее индоевропейское происхождение, а именно: царь, совет старейшин и народное собрание. Такого рода инс­титуты, как об этом уже упоминалось, были типичны для родового общества, и в этом смысле они отражали потреб­ность племенного общества в наличии общественной органи­зации, которая могла бы функционировать в качестве основы для принятия соответствующих политических и военных решений, имевших непосредственное отношение к коллективу в целом. Царь в таком обществе олицетворял собой высшую военную власть и выступал в качестве полко­водца; совет старейшин состоял из вождей родовых обществ, а народное собрание формировалось из мужчин, способных держать в руках оружие, и в этом смысле оно, следовательно,

отождествлялось с войском племени. По мере дальнейшего роста этих институтов, усиления их мощи за счет древних традиций и упрочения правовых норм они постепенно стано­вились доминирующей силой в политической жизни обще­ства периода родового строя. И даже в тот период, когда родовое общество начало играть в жизни племени менее важную роль и вместо принадлежности ко всему племени ("народу") или городу вынуждено было оставить за собой лишь статус первичной, низшей структуры племени, эти инс­титуты власти начали создавать базу для политических и, следовательно, государственно-правовых и конституционно-правовых систем. Теперь уже выборы членов совета старей­шин начали производиться не в привязке к входящим в племя родам, а совершенно по иному принципу. Кроме того, все упомянутые выше институты власти, а вместе с ними и постоянно существовавшая между ними натянутость отно­шений, связанная с политической ответственностью каждой из трех властных структур, как мы это увидим ниже, будут характерны и для европейского государственного права вплоть до возникновения парламентской демократии, кото­рая наконец-то устранит королевскую власть как самостоя­тельный фактор в государственной жизни.

Общество города-государства периода родового строя с его тесными взаимоотношениями между людьми и надежно закрепленными условиями труда со временем избавило себя от той подчиненной роли, которая служила основой соци­альной структуры. Вместо этого в роли первичной социаль­ной группы стала выступать большая семья. Те же самые факторы стали предпосылкой возникновения государствен­но-правовой системы, которая поставила себя над принад­лежностью к племени, т. е. над его членами. Таким образом, в большей или меньшей степени дарованная гражданам щед­рость стала для греческих городов-государств отправной точкой для развития правовой системы греческого общества.

Для того чтобы обеспечить городу-государству возмож­ность эффективного функционирования в качестве самостоя­тельной политической, военной и правовой единицы, необхо­димо было создать достаточно сильную во всех отношениях структуру, которая могла формироваться на базе любого из трех упомянутых ранее основных государственно-правовых институтов, т. е. института королевской власти, совета ста­рейшин и народного собрания. Греки проявили в этом отно­шении весьма большую изобретательность как в области теоретических философских размышлений о наилучших фор­мах государственного правления, так и в практических экспе­риментах. Так, известный древнегреческий философ Аристо­тель (384-322 гг. до н. э.), создавший учение о детерминиро­ванном и эволюционном путях развития правового госу­дарства, утверждал в нем, что каждое государство в своем

развитии непременно должно пройти соответствующие ста­дии: монархию, аристократию (господство родовой знати), олигархию (господство узкой группы богатых лиц), тиранию и, таким образом, дойти, наконец, до демократии.

Так же, как и Платон, Аристотель оказал огромнейшее влияние на мышление западных цивилизаций. Он придержи­вался идеалистических взглядов на государство и его законы. По его представлениям государство являло собой некое доброе начало, исключительной целью которого было достижение нравственных жизненных устоев, опиравшихся на добродетели. По мнению Аристотеля, наилучшей с теоре­тической точки зрения формой государственного устройства, которую можно бы было создать за счет добродетели, явля­ется монархия, при которой никакая сила не смогла бы одо­леть мудро и благочестиво управляющего своим государст­вом монарха. Демократические формы правления он, наобо­рот, отрицал. Такие государства, считал Аристотель, управ­ляются демагогами, которые вместо того, чтобы стоять на страже старых добрых законов, создают новое право, форми­руя его на базе всевозможного рода временных и совершенно произвольных законодательств, что ведет к беззаконию и деспотизму. Аристотель различал случайные (между зако­ном и декретом) путем голосования принятые решения. Раз­мышляя, он пришел к выводу о том, что максимально реаль­ной формой государственного устройства должна быть сме­шанная конституция, представляющая собой симбиоз оли­гархии с демократией и обеспечивающая сохранение основ­ных принципов обеих, т. е., с одной стороны, качества, а с другой - количества. Такая форма предложенного им государ­ственного строя, которую Аристотель называл "политией" (politeia - умеренная демократия), по его мнению, пошла бы на благо всего общества.

Таким образом, в соответствии с утверждениями Аристо­теля, предпочтительными формами государственного уст­ройства являются монархия, аристократия и умеренная демократия (полития), нежелательными - тирания, олигар­хия и демократия. Объяснением его негативного отношения к демократии, по всей вероятности, следует считать то обстоятельство, что ему лично пришлось пережить падение афинской демократии.

