Эпизод

- Ты ревёшь, что ли?
Билл появился на кухне так непредсказуемо, что Том даже не успел подобрать распущенные сопли.
- С чего бы это? Аллергия! Тут до сих пор воняет краской.
- М-да? А я думал, плачешь.
Билл тоже был голый. По-прежнему астеничный, тощий...
Хрупкие тонкие ключицы, которые, кажется, вот-вот прорвут молочно-смуглую кожу, выступающие бедренные косточки...
- Ты татуировку сделал? - Том поспешно высморкался в бумажную салфетку, выбросил белый комок в приоткрытую форточку и снова уселся к столу.
- А ты только заметил? - мелкий обиженно фыркнул и скривил постную мордочку, - пойдём спать? Мне холодно.
- Холодно? Тогда чего голый ходишь.
Билл неопределённо пожал плечом и прислонился к дверному косяку.
Вроде по-прежнему родной. Трогательный и сонный, словно тот самый тринадцатилетний ребёнок, который неожиданно просыпался по ночам от внезапно навалившегося страха или одиночества. Беззащитный и взъерошенный, словно промокший воробушек. А теперь ещё и чужой. С этой агрессивной татуировкой, что так нахально расположилась над самым лобком. Кожица в этом месте нежная, атласная. И многослойная чёрная звёздочка смотрится особенно вызывающе, почти неприлично. Нескромная направляющая, безусловный ориентир на его тонюсеньком и загорелом теле. Зачем это всё? И звёздочка, и модные чёрно-белые дреды, и густая чёрная дымка макияжа вокруг родных раскосых глаз.
- Билл, тебе не кажется, что нам надо поговорить?- Тому не хотелось произносить эту фразу именно так.
Слова звучали до того пошло и избито, что вряд ли у этого своенравного существа дрогнет что-то живое и приземлённое в желании трезво оценить обстановку. Тому очень сильно хотелось задеть Билла за живое. Вывести из себя. В конце-концов просто разозлить, заставить говорить по-человечески прямо, без обиняков и странных неясных намёков.
- Не-а, - мелкий поганец недовольно вздохнул, - холодно. Пойдём в кровать.
- Хорошо, - Том раздражённо вздохнул, - да, я плачу. Такой расклад для разговора устраивает.
- Устраивает. Пойдём, - Билл потянул брата за руку и почти силой потащил за собой в маленькую комнату.
Этого Том ожидал меньше всего. Ни один человек не мог так запросто перевернуть мир с ног на голову, драму превратить в комедию, всё перепутать и запутать так, что Том забывал, с чего всё начиналось и зачем он вообще затеял этот разговор.
- Томик, ну, что ты, - Билл усадил старшего брата на кровать и со всей нежностью обхватил его лицо ладонями, - перестань. Просто ты устал. Перенервничал. Всё будет хорошо.
И мелкий провокатор начал покрывать лицо Тома нежными бережными поцелуями.
От всего этого Том окончательно потерял над собой контроль и разревелся, словно маленький ребёнок, шмыгая носом и горестно всхлипывая.
- Билл. Билл, прошу тебя, не надо. Зачем ты со мной так? Зачем делаешь ещё больней?
