Городское и поместное право

Мы рассмотрели особенности и значение трех средневеко­вых правовых систем - феодального ленного права, канони­ческого права и римского права. Как и следовало предполо­жить, они (конечно, в разной степени и различным образом) влияли друг на друга. Ленное право и каноническое право возникли из функциональных потребностей двух различных социальных систем - феодализма и церкви. Римское право дало юридическую технику, равно как и материальные пра­вила прошлого, которые были оживлены в силу авторитет­ности и насущной потребности. Его понятия и принципы выработки правил могли, таким образом, включаться в две другие системы, насколько это было уместным.

Чтобы получить представление о необычайной сложности законотворчества в средние века, нужно, однако, посмотреть на него и с точки зрения двух различных экономических сис­тем: деревни с ее аграрным хозяйством и городов с их ману­фактурами, торговлей и мореплаванием. Разные экономичес­кие потребности обусловили различия между городским и поместным правопорядком, которые, будучи основанными на противоположных фундаментальных интресах, нередко при­водили к конфликтам.

В городском праве господствовали интересы торгового оборота, в то время как поместное право выдвигало на пер­вый план защиту права владения. Это привело, в частности, к абсолютно различным правилам предъявления претензии на движимое имущество - форму капитала, которая в то вре­мя играла гораздо большую роль в накоплении, чем сейчас. В деревне собственник обязательно получал назад украденное. В городах же сложилось множество компромиссных решений,

основанных на обязанности собственника заплатить выкуп, если он хотел вернуть себе украденное.

Отличие проявилось также и в противодействии выгод­ным для церкви правилам завещания, выработанным кано­ническим правом. В поместном праве это противодействие базировалось на стремлении сохранить землю как собствен­ность рода, в городском же оно было вызвано иной причи­ной: церковная собственность в городах не включалась в торговую жизнь и тем самым сдерживала их экономическую экспансию.

Самостоятельные правовые системы в городах, посте­пенно освобождавшиеся от феодального влияния, возникали сначала как решения, принимавшиеся городским советом в отношении того или иного частного случая. Решения запи­сывались в протокол (городскую книгу) и рассматривались как прецедент. На них, в свою очередь, основывались част­ные и официальные записи традиционного городского права. Постепенно они превратились в официально изданные горо­дские законы.

Юридическое качество городских законов было очень пес­трым. В больших городах с высокоразвитым производством, оживленной торговлей и мореплаванием правовые нормы решения различных проблем, прежде всего экономических, складывались рано - либо на основании римских законов, либо самостоятельно, как, например, в Северной Германии, которая не находилась в таком тесном контакте с римским правом, как города на западе и юге. Это обусловило во мно­гих отношениях необычайно высокий уровень законода­тельства. Некоторые ганзейские законы, например, особенно важное для кредитных отношений залоговое право на недви­жимость, были разработаны на более высоком уровне, чем соответствующие римские. В маленьких городах законы были более примитивными. Поэтому такие города нередко обращались к ведущим торговым городам с ходатайствами о возможности пользоваться их законами. Так возникали большие юридические объединения городов, в которых Совет городов-метрополий часто выполнял функции высшей инстанции по отношению к суду дочернего города. Приме­рами подобных городов-метрополий являются Любек, одно время имевший более 100 дочерних в юридическом отноше­нии городов, Магдебург, городское право которого было при­нято во многих городах Средней Германии и распространило свое влияние далеко на Восточную Европу, а также Лондон.

Как в большой степени самостоятельное ответвление от городского права можно рассматривать международное тор­говое право, зародившееся на крупных рынках во время функционирования специальных рыночных судов, для кото­рых было характерно стремление сделать процесс по возмож­ности коротким. Другим ответвлением было морское право. Своими корнями оно уходит в традиционные правовые

нормы античного Средиземноморья, частично перешедшие в римское право. Интенсивно развиваясь, оно распространи­лось из Италии через Испанию на западное побережье Фран­ции (Список дел, подлежащих слушанию, с острова Олерон) и оттуда в район Балтийского моря (Морское право Висбю). В этой области права были выработаны многие положения, интересные и в наши дни. Ярким примером того, насколько подробно юридически регламентировались отношения, от которых зависела безопасность мореплавания, являются де­тально разработанные правила лоции и ответственности лоцмана, содержащиеся в Списке дел, подлежащих слушанию, с острова Олерон и в Морском праве Висбю.