Аристотель прежде всего благодаря Томасу Аквину и Гуго Гроцию сыграл значительную роль в развитии естественно-правовой идеологии в эпоху Средневековья и Нового вре­мени. Во многих своих произведениях Аристотель поднимал вопрос о "естественном праве", а в одном из них и о так назы­ваемой "Никомайской этике" (Nikomaiska etiken), где он дает следующее определение естественного права: "Естественным правом является любое право, которое действует повсе­местно и не зависит от того, считают ли его люди действую­щим или нет". Утвердительное (= действующее) право в дан-

ном случае воспринимается людьми в качестве составного феномена естественного права, с одной стороны, и права, устанавливаемого человеком, - с другой. Таким образом, Ари­стотель рассматривал естественное право не только как идеал, но и как фактически действующее право. К естествен­ному праву Аристотель приравнивал "Учение о справедли­вости" ("Laran от billigheten"), поскольку справедливость как таковая являлась для него вечной и поэтому неизменной истиной.

Аристотель был одновременно и общественным мысли­телем и ученым-природоведом. Древнегреческий философ Платон (427-347 гг. до н. э.) и другие ведущие философы Афин, наоборот, занимались проблемами, в первую очередь касавшимися государственной жизни. Так, например, Платон развивает свои взгляды на проблемы государства и права в трех известных диалогах, а именно: "Государство" ("Politeia"), "Политики" (f'Politikos") и "Законы" ("Hoi Nomoi"). Разочаровав­шись в афинской демократии, Платон в своем диалоге "Госу­дарство" дает наброски о некоем идеальном обществе, в кото­ром справедливость, по его мнению, должна находиться под защитой государства, обеспечивающего четкое распределе­ние прав и обязанностей между различными классовыми структурами общества. Эти права и обязанности, согласно учению Платона, должны возлагаться на граждан не как на отдельных индивидуумов, а в зависимости от тех функций, которые они выполняют в государстве.

Для надзора за соблюдением справедливости необходим специальный штат надзирателей, или "сторожей" (fylakes), которые, в первую очередь, назначались из самих прави­телей (archontes). Эти люди, которые одновременно являлись философами, и должны были, по мнению Платона, управлять своими гражданами и наблюдать за соблюдением принципа справедливости. Никаких письменных законов в этом случае не требовалось. Платон утверждал буквально следующее: "Та­ким, записанным на бумаге законам не будут ни подчи­няться, ни охранять их". Закон - это то же самое, что личные желания правителя-философа, которые всегда должны опре­деляться согласно его, правителя-философа, разуму и интел­лекту. Тот факт, что соблюдение норм справедливости требует использования наблюдателей, или "сторожей", признавали также и римляне, которые эту необходимость выражали вопросом: "Ouos custodet ipsos custodes?" (А кому сторожить сторожей?). Проблема вечная и до сих пор не разрешенная.

В диалоге "Политики", представляющем собой связу­ющий мостик между "Государством" и 'Законами", Платон развивает мысль о том, что наилучшая ситуация не та, в которой законы характеризуются абсолютным господством, а та, где государством управляет мудрая и сильная лич­ность. Что же касается изложенных в письменной форме

правовых норм, то они должны рассматриваться в виде вто­ростепенной альтернативы. Кроме того, любой письменный закон не является совершенным инструментом, так как сама форма их выражения всегда имеет лишь общий характер и поэтому письменные законы не в состоянии охватить всю массу возможных изменений и нюансов общественной жизни.

Платон был одним из тех немногих философов, которому представилась возможность приложить свои теоретические выкладки непосредственно к практической политике. Так, например, он в качестве консультанта был приглашен на Сицилию ко двору греческого правителя Диониса с поруче­нием провести там государственные реформы. Однако рефор­маторские попытки Платона закончились неудачей. Его реформы оказались слишком непрактичными, и он в глубо­ком разочаровании отказался от поручения.

Потерпев неудачу в намерениях создать идеальное госу­дарство на основе своих принципов, Платон в диалоге 'Зако­ны" вновь дает картину создания, по его мнению, на этот раз лучшей формы государственного устройства. В этом диалоге он изменил прежние утверждения, заменив их новыми, в частности, идеей о том, что повиновение закону является лучшим средством для достижения единства и социальной гармонии в обществе. В этом диалоге он говорит буквально следующее: "Закон - это то же самое, что здравый смысл, тот самый здравый смысл, который исходит от Бога и, следо­вательно, сам закон тоже исходит от Бога". Отсюда следует, что, если за основу происхождения считать только что упо­мянутый выше источник, то в этом случае любой закон приобретает абсолютный авторитет.

Согласно Платону, каждый закон должен предваряться соответствующим вступлением, в котором должна даваться оговорка о том, что данный закон находится в полном соот­ветствии с основополагающим принципом, на котором поко­ятся устои общества. Задача такого вступления заключается в том, чтобы убедить граждан как в справедливости, так и в здравости смысла предъявляемых законом предписаний.

Однако признание большой значимости заслуг Платона общественной мыслью западных стран впервые пришло к нему гораздо позже, во времена Средневековья.