Впрочем, казалось, что брат и не слышал всех расстроенных причитаний Тома. Поглаживая большими пальцами его разгорячённое лицо, он бережно прикоснулся тёплыми губами к Томову лбу, покрыл поцелуями прикрытые влажные веки, смешно чмокнул в кончик носа и как-будто неожиданно замер, прикоснувшись к приоткрытым губам. В какой-то миг Тому показалось, что они поменялись ролями. И теперь он был тем самым измученным истрёпанным ребёнком, который впервые понял, что кроме вечного одиночества и страха есть тот, кто готов избавить тебя от недетских горьких страданий.
- Том, ты знаешь, - Билл обхватил брата сзади и, крепко-крепко прижав к себе, торопливо зашептал в самое ухо, - Том, если бы тогда не пришёл за мной, я бы умер...Я тебе никогда не рассказывал, - Билл взволнованно замолчал и затем, собравшись с духом, выдал одной фразой, - Я хотел покончить с собой. Хотел повеситься в туалете. Я почти повесился. Меня фрау Эструп вытащила. Если бы ты не пришёл... Том, ты не представляешь, как я тебя люблю. Ты дал мне всё, что я не дополучил в детстве. Ты для меня всё.Но понимаешь, я уже взрослый. Я хочу сам принимать решеения и сам решать свои проблемы!
От этих слов Тома выжало окончательно. Он сдерживался из последних сил, чтобы не реветь, словно истерик, но последняя фраза Билла добила молодого человека окончательно. Том всхлипнул и, не в силах больше сдерживаться, зарыдал в голос. Он размазывал слёзы по щекам и ругал себя последними словами, не желая, чтобы брат видел его слабость.
- Том, Томик, - Билл беспомощно опустил руки, - я сказал что-то не так? Ну, прости меня. Я не хотел. Правда, не хотел.
Том пытался сдержаться, задерживал дыхание и даже пытался улыбнуться, но выходило ещё хуже, и слёзы лились из глаз безостановочным потоком.
- Томми, - Билл окончательно перепугался и беспомощно опустил руки.
- Билл, прошу тебя. Не надо! Помолчи. Так ещё хуже.
Задыхаясь от собственного рёва, Том попытался отстраниться от брата, потому что от его искренней трогательной нежности становилось до такой степени больно, что хотелось удавиться самому.
Билл молчал, глядя на старшего брата с трогательным и горестным недоумением.
Только через полчаса Том успокоился окончательно и свернулся комочком на своей остывшей половине кровати.
Билл подобрался к нему со всей осторожностью и, несмотря на нервное движение плечом, тепло обнял старшего брата за спину. Обнял, прижался всем телом, опутал холодные ступни своими ногами и осторожно прикоснулся губами к растрёпанной макушке.
Прошло несколько минут.
Том, наконец, набрался сил и глухо поинтересовался:
- Какой он? - из-за недавних слёз и забитого носа слова прозвучали тускло, неразборчиво, но Билл расслышал.
- Он славный, - голос младшего прозвучал неожиданно мечтательно, почти одухотворённо, - Ты не представляешь, какой он солнечный и ласковый. Так похож на тебя.
На Тома навалилась тупая всепоглощающая безысходность. Он беспомощно вздохнул и, уже не в силах ни бороться ни плакать, устало прикрыл глаза, пытаясь уйти от безжалостной рвущей действительности в сон.
Уже засыпая, Том почувствовал, как Билл старательно укутывает его в одеяло, а потом очень бережно и нежно целует во влажный горячий висок.

