Вампиры. Опасные связи 45 страница

Твикенхэм раздал нам свежеотпечатанные копии «Щебета», имевшиеся у него в избытке.

– Это вам почитать, пока ждете обед, – гордо произнес он.

В передовице рассказывалось о переезде вспомогательного поста D – в дом, где он находился, попал снаряд и повредил водопровод.

– Нельсон им тоже отказал в усовершенствовании? – поинтересовался Суэйлс.

– Послушайте вот это, – сказал Питерсби и стал громко читать вслух: – «Уровень преступности в Лондоне с начала затемнения вырос на двадцать восемь процентов».

– И ничего удивительного, – отозвалась Ви, спускавшаяся по ступеням. – Ночью дальше собственного носа не видишь, а уж того, кто в переулке притаился, и подавно не разглядишь. Я, когда в патруле, всегда боюсь, что кто-нибудь бросится на меня из темноты.

– Половина домов стоят пустые, почти весь Лондон спит в убежищах, – подхватил Суэйлс. – Будь я плохим парнем, двинул бы прямо в Лондон.

– Это отвратительно! – с негодованием воскликнул Моррис. – То, что они пользуются этой войной, чтобы совершать преступления.

– О, кстати, мистер Моррис, ваш сын звонил, – сказала миссис Люси, ткнув вилкой в мясо, чтобы выяснить, прожарилось ли оно. Из проколов выступила кровь. – Он сказал, что у него для вас сюрприз и что вам нужно приехать… – она переложила вилку в левую руку и, пошарив в карманах комбинезона, вытащила листок бумаги, –…в Северный Уилд в понедельник, если я правильно поняла, Его командир все устроил насчет проезда. Я вот тут записала. – Она передала бумажку Моррису и вернулась к отбивным.

– Сюрприз? – озабоченно переспросил Моррис. – Он ведь не попал в беду, а? Его командир хочет меня видеть?

– Не знаю. Он не сказал, в чем дело. Только то, что вам нужно приехать.

Ви подошла к миссис Люси и взглянула на сковороду.

– Как здорово, что бомба попала к мяснику, а не к зеленщику, – заметила она. – Это пахнет гораздо лучше брюквы.

Миссис Люси снова потыкала мясо, положила его на тарелку и отдала Ви.

– Отнеси это Джеку, – попросила она.

– Он не хочет есть, – ответила Ви, поставила тарелку на стол и села.

– А он не сказал почему? – удивился я.

Она взглянула на меня с любопытством:

– Думаю, потому, что не голоден. А может, не любит бараньи отбивные.

– Надеюсь, он ничего такого не натворил, – пробормотал Моррис, и до меня не сразу дошло, что он говорит о своем сыне. – Он мальчик неплохой, но сначала делает, а потом думает. Юношеский задор, вот и все.

– Он и торт не стал есть, – размышлял я вслух. – А он не сказал, почему не хочет отбивную?

– Если мистер Сеттл не хочет, отдайте мясо мистеру Ренфри, – резко сказала миссис Люси и выхватила у Ви тарелку. – И не позволяйте ему заговаривать вам зубы – дескать, он не голоден. Он должен поесть. У него упадок сил.

Ви вздохнула и поднялась. Миссис Люси снова дала ей тарелку, и она вышла.

– Нам всем необходимо есть как можно больше питательной пищи и побольше спать, – с упреком произнесла миссис Люси. – Чтобы поддерживать себя в форме.

– Я про это написал статью в «Щебете», – вставил Твикенхэм, сияя. – Таких людей называют «ходячие мертвецы». Они лишаются сил от недосыпания и плохого питания, от страха перед налетами. У «ходячих мертвецов» замедленные реакции, они плохо соображают, что ведет к увеличению числа несчастных случаев на работе.

– Ну, я не допущу, чтобы среди моих подчиненных были «ходячие мертвецы», – фыркнула миссис Люси, раздавая остальные отбивные. – Как только поедите, отправляйтесь спать.