Принципы афинской демократии, развитие которой проис­ходило на глазах у Аристотеля как раз в тот период, когда он создавал свои теории о государственном устройстве, ока­зывали на будущие поколения западных стран в течение всего последующего периода настолько важное влияние в качестве источника вдохновения для формирования государ­ственной жизни, а с точки зрения юридической техники эти принципы оказались настолько интересными, что нам при­дется несколько ближе познакомиться с этой темой.

Первейшей отличительной особенностью афинской демо­кратии было то, что определялось понятием "isonomia" (isos -одинаковый, равный, nomos - закон). Это выражение, по всей вероятности, имеет несколько смысловых оттенков, но основ­ное его' содержание, видимо, означало понятие "равные права перед законом". Демократические мыслители той эпохи часто подчеркивали именно этот смысл. Например, Лемосфен (384-322 гг. до н. э.), в частности, утверждал, что "каждый гражданин при демократии должен быть наделен личной долей справедливости и в равной мере правами перед зако­ном". Это утверждение совершенно точно отражает идею гражданственности, которой придерживаются народы запад­ных стран.

Одним из политиков, который ранее других оказался свя­занным с великой эпохой афинской демократии, был Перикл (500-429 гг. до н. э.). В одной из знаменитых речей, которую он произнес нал могилой павших афинских воинов, Перикл изложил свою точку зрения на основные принципы демокра­тической формы государственного управления. Он, в част­ности, сказал, что в Афинах влияние на ход государст­венных дел не является уделом лишь ограниченного круга лиц, а распространяется на всех без исключения граждан. В личной жизни каждый гражданин в соответствии с законом имеет одинаковые права. Несмотря на столь широкую сво­боду в области общественной жизни, граждане Афин продол­жали оставаться законопослушными членами общества, что объяснялось тем чувством уважения и почитания, которые каждый афинянин испытывал перед законом.

Повиновение законам занимало у граждан Афин в их представлении о государстве и праве центральное место. Законы, по их мнению, должны учреждаться и толковаться народом. Отсюда как раз и вытекало понятие о демократии {demos - народ и гай - власть). Идеалы афинской демократии оказали вдохновляющее влияние на государственную жизнь всей Европы, прежде всего начиная с XVIII в. Республика вре­мен Французской революции со многих важнейших точек зрения была создана на базе воззрений, почерпнутых из истории Афин. В свою очередь, и влияние, исходившее позже от Французской революции в XIX и XX вв., также оказало большое воздействие на демократическую идеологию этого периода во многих западных странах, так или иначе характе­ризовавшихся чертами западной правовой культуры или подвергавшихся ее влиянию. Таким образом, влияние афинс­кой демократической идеологии распространяется и на наше время. Однако следует помнить о том, что афинская демо­кратия с точки зрения сегодняшнего дня не является столь уж гуманной: в экономическом отношении эта демократия была построена на рабстве, а женщина в этот период подвер­галась дискриминации как в правовом, так и в социальном отношениях.

Когда демократическая форма государственного устрой­ства Афин достигла в 400-х годах до н. э. своего полного расцвета, она приобрела черты доведенного до своего логи­ческого конца и исключительно четко выраженного прин­ципа, в соответствии с которым государство ради всеобщего блага должно основываться как на активности всех своих граждан, так и на идее о равном праве каждого гражданина иметь возможность принимать участие в управлении госу­дарством и, вообще говоря, выполнять общественные функ­ции. Этот принцип в результате привел к тому, что полити­ческие доверенные лица и государственные чиновники (две частично слившиеся одна с другой категории государствен­ных функционеров) стали назначаться на должности не методом голосования, а простой жеребьевкой. То же самое относилось и к членам большого количества коллегиальных судов (в рассмотрении частных дел было занято от 201 до 401 судей; в рассмотрении публичных дел - от 501 до, 1501), судьи которых назначались на должность решением боль­шинства. Поскольку срок пребывания в должности судьи определялся одним годом, а переизбрание судей не допуска­лось вообще, то в результате этого подлежавшие рассмот­рению публичные дела скапливались в огромных коли­чествах, что весьма затрудняло их своевременное рассмо­трение. Риску возможных упущений в результате неопыт­ности или некомпетентности судей пытались противодейст­вовать путем строгой проверки их работы после истечения годового срока полномочий.

Лица, занимавшие высшие военные должности, по вполне понятным причинам из этой системы исключались.

Описание всех преимуществ и недостатков подобной сис­темы, которую афиняне испытали на собственном опыте, заняло бы очень много времени. Нам кажется, что вполне достаточно будет ограничиться здесь лишь напоминанием о крупном поражении афинского государства сначала в Пелопо­несской войне (431-404 гг. до н. э.) против Спарты, которая весьма сильно подорвала мощь афинского государства, а затем и о его окончательной катастрофе после столкновения с новой мощной державой того времени в лице Македонского царства.