Ещё раз он проснулся под утро, от приглушенного шёпота Билла.
На улице было ещё темно. Младший отодвинулся на свою половину кровати и, пытаясь не разбудить старшего брата, старательно прикрывал телефонную трубку рукой.
- Да-да. Я понял. Очень хорошо. Дайте ему пожалуйста трубку.
По всей видимости Биллу звонили из Италии. Связь была не очень хорошей, и он пытался докричаться до невидимого собеседника, не разбудив при этом Тома.
- Да, мой хороший. Не скучай, солнышко. Ну, не расстраивайся, милый, - эти слова тоже предназначались для незримого Итальянского собеседника. Голос Билла неожиданно потеплел. Он осторожно выбрался из постели и, продолжая шептать в трубку всякие нежности, поспешно удалился в кухню.
Том стиснул зубы и прикрыл глаза. Лучше бы он не просыпался. Никогда!

3. Эпизод.

Утром Том чувствовал себя отвратительно. Хорошо, что Билл куда-то торопился по своим делам, и они расстались, не завтракая и почти не разговаривая. Том чувствовал себя таким униженым и раздавленым, что у него не оставалось никаких сил для вежливой утренней беседы.

До особняка герра Хайнека молодой человек добрался городским транспортом. Том сто лет не ездил на общественном автобусе, и это длинное путешествие предоставило хорошую возможность побыть одному и хоть немного привести в порядок свои мысли.
Мерно покачиваясь на высоком заднем сидении, Том тупо пялился в окно и совершенно не замечал пейзажа, который проплывал мимо.
Он никогда не задумывался о том, насколько правильно воспитал Билла. Дело в том, что Том и не задумывался о таком понятии, как воспитание. Они просто жили вместе, ссорились, спорили, любили, сердились друг на друга, но Том даже не подозревал о том, что Биллу необходимо вдалбливать какие-то моральные нормы или социальные навыки. Большей частью они просто выживали в состоянии хронического безденежья и бесконечных болячек младшего брата. Тому и в голову не приходило, что Билл далеко не то высокоморальное и утончённое существо, как привыкли считать окружающие. Наивный Том считал, что отрицательного опыта, который выпал на долю мальчишки, хватит с лихвой на троих. Кто бы мог подумать, что этих страданий совершенно недостаточно, и Билл со всей пылкостью своей натуры совершенно не отличает хорошее от плохого. Том подозревал, что Билл до сих пор презирает своего отца, но при этом он так легко смог поступиться своими принципами и запросто предал Тома. Да были ли у него эти самые принципы? Младший всегда был слабым и порывистым. Новый член семьи....Том горестно усмехнулся. Очередная Биллова слабость.

Дома было тихо и уютно. Том долго привыкал к дизайнерскому дому герра Хайнека. Поначалу особняк напоминал Тому музей современного искусства в стиле хай-тек. Просторный, весь выдержаный в прохладных зеленовато-голубых тонах, с трубчатой блестящей мебелью и огромными витражными окнами. Таким дом был до переезда Билла. Когда они вернулись из Швейцарии, мальчишка буквально насел на отца верхом, и через месяц дом пополнился уютными шторами, декоративными вазами и мягкими диванами, которые придали квартире неожиданно жилой вид.

