№ п/п | Снимаемые противоречия | Ноэтические критерии |
1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. | Рудименты старого технологического уклада — требования перехода к новому укладу Техносфера — окружающая среда Креативная, или научно-технологическая, деятельность — адаптивная функция Экстенсивная антропогенная экспансия — ограниченный потенциал природных ресурсов Земли Новый уровень технологии — старая социально-экономическая и политическая структура Техносфера — сфера духа Техногенез — свободное самовыражение личности Общечеловеческие интересы — национальные, конфессиональные, классовые интересы Национальные интересы — групповые интересы Свобода выбора решений — уровень компетентности | Императив когерентности Экологический императив Интерактивный императив Космический императив Императив толерантности Императив духовности Антроппый императив Императив глобального мышления Императив соборности Антиутопический императив |
Одни из этих критериев почти самоочевидны, другие нуждаются в комментариях. Первый из этих критериев - императив когерентности — связан с теорией экономических и цивилизационных циклов и концепцией эволюционной генетики. Несоблюдение этого критерия стало одной из причин технологического отставания Советского Союза, а затем и его развала. Что касается следующего, экологического императива, то он был достаточно подробно рассмотрен в гл. 2.1.
|
|
По существу к области тех же проблем относится и третий, интерактивный императив. Однако в данном случае речь идет о более широкой постановке вопроса: имеются в виду не только природные, но и техногенные катастрофы. Чтобы избежать такого развития событий, необходима комплексная научно обоснованная экспертиза любых крупных проектов и программ, включая их вневедомственную независимую оценку. Пределы экстенсивного роста цивилизации, обусловленные располагаемыми энергетическими и минеральными ресурсами и возможностями нагружения природной среды техногенными отходами, могут поставить человечество перед дилеммой: либо остановить неуправляемый рост населения, а затем с помощью принудительных мер снизить его не менее чем в 10 раз, переведя при этом планету в режим «космичес-
кого корабля» с жесткой экономией всех ресурсов, либо перейти к индустриальному освоению космоса. Первый способ означает фактическую остановку развития и, следовательно, ведет в эволюционный тупик. Второй открывает перед человечеством новые резервы для устойчивого развития. Этой перспективной стратегии промышленного освоения внеземного пространства соответствует космический императив.
|
|
Из постулата компликативности и динамического характера эволюции цивилизации вытекает пятое противоречие — между новым уровнем технологии и старой социально-политической структурой общества. Это противоречие замечено давно. Марксистская теория объявила его ведущим в социогенезе и провозгласила, что основным методом его снятия должно быть революционное преобразование общества в процессе жесткого противоборства классов-антагонистов. Опыт истории показал, к каким трагическим последствиям ведет этот путь. С точки зрения теории социо-синергетики революционные по сути преобразования лучше осуществлять путем реформ, на основе социального компромисса. Этому требованию отвечает императив толерантности.
Противоречие между техногенезом и свободным самовыражением личности — шестое в этом ряду. Возникновение этого противоречия — прямое следствие постулатов креативности и гармонизации. Классическая иллюстрация того, как это противоречие может проявляться в жизни, — знаменитая сцена у конвейера в фильме Ч. Чаплина «Новые времена». Нечто подобное несколько лет назад автору довелось наблюдать на Конаковском фаянсовом заводе, когда работница, ставившая заводской штамп на тарелке, делала всего три простых движения — и так в течение всего трудового дня и многих лет до пенсии.
Это противоречие порождает феномен отчуждения, который исследовал молодой К. Маркс. Разрешению этого противоречия соответствует антропный императив. Этой проблеме посвящены многие страницы работ Д. Белла и других исследователей постиндустриального общества. Отметим, что есть и другая, быть может, еще более важная сторона этой проблемы — это все более увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными странами.
Следующее, седьмое противоречие — между техносферой и духовным миром человека. Оно вытекает из многомерности понятия свободы, которое может получить различные ложные толкования. Человеку как творцу техносферы, которую он стремится поставить между собой и миром природы, всегда угрожала опасность
превратиться в ее функциональный элемент, в наделенный сознанием придаток бездушной машины, причем счесть это благом.
Эта опасность также замечена давно. Ее обстоятельно исследовали М. Хайдеггер, Э. Фромм и другие социологи и философы. Хайдеггер обратил внимание на процессы, сопровождающие переход науки и технологии от раскрытия потаенного бытия к производящему раскрытию: превращение природы в материал, а субъекта — в средство развития техники. Он отмечал опасность функционализма и умаления индивидуальности, сведения труда к изготовлению, замены природных вещей эрзацами, подчинения всего холодному расчету, технизацию науки. Конфликт между техногенным гедонизмом и духовной наполненностью бытия исследовал Фромм. Любовь к технике, писал он, может переродиться в разновидность некрофилии, любви ко всему неживому. Если этот процесс не будет остановлен, он закончится гибелью личности в человеке, его растворением в машине. И тогда место человека на Земле займет совсем другое существо — лишенный живой души Homo mechanicus.