К общей историко-правовой картине можно отнести и тот факт, что такая громоздкая, укоренившаяся в афинском госу­дарстве правовая система была просто не в состоянии ни создать более совершенную по уровню кодифицированную систему законов, ни тем более привести к эффективно функ­ционирующей судебной практике. Одной из особенностей этой эпохи было то, что единственно крупная работа в обла­сти законотворчества, созданная в афинском городе-государ­стве, появилась еще на ранней стадии развития Афин в 500-х годах до н. э. Автором этого труда был Солон, некоторое вре-

мя занимавший высшую должность в Афинах. С полной долей уверенности можно утверждать, что Солон в этот период (594-593 годы до н. э.) был избран в архонты, т. е. на высшую должность в афинском государстве. Он был назна­чен арбитром, задача которого заключалась в устранении той критической ситуации, в которой оказалось афинское государство в результате катастрофического положения своей кредитной системы. Солон поправил положение освобо­ждением граждан от долговых обязательств путем "сверже­ния бремени" - списанием с них долгов. Кроме того, он ввел в стране запрет на казни.

Более подробное описание политической и законотвор­ческой реформаторской деятельности Солона не представля­ется возможным, так как о его делах и о нем самом ходило множество легенд. Однако с большой долей вероятности можно утверждать, что Солон был инициатором проведения всеобъемлющей кодификации афинского права. По крайней мере, два важных для афинской демократии момента можно вполне приписать Солону: равенство перед законом (isonomia) и народный суд (heliaia), свидетельствующих о том, что судеб­ная власть наконец-то пошла навстречу своему незави­симому народу.

Законы Солона с точки зрения истории права представ­ляют для нас особый интерес, ибо их появление есть одно из древнейших известных нам более или менее подробно изло­женных примеров того, как правовая система, развитие кото­рой во времени не совпадало с происходившими в ту эпоху процессами глубоких социально-экономических изменений, могла привести к социальным катастрофам в обществе. Еще в период до диктаторского правления Солона Афины успели превратиться из города, жизнь которого развивалась прежде всего на основе сельскохозяйственного производства, в один из процветающих в Восточном Средиземноморье торговых портов. Этот период характеризовался для Афин переходом к денежному хозяйству и появлению купеческого класса, обладавшего надежным капиталом. Одновременно с этим произошло ослабление экономического положения крестьян, в результате которого огромные их массы очутились в дол­говой зависимости от нового богатого и зажиточного класса купцов. В таком обществе, как афинское, которое находилось в переходном периоде от родового общества к обществу, построенному на идее государственности, возможности пере­дачи земли в залог оказались ограниченными. Земля рас­сматривалась скорее как собственность рода или семьи, нежели отдельно взятого индивидуума. Поскольку, с другой стороны, коллективная ответственность всего рода за долги отдельных его членов в этот период ослабла, то в такого

Афинский законодатель, один из "семи мудрецов", автор элегий, родился ок. 638 г., умер в 599 г. до н. э. (прим. пер.).

типа сельскохозяйственных родовых общинах у лиц, предо­ставлявших кредиты, естественно, возникала необходимость в получении реальных гарантий в надежности возврата пре­доставляемых кредитов, т. е. гарантий в платежеспособности обратившегося к кредитору конкретного лица, иначе говоря, будущего должника. Как правило, такие отношения привели к появлению исключительно жестких правил о применении персональных наказаний в таком обществе. Основное из этих правил (так же, как и в греческом и римском праве), в част­ности, гласило о том, что если должник не может выплатить данного ему долга, то в этом случае он становится рабом кре­дитора. В другом правиле речь идет о более мягком наказа­нии (именно такого рода наказание применялось в древнем египетском праве) - принудительной отработке долга в неволе у своего кредитора. Не менее тяжелым по после­дствиям фактором была высокая арендная плата. В ранних высокоразвитых античных культурах преимущественно с аграрным хозяйством размер ренты мог доходить до 100% и даже более, как это было, например, в Египте и Вавилоне. Лаже если размер ренты в основанной на движении оборот­ного капитала экономике (в которой первостепенную роль играли торговля и мореплавание) иногда и снижался, то все равно с точки зрения стабильности в успехе над Афинами постоянно висела угроза. возникновения войны, морского разбоя (пиратства) и трагических последствий несовершен­ства техники судовождения. Эта угроза была настолько велика и ощутима, что размеры ренты, которую крестьяне должны были выплачивать своим кредиторам, стала просто разорительной. Последствия такой ситуации проявлялись в том, что огромное число афинских крестьян попадало в раб­ство к своим кредиторам или даже продавалось кредиторами в рабство в другие страны. Вот в этот-то период Солон и был приглашен и приближен ко двору с тем, чтобы спасти обще­ство и вызволить его из той катастрофической ситуации, в которой оно оказалось в результате исключительного несо­вершенства экзекуционного права. Вступив в предложенную ему должность, Солон, как об этом уже упоминалось, благо­даря списанию с граждан всех долгов путем "свержения бремени" и отмены персональных экзекуций отвел от обще­ства нависшую над ним беду. С социальной и юридической точек зрения его реформаторская деятельность имела большое значение также и в других областях общественной жизни.

