XII Левитин

Знаменательная встреча произошла у меня с молодым режиссёром исключительного дарования, страстным последователем Таирова Михаилом Левитиным. К нам с Олей пришёл красивый юноша с тёплым взглядом выразительных глаз. Он был одессит, но совершенно особенный — без пошлого псевдоодесского юмора, скорее утончённый и аристократичный. Он хотел, чтобы я написал музыку к спектаклю «Синяя птица» по пьесе Метерлинка, которую он ставил в знаменитом Рижском ТЮЗе. Там я применил авангардную технику для вокальных монологов персонажей — Души света, Души воды и Души огня. Их записал знаменитый ансамбль «Мадригал», созданный Андреем Волконским. Пела Лидия Давыдова — сопрано, способное спеть музыку любой сложности, а партию ударных блистательно сыграл мой ученик по Гнесинскому институту, будущий знаменитый мастер Марк Пекарский.

В театре на Таганке я увидел Валерия Золотухина в главной роли крестьянина-неудачника. Это был фейерверк, трагический и смешной одновременно. Кроме того, Валерий замечательно пел. Я смотрел «Живого» три раза. Думаю, что это был лучший спектакль Любимова, но его так и не разрешили показать зрителю. Некто Родионов, начальник отдела культуры Москвы, принимал спектакли театра на Таганке лично. Приём «Мокинпотта» был небезынтересным. Там была сатирическая сцена, где шут — Вениамин Смехов — брал череп, как в «Гамлете», и говорил: «Бедный Йорик!», выговаривая это так, что зритель понимал: это намёк на Юрия Любимова. Но Родионов никаких Гамлетов не читал. От КЦ он получил инструкции: автор «Мокинпотта» Петер Вайс — немецкий коммунист и спектакль надо принимать. Это его очень сердило, и в сердцах он сказал: «Юрий Петрович, спектакль мы примем. Но почему ваши актёры про вас, заслуженного артиста РСФСР, говорят — бедный Юрик?» Наступила пауза, в которой даже гневливый Юрий Петрович думал только о том, как бы не расхохотаться. Впрочем, ЦК как принял спектакль, так и запретил — ровно через год, когда Петер Вайс на нашу голову написал статью о Троцком. А жаль, спектакль был замечательный и шёл с огромным успехом. Там я подружился и с Шаповаловым, и с Хмельницким, и со Смеховым, и с Аллой Демидовой, и с Рамзесом Джабраиловым. До сих пор, когда они меня встречают, они начинают припевать: «Люди только мешают». И тем не менее этот спектакль, даже после закрытия, сыграл большую роль в моей судьбе. Но об этом я расскажу позже.