Приближающийся хаос

Ричард Родригес

У монстра лицо ребенка. Фигура из ночного кошмара за вашим окном не старше семи лет и носит кроссовки Рибок.

За последнее время политики и начальник полицейских участков с гордостью объявили о снижении уровня преступности в главных городах США. Криминологи однако предупреждают, что уровень подростковой преступности -- особенно жестоких преступлений – увеличивается и будет продолжать расти.

Джеймс Уилсон, например, предсказывает, что рост числа мальчиков подростков будет означать рост числа убийств и насилия. Появляется новый тип преступника. Священник Джон Дилуло называет их «супер-хищники». Remorseless, vacant-eyed, sullen – и очень молодые.

«Крутой» уличный подросток шестнадцати лет говорит, что считает себя плохим. Но его девятилетний брат еще хуже, утверждает, что «мама боится даже меня».

Мы вступаем в мир из романов Стивена Кинга: мы живем в Америке, где взрослые боятся детей. Где дети управляют улицами. Где взрослые убегают, увидев приближающуюся по тротуару маленькую фигурку.

Мой приятель, боксер-любитель в тяжелом весе, предупредил меня, чтобы я не ужинал в ресторане Venice Beach. «Вечером вокруг слишком много мальчишек-бандитов» – сказал он.

Взрослые ставят решетки на окна. Или переезжают в закрытые жилые районы. Взрослые платят за то, чтобы послать своих детей в безопасные частные школы. Но иногда сегодня взрослые сомневаются, не спит ли монстр в соседней спальне.

Чаще всего мы представляем себе монстра, живущего в центре города – чернокожего ребенка в джинсовой куртке. Но каждый день в газетах, как в провинциальной Америке, так и в городах, появляются истории о малолетних преступниках. Ребенок застрелил одноклассников на уроке химии. Шайка подростков до смерти забила ногами бездомного. Два мальчика в Беверли Хиллз убили своих родителей.

И это может быть не только мальчик. Психологи-консультанты говорят, что самые жестокие подростки, с которыми он сталкиваются – это девочки. Девочки становятся более жестокими, чем мальчики. Взрослые чувствуют себя как дети. Мы не знаем, видим ли мы мир таким, каков он есть.

Мужчина, который живет в пригороде Лос-Анжелеса, утверждает, что его район относительно безопасен – почти как в Америке его детства. Дети играют в футбол в парках по субботам. Пары гуляют по тротуарам по ночам летом. «Зачем же тогда – удивляется он – школе понадобилось нанимать полицейского для сохранения безопасности на полную ставку?»

Двенадцатилетний подросток говорит, что взрослые не помогут, когда ты в беде. Он не паркуется на стоянках возле молла, вне зависимости от того, есть ли поблизости взрослые. Он не ездит по определенным улицам. Когда пару дней назад его окружили два подростка и отобрали куртку, взрослые прошли мимо и сделали вид, что ничего не заметили.

Были ли мы взрослые удивлены, узнав на прошлой неделе из социологического опроса Луи Харриса, что подростки живут, постоянно осознавая опасность? Каждый девятый – больше, чем каждый третий в неблагополучных районах – признается, что пропускает школу, потому что боится насилия. Каждый восьмой носит оружие для самообороны.

Патологоанатом из Оукланда говорит, что дети часто приходят к нему в морг, чтобы провести время. Дети приходят, чтобы посмотреть на трупы (большинство из которых – подростки). Самые маленькие приводят своих младших братьев и сестер посмотреть внутрь гроба. У смерти знакомое лицо. Мы, взрослые, называем преступников-подростков супер-хищниками. Вполне вероятно, что мы должны считать их супер одинокими. Они – американские дети, которым никто не говорил, что они нужны.

Мама из неблагополучного района сидит на наркотиках. Мама из пригорода поручает воспитание детей няне. Папа сегодня с утра не в себе. Где же тети, которые могут защитить детей? Где же соседи, которые могут о них позаботится?

Ребенок играет роль взрослого. Приятель, который сейчас сидит в тюрьме за разбой, вспоминает пьяные выходки своего отца, отца цитирующего Библию с бутылкой виски. Мой друг однажды приставил нож к горлу своего отца, чтобы защитить младшего брата от смерти.

«Я не знаю». Один и тот же скучный ответ получаешь от многих детей. Только вопросы могут быть разными. «Кем ты хочешь стать? Какое твое лучшее воспоминание? Почему ты убил старушку за 20 долларов? Ответ всегда один и тот же.

С другой стороны, в день рождения Мартина Лютера Кинга я был в спортивном зале. Был включен телевизор. По CNN Билл Клинтон и Коретта Скот Кинг обменивались комплиментами.

Крашенная блондинка (молодящаяся сорокалетняя дама) завладела пультом переключения каналов. В доли секунды мы перенеслись на MTV, где три чернокожих певца репа рассказывали о своей музыке. Вопрос: почему реп в основном покупают молодые люди из благоустроенных районов?

Ответ: потому что певцы репа известны благодаря громким подлым голосам, которые могут сказать нечто большее, чем «я не знаю».

Взрослые озабочены вопросом ношения оружия. Как будто средства насилия важнее, чем намерение. Дети же убивают друг друга бейсбольными битами.

Для очень одиноких, которым не к кому прикоснуться, кому некого любить, секс является единственным убежищем. Но в равной степени и насилие. На компьютерном экране в благополучном доме терминатор, падает убитый, но потом встает, снова и снова.

«Вы когда-нибудь участвовали в драке? – спросил меня однажды полицейский Для мальчишки, который не может похвастаться никакими достижениями, это единственный шанс самоутвердится.

Проигравшие становятся победителями. Ребенок, чья жизнь вышла из-под контроля, внезапно получает контроль при помощи ножа или удара кулаком. Я больше, чем те, кто пяти футов роста. Я взрослый. Рекламные щиты, учителя, незнакомцы, полицейские, звезды кино, манекены в магазинах – Америка каждый день говорит ребенку, что он не имеет значения. Он не нужен нам. Для нее нет места.

Было ли когда-нибудь поколение взрослых так плохо подготовленных к выполнению одной из основных обязанностей взрослых – обязанности воспитывать детей?

Вопрос остается: как мы когда-либо сможем сказать нашим детям, что они имеют для нас значение? Верим ли мы в это? Единственный социальный институт, который говорит детям что-то подобное – это церковь. Что, вероятно, объясняет, почему мы наблюдаем волну религиозного возрождения в тюрьмах – массовое обращение в ислам или христианство. И почему парад (Million Man March) в прошлом году был более значимым событием, чем что-либо из сказанного политиками в честь дня рождения Мартина Лютера Кинга на прошлой неделе. «Возможно нам нужен новый проект – сказал мне как-то консультант по вопросам молодежи – нам нужны специальные лагеря, чтобы дисциплинировать молодежь и подготовить их к ответственности взрослой жизни.»

Я постоянно задаю себе один вопрос. Слушая певца репа в спортивном зале в день рождения Мартина Лютера Кинга я спрашивал себя не нуждаемся ли мы в специальных школах, чтобы научить взрослых быть взрослыми

Вокруг меня, на тренажерах и диетах, американцы, похожие на меня – взрослые, которые не стремятся стать взрослыми.

Когда вы просмотрели статью, какие мысли пришли вам в голову?