В более поздний период эпохи развития афинских горо­дов-государств афинянам все же так и не удалось полностью освободиться от тех правовых представлений, которые они унаслеловали от более ранней эпохи существования общества периода родового строя. В принципе они безусловно распоз­навали разницу, существовавшую между частноправовыми и частно-государственными судебными разбирательствами, од-

нако граница, которая проводилась ими между этими двумя понятиями, отражала мышление, характерное для членов общества периода родового строя. К государственно-право­вым судебным делам уголовного характера, в ходе разбира­тельства которых каждому гражданину гарантировалось право выступления с соответствующим ходатайством, отно­сились не только, например, дела, связанные с государствен­ными и служебными преступлениями (например, измена), но также и дела, относившиеся к довольно широко представлен­ной в обществе сфере защиты личных интересов отдельных граждан, а именно дела о нарушении супружеской верности, о недостойном поведении, об особо серьезных случаях кражи имущества. Наоборот, дела, сопряженные с непреднамерен­ным или преднамеренным убийством, относились к частно­правовой норме (правом выступления в суде обладали только близкие).

Государство как таковое воспринималось афинянами не как некое необходимое зло, которое приходилось терпеть ради поддержания порядка и сохранения безопасности. Нао­борот, граждане Афин были весьма доброжелательно распо­ложены к своему государству, его целям и стремлениям. Здесь можно, например, рассказать об одном греческом горо­де-государстве, выступавшем в качестве некоего политичес­кого дискуссионного клуба, наделенного полномочиями зако­нодательной и исполнительной властей. Основные условия, которые этот клуб ставил перед своими членами, заключа­лись в их активном участии во всех его начинаниях. Государ­ство должно не только обеспечивать условия мирного сосу­ществования своих граждан друг с другом, но одновременно с этим создавать предпосылки, обеспечивающие сносное суще­ствование своих граждан, или, как говорил Аристотель: "Госу­дарство существует не только для того, чтобы охранять жизнь, но также и для того, чтобы и жилось хорошо". Точка зрения афинян располагалась где-то недалеко от такого иде­ализированного понятия о государстве. Право как таковое не должно представлять собой трудную для соблюдения и слож­ную в техническом отношении категорию, присущую только профессиональным юристам, а наоборот, оно должно приме­няться в соответствии с теми требованиями в соблюдении морали и здорового благоразумия, которые господствуют в данном конкретном обществе. Кстати, небезынтересно отме­тить, что в греческом языке отсутствует соответствующий эквивалент для латинского слова "jus" (право), которое не может быть переведено греческим словом "nSmos", соответ­ствующее латинскому слову "lex" (закон). Здесь даже невоз­можно употребить термин "to dikaion", означающий "справед­ливость". Право как таковое представляет собой комплекс этических правил, воплощенных в понятии td dikaion (спра­ведливость). Правосудие в Афинах характеризовалось предс­тавлениями о справедливости и законности, зиждившихся на

принципе эквивалентности. Обвинение и контробвинение должны фигурировать в суде в качестве равноправных, равноценных категорий. Аристотель выразил эту мысль в своем трактате об этике ("Этика"); при этом он попеременно употреблял термины "ison" (такой же, одинаковый) и "epieikeia" (законность, справедливость). Результатом правосудия все­гда должна быть справедливость.

Несмотря на то, что процесс формирования права в афин­ских городах-госудррствах, уже тогда отличавшийся исклю­чительно высоким уровнем совершенства (о чем мы хорошо знаем по греческим первоисточникам), хотя еще и не успел уйти далеко вперед с точки зрения развития юридической техники, все же благодаря философскому подходу к проблеме афинянам удалось внести весьма значительный вклад в самую основу взглядов на систему правовых норм. Кстати, такая же картина наблюдалась и в области литературы.

В Египте и высокоразвитых в культурном отношении странах Ближнего Востока правовые нормы считались свя­щенными и неприкосновенными, потому что их источниками были или божественное волеизъявление, как, например, в Египте,.или божественная власть, например, в Вавилоне. Великий греческий драматург античного мира Эсхил (524-456 гг. до н. э.) в своих произведениях развивал мысль о том, что правовая система по своей природе носила божественный характер, потому что она являлась творцом миролюбия и примирения между людьми, чем весьма досаждала злым силам. Такое восприятие темы нашло свое величественное выражение в его знаменитой трилогии "Орестея", трагедии, повествующей о коварном убийстве Агамемнона его женой Клитемнестрой, мести его сына мужеубийце Клитемнестре, единственной жене Агамемнона и матери Ореста, а также о суде над Орестом в Высшем суде Афин на Ареопаге (Суди­лище) в присутствии среди судей богини Афины Паллалы -покровительницы Афин. Трагедия отражает уже начавшийся в греческом обществе процесс ломки старой устоявшейся в нем традиции, требовавшей характерной для родового обще­ства неотвратимости наказания в форме кровной мести, с одной стороны, и зарождения нового, более гуманного под­хода к проблемам решения человеческих конфликтов - с дру­гой. Продолжая свое повествование, Эсхил ставит Ореста в невыносимую ситуацию, в которой устами бога Аполлона -покровителя Ореста - повелевает Оресту отомстить матери за убийство своего отца. Но в этой ситуации Оресту тоже надо совершить убийство: убить свою мать. Он исполняет волю Аполлона и за это подвергается кошмарному преследо­ванию со стороны эриний - богинь мести за совершаемые людьми злодеяния. Однако Оресту удается спастись от пре­следования эриний в храме богини Афины в Акрополе, в котором он обращается к ней с мольбой о помощи. Афина сообщает ему о том, что его будут судить судьи Ареопага,

находящегося в городе, которому она покровительствует - в Афинах, и что если количество голосов "за" и "против" ока­жется одинаковым, то в этом случае она подаст свой голос в пользу его оправдания. В этот момент поджидавшие у ворот храма свою жертву эринии перевоплощаются в вызывающее почтение женское существо, которое отныне навсегда оста­ется в Афинах и внимательно следит за сохранением мира и покоя среди афинских граждан.