Отбивные на вкус оказались еще замечательнее, чем я ожидал. Я съел свою порцию, читая статью Твикенхэма о «ходячих мертвецах». Там говорилось, что потеря аппетита – обычная реакция на постоянные бомбежки. Также я прочел, что недостаток сна вызывает неадекватное поведение и появление навязчивых идей. «Ходячие мертвецы» иногда убеждены в том, что их пытаются отравить или что кто-то из их друзей или родных – нацистский агент. У них бывают галлюцинации, какие-то видения, они слышат таинственные голоса, верят в фантастические вещи.

– Он попал в историю, когда еще учился в школе, перед войной, но с тех пор, как пошел на службу, стал вести себя серьезнее, – бубнил свое Моррис. – Что же такое он натворил на этот раз?

Следующей ночью, в три часа, почти на том же месте, что и фугасы, неподалеку от Олд-Черч-стрит, взорвалась мина. Нельсон отправил Олмвуда за помощью, и миссис Люси приказала Суэйлсу, Джеку и мне пойти с ним.

– Мина упала через два дома от старой воронки, – говорил Олмвуд, пока мы собирались. – Фрицы не могли бы попасть точнее, даже если бы целились.

– Я знаю, что им нужно, – послышался из соседней комнаты голос Ренфри. Он выглядел ужасно – бледный, худой, словно призрак. – И я знаю, почему вы просили укрепить наш пост. Это из-за меня, так? Они охотятся за мной!

– Они ни за кем из нас конкретно не охотятся, – твердо заявила миссис Люси. – Они в двух милях у нас над головой. Они ни во что не целятся.

– С чего бы это Гитлер хотел разбомбить тебя сильнее, чем остальных? – спросил Суэйлс.

– Не знаю. – Ренфри упал в кресло и закрыл руками лицо. – Я не знаю. Но они прилетели за мной. Я это чувствую.

Миссис Люси отправила на место взрыва Суэйлса, Джека и меня потому, что «мы уже побывали там и были знакомы с местностью». Но это было смело сказано. Мины, взрывавшиеся над землей, вызывали гораздо больше разрушений, чем фугасные бомбы. На том месте, где в прошлый раз стояла палатка старшего офицера, возвышался холм, а за ним еще три – целый горный хребет в центре Лондона. Суэйлс принялся карабкаться на ближайшую кучу, чтобы поискать фонарь Нельсона.

– Сюда! – крикнул кто-то из груды обломков перед нами, и мы с Джеком поползли вверх.

На полпути к вершине мы наткнулись на группу из пяти человек, заглядывавших в нору.

– Сюда! – снова заорал один из них.

На рукаве у него была прицеплена голубая повязка бригадира, и он смотрел мимо нас, на какого-то человека, который с трудом волок вверх нечто, напоминающее ручную помпу. «Неужели они собираются тушить там пожар?» – промелькнуло у меня в голове, а затем я понял, что это не помпа. На самом деле это оказался автомобильный домкрат; человек с голубой повязкой, протянув между нами руку, спустил его в дыру и влез следом.

Остальные члены спасательной команды продолжали стоять, всматриваясь в темноту, словно действительно могли что-то там увидеть. Через некоторое время они начали спускать в шахту пустые ведра и вытаскивать обломки кирпичей и щепки. Никто не обратил на нас внимания, даже после того, как Джек, протянув руки, принял одно из ведер.

– Мы из Челси! – крикнул я, обращаясь к старшему и стараясь перекричать вой самолетов и грохот взрывов. – Чем мы можем помочь?

Они продолжали вытаскивать мусор. Появилось нагруженное ведро, в котором поверх кирпичей красовался фарфоровый чайник, покрытый пылью, но даже не треснувший.

Я сделал вторую попытку:

– Кто там внизу?

– Два человека, – ответил ближайший ко мне спасатель. Схватив чайник, он передал его человеку в каске с вязаным подшлемником-балаклавой. – Мужчина и женщина.

– Мы с поста Челси! – заорал я, и в этот момент загрохотали зенитки, – Скажите, чем вам помочь?

