Глава шестая надесять

О вине и от нее произведенных действиях, что у философов еффектом называют

§ 100.

Рассуждая то, что мы повсечастно видим всех частей перемену и вещей начало, подает нам случай иметь понятие и о том, что значит вина, и что от нее произведение или еффект? Вина называется все то, что из себя другое нечто производит, а произведение,или еффект, то, что от вины произведено бывает. Существо, свойства и вообще, что не может называться ничто, или имеет свое начало, или безна­чально. Сие, что не имеет своего начала произошло или само от се­бя, или от другого. Но что сие есть быть произведену от другого? Есть то, когда вещь одна должна начало свое другой вещи, так что, ежели бы первая не была, то бы и другая не показалась на свете и не имела бы своего пребывания. Почему заключить надобно, что все то, что произведено от другого, имеет свое начало. И так поступая дале от небытия к бытию, наконец дойдем до такой вещи, которая быть должна вина первая всем другим в свете вещам, ибо что не имеет своего начала, то пребывает само через себя. И как все вещи, которые имеют свое начало были прежде ничто, то такая, которая безначальна и пребывания своего вину в себе самой заключает, есть весьма иного совершенства. Произведенные вещи могут быть и могли прежде не быть, но вещь по безначалию своему и столь великому совершенству, что она всех в свете других вещей виною, никогда не быть не могла. Чего ради то, что прежде не быть не могло, и впредь не быть не может, и об ней единой сказать можно, что она для того есть, что не быть не может. Предложение первое было так сказано, что все, что не имеет своего начала, есть само собою вина своему пребыванию. Сие самое и потому справедливо, что хотя бы и на другую сторону переворотя сказать, то разуметь то же должно, например, все, что само собою есть вина своему пребыванию, то начала своего не имеет, так как всякое животное дышит – прав­да, все, что дышит, то животное есть, правда ж. Но есть такие предложения, которые в противную сторону фальшивы. Например, все, что на четырех ногах ходит – то животное, но вопреки, все, что животное – то на четырех ногах ходит, сказать не можно. После таких твердых и непреоборимых винословий или аргумента­ций безспоримое следует заключение, что вещь, которая сама в себе вину своего пребывания имеет, не может иметь начала. Ибо, ежели она сама причиною или виною своему началу, то она же и прежде уже пребывала и действовала. Ничто не может действовать прежде, нежели оно есть, следовательно вещь безначальная не имеет вины своему пребыванию вне себя, но внутрь. Так как ничто не может никогда виною быть никакому произведению или еффекту, по тех пор, пока сие ничто будет, что ни есть.

§ 101.

