Судьба или свободная воля

Существует расхожее мнение, что доктрина пере­воплощения и кармы носит фаталистический харак­тер, лишая индивидуума права жить своей собствен­ной жизнью и опутывая его повседневные дела се­тью неизбежных обстоятельств.

Таким образом, прежде всего должен возникнуть вопрос: а существует ли вообще такая вещь, как сво­бодная воля? Философия отрицает свободную волю, предоставляя человеку лишь право выбора. Свобод­ная воля предполагает, что человек может стать тем, чем захочет, а это, вне всякого сомнения, невозмож­но. Он обладает лишь правом выбора из того, что способен делать. Но поскольку все люди наделены разными способностями, то и возможности выбора различны для каждого в отдельности.

Право выбора есть привилегия выбрать то, что представляется наилучшим, из некоторого набора возможностей. Такое право избирательного действия в известном смысле представляет собой «дхарму», или право интерпретации и подбора определенных элементов уже имеющейся кармы. Так, например, то, что какой-то человек должен совершить путеше­ствие, — это карма, а то, что он может выбрать спо­соб передвижения и до известной степени даже ме­ста, которые он посетит, — это дхарма. Для того, кто получил определенные знания во время этой поездки, дхарма будет заключаться в том, чтобы ему уда­лось использовать эти знания для приближения соб­ственных целей. Однако его кармой неизбежно ста­нут страдания, если он в стремлении осуществить свои замыслы каким-то образом нарушит естествен­ный закон. Дхарма — это действие, а карма — про­тиводействие. Однажды совершенное действие не­минуемо вызовет реакцию. Каждый человек в опре­деленной мере управляет действием. Следовательно, философия оказывается фаталистической не в том, что касается совершения действия, а в отношении прогнозирования неизбежных последствий этого дей­ствия.

Каждый человек свободен в некоторых действи­ях, однако, совершив их, он должен терпеть их по­следствия. Из этого правила не может быть исклю­чений, иначе разрушится вся разумная Вселенная.

Именно карма производит нас на свет в соответ­ствии с готовой к осуществлению судьбой сущнос­ти. Явившись в этот мир, мы способны совершать определенные поступки. Мы можем напряженно учиться и усердно трудиться или пребывать в лени; мы можем быть умелыми или неумелыми, счастли­выми или унылыми, честными или бесчестными. В этом и заключена наша свободная воля. На протя­жении всей жизни карма, конечно же, сталкивает нас с незавершенным делом, однако у нас есть пра­во реагировать на такие кармические обстоятельства соответственно собственному разумению. После то­го как задан некий порядок действий, карма снова принимается за работу и каждое действие начинает новую цепь последствий.

Именно поэтому буддизм учит, что конца пере­воплощению и карме не будет до тех пор, пока в самом индивидууме не закончатся причины дейст­вия. А пока остается желание быть, что-то делать и чем-то обладать, мы будем подвластны карме. То,

что мы сталкиваемся с некоторыми препятствия­ми, — это судьба, но то, что мы встречаем их с до­стоинством и используем как средство для достиже­ния еще больших успехов, — это уже проявление цельной натуры.

Ни один невежда не может быть свободным. Сво­бода принадлежит только тем, кто освободили себя от рабства в сетях карающей кармы. Чтобы поло­жить конец карме, мы должны отработать старое и перестать создавать что-то новое. По достижении этой цели сущность сама отождествится с лично­стью, которая добилась относительного совершен­ства. В результате появляется посвященный, кото­рый более не размышляет сам, а скорее дает «сви­детельские показания» Отцу, то есть коллективной сущности.

Доктрина перевоплощения не более фаталистич­на, чем написанный человеком закон. Ведь пойман­ный преступник далеко не всегда объясняет наказа­ние за совершенное им преступление неотвратимо­стью судьбы. В душе он покоряется закону причин­но-следственной связи. Точно так же и обжора не оправдывает несварения желудка фатализмом; он просто осознает собственную несдержанность и се­тует на то, что его организм не желает мириться с его аппетитом.

Но, в таком случае, можно ли назвать фатализ­мом веру в то, что некое совершенное действие тре­бует определенного воздаяния? Если хорош посту­пок, то хорошо и воздаяние, а если кто-то поступил дурно, то и воздаяние обернется полным поражени­ем. Ниоткуда не следует, что какой-то человек обя­зательно совершит все ошибки, которые обычно на­полняют жизнь страданием, но, однажды совершив их, он уже не имеет никакого права, прикрываясь какой-то философией справедливости, думать, что он защищен от последствий.

То же самое верно и в отношении рождения лич­ности. Индивидуум рождается там, где рождается, и тем, кто он есть, что обусловлено суммарным разви­тием его духовной сущности. Вполне понятно, что сущность будет производить все более благородные и адекватные личности с такой скоростью, которую существующая личность будет оправдывать своим совершенствованием.

Согласно учению Будды, нынешнее состояние каждого человека определяется предшествующими условиями, заданными давно забытыми личностями еще в далеком прошлом. Однако он считал это не проявлением фатализма, а просто беспристрастнос­тью. Безусловно, нельзя привести сколько-нибудь убедительные доводы, почему жизнь должна быть предоставлена воле случая, и ничто не говорит о том, что человек в состоянии самому себе предоп­ределить надлежащую судьбу без помощи высших сил. Любому думающему человеку совершенно ясно, что лишь нечто невероятно древнее и безгранично мудрое способно планировать жизнь современного человечества так, чтобы эта жизнь приносила пользу и давала возможность совершенствоваться.

Этим таинственным нечто, невероятно древним и безгранично мудрым, является постоянная сущность, которая одна только и способна судить о правиль­ном направлении временной деятельности, которую мы называем жизнью. Итак, без постоянной сущно­сти, которая руководит, без универсального закона, который ограничивает и содействует, и без вселен­ской мудрости, которая всем этим управляет, этот мир был бы юдолью печали для ничтожного смерт­ного, который пытается сохранить свою свободную волю посреди Вселенной, о которой он так мало знает.