Спасатель взял у человека в подшлемнике чайник и протянул мне.

– Отнесите это вниз и поставьте на асфальт, к остальным ценностям.

Прошло немало времени, прежде чем я спустился с холма, держа в одной руке чайник, а в другой – крышку, и еще больше, прежде чем я смог найти нетронутый участок асфальта. После взрыва мины почти весь он оказался выворочен, улица была совершенно непроходима.

Наконец я нашел его – кусочек тротуара перед разрушенной булочной; у остатков стены выстроились «ценности» – радиоприемник, сапог, две столовые ложки вроде той, которой угрожал мне полковник Годалминг, женская сумочка, вышитая бисером. Их охранял один из спасателей.

– Стой! – воскликнул он, когда я приблизился, и выступил вперед, выставив перед собой не то карманный фонарь, не то пистолет. – Посторонним запрещено заходить на место взрыва.

– Я свой, из ПВО, – быстро произнес я. – Джек Харкер, Челси. – Я помахал чайником. – Меня послали отнести сюда вот это.

В руке у пожарного оказался фонарь. Он поводил им туда-сюда и моргнул.

– Извините, – сказал он. – У нас в последнее время столько краж. – Взяв чайник, он поставил его в ряд, возле женской сумочки. – На прошлой неделе поймали человека, который рылся в карманах убитых – их положили на мостовой, ожидая, пока приедет машина из морга. Как ужасно, что некоторые люди пользуются войной.

Я вернулся к месту раскопок. Джек стоял у входа в нору, вытаскивая мусор и передавая вниз пустые ведра. Я встал рядом с ним и присоединился к работавшим.

– Их еще не нашли? – спросил я у него, когда гул бомбежки ненадолго утих.

– Тихо! – крикнули из норы, и человек в балаклаве повторил: – Тихо, все! Нужна абсолютная тишина!

Все прекратили работу и прислушались. Джек как раз передал мне полное ведро кирпичей, и ручка врезалась мне в ладонь. На миг воцарилась полная тишина, затем снова загудели самолеты, где-то вдалеке просвистела и ударила бомба.

– Ничего! – крикнули из норы. – Мы уже почти добрались до них. – Из провала снова появилось ведро.

Я ничего не услышал, но, судя по всему, спасатели в шахте уловили что-то – голос или стук, – и я ощутил облегчение оттого, что жертвы, по крайней мере, были еще живы и что спасатели двигались в верном направлении. В октябре я работал на месте взрыва в одном доме; нам пришлось остановиться на полпути и начать копать новую шахту, потому что звук из-под завалов доходил в искаженном виде. Даже если люди находились прямо под нами, звуковая волна распространялась не по прямой, она огибала препятствия, и единственным способом не потерять цель являлись частые простукивания. Я вспомнил, как Джек откопал полковника Годалминга балясиной от перил. Он вообще не делал никаких простукиваний. Казалось, он твердо знал, где копать.

Люди из норы снова потребовали домкрат, и мы с Джеком принесли его. Когда спасатель протянул к домкрату руку, Джек замер и поднял голову, словно прислушиваясь к чему-то.

– В чем дело? – спросил я. Я ничего не слышал, кроме выстрелов зенитных орудий, доносившихся из Гайд-парка. – Кто-то кричит?

– Да где этот чертов домкрат?! – орал бригадир.

– Слишком поздно, – сказал мне Джек. – Они мертвы.

– Ну давайте, вы там, спускайте! – снова крикнул старший.

Джек опустил домкрат в нору.

– Тихо! – скомандовал бригадир, и мы услышали, как наверху человек в балаклаве повторяет, точно зловещее эхо:

– Тихо, пожалуйста, все тихо.

Начали бить церковные часы, и я услышал раздраженный голос «балаклавы»:

– Нам нужна полная тишина.

Часы пробили четыре и смолкли, я услышал шорох земли, осыпающейся на металлический предмет. Все стихло; затем послышался слабый звук.

