Женщина, 33 года

«Проблема такая: полтора года назад я познакомилась по Интернету с мужчиной из другой страны. Мы с ним по­многу и подолгу общаемся каждый день. Он мне говорит, что очень меня любит и хочет прожить со мной всю жизнь. Он очень хороший отец (у него есть ребенок от первого брака), проводит много времени со своей дочкой и мне это очень нравится, потому что для меня очень важно, чтобы мужчина был хорошим отцом.

Но у нас во взаимоотношениях есть проблема. Он ни разу за все время не подарил мне никакого по­дарка ни просто так, ни на какие-нибудь значимые даты, в то время как я ему делала несколько подарков (и для его дочки тоже) — посылала маленькие посылки ему. Я сна­чала молча ждала от него ответного жеста, потом пыталась намекнуть ему, что я тоже хочу подарок, потом говорила прямым текстом, потом уже ругалась. Ничего не помогает. Он отвечает, что у него нет денег на подарки, но я в это не верю, потому что подарок можно сделать и за очень ма­ленькие деньги или вообще бесплатно (сделать сайт имени меня, например. Я ему делала такой сайт на его день рож­дения), и вообще — за год мог бы и найти 10—15 долларов на какую-нибудь безделушку для женщины, которую, как он говорит, он очень сильно любит и хочет на ней жениться. А когда я ему сказала, что раз нет денег — то он не сможет иметь жену-иностранку (меня, то есть), он го­ворит, что денег у него достаточно для этого. Еще он мне показал по Интернету сережки, которые он мне купил на второй мой день рождения за весь период нашего зна­комства (сказал, что с бриллиантиками), и колечко, когда делал предложение. Конечно, это здорово и замечательно, но передать он мне их не может (по нашим международ­ным соглашениям через границу с ними действительно нельзя провозить ювелирку, я узнавала), и он об этом прекрасно осведомлен. И вообще — он стал мне что-то по­купать после моих многочисленных скандалов и обзывательств в его адрес по этому поводу. Я себя так вела, по­тому что я хотела порвать отношения из-за его жадности. А он никак не хотел ссориться. И вообще, может, это он не мне купил. Если бы хотел мне сделать подарок — ку­пил бы то, что можно передавать через границу. Он старше меня и должен быть умнее. Короче, я не знаю, что мне делать. Или он действительно жадный и мне нужно с этим смириться (а смиряться никак не хочется). Или уходить от него. Ведь в семейной жизни женщина получает гораздо меньше подарков и внимания и имеет кучу обязанностей. У них, правда, мужчины ведут себя очень достойно и берут на себя значительную долю домашних дел. Но все-таки. Да, внимания его мне предостаточно, иногда — вообще перебор, а подарков не хватает, и это меня ужасно злит. А делать подарки себе самой — зачем мне тогда мужчина рядом? Я хочу чувствовать себя женщиной рядом с ним. Я вообще не понимаю, он уже такой взрослый (ему 43), и до него до сих пор не доходит, что женщину надо ба­ловать? Без этого же ну никак не почувствовать себя лю­бимой. Он беспокоится, если у меня плохое настроение. Но все равно продолжает вести себя по-старому. Что с ним делать — я не знаю».

Интерпретации:

1. Вероятно, тема взаимоотношений с мужчинами вы­зывает у вас такую тревогу и дискомфорт, что вы предпо­читаете завязывать отношения «на дистанции» — напри­
мер, такие, которые можно поддерживать через Интернет.
С другой стороны, вам бы хотелось подтверждения живого присутствия мужчины в вашей жизни. Но вы его не по­лучаете. И вам это очень больно, так больно, что трудно перенести это и хочется найти кого-то, кто в этом виноват.
И виноватым становится тот, с кем вы в этих виртуальных отношениях... Что вы думаете об этом?..

2. Я заметил, когда вы рассказывали о своей ситуации, что у вас есть определенная система предпочтений, как бы критериев, соответствие которым вам важно в тех мужчи­нах, с которыми вы хотели бы иметь близкие отношения. Вы говорили — «важно, чтобы был хорошим отцом», «баловать женщину», «ведут себя достойно и принимают на себя часть домашних дел». И отсутствие жадности тоже входит в этот набор требований... Я правильно сейчас отразил вашу идею? Для вас как будто важно выстроить определенную систему страховки в виде этих «входных требований», систему, которая защитит впоследствии от боли и разочарования, тем более что, как вы говорите, в семейной жизни женщина получает гораздо меньше внимания и подарков и есть опасность того, что ее будут эксплуатировать... Что вы скажете об этом?

