Уже при выяснении таких онтологических признаков, как целостность и макронепрерывность, обнаружилась гносеологическая природа изображения, но особенно ярко она проявляется при анализе функций изображений. Материальные системы, обладающие вышеназванными онтологическими признаками, становятся изображениями лишь при выполнении ими гносеологической функции репрезентации. Последняя заключается в том, что при восприятии данных систем человек осознает предметный характер их и получает наглядную, «картинную» информацию об оригинале.
Функция репрезентации довольно часто, особенно в семиотике, приравнивается к функции «быть знаком». Изображение в таком случае выступает как разновидность знака (иконический знак) с особым характером репрезентации. Некоторые авторы (например, Л. Резников) считают характер репрезентации – основанной или не основанной на сходстве воспринимаемой системы с оригиналом – настолько важным, что предлагают для репрезентации, основанной на сходстве, закрепить термин «изображение», а для репрезентации, не основанной на сходстве, - термин – «знак». В этом случае изображение не будет разновидностью знака. Оба эти понятия будут тогда соподчиненными. Но по отношению к чему? Очевидно, понадобится термин, обозначающий репрезентацию без ее специфических различий. В свое время такой термин – репрезентатор – предлагал еще Ч. Пирс (см. Ch. S. Pierce. Collected Papers, 1932, vol. II, p. 274). целый ряд соображений (о некоторых из них см. в работе Л.О. Резникова. – Гносеологические вопросы семиотики. Л., 1964, гл. III) заставляет признать такую терминологию наиболее удобной.
|
|
В семиотике, в частности, в работах Ч. Пирса, Ч. Морриса и др. подробно разобраны гносеологические функции изображения как репрезентатора, или, в их терминологии, иконичекого знака. В работе «Знаки, язык и поведение» Моррис, например, отмечает следующее. При восприятии знака – передатчика изобразительного знака одновременно воспринимается и денотат, то есть как бы совершается косвенное и непосредственно получение знания о некоторых свойствах объекта. Знак-передатчик выступает при этом как один из денотатов изобразительного знака. Теоретически можно представить абсолютно изобразительный знак, тогда его знак-передатчик и будет его денотат. На практике всякий изобразительный знак является относительным, поскольку он, во-первых, никогда не в состоянии воплотить абсолютно тождественно все свойства денотата и, во-вторых, почти всегда имеет ряд свойств, отличных от свойств денотата.
Изобразительный знак может обозначать любым способом: характеризовать, оценивать, предписывать и т.д. Соответственно изображения в принципе могут быть научными, поэтическими, мифологическими, религиозными и могут выполнять самые разные индивидуальные и социальные цели (эстетические, информативные и т.д.). Сильная сторона изобразительного знака – в его способности представлять для созерцания то, что он обозначает, слабость его – в ограничении объектов обозначения лишь тем, что подобно ему (см. Ch. W. Morris. Signs, Language and Behavior. N.Y., 1946, pp. 349-350).
|
|
Наименее изученным и наиболее спорным аспектом при изучении репрезентативной функции изображения является вопрос о «значении» изображения, о характере той информации, которая им сообщается. На этой проблеме мы и остановимся.
Изображение, точнее, его субстрат и структура этого субстрата материальны, чувственно воспринимаемы. На основе этой материальной структуры при восприятии изображения происходит передача семантической информации об оригинале. Семантическая информация в данном случае будет носить идеальный и наглядный характер, или, что то же самое, будет выступать как образ. Образ – это как раз и есть идеальное «значение» изображения. Оно относительно общезначимо, устойчиво, нормализовано, что обусловлено, в свою очередь, особенностью структуры самого изображения, которое по сравнению со знаками более нормализовано, универсально и в принципе общечеловечно. При условии знакомства воспринимающего с оригиналом (непосредственно или по описанию) изображение для своего функционирования предполагает нормальное, общечеловеческое восприятие. От изображения требуется, чтобы в нем «узнали» оригинал. Именно этим необходимым требованием определяется число степеней свободы изображения и соответственно его целостность и нормализованность. Дополнительные ограничения числа степеней свободы обусловлены добавочными по отношению к репрезентации практическими функциями изображения (измерение и пр.).
Индивидуальное, персонализированное истолкование «значения» изображения будет характеризовать его уже с психологической стороны. В этом случае уместно говорить не о значении, а о смысле изображения.
Изображение функционирует и как сигнал, который несет в себе также информацию в шенноновском смысле (см. А. Моль. Теория информации и эстетическое восприятие. М., 1966, с. 129-130). Информация определяется мерой сложности форм изображения, предлагаемых восприятию. Чем выше сложность, структурность изображения, тем больше степень связанности элементов, коэффициент их регулярности, а значит, и больше избыточность информации или предсказуемость, по крайней мере статистического характера. Поскольку в математике статистическая связь, корреляция между прошлым и будущим выражается с помощью автокорреляционной функции, Моль считает, что количество информации всякой формы, значит, и изобразительной, измеряется степенью взаимной связи, или, точнее, автокорреляцией последовательности элементов между собой.
Количество информации минимально при полной организованности изображения, то есть бесконечной предсказуемости, когда функция автокорреляции стремится к нулю[128]. Так как форма знакомого изображения предсказуема, она повышает понятность, избыточность сообщения и понижает его оригинальность. С этим связаны известные преимущества изображения как сигнала информации. В то же время эксперименты в области инженерной психологии выявили, что слишком высокая предсказуемость, достигаемая принципом «картинности» сигнала изображения, превращается из средства повышения надежности передачи информации человеку в средство ее понижения. Проблема оптимального кодирования информации с помощью изображения еще требует дальнейших исследований.
|
|
Репрезентация, как правило, не является конечной функцией изображения. Это скорее его конститутивное свойство, без которого оно как таковое не существует. Конечные цели репрезентации могут быть различны. В том случае, когда изображение служит целям познания оригинала, оно выступает как изобразительная модель. В настоящее время имеется обширная литература, в которой освещаются модели этого рода – они чаще всего называются «образными», или «иконическими». Поскольку мы исходим из того, что всякое изображение материально, постольку к изобразительным моделям мы относим лишь материальные модели, независимо от того, объемные, вещественные они или плоские, графические. Эти модели должны относиться к оригиналу, сохраняя отношение подобия. Что касается термина «образная модель», его, по-видимому, удобнее сохранить за идеальными моделями, модельными представлениями.