– Тихо! – снова приказал бригадир, снова наступила тишина, потом раздался какой-то звук. Всхлип. Или стон. – Мы вас слышим! – крикнул спасатель. – Не бойтесь.

– Кто-то все же жив, – заметил я.

Джек не ответил.

– Но мы же только что их слышали, – рассердился я.

Он покачал головой.

– Нам нужны бревна для подпорок, – сказал Джеку человек в балаклаве, и я ожидал, что тот ответит «это бесполезно», но он тут же ушел и вернулся, таща за собой книжный шкаф, выкрашенный белой краской.

В нем остались три книги. Я помог Джеку и «балаклаве» их вытащить и отнес их вниз, в склад «ценностей». Охранник, сидя на тротуаре, рылся в вышитой сумочке.

– Провожу инвентаризацию, – пробормотал он, торопливо поднимаясь и запихивая обратно губную помаду и носовой платок. – Чтобы быть уверенным, что ничего не украли.

– Я принес вам кое-что почитать, – сказал я и положил книги рядом с чайником. – «Преступление и наказание».

Взобравшись на холм, я помог Джеку опустить книжные полки в шахту, и через несколько минут снова появились ведра с мусором. Наша беспорядочная бригада перестроилась, образовав цепь, в начале которой стоял «балаклава», а в конце – мы с Джеком.

Прозвучал отбой. Когда сирены смолкли, бригадир снова потребовал тишины. На этот раз мы ничего не услышали, а когда ведра появились опять, я передавал их Джеку, не глядя на него.

Небо на востоке посветлело, и холмы из черных медленно начали превращаться в серые. От домов, уцелевших прошлой ночью, остались две кучи обломков высотой в несколько этажей; хотя они отбрасывали на нас тень, я смог разглядеть вход в шахту, откуда, словно могильный камень, торчал кусок белой книжной полки.

Ведра стали появляться медленнее.

– Потушите сигареты! – приказал бригадир, и мы все замерли, пытаясь уловить запах газа.

Если находившиеся под завалами люди были мертвы, как сказал Джек, то скорее всего они отравились газом из поврежденных труб. За неделю до этого мы извлекли из-под обломков мальчика и его собаку – на обоих не оказалось ни царапины. Собака лаяла и скулила буквально до того момента, когда мы до них добрались. Водитель «скорой помощи» сказал, что они умерли всего несколько минут назад.

Я не чувствовал запаха газа, и через мгновение бригадир возбужденно воскликнул:

– Я вижу их!

«Балаклава» наклонился над шахтой, уперев руки в колени.

– Живые?

– Да! Вызывайте «скорую»!

«Балаклава» прыжками понесся вниз по склону, и куски кирпича посыпались у него из-под ног, образовав небольшую лавину.

Я опустился на колени и заглянул в темную дыру.

– Носилки нужны?! – крикнул я.

– Нет, – ответил бригадир, и по его голосу я понял, что люди мертвы.

– Оба? – спросил я.

– Да.

Я поднялся.

– Как ты узнал, что они погибли?! – воскликнул я, оборачиваясь к Джеку. – Откуда…

Но Джек исчез. Я посмотрел вниз. «Балаклава» съехал почти к подножию холма, схватившись за обломок оконной рамы, чтобы замедлить падение, за ним тянулось облако кирпичной пыли; но Джека нигде не было.

Солнце почти взошло. Я мог уже разглядеть серые холмы и за ними – охранника и его «ценности». Еще один отряд спасателей копался на третьей от нас насыпи. Я заметил Суэйлса, поднимавшего ведро.

– Да помогите же! – нетерпеливо воскликнул бригадир, протягивая снизу домкрат.

Я вытащил его, поставил в стороне и помог спасателю выбраться из шахты. Руки его были покрыты красно-коричневой грязью.

– Они отравились газом? – спросил я, утя бригадир вытаскивал сигареты.

– Нет, – ответил он, вытряхнул из пачки сигарету и зажал ее в зубах. Затем похлопал себя по карманам, оставляя на комбинезоне красные пятна.

– Давно они умерли? – продолжал я.