У другого великого драматурга-трагика древней Греции Софокла (родился около 496 г. до н. э.) имеются начальные наброски развитого им в будущем учения о естественном праве. В знаменитой трагедии "Антигона", созданной авто­ром около 440 г. до н. э., находит свое четкое выражение мысль о том, что граждане Греции очень рано начали с поч­тительностью относиться к мнению о том, что высшими, по сравнению с законами, вырабатываемыми людьми, явля­ются законы, создаваемые богами: они вечны и вездесущи. Действие трагедии коротко сводится к следующему.

Фиванский царь Эдип проклинает своих сыновей Этиокла и Полиника за то, что они не выполнили своего долга перед родителями, т. е. выказали непочтительное к ним отноше­ние. Полиник обращается к своей сестре Антигоне и просит ее о том, чтобы она в случае, если проклятье отца сбудется, исполнила ритуальный обряд погребения. У древних греков существовало поверье, что душа умершего не сможет обрести покоя до тех пор, пока не будет погребено его тело.

■ Проклятие Эдипа сбывается: оба брата пали в поединке, убив друг друга. Этиокл был погребен со всеми почестями. Полиник, наоборот, был оставлен непогребенным, а царь Кре-онт издает специальный указ, запрещающий кому бы то ни было совершение над умершим ритуала погребения, так как он был врагом государства. Антигона противостоит запрету царя и совершает ритуал погребения умершего, как того тре­бовал культ уважения к ушедшим из жизни. Когда Антигона предстала за свое преступление перед Креонтом, она приво­дит ему в свою защиту следующие слова высшего неписан-ного закона:

Да, ибо то не Зевсом мне поведено,

Не преисподним со престольной Дикою,

Такой был установлен для людей закон.

Не полагала, что твои всесильны так

Веленья, чтоб законы божьи устные -

Незыблемые все же - смертный мог попрать.

Ведь не отныне и не со вчера живут,

Когда ж явились - никому не ведомо.

Родился около 497 г. до н. э., умер в 406 г. до н. э. {прим. пер.). Текст отрывка приведен по русскому оригиналу перевода с латинского В.О. Нилендера и С.В. Шервииского (см.: Хрестоматия по античной литерату­ре/ Цератиии Н.Ф., Тимофеева НА. Т.1. Стр. 236. стих 45. М., 1985.) (прим. пер.).

Это учение о естественном праве, следовательно, утверж­дало мысль о том, что уже по самой природе вещей в праве изначально должны быть заложены божественные прин­ципы и что те, кто чтит законы, никогда не впадут в проти­воречие с ними. Гнев богов обрушится на осмелившихся выступить против неписанных законов. Царь Креонт нару­шил святое правило и впоследствии был наказан.

Интересно отметить, что соответствие трагедии "Анти­гона" взглядам афинских граждан на естественную природу права было в свое время подтверждено Аристотелем, когда он в своем сочинении "Риторика", обсуждая идею о естест­венном праве, приводит в доказательство именно этот, только что воспроизведенный выше отрывок из "Антигоны" Софокла.

Так же, как и в Египте и в более ранних высокоразвитых культурах Ближнего Востока, точка зрения греческих граж­дан на право характеризовалась такими же представлениями о справедливости, опиравшимися на принцип эквивалент­ности. Этот принцип воспринимался греками как некая несу­щая колонна в естественной, данной богами системе пра­вовых норм.

Наряду с этой этической нормой у Эсхила выделялась вторая идея, а именно: мысль о том, что за миротворческой деятельностью людей стоят божественные силы, а само правосудие как таковое, используемое в качестве средства для примирения людей, являет собой лишь второстепенную силу, подчиненную божественной. Обсуждение же вопроса о том, в какой именно мере Эсхилу удалось или не удалось выразить в своей трагедии "Орестея" идеи, широко распро­странившиеся в его эпоху в Афинах или, вообще говоря, в Греции, в данном случае не представляется возможным. Весьма вероятно, однако, что эти идеи Эсхил скорее всего толковал с точки зрения взглядов граждан Афин своего вре­мени, стараясь защищать и отстаивать эти взгляды своими, типичными для всякого художника выразительными худо­жественными средствами, среди которых проблемы миро­творческого характера занимали у него первейшее место. Такого рода идеализирование миротворческой деятельности через призму правовой системы настолько возбуждало мысль греков и в не меньшей степени афинян, что они, несмотря на отчетливо выраженные как в их научных, так и художественных творениях, черты гуманных идеалов, тем не менее отличались крайней жестокостью во время войн и вза­имной вражды, в которых они часто проявляли исключи­тельную непримиримость, беспощадность и жажду крови, что очень резко контрастировало с декларировавшимися ими идеями гуманизма.