По сравнению с бесчисленными городскими законами источники поместного права немногочисленны и по своему юридическому уровню, как правило, более скромны, за исклю­чением скандинавского земельного и основного законов. Объяснением может служить тот факт, что поместное право развивалось в рамках феодальной системы и основным в нем было феодальное ленное право, которое регулировало феодальные отношения.

Всеобщие государственные законодательства существо­вали только в Скандинавии. За ее пределами вместо них широкое распространение получили судебники - частные записи местного права, в большей или меньшей степени переработанного его авторами. Самый известный и значи­тельный судебник в Германии назывался "Саксонское зерца­ло" (ок. 1230 г.). Его автором был Эйке фон Репгов, человек незаурядных юридических способностей и блестящей эруди­ции, выдающаяся фигура своего времени. Определенное вли­яние римского права на "Саксонское зерцало" очевидно, но Эйке, однако, не учился в Болонье и, вероятно, это влияние опосредовано каноническим правом. Данный судебник послу­жил образцом для другого известного судебника - "Немец­кого зерцала", на который, в свою очередь, ориентировались последующие авторы. Таким образом сформировался жанр правовой литературы, оказавший большое влияние на зако­нотворчество и судебную практику. Можно сказать, что "Сак­сонское зерцало" и последующие судебники в определенной степени компенсировали отсутствие государственного зако­нодательства. Это было очень важно, потому что варварское германское право не изучалось в университетах. В образова­нии, высшей администрации и судопроизводстве господство­вала римская правовая школа. Варварское германаское право вообще долгое время находилось в тени - под влиянием нау­чной латинской литературы и правовой традиции.

Во Франции подобную роль сыграли "Кодекс Святого Луи" и "Право Бове". Первый судебник, несмотря на указание на титуле, был на самом деле частной записью права. Его автор преимущественно основывался на традиционном германском праве, но также включил в свою книгу многие положения

римского права. Благодаря большой известности и широкому распространению этого судебника римские правовые нормы закрепились в северной части Франции.

Типичным примером того, как римское право распростра­нялось через судебники, является "Книга правосудия" из Орлеана (ок. 1260 г.). В ней, в частности, изложены правила образования корпораций, основанные на "Дигестах" Ульпи-ана.

Так, "Книга правосудия" § 2 гласит: "Корпорация может быть создана только на основе четкого соглашения, и ей принадлежит только то, что в нем обговорено. Корпорация может создаваться и иметь юридическую силу и в случае имущественного неравенства сторон. Тогда бедный вносит своим трудом и умственными способностями такую же долю, как богатый деньгами и земельными владениями".

Еще интереснее "Право Бове", написанное выдающимся судьей и должностным лицом Бомануа (ок. 1280 г.). Одно время он был королевским сенешалем и записал в своей книге местное право, которое применялось в судопроизвод­стве и обычной правовой жизни в районе Клермона. На Бома­нуа не повлияла римская правовая традиция, хотя он прек­расно знал римское право, и он просто с большой добросо­вестностью описал современную ему правовую жизнь. Благо­даря этому его книга получила высокую оценку и широкое распространение и стала впоследствии одним из наиболее ценных источников сведений о судебной практике во Фран­ции периода Позднего средневековья, который дает возмож­ность исследователю детально реконструировать характер­ную для средневекового общества юридическую технику, как она была представлена в традиционном германском праве на севере Франции.

Как мы видели, расхождения между средневековыми национальными правовыми традициями были очень боль­шими. Перекрещивались влияния различных правовых сис­тем и разных местных потребностей. И только в немногих областях можно говорить о единстве или по крайней мере о большом сходстве.