3. Вы разочарованы в своем партнере потому, что у вас с самого начала не было возможности лично встретиться с ним. Ведь для того, чтобы понять, смогут люди быть вместе или нет, важно пообщаться с человеком, посмотреть на него, даже, извините, понюхать, потому что есть особая биохимия совместимости, которую люди интуи­тивно распознают по запахам... И ваше отношение к нему сложилось бы еще тогда... как вы думаете?

4. У меня сложилось впечатление, что вы не были на столько уж бескорыстны сами, когда послали гостинцы своему мужчине за границу... В глубине души вам хоте­ лось и сейчас хочется получать подарки, получать внима­ние, получать нечто материальное... Вы упрекаете своего партнера в жадности... не есть ли этот упрек выражение собственного отношения к людям? Ведь если бы вы были бескорыстны, вы бы не ожидали ничего взамен... Да и не случайно, видимо, вы выбрали именно иностранца, вдоба­вок к тому и небедного...

5. Мне показалось, что в глубине души вы сами знаете одну простую вещь — на самом деле вы не любите этого человека... Вы относитесь к собственной личной жизни как к проекту, планируя его и предусматривая все... Вы выбираете иностранца, потому что «там мужчины ведут себя более достойно», употребляете слова «иметь жену», «получает меньше подарков и внимания», «должен быть

умнее, раз старше». Это похоже на какой-то проект, в кото­рый можно вложить определенную сумму времени и денег и получить возврат капитала... Но ведь к любви это не имеет никакого отношения... и там, где начинается рыночный подход, вы не можете принять какое-то поведение и про­явления человека, находящегося рядом с вами, как дан­ность, начинается протест: я вложила столько-то, где же

возврат?

6. Посмотрите, вы все время говорите: «он говорит мне, что любит, а сам...», «женщина, которую он сильно любит, и в то же время...», постоянно акцентируете внимание на том, что недополучаете... Какая-то установка на по­лучение — любви, внимания, подарков, какой-то страх, что этого не хватит или потом не будет («в семейной жизни женщина получает гораздо меньше подарков и внима­ния и кучу обязанностей»). А как же обратный процесс?
Отдавать? Отдавать — любовью, терпением, прощением, принятием, наконец, обязанностей? Желание получать, а не отдавать лежит в основе слабости нашей, незрелости, инфантилизма, неготовности любить... Что вы об этом думаете?

7. Что же, и в самом деле попался вам жадный человек, если по российским меркам судить... Российский мен­талитет очень отличается от западного, то, что для русских — жадность, для иностранцев — норма... вам остается или принять во внимание эту разницу и смириться, или постоянно натыкаться на такие вот ситуации...

8. Полтора года рядом с человеком, который вас не устраивает своей жадностью категорически? Извините, в это трудно поверить. Что-то устраивает вас в этой ситуа­ции, что-то приносит выгоду... Страх перед реальными отношениями и реальной ответственностью... И вы пред­почитаете в этой ситуации жаловаться на партнера, кото­рый заведомо не подходит, но не лучше ли исследовать собственные выборы?

9. Да, жадный мужчина — неподходящий партнер для семейной жизни... В основе жадности всегда лежит ущербное, ущемленное Эго; знаете, психологически гар моничные люди никогда не бывают жадными... Итак, вы столкнулись с заведомо неудачным партнером. И как вам с этим?

5. 1.3. Конфронтация как средство психологического воздействия

Конфронтацией принято называть любое поведение консультанта, противоречащее поведению (ожиданиям) клиента. Слова консультанта и его поступки, не соот­ветствующие тому, что ждет или хочет услышать клиент. Конфронтация есть проявление оппозиции и несогласия консультанта по отношению к клиенту, его точке зрения и поведению.

Использование конфронтации означает, что кон­сультант не всегда соглашается с клиентом. В данном случае выражение несогласия в более мягкой или острой форме служит одним из механизмов психологического воздействия, который позволяет клиенту увидеть альтер­нативный взгляд на себя, свое поведение, увидеть иные способы восприятия, описания и объяснения создавшейся проблемной ситуации.