Герра Хайнека Том застал в кабинете за разбором каких-то бумаг. Он успел вернуться из своей поездки, и сейчас Том пытался угадать, знает ли отец Билла о грядущем прибавлении в семействе и что он думает по этому поводу.
- Доброе утро, - герр Хайнек отложил папку и коротко кивнул, - ну, как встретил Билла? Он что-то прочирикал мне утром в трубку и уже куда-то умчался.
- Всё хорошо, - Том пытался вглядеться в непроницаемое усталое лицо герра Хайнека, но так ничего и не понял. Мужчина выглядел привычно озабоченым и, кажется, чуточку задумчивым. Надо сказать, что Том так и не смог называть его отцом. Величать отца Билла полным именем было нелепо, а просто по имени слишком фамильярно, и порой их общение выглядело безлико.
- Как прошла поездка на завод?
- М-да..да...хорошо. Всё нормально..., - Герр Хайнек и вправду выглядел непривычно задумчивым. Надо сказать, что в те моменты, когда мужчина не говорил о биржевых акциях или валовом продукте, он всегда выглядел чуточку смущённым или растеряным.
-Ты завтракал?
- Нет, не успел.
- Ну, что? Обойдёмся чашечкой кофе или позвать Марту, чтобы приготовила завтрак?
- Обойдёмся.
Том прошёл в огромную кухню вслед за герром Ханеком и, пока тот возился около кофеварки, открыл холодильник и вытащил большой кусок сыра и готовую фруктовую нарезку. К короткому завтраку готовились молча, и Тому показалось, что затянувшаяся пауза куда красноречивей любых искромётных признаний. Ему казалось, что даже сам воздух кухни наэлектризован от невысказаных слов и эмоций, которые повисли в воздухе тяжёлым и гнетущим маревом.
Когда кофе был готов, мужчины устроились за высоким и длинным столом и ещё некоторое время молчали, помешивая в своих чашках. Том аристократически тихо, не касаясь ложкой стенок, герр Хайнек наоборот рассеянно и громко. В конце-концов он уронил ложку на пол и, вынырнув из-под столешницы, смущённо заговорил:
- Том...ээ..ты знаешь, у меня к тебе большая просьба, - герр Хайнек запнулся, хлебнул горячего кофе и судорожно закашлялся.
- Я вас внимательно слушаю.
- Знаешь, мне как-то неудобно было говорить об этом с Биллом, - герр Хайнек прокашлялся и, вытерев выступившие слёзы, внимательно посмотрел на молодого человека.
Вот оно началось! Том почувствовал, как неприятно поджались внутренности и, еле сдерживая нервную тошноту, уставился на герра Хайнека.
- Ты ведь знаешь, какие у нас отношения...
Том кивнул. Бог его знает, какие они эти отношения. То ли Билл и вправду простил отца, то ли просто позволил себя полюбить?
- Я до сих пор не знаю, простил ли он меня на самом деле... Теперь уже ничего не поделаешь. Во всяком случае я пытаюсь выполнять свой долг, как могу.
Тому еле сдержался, чтобы не посоветовать герру Хайнеку заткнуться и включить здравый смысл. Поистине, фрау Аделина была права, когда сказала, что отец Билла абсолютно беспомощен в том, что не касается бизнеса. Его младший брат гораздо более чудовищный лицемер, чем все партнёры герра Хайнека вместе взятые. Он уже в тринадцать лет понял, что попытка отца очистить свою совесть прямопропорциональна толщине его кошелька. Милый наивный герр Хайнек, его вина была отпущена за его же собственные деньги.
- Том, я отлично понимаю, как сейчас Биллу будет сложно. Множество официальных препятствий. Жильё, расходы, благоустройство... Честно говоря, я поначалу был против этой затеи. Но ты же знаешь Билла...
Святая простота. Том знает Билла! Если бы он только знал.
- Он решил, что они с Кристианом будут жить отдельно...
Значит Кристиан. Том поджал губы. Интересно, долго ещё будет продолжаться испытание его нервов? Однако, сознание того, что герр Хайнек знает имя Биллового любовника, уколола Тома ещё одной болезненой иголкой.
Действительно, кто на самом деле знает истинную суть его младшего брата? Получается, что Билл доверяет отцу гораздо больше, чем Тому, если успел сообщить подробности своих отношений. Том и не подозревал о том, что Билл успел информировать герра Хайнека в полном объёме.
- Знаете что, - Том чувствовал, как внутри всё закипает от обиды. Только теперь он был готов выплеснуть боль не слезами, а яростной сжигающей агрессией, - дайте ему денег. Для Билла это самое привычное проявление любви.
- Вот-вот, - герр Хайнек неожиданно обрадовался, - я к этому и веду разговор. Просто я не знаю, как предложить. Дело в том, что когда я обо всём узнал, то наорал на Билла и, кажется, даже обидел... Том, будь другом, ты имеешь на Билла влияние. Передай ему чек, только не говори, что от меня...
- Угу, - Том еле сдерживался, чтобы истерически не расхохотаться, - значит от меня?
- Если тебе это удобно.
- Боюсь, что у меня нет другого выхода, - Том слез с высокого барного стула и выплеснул недопитый кофе в раковину.
- Потом зайди ко мне в кабинет. Я выпишу чек, а ты передашь.
- Хорошо, - Том коротко кивнул, - только я не знаю, где сейчас Билл.
- Кажется, он поехал в мебельный салон.
Кто бы сомневался. Его младший брат обладает просто фантастическим эгоизмом. Бездушный циник. Он собрался обустраивать своё гнездышко в доме Тома. В том доме, куда старший брат привёз его полудиким затравленым зверьком. В доме, где Том полностью отдал ему свою любовь и своё сердце.
- Хорошо, - Том снова кивнул. Он чувствовал, что события несутся на него, словно утренняя электричка, и он уже не в состоянии справиться с надвигающейся катастрофой. Может быть, он сможет пережить всё это потом? А сейчас ему нужен тайм-аут.