Этой перспективой восхищался академик В.М. Фриче, служивший в 1920-х годах в Институте красной профессуры (Москва). «В лице пролетариата, — писал он, — в мир вступила новая раса, созданная железом, отлитая из стали. В ней сила паров и мощь динамита. Она породнилась с металлом, душою с машиной слита. Железной поступью идет она в обетованную страну будущего. Что ей старый мир с его богами и идолами! Перед ней — страна еще неведомых чудес. Вся во власти мятежного страстного хмеля, она не остановится ни перед чем» [80].
|
|
Человек будущего представлялся Фриче коллективным гигантом, в котором индивидуальности растворились, слились: «В этой непосильной порою, но все вновь преодолеваемой работе он весь спаялся, нашел в себе новую каменную, металлическую кровь, стал единым чудовищем — с глазами, сердцем, с душою, с помыслами». Это не что иное, как опоэтизированное прославление гибели личности, ее полного растворения в коллективе, который и сам превращается в гигантский механизм чуть ли не всепланетного масштаба.
Но возможна и другая крайность. Техногенез способен выхолостить духовное богатство человека, подавить его свободу, однако он может привести и к внешне противоположенному, но не менее опасному результату — породить у человека иллюзию абсолютной свободы, отсутствия каких-либо ограничений творческого
порыва. От этого революционного порыва по временам кружилась голова даже у такого замечательного поэта, каким был Владимир Маяковский:
Футуристы прошлое разгромили,
Пустив по ветру культуришки конфетти.
Время
Пулям
По стенке музея тенькать,
Стодюймовками глоток старье расстреливать!
Снятию этой группы сложных противоречий между техносферой и духовным миром человека соответствует императив духовности.
Восьмое противоречие — между общечеловеческими, глобальными и всеми прочими интересами. Примат общепланетных интересов как условие выживания человечества перед лицом современного эволюционного кризиса отражен в императиве глобального мышления. Выжить люди могут только вместе, а погибнуть — и порознь. В то же время приоритет глобальных интересов не следует понимать как отказ, подавление или умаление всех прочих потребностей — речь идет всего лишь о правильной расстановке акцентов.
Близкую функцию выполняет девятый критерий — императив соборности. Речь идет о необходимости самосогласованного снятия внутренних противоречий национального масштаба. Этот процесс должен осуществляться на основе разумного компромисса, без ущемления групповых интересов и прав личности. Для такой полиэтнической и поликонцессиональной страны, как Россия, это особенно важно. Опыт послевоенного реформирования Чеченской республики показывает, как можно решать подобные проблемы.
|
|
И наконец, последний, десятый критерий — антиутопический императив. История свидетельствует, с какой легкостью массовое сознание может оказаться в плену очередного мифа, с какой готовностью люди порой соглашаются с проведением в жизнь проекта, утопический характер которого нетрудно было бы выявить заранее при условии взвешенного научного анализа. В гл. 2.6 проблема утопического мышления рассмотрена достаточно подробно.
Ноэтические критерии следует рассматривать как инструмент снятия тупиковых сценариев. При обращении к этим критериям традиционная постановка вопроса «что делать!» утрачивает смысл. Теперь вопрос ставится иначе: «чего не делать?». Поэтому
ноэтические критерии имеют смысл правил запрета тупиковых эволюционных паттернов и соответственно определения разрешенного коридора действий, обеспечивающих минимальный риск выхода на эволюционные сценарии, далекие от оптимума.
Система этих критериев обладает тем важным свойством, что они образуют целостный комплекс: достаточно допустить нарушение хотя бы одного из них, оставив остальные в неприкосновенности, как вероятность потери устойчивости и схода с оптимального эволюционного паттерна резко возрастает. Это свойство — следствие теоремы хрупкости хорошего, которая доказывается в теории катастроф. Смысл этой теоремы состоит в том, что любая система может называться хорошей, если она удовлетворяет некоторому набору требований, но должна быть признана плохой, если не соблюдается хотя бы одно из них. В силу этой теоремы все хорошее, например устойчивость нооиндустриальной цивилизации, более хрупко. Утратить ее легко, а восстановить потом очень трудно, если вообще возможно.
Постулаты самодвижения рассматриваемой модели нооиндустриальной цивилизации (табл. 3.1) и система ноэтических критериев (табл. 3.2) позволяют сделать следующий шаг и более полно определить наиболее общие свойства эволюции человеческого социума по этой модели, взятые в их предельном выражении. Сводка этих общих характеристик нооиндустриальной цивилизации дана в табл. 3.3. Поясним проблему определения основного системообразующего противоречия нооиндустриальной цивилизации. Ведущей функцией этой цивилизации является креативная, научно-технологическая деятельность. Рациональное управление самодвижением этой цивилизации как самоорганизующейся социоэко-логической системы возможно лишь на основе научных рекомендаций. Однако в реально существующей динамичной обстановке исходная информация, необходимая для принятия оптимальных решений, не может быть полной. Напротив, практически всегда возникает информационный шум, ведущий к ошибкам. Кроме того, как правило, отсутствуют вполне адекватные данному моменту методы научной обработки этой информации.
Из-за потенциально высокой неустойчивости нооиндустриального аттрактора можно в силу этих причин считать, что его системообразующим противоречием станет противоречие между Коллективным Интеллектом социума и информационным шумом, или обилием недостоверного знания. В качестве другого источника такого шума можно рассматривать также недостаточную компе-
тентность лиц, принимающих решения, и — нельзя исключить — их недостаточно высокую нравственность.
Таблица 3.3