Как правило, конфронтация используется для того, I чтобы: а) помочь клиенту увидеть иную, чем у него, точку зрения на создавшуюся в его жизни ситуацию, иное ее объ­яснение; б) обозначить и продемонстрировать клиенту его психологические защиты на консультации и/или в жиз­ненных ситуациях, связанных с его проблемой.

Использование конфронтации не означает, что кон­сультант вступает с клиентом в конфликт, «стыдит» его или резко выражает свое несогласие. Самое главное «ору­жие» конфронтации, дающее необходимый эффект воз­действия, — ее суть, форма при этом должна быть такой, чтобы суть конфронтирующего высказывания была при­нята и при этом не пострадала глубина консультативного контакта.

Конфронтация как прием воздействия в консультатив­ной беседе не имеет ничего общего с:

—самозащитой консультанта (например, если клиент агрессивно предъявляет консультанту претензии, а тот оправдывается или «нападает» в ответ, это не есть
конфронтация);

—разрушением психологических защит обратившегося за психологической помощью (консультант стре­мится во что бы то ни стало «ткнуть клиента носом
в голую правду о нем самом», «резать правду-матку» — это не есть конфронтация, это самое настоя­щее насилие);

—демонстрацией клиенту власти, опыта, особых способностей консультанта («Вы на самом деле ничего не понимаете, реальность совсем иная, сейчас я вам покажу, как правильно, смотрите и учитесь, пока я жив»).

Эффективная конфронтация отличается: а) дозиро-ванностью (конфронтации не должно быть очень много, в противном случае создается угроза для консультативного контакта) и б) психологически щадящими формулировка­ми (отсутствие фраз, звучащих как обвинение, демонст­рация слабости и некомпетентности клиента, его «никче-мушности» и т. д., долженствований, например: «Но вы же мать и должны любить своего сына»). Мы уже упоминали о том, что конфронтация служит часто для демонстрации клиенту его сопротивления и защит, значит, она сама по себе не должна провоцировать усиление защитного поведения! Использование конфронтации еще и поэтому бывает эффективным только тогда, когда установлен хо­роший контакт с клиентом и у него есть определенное до­верие к данному конкретному психологу. Конфронтация практически не используется на ранних этапах беседы, обычно ее приберегают для тех ее фаз, когда клиент готов ее принять.

Рассмотрим подробнее отдельные варианты использо­вания конфронтации в консультативной беседе.

Конфронтация, демонстрирующая (обозначающая) за­щитное поведение клиента и его сопротивление. Данный вид конфронтации является одним из наиболее, часто исполь­зуемых. Он показывает клиенту наличие у него противо­речивых тенденций, внутреннего конфликта: стремления к чему-то и одновременно сопротивления этому, страха, перед риском и т. п. Примеры: «Вы говорите, что хоте­ли бы затронуть тему устройства, на работу... Я заметил, что каждый раз, когда мы начинаем говорить об. этом, вы замолкаете,..», «Вы говорите, что хотите приступить к этому делу как можно скорее, и в то же время, едва начав работать, находите другие дела и занятия», «Вы сказали, что для вас важно найти партнера, который ценил бы вас как личность, и вместе с тем уже полтора года поддержи­ваете; отношения, в которых страдаете от неуважения», «Вы пришли, чтобы обсудить ваши отношения с супру­гом... Уже двадцать пять минут прошло, а вы ни разу не затронули эту тему».

Конфронтация, заостряющая внимание на противоречиях (в высказываниях клиента, противоречиях между его сло­вами и поведением). Данный вид конфронтации помогает клиенту увидеть противоречия между его целями и спо­собами их достижения, между декларируемым и реально переживаемым, между тем, в чем клиент старается себя убедить, и тем, что реально происходит в его жизни. При­меры данного вида конфронтации: «Вы говорите, что при­няли эту ситуацию, с таким напряжением в голосе...», «Вы говорите, что контролируете своего сына, но как тогда объяснить то, что он смог три недели не посещать школу, а вы об этом ничего не знали?», «Вы говорите, что в ва­шей жизни все в порядке, но я вижу на ваших глазах слезы», «Вы хотите, чтобы ваш сын не рос агрессивным, стараетесь быть для него образцом и примером поведе­ния, и в то же время наказываете ремнем или ставите его на колени за проступки в школе», «Вы хотите, чтобы ваша дочь доверяла вам, и в то же время взломали замок на ее дневнике», «Вы хотите, чтобы муж был активным и целе­устремленным, но в то же время, как мы сейчас выяснили, проявления его активности обычно встречаете довольно:
критично»;.