Бригадир нашел коробок, чиркнул спичкой, прикурил.

– Наверное, сразу после того, как мы их в последний раз услышали, – произнес он, и я подумал, что и тогда их уже не было в живых. И Джек это знал. – Они мертвы по меньшей мере два часа.

Я посмотрел на часы. Было начало седьмого.

– Но они погибли не от контузии?

Зажав сигарету между пальцами, спасатель выпустил большое облако дыма. Когда он снова сунул ее в рот, я заметил на ней красное пятно.

– От потери крови.

На следующий день люфтваффе прибыли рано. После ночного инцидента мне удалось поспать совсем немного. Моррис весь день твердил о своем сыне, а Суэйлс немилосердно дразнил Ренфри.

– Геринг узнал, что ты шпионил против Германии, – говорил он, – и послал за тобой свои «штуки».^[69]

В конце концов я поднялся на пятый этаж и попытался вздремнуть в кресле наблюдателя, но там оказалось слишком светло. По небу неслись облака, и пожары в Ист-Энде отбрасывали на небо зловещий алый отсвет.

Кто-то оставил на полу экземпляр «Щебета» Твикенхэма. Я перечитал статью о «ходячих мертвецах», затем, будучи не в состоянии уснуть, принялся за остальные новости.

Там было сообщение о гитлеровском вторжении в Трансильванию, рецепт клубничного пирога без масла и статья об уровне преступности. «В настоящее время Лондон является благодатным местом для криминальных элементов, – цитировал автор Нельсона. – Мы должны постоянно быть начеку».

После рецепта шел рассказ о шотландском терьере по кличке Красавчик Чарли, который лаял и царапался у руин разбомбленного дома, пока спасатели его не заметили, не принялись копать и не извлекли из-под развалин двоих детей, целых и невредимых.

Должно быть, чтение усыпило меня; я пришел в себя оттого, что Моррис тряс меня за плечо и говорил, что включились сирены воздушной тревоги. Было всего пять вечера.

Через полчаса в нашем секторе упала зажигательная бомба. Это произошло всего в трех кварталах от поста; стены подвала дрогнули, штукатурка дождем посыпалась на пишущую машинку Твикенхэма и на Ренфри, лежавшего с открытыми глазами на своей койке.

– Излишества! Как бы не так, – пробормотала миссис Люси, когда мы бросились к своим каскам. – Нам необходимы эти балки.

Совместители еще не пришли. Миссис Люси оставила Ренфри и пошла их обзванивать. Мы точно знали, где произошел взрыв, – Моррис как раз смотрел в том направлении, когда упала бомба, но найти ее все равно оказалось непросто. Ночь еще, собственно, не наступила, но, когда мы прошли полквартала, на город опустилась непроницаемая тьма.

Наблюдая это явление в первый раз, я решил, что это какая-то временная слепота после взрыва, но оказалось, что это всего лишь пыль от кирпичей и штукатурки, окутывавшая разрушенные здания. Она образует туман, который скрывает все вокруг не хуже, чем при затемнении. Когда миссис Люси расположилась на тротуаре и включила голубой фонарь, он призрачно засветился в этом искусственном тумане.

– Здесь на улице осталось только две семьи, – сказала она, поднося к свету домовую книгу. – Семья Кирккадди и Ходжсоны.

– Это старые люди? – спросил Моррис, неожиданно появляясь из тумана.

Миссис Люси вгляделась в строчки:

– Да. Пенсионеры.

– Я их нашел, – сказал он без всякого выражения; это означало, что люди мертвы. – От взрыва погибли.

– О боже! – воскликнула миссис Люси. – Кирккадди – мать с двумя детьми. У них есть андерсоновское убежище.^[70] – Она поднесла книгу поближе к голубому фонарю. – Остальные прячутся во время налетов в метро. – Развернув план квартала, она показала нам, где находится двор Кирккадди, но план не помог. Следующий час мы провели, слепо блуждая среди развалин и стараясь различить крики, которых все равно было бы не слышно из-за рева люфтваффе и ответного огня зениток.