Положив твердое основание первой вины весь мир производя­щей, видим, что все видимое и невидимое иметь должно свое начало, и все, что имеет начало, должно зачатием своим чему ни есть внешнему от себя. Господа разных сект и систем метафизики, дают разнообразные виды и разделения винам, однако ж мое не то наме­рение, что б в подробности их вступать, но показать только то, что нужно рассудилось к познанию генеральному философии. Итак, предлагаю такие только разделения, которые бы довольны к реше­нию нужных вопросов. Все вещи, которые начало свое имеют от других, не происходят всегда непосредственно, но часто одна от другой происходят через посредство многих других. Так, например, че­ловек человека живота лишил. Сие подлинно, что один есть вина смерти другого, однако ж надобно что б смерть одному случилась от другого через посредство или какого орудия, или иного какого спо­соба. Чего ради по необходимости я делаю винам два разделения. Одну называю прямо и просто виною, а другую посредством, хотя сии два понятия так между собою соединены, что одно без другого в своей силе остаться не может. Например, ежели человек человека застрелил, то один другого смерти прямая вина, но с посредством или фузеи[8] или пистолета, или подобного чего. Так, слово в слово во всех вещах делается, что ничто без вины и посредства статься не может, и то самое, что мы называем азардом, удачею, слепым случаем или не нарочитостью, всегда свою праведную вину имеет, только временем от нашего понятия закрытую. Ибо слово сие, азард, по моему мнению, разума философского нисколько не имеет. Оно нам только служит на закрытие нашего незнания. Когда мы не умеем прямой сыскать вины какой-либо вещи, то обыкновенно ссы­лаемся на азард, или на ненарочность. Итак, всякая вещь свою ви­ну имеет таким образом, что всегда к тому соединение посредством надобно, без которых вина в соей силе виною быть не может. У весков, например, когда одна чашка опускается, то в то же самое время другая поднимается. И так можно бы тотчас заключить, что одной чашки опускание есть виною другой чашки поднятию. Однако ж по правилам равновесия, сия вина не довольна собой к поднятию дру­гой чашки, да надобно что б на чашке, которая книзу идет, был по­ложен вес или тяжесть какая, которая в весках равновесие отнима­ет. Чего ради видим, что неопускание одной поднятию другой ви­ною, да тяжесть та, которая чашку влечет книзу. От сего рассудить можно, как посредство к вине нужно. Отними посредство, отнимешь вину, которая действо производит. Сим способом поступая дале все­гда найдем вины вину, и найдем, что одна вина виною другой вине, а та вина виною другому произведению. Между учеными людьми примеры для ясности употребляются таким образом. А вина есть к В. В, таким же образом виною может быть к С. Когда я кладу, что А производит по необходимости литеру в, а В необходимо производит литеру С, то потому следует, что А необходимо производит литеру С и так дале. То же самое есть, когда человек в другого чем стреляет. Зашибет пуля, а не человек, а однако ж человеку убийство приписывать надобно. Он тому причиною, что пуля силу приняла полететь. А пуля причиною, что человек умер. Да и все сии вины или причины можно еще на бесчисленные делить. А однако ж разу­меть и говорить надобно, что человек убийству причиною. Надобно только при сем нам случае Бога и закон его познавшим, сие за пра­вило себе принять, что от вины к вине не можно поступать беско­нечно. Метафизики бесконечием называют, когда от вины поступать к произведению, а от произведения так как от новой вины к новому произведению и так без конца, и вопреки от произведения к вине и от той вины так как от прежнего произведения к третьей вине и так без начала. Но физики то только бесконечным называют, что ни прибавиться не убавиться не может. Ибо как скоро что прибавиться может, то уже не стало у них без конца, да знатно, что ему конец был. Однако ж, ежели надобно прийти к такому концу или началу, что или то первая вина или последнее произведение, то напоследок всегда обращаемся туда, откуда начало свое имеем. Вся натура на­чало свое имеет от первой вины, то есть от Бога. Потому и обра­щаться должна к Богу, поелику она удостоена быть может. На вся­кую вещь, когда мы посмотрим, в какой бы то момент ни было, все­гда ее находим такову, каковой ей от Бога быть определил. Ежели же она переменилась или отменилась, то уже она больше не та. Но первая самая вина, которая есть начало всем произведениям, долж­на быть такого сложения, которая ни от чего другого не происходит, ибо как скоро она есть другой какой вины произведение, то и со­вершенство от нее отнимается, следовательно ни прибавиться ни убавиться сама в себе не может. Когда какая вещь переменяется, то в ней одно нечто пропадает, а другое на то место прирастает. Но со­вершенство первой вины по разуму быть должно. Итак, что есть, то не быть не может. Следовательно то, что есть в совершенстве первой вины, то таково есть без начала, то таково и без конца быть должно. Сие есть следствие бесспоримое того правила, о котором я упомянул выше. Итак, вина первая есть предвечная и вечная, про­исходящие же от оной вины произведения по взаимности своей суть временные, потому что все они перемене подвержены. А все, что пе­ременяется, то имеет начало. Все, что имеет начало, то иметь долж­но и конец и потому временное. Сие все то, что касается до гене­рального рассуждения о вине и произведении ее. Много бы можно о сем изъяснений дать, но сего учинить было невозможно, не употребив многих разделений, которые обыкновенно к школам одним принадле­жат. Отчего бы больше трудности, нежели изъяснения подать я мог.

§ 102.

Теперь видим, каким образом можно рассуждать о вещах генерально не прикасаясь их самих материи. Можно бы вступить в дальние подробности метафизические, однако ж к нашей нужде и того довольно, когда мы рассудили вообще, что значит бытие и су­щество всякой вещи, что значит существо и его свойства. Что ра­зуметь надобно через взаимность или соответствие вещей и поня­тий, где изъяснено и о том, что мы понимаем под словом ничто. Та­ким же образом возможное и невозможное, нужное и случайное по возможности истолковано. Из чего последовало, что б изъяснить о продолжении пребывания вещей и о времени, рассуждая потом силу слова то же, или тожество. Напоследок о вине и ее произведениях или еффектах. Все сии рассуждения суть внешние души нашей мысли, в которых мы силой душевной упражняемся. Во второй кни­ге приступим до сил внутренних души нашей, которой мы о всем внешнем рассуждали, и посмотрим какие и каким образом операции или действия в ней самой отправляются. Равномерно как и худож­ник должен всегда силу и качество своих инструментов знать, а по­сле ими работать, так мы, показав внешние души нашей помышле­ния, в следующей книге покажем силы ее и приступим от того к правилам винословия или аргументации, которые называются логика.

Конец первой книги[9].