Конфронтация с интерпретацией клиента (объяснени­ем, которое Дает клиент своему или чужому поведению, проблемной ситуации в целом) показывает клиенту рас­хождение между его объяснением реальности и фактами. «С вашей точки зрения, ваш сын вял и безынициативен от природы, но я не могу согласиться с этим — в процессе нашей с ним совместной работы он проявил себя совсем иначе», «Вы сказали сейчас о том, что слова вашего супру­га не содержали в себе ничего, что могло бы обидеть его пасынка, но подумайте сами, как бы вы отреагировали, если §ы вас кто-то назвал кувшинным рылом», «Вы го­ворите, что свекровь всегда была в активной оппозиции к вам, однако то, что вы только что рассказали, говорит о том, что это, вероятно, не совсем так», «Может быть, в этой ситуации он хотел не обидеть вас, а просто привлечь внимание группы к себе и своим достижениям? То, что вы рассказали, говорит о том, что ему важно получать призна­ние своих заслуг и своего опыта».

Конфронтация с психологическими ограничениями кли­ента. Под психологическими ограничениями понима­ются установки, реализация которых наносит ущерб его психологической адаптации к миру и творческой самореализации, ригидные или устаревшие «правила жизни» и убеждения, касающиеся различных проявле­ний человека и его взаимоотношений с окружающими людьми. Примеры: «Сильный человек всегда полностью контролирует свои эмоции», «У сильных людей не долж­но быть ошибок», «Переживать нехорошо», «Погружение (самокопание) в свои эмоции вредно и опасно», «Эмоции и чувства делятся на хорошие и плохие», «Достойный человек никогда не совершает ошибок», «Беременность вне брака —клеймо позора (катастрофа)», «Мать должна быть на первом месте, а мужей (жен) может быть сколько угодно»* «Любить означает принимать любое поведение партнера, непытаясь его изменить», «Иметь собствен*-' ные потребности и требовать что-то для себя — стыд но» и т. д. Психологические условности и ограничения клиента обычно выявляются еще на фазе исследования жалобы, если консультант уделил достаточно внимания работе с субъективной реальностью клиента. Прием кон­фронтации используется здесь для того, чтобы поставить под сомнение то, что в силу разных причин клиент привык воспринимать как нечто само собой разумеющееся. По­нятно, что «разрушить» эти самые ограничения клиента на разовой консультации не удастся, однако важно хотя бы добиться того, чтобы клиент отнесся к ним критически и увидел то влияние, которое они оказывают на его жизнь. Консультант выражает несогласие с тем, что представля­ется неоспоримым клиенту, при необходимости приводя ссылки на популярную психологическую литературу.

Задания. Ознакомьтесь с приведенными ниже фрагментами консультативных ситуаций. Определите, насколько оправ­данным является использование приема конфронтации в каждом из них. Сформулируйте конфронтирующие выска­зывания психолога там, где это нужно, или альтернативные варианты реагирования консультанта.

1. Клиент, мужчина 34 лет, на прием пришел по на­стоянию жены, которая на прошлой неделе прихо­дила по поводу проблем в их отношениях. С ее слов,
супруг крайне равнодушен по отношению к ней. Клиент уверяет, что в их семейных отношениях все «отлично», при этом настойчиво повторяет это слово с раздражением в голосе.

2. Клиентка, женщина 53 лет, пришла с просьбой ока­зать помощь в воздействии на дочь 26 лет, которая, по ее словам, встречается с молодым человеком, который ей «не подходит», так как младше ее на два года и работает мясником в магазине.

3.На приеме мама мальчика 8 лет, который в последние несколько недель несколько раз был инициа­тором жестоких драк в школе. Именно эти драки и явились поводом для обращения к психологу. Од­нако каждый раз, когда психолог просит подробнее рассказать о драках, мама упорно переводит разговор на неуспеваемость сына.