Вскоре после восьми пришел Питерсби, через несколько минут – Джек, и миссис Люси отправила их рыскать в тумане.

– Сюда! – почти сразу же крикнул Джек, и у меня отчего-то екнуло сердце.

– О, прекрасно, он их услышал, – сказала миссис Люси. – Джек, идите найдите его.

– Сюда, – снова позвал он, и я направился в ту сторону, откуда донесся его голос, почти боясь того, что увижу.

Но не успел я сделать и десяти шагов, как тоже услышал их. Детский плач и гулкие звуки, как будто кто-то колотил кулаком по железу.

– Не останавливайтесь! – крикнула Ви. Она на коленях стояла рядом с Джеком у неглубокой воронки. – Продолжайте стучать. Мы идем. – Она обернулась ко мне. – Скажи миссис Люси, пусть позвонит спасателям.

Я наугад двинулся обратно сквозь тьму. Миссис Люси уже вызвала бригаду спасателей. Она отправила меня к станции «Слоун-сквер», чтобы убедиться, что остальные обитатели квартала находятся в безопасности в убежище.

В воздухе висела пыль, но я более или менее видел дорогу. Я наткнулся на край тротуара, споткнулся о какие-то обломки и обнаружил тело. Вытащив фонарь, я увидел, что это девушка, которую я провожал в убежище два дня назад.

Она сидела на земле, прислонившись спиной к выложенному плитками входу в метро, все еще сжимая в безвольно повисшей руке вешалку с платьем. Старая кочерга из магазина Джона Льюиса отпускала ее только после закрытия, а люфтваффе сегодня прилетели рано. Ее убило взрывной волной, а может, осколками. Ее лицо, шея и руки были покрыты мелкими царапинами, и, когда я поправил ее ноги, на тротуаре хрустнуло стекло.

Вернувшись на место взрыва, я подождал машину из морга и попросил их довезти меня до метро. Мне потребовалось три часа, чтобы найти всех людей, указанных в списке. Когда я вернулся к своим, спасатели уже прорыли яму глубиной пять футов.

– Они почти добрались, – сообщила Ви, высыпая ведро с землей у дальнего края воронки. – Пошла земля, попадаются ветки от розового куста.

– А где Джек? – спросил я.

– Пошел за пилой. – Она подала ведро одному из спасателей, который, чтобы освободить руки, сунул сигарету в рот. – Им попалась какая-то доска, но они ее уже обошли.

Я наклонился над дырой. Стук еще раздавался, но детский плач смолк.

– Они еще живы?

Она покачала головой:

– Ребенка уже примерно час не слышно. Мы постоянно кричим, но ответа нет. Мы боимся, что это стучит какой-то механизм.

Я подумал: а что, если они уже мертвы и Джек, зная это, не пошел за пилой, а отправился на работу?

Подошел Суэйлс:

– Угадайте, кто попал в больницу?

– Ну и кто? – спросил я.

– Олмвуд. Нельсон заставил своих пожарных патрулировать район во время налета, и шрапнель от зенитки угодила ему в ногу. Чуть совсем ее не снесла.

Спасатель с сигаретой передал Ви полное доверху ведро. Она взяла его и, немного пошатываясь под тяжестью, унесла прочь.

– Смотри, чтобы Нельсон не увидел, как ты усердно работаешь, – крикнул ей вслед Суэйлс, – а не то устроит тебе перевод в свой сектор. А где Моррис? – поинтересовался он и ушел – наверное, чтобы рассказать всем об Олмвуде.

Подошел Джек с пилой.

– Уже не нужно, – сказал спасатель, зажав сигарету в углу рта. – О, полевая кухня приехала.

И он отправился за чашечкой чаю.

Джек, опустившись на колени, протянул в дыру пилу.

– Они еще живы? – спросил я.

Джек наклонился вниз, держась руками за края отверстия. Стук был неправдоподобно громким. Должно быть, в убежище он звучал оглушительно. Джек уставился в дыру, словно не слышал ни шума, ни моего вопроса.