Однако идеалам пришлось пережить и испытать на себе воздействие недобрых деяний. В восточных районах Среди­земноморья, охватывавших греческий полуостров, Ближний

Восток и Египет, возникло три крупных государства, созданных боевыми подвигами Александра Великого и его последователей. В этих Новых государствах, которые в боль­шинстве своем просуществовали вплоть до эпохи правления римского цезаря Августа (с 31 г. до н. э. до 14 г. после н. э.), произошло слияние греческих и восточных традиций в одну общую культуру, которую мы на основании более сильного влияния греческого начала называем эллинистической куль­турой. Наиболее существенное и действенное влияние этой культуры проявилось в основном в области науки и искус­ства. Что касается вопросов, связанных с развитием соци­альных и правовых аспектов эллинистической культуры, то в этом отношении никаких крупных успехов не отмечено. Но тем не менее все же важно запомнить следующее, а именно: позднеантичная культура в области науки и искусства несла в себе черты эллинского, а не римского происхождения, и поэ­тому позднеантичное римское право следует рассматривать как продукт эллинистической культуры, ибо ее теоретичес­кие основы и научные методы в гораздо большей степени создавались на базе греческой философии.

Формирование эллинистических военных монархий

Когда македонцы под предводительством своих вождей, обеспечивших объединение Греции, завоевали Ближний Вос­ток и Египет, они прочно обосновались в этих странах в каче­стве незначительного по численности господствующего класса. Однако эта утвердившаяся в качестве господст­вующей классовая прослойка была в тот период еще нас­только тонка, что о каком-либо более или менее значитель­ном влиянии ее на государственное \i общественное устрой­ство многочисленных народов завоеванных стран просто не могло быть и речи. Каждому из этих покоренных народов была предоставлена возможность сохранения своей правовой культуры, каждый гражданин был волен подчиняться зако­нам той страны, в которой он родился или обрел ее граж­данство (основное право личности). Заслуживающим внима­ния являлся тот факт, что эллинские властители с большим уважением относились к вавилонскому праву, которое в ту эпоху отвечало их собственным требованиям.

Другим, также заслуживающим внимания обстоятель­ством, видимо, было то, что ни один из крупных эллинских государственных деятелей не принуждал эти народы к соз­данию некой общей для всех единой правовой системы, как это позже сделали римляне. Эти лица длительное время были самыми активными выразителями интересов военных монархий, постоянно участвовавших в завоевательных или оборонительных войнах. Поэтому само ядро государственной власти не могло надолго задерживаться в каком-то одном

определенном городе, а должно было постоянно находиться непосредственно при армии, т. е. в войсках, совершавших военные марши, сопровождая их во всех боевых походах, в которых, разумеется, не обходилось без женщин, детей и рабов, а также купцов и ремесленников, в результате чего общая численность таких армий иногда могла превышать 100 тыс. человек. Управление таким огромным государством по мере возможностей обеспечивалось в основном военными способностями его правителя. В этих условиях возможности для формирования единой для всего государства системы правовых норм в целях создания прочных государственных традиций реализовались с большим трудом, поскольку эти возможности, так же как и возможности упомянутой ранее немногочисленной господствующей прослойки, состоящей из администраторов и судей, носили ограниченный характер. Определенная степень стабильности государственной власти обеспечивалась в основном за счет создания правящих дина­стий. Постольку, поскольку такая династия создавалась на предмет религиозного преклонения подданных перед ее авторитетом, так же как и перед авторитетом правителя, то совершенно естественно, что такая государственная власть должна была иметь прочные корни в самом народе. Благо­даря этому были созданы предпосылки для формирования такого законодательства, которое могло бы рассматриватья подданными в качестве божественной воли правителя. Но возможности правителя в осуществлении политического и общественного контроля за исполнением его божественной воли были слишком несовершенны для того, чтобы их можно было использовать для практического применения таких предпосылок, разве что только в порядке исключения. Далее здесь, по всей вероятности, немаловажное значение имело и то обстоятельство, что в более раннюю эпоху сформирован­ное греческое право в части, касавшейся юридической тех­ники, по своему уровню вряд ли превосходило уровень права, созданного египтянами и вавилонянами. Поэтому путь, по которому шло формирование права в эллинистическом госу­дарстве, проходил, главным образом, через локальные зако­нодательства, практический опыт, обычаи и традиции, в силу чего эллинистическое право в весьма значительной сте­пени отличалось своей пестротой. С другой стороны, отдель­ные правовые источники и отдельные институты права, нап­ример, право аренды, а также нормы права в области тор­говли и мореходства, смогли развиться до исключительно высокого уровня. Потребность в усовершенствовании юриди­ческой техники оказалась настолько важной, что она, в свою очередь, привела к применению новых правовых норм неза­висимо от того, носили ли они локальный характер или, наоборот, представляли собой нормы, широко применяв­шиеся в основных традиционных правовых системах, напри­мер, в области торговли и мореплавания.