Одной из таких областей была юридическая борьба с рас­прями, имевшими форму родовой мести в Скандинавии, и рыцарской враждой в остальной части Западной Европы. Под влиянием германских представлений о человеке и обще­стве наступило возрождение индивидуалистических идеалов. Угнетенные подданные поздней античности превратились в свободных и уверенных в себе граждан, хотя их свобода и независимость и были подробно регламентированы сложив­шейся в обществе системой привилегий. Но идеалы свободы также высоко ценились. Именно на них опирался германский обычай обращаться к оружию в частных конфликтах. Высо­кая оценка отважного воина и его боевых качеств в феодаль­ном обществе перешла к рыцарям. Большая часть Позднего

средневековья была отягощена непрекращавшимися мест­ными распрями, которые приводили к разрушению культур­ных и экономических ценностей. Те же последствия, пусть и на более низком уровне имели родовые распри в Сканди­навии.

Против этого разрушительного явления выступала как церковь, так и государственная власть. Специальными зако­нодательствами - так называемыми мировыми - они пыта­лись ограничить распри. Церковь проповедовала Pax Dei (Мир в Боге) или Treuga Dei (Союз церкви с Богом), в которых про­возглашалось отношение церкви к охраняемым ею местам. Наказанием было отлучение от церкви. Государственная власть, особенно в Германии, старалась бороться с заложен­ным в феодализме стимулом к насилию, используя законы о мире в стране, которые предусматривали драконовские меры наказания за незаконные распри и насилие. С э,той целью, например, в Швеции появились мировые ярла Биргера и позже королевская клятва. В Германии рыцарские распри были распространены^ еще в XVI в., несмотря на провозгла­шенный на риксдаге Вормсе в 1495 г. императором Макси­милианом вечный мир в стране. Особый урон экономической жизни наносил принятый у рыцарей обычай брать в залож­ники жителей богатых городов и требовать за них большой выкуп. Против подобных действий города защищались не только военной силой, но и категорическим запретом родст­венникам и друзьям захваченных заложников платить за них выкуп, как, например, предусматривалось в городском праве Любека.

Но несмотря на тесное сотрудничество в этой и других областях, церковь и государственная власть не могли пре­пятствовать всеобщему распространению грубого насилия. В результате ужесточилось уголовное право, которое идеоло­гически основывалось на соединении возмездия и устраше­ния. Особенно большое значение для уголовного права имело создание мазохистского теократического учения о возмез­дии, согласно которому преступник должен быть наказан пропорционально содеянному, иначе же кара Господня пос­тигнет весь народ. Недостаточное наказание рассматрива­лось как разрыв союза народа с Богом. Необходимая пропор­циональность между преступлением и наказанием привела, в частности, к применению "отраженного" наказания. Фальши­вомонетчик, например, сваривался заживо тем же способом, каким он расплавлял металл для фальшивых монет. Для того чтобы усилить эффективность наказания, нормальной мерой стала смертная казнь в особо мучительных формах. Поскольку поймать преступника и привлечь его к ответст­венности удавалось очень редко, средством устрашения

Ярл - представитель родовой знати (прим. пер.). Парламент в Швеции (прим. пер.).

7 Э. Аннерс 193

стали предельно крутые примеры. Такое жестокое уголовное право было несовместимо с характерным для родового обще­ства правом примирения, в котором распря есть распря, а штраф есть штраф. Но люди отворачивались во время кро­вавых зрелищ, каковыми были смертные казни. И принцип возмездия "равное наказание за равное преступление" привел к тому, что ужесточение наказаний стало всеобщей нормой уголовного права. Более того, когда пытки, разрешенные в Риме только против рабов, стали часто применяться в уго­ловном процессе как способ добиться признания, уголовное законодательство еще более ужесточилось. Этому способст­вовало и церковное учение о признании вины как необходи­мом условии спасения души преступника.

Несмотря на большой прогресс во многих областях права, в средние века все-таки не был выработан правопорядок, обеспечивавший одновременно гуманную и эффективную защиту внутренней социальной безопасности. Последствия этого сказывались в европейском уголовном законодатель­стве вплоть до конца XIX в.