Затем поднялся, все еще не отводя взгляда от входа в шахту.

– Они левее, – сказал он.

«Как это левее? – подумал я. – Мы же их слышим. Они прямо под нами».

– Они живы? – повторил я.

– Да.

Вернулся Суэйлс.

– Он шпион, вот кто он такой, – возмущался он. – Его сюда Гитлер прислал, чтобы поубивать наших лучших людей, одного за другим. Я вам говорил, что его зовут Адольф фон Нельсон.

Кирккадди действительно оказались левее. Спасателям пришлось расширить туннель, разрезать крышу убежища и вскрыть его, как консервную банку. Они возились до девяти утра, но люди были живы.

Джек ушел незадолго до рассвета. Я этого не заметил. Суэйлс как раз рассказывал мне о ранении Олмвуда, а когда я обернулся, Джека уже не было.

– Джек тебе не говорил, что это за работа у него такая, из-за которой ему надо так рано уходить? – спросил я у Ви, вернувшись на пост.

Прислонив зеркало к противогазу, она укладывала волосы.

– Нет, – ответила Ви, опустив расческу в стакан с водой и затем смочив локон. – Джек, ты мне не передашь заколки? У меня сегодня свидание, хочу выглядеть на все сто.

Я пододвинул к ней кучку заколок.

– Так что это за работа? Джек не говорил?

– Нет. Наверное, что-то связанное с войной. – Она намотала прядь волос на палец. – Он сбил десять самолетов. Четыре «штуки» и шесть «мессеров».

Я сел рядом с Твикенхэмом, который печатал отчет о сегодняшних спасательных работах.

– Ты еще не брал интервью у Джека?

– А откуда у меня на это время, по-твоему? – ответил он вопросом на вопрос. – С тех пор как он появился, у нас не было ни одной спокойной ночи.

Из соседней комнаты приковылял Ренфри. Он был завернут в одеяло, словно в сари, плечи его прикрывал плед. Выглядел он ужасно – совсем исхудал и посерел.

– Позавтракать не хочешь? – предложила ему Ви, раскрывая зубами заколку.

Он покачал головой.

– Нельсон дал добро на укрепление подвала?

– Нет, – ответил Твикенхэм, хотя Ви знаками просила его помолчать.

– Вы должны сказать Нельсону, что это срочная необходимость! – воскликнул Ренфри, натягивая на себя плед, словно в помещении стоял холод. – Я знаю, зачем я им нужен. Это случилось еще до войны. Когда Гитлер захватил Чехословакию, я написал письмо в «Таймс».

Я порадовался, что Суэйлс при этом не присутствовал. Письмо в «Таймс».

– Ну-ну, почему бы тебе не пойти прилечь? – попыталась успокоить его Ви, закалывая свои букли и поднимаясь. – Ты устал, вот и все, и поэтому ты всего боишься. Они же там даже «Таймс» не получают.

Она взяла Ренфри за руку, и он покорно пошел за ней в другую комнату. Я услышал его слова:

– Я назвал его австрийским пустозвоном. В письме.

У людей, страдающих от недостатка сна, бывают галлюцинации, какие-то видения, они слышат таинственные голоса, верят в фантастические вещи.

– Он не упоминал при тебе о своей работе? – спросил я у Твикенхэма.

– Кто? – откликнулся он, не переставая стучать по клавишам.

– Джек.

– Нет, но кем бы он ни работал, надеюсь, что он так же хорошо выполняет свои обязанности там, как и здесь. – Он остановился и уставился на отпечатанный текст. – Он уже пятерых нашел, правильно?

Вернулась Ви.

– И лучше бы нам при фон Нельсоне об этом помалкивать, – сказала она, села и обмакнула гребень в воду. – Он его заберет себе, как Олмвуда, а у нас и так людей не хватает, Ренфри-то совсем плох.

Вошла миссис Люси с голубым фонарем, скрылась в кладовой, затем вышла оттуда с каким-то бланком.

– Могу я воспользоваться вашей машинкой, мистер Твикенхэм? – попросила она.