К тому времени, когда римляне завоевали восточные рай­оны Средиземноморья, то они, естественно, не нашли там ни одной сколько-нибудь авторитетной и общей для всего элли­нистического государства кодификации права, которая могла бы конкурировать с римским правом. Однако даже римлянам не удалось проигнорировать часто высокоразвитые пра­вовые системы побежденных ими народов, и поэтому они были вынуждены впредь, как правило, относиться с уваже­нием к эллинистическому праву и, подобно правителям элли­нистического государства, признать принцип основного права личности. К тому же сами формы, в рамках которых происходило развитие римского права, были таковы, что они, по-видимому, были предназначены для выборочного исполь­зования применительно к существовавшим в Риме институ­там частного права или применительно к специальным нор­мам права. Многое из того, что в эпоху эллинистической культуры в период от Александра до Августа было.создано благодаря новым правовым структурам, или что представ­ляло собой непреходящую ценность как способ решения пра­вовых проблем, не пропало втуне, а сохранилось в римском праве и через него вошло в традиции европейского права.

Внутри самих различного рода культурных течений элли­нистической общественной жизни особенно выделялось одно философское направление, которое сыграло большую роль в представлении о правовой культуре эллинов более позднего периода и которое в философском понимании известно нам под названием "школа стоиков" (от "stda" - портик, колло-нада). Свое название это философское направление получило от места, где философы занимались преподаванием различ­ных наук. В сущности стоики явились основателями доктри­ны о естественном праве. Ло них никому прежде, даже Арис­тотелю, так и не удалось изложить более или менее четко выраженные взгляды на сами истоки права с точки зрения прежде всего их естественного, самой природой заложенного порядка, за исключением разве что отдельных высказыва­ний самого общего характера. В этом смысле стоики развили свои взгляды в отдельную систему. Так, например, один из учеников и приверженцев основателя стоицизма Зенона древнегреческий философ Хрисипп, заложивший прочный фундамент под основы античной философии естественного права, «одном из своих высказываний приводит следующее суждение, а именно: "Невозможно отыскать какой-либо иной принцип или какой-либо иной источник справедливости, кроме как данного нам самим Зевсом и Природой. Когда мы хотим что-либо сказать о добре или зле, то в качестве исход­ных точек любого нашего рассуждения всякий раз должны служить Бог и Природа". Таким образом, по утверждению Хрисиппа, Зевс и Природа - суть выражение тех божествен-

Родился около 280 г. до н. э., умер около 208-205 г. до н. э. (прим. пер.).

ных законов, которые царят в Космосе (в отличие от хаоса -в идеально организованном мире).

Проповедовавшиеся стоиками основы познания и объяс­нения мира имели детерминированный характер. Все, что ни происходит в мире, все заранее предопределено и потому совершенно не подвержено воздействию со стороны людей. Таково основное кредо представителей этого философского направления. Законы Вселенной ("nomos"), представляющие собой единство божественного разума и естественного порядка, обладают неограниченным господством над всем сущим. Один из известных древнегреческих историков этой эпохи Полибий, опираясь на детерминированные начала учения стоиков, пошел еще дальше, применив его в своих рассуждениях об историческом развитии. Согласно этим рас­суждениям, каждое государство в процессе своего развития проходит четыре стадии: зарождение, процветание, упадок и, наконец, гибель. В период подъема государства им управляет монарх; период расцвета совпадает со становлением коро­левского права наследования; в последующем наступают раз­личные стадии упадка, во время которых конституция госу­дарства последовательно обретает характер олигархии, демо­кратии или тирании.

Доктрина школы стоиков в качестве своей наивысшей цели ставила задачу: указать людям правильный путь к обретению истинного счастья в соблюдении добродетели и жития в единении с природой. По мнению стоиков, изнача­льно заложенные в каждом человеческом существе нравст­венные начала не должны омрачаться нуждой и страдани­ями, и человек должен интересоваться только достижением собственного морального совершенства л в полной мере быть абсолютно независимым от внешней суеты. По отноше­нию к другим людям, независимо от их расовой или нацио­нальной принадлежности и положения в обществе, учили сто­ики, человек должен ощущать себя так, как 'если бы он был их братом и, следовательно, относиться к ним как к братьям.

Стоицизм как таковой пользовался в Риме в период рас­цвета эллинистической культуры исключительно большой популярностью. Среди наиболее известных в эту эпоху римс­ких стоиков можно назвать, например, римского политика и философа Сенеку (3-65 гг.), римского философа-стоика Эпик-тета (50-130 гг.), а также римского императора Марка Авре­лия (121-180 гг.). Большое значение философии стоиков, по-прежнему оказывающей значительное идеологическое влия­ние на общество, объясняется прежде всего тем фактом, что заложенная в этой философии идея всемирного братства была воспринята христианством. Лаже по отношению к есте­ственному праву, которое легло в основу правовой философии католической церкви времен Средневековья, философия сто-

Родился около 201 г. до н. э., умер в 120 г. до н. э. (прим. пер.).

иков явилась отправной точкой для будущего развития католической церкви и источником ее вдохновения.