Он вытащил из машинки начатый лист и поднялся. Миссис Люси села к столу, вставила форму и начата печатать.

– Я решила обратиться по поводу балок прямо в Управление гражданской обороны, – объяснила миссис Люси.

– Скажите, а кем работает Джек? – обратился я к ней.

– В каком-то военном ведомстве, – сказала она, вытащила бланк из машинки, перевернула его и вставила снова. – Джек, вы не отнесете это в управление?

– Днем работает, – заметила Ви, сооружая на затылке валик из волос, – и каждую ночь налеты. Когда же он спит?

– Понятия не имею, – сказал я.

– Ему надо себя поберечь, – говорила Ви. – А не то превратится в одного из этих «ходячих мертвецов», как Ренфри.

Миссис Люси подписала прошение, сложила его вдвое и отдала мне. Я отправился в Управление гражданской обороны и провел там полдня, пытаясь найти нужный мне отдел.

– Вы взяли неправильную форму, – сообщила мне девушка за шестой по счету дверью, куда я сунулся. – Нужно заполнить бланк А-сто четырнадцать, «Внешние усовершенствования».

– Они не внешние, – возразил я. – Нашему посту нужны балки для укрепления потолка в подвале.

– Такие балки относятся к категории внешних усовершенствований, – ответила девушка и протянула мне другую форму, которая выглядела точно так же, как и та, что заполнила миссис Люси.

Я развернулся и вышел.

По дороге к выходу я наткнулся на Нельсона. Я решил было, что он снова собирается пробрать меня за грязный комбинезон, но вместо этого он указал на мою каску и угрожающе спросил:

– Почему вы не носите предписанную правилами каску, пожарный? «Сотрудники службы ПВО обязаны носить шлем с красной буквой „П“», – процитировал он.

Я снял шлем и осмотрел его. Красная «П» частично стерлась, и от нее осталась только вертикальная черта.

– К какому посту вы относитесь? – пролаял он.

– Пост сорок восемь. Челси, – ответил я и подумал, не нужно ли мне при этом отдавать честь.

– Ваша начальница – миссис Люси, – с отвращением произнес он, и я приготовился к вопросу о том, что я здесь делаю, но вместо этого Нельсон сказал: – Я слышал о полковнике Годалминге. В последнее время вам везло с поисками пострадавших.

«Да, сэр» было явно неподходящим ответом, а «нет, сэр» могло вызвать у него подозрения.

– Сегодня ночью мы обнаружили троих человек в андерсоновском убежище, – сообщил я. – У одного из детей хватило ума стучать по крыше плоскогубцами.

– Мне говорили, что их услышал новичок, Сеттл, – произнес Нельсон дружелюбно, почти весело. Как Гитлер в Мюнхене.

– Сеттл? – удивленно переспросил я. – Убежище нашла миссис Люси.

Сюрприз, приготовленный сыном Морриса, Квинси, оказался Крестом Виктории.^[71]

– Орден, – снова и снова повторял счастливый отец. – И кто бы мог подумать – мой сын Квинси получил орден! Сбил пятнадцать самолетов.

Крест вручали на специальной церемонии в штабе командования Квинси, на ней присутствовала герцогиня Йоркская. Моррис сам приколол крест.

– Я надел форму, – в сотый раз рассказывал он нам. – На тот случай, если мальчик попал в беду, я хотел произвести благоприятное впечатление, и хорошо, что я об этом позаботился. Что бы подумала герцогиня Йоркская, если бы я появился там в таком виде, как сейчас?

Выглядел он плохо. Как и мы все. Мы сегодня собрали большой урожай зажигательных бомб – они падали одна за другой; Ви дежурила на чердаке. Нам опять пришлось спасать мясника, и булочную в двух кварталах от него, и распятие тринадцатого века.

– Я говорила ему, что она упала на алтарь, – недовольно произнесла Ви, когда мы с ней наконец обезвредили зажигалку. – Твой друг Джек не сможет найти зажигательную бомбу, даже если она свалится ему на голову.