4. На приеме клиент 40 лет, высокооплачиваемый ме­неджер. Несмотря на проговоренное в начале приема разделение ответственности, неоднократно заявляет психологу: «И как вы бы решили эту пробле­му?» Психолог начинает чувствовать себя неуютно, тем более что он и сам не знает, как «эту» проблему
можно решить.

5. Клиентка, женщина 32 лет. Жалуется на то, что не может заставить сына 9 лет учиться, на то, что в послед­нее время он стал грубым, дерзким и непослушным.
В пылу конфликтов она хватается за ремень. «Да, я бью его, — говорит клиентка. — Я знаю, что это плохо, но, поверьте, он сам вынуждает меня к этому».

6. «Вы же понимаете, — плачет клиентка, женщина 25 лет, — после его измены наша семья просто не мо­жет существовать! Как гром среди ясного неба! Это конец всему!»

7. Молодой человек 21 года. Жалуется на то, что его «никто не любит», при этом упоминает о том, что живет с родителями, для которых является «светом в окошке»; во время консультации мать клиента звонит, чтобы узнать, где он находится, обедал ли и все ли у него в порядке.

8. Молодой человек 23 лет, студент заочного отделения вуза, бывший спортсмен. На консультации просит позаниматься с ним «по развитию ума», рассказывает о том, что читал, будто занятия спортом притупляют умственные способности. Крайне низко оценивает уровень своей памяти, внимания, мышления. На во­прос об академической успеваемости в школе и вузе говорит, что всегда был хорошистом, но это «ничего еще не означает» — преподаватели, с его слов, созна­тельно завышают оценки, так как молодой человек играл за сборную школы, а после и вуза.

1. Определите, являются ли приведенные реплики психолога примерами эффективной или неэффективной конфронта­ции. Попробуйте переформулировать неудачные высказы­вания.

1. Я же вам уже два раза сказала, что вашему мужу не хватает вашего внимания, и дело здесь вовсе не в том, что он избалован.

2. Как же вы сможете успешно пройти собеседование с такими страхами? Вы сами себя обманываете.

3. Называть так свою жену — в глаза или за глаза — означает не уважать ее.

4. Вы говорите, что ваш начальник активно провоциру­ет конфликты с вами, придирается, но в вашем рас­сказе я не услышала ничего, что говорило бы в пользу этой точки зрения. Наоборот, он в ситуации, которую мы обсуждали, вел себя очень сдержанно.

5. Вам надо принять свой возраст, принять себя в том возрасте, в котором вы находитесь, а не делать пла­стическую операцию. Это было бы попыткой отри­цать реальность и насилием над вашей индивидуаль­ностью.

6. Вы называете мужчин козлами. А козлы живут с кем?... с козами. Вы не задумывались об этом?

7. Вам удобно чувствовать себя жертвой, терпящей от мужа-преследователя страдания и унижения.Но у меня отчетливое ощущение, что преследовате­лем является не он...

8. Вы ничего не рассказали о чувствах дочери, хотя в начале беседы заявили, что именно они беспокоят вас больше всего. Вы больше озабочены собой?

9. Ваш сын — невротик, а вы никак не хотите этого признавать!

10. Вы сидите в закрытой позе. Это говорит о вашей неготовности к контакту. Не надо убеждать меня в обратном: факты говорят сами за себя.

11. Вы всерьез интересуетесь хиромантией, но ведь это лженаука.

12. Ваши надежды необоснованны, ваша забота даже вредна вашему мужу... Он будет принимать нарко­тики и дальше, пока не дойдет до дна или не захочет преодолеть свою проблему сам.

13. Почему вам так важно убедить меня в том, что ваш супруг психически болен? Ведь никаких оснований для таких выводов нет. Это принесло бы вам ка­ кую-то выгоду?

14. Вы все время играете со мной в какие-то игры... Не хочется прекратить?

2. Ознакомьтесь с приведенными ниже утверждениями. Определите, являются ли они примерами психологических ограничений или нет. Сформулируйте конфронтирующие высказывания там, где это уместно.

1. Учиться чему-то новому хорошо до 40—45 лет, потом это и бесполезно, и смешно.

2. Инициативу в отношениях полов всегда должен проявлять мужчина; женщина ее либо поддержива­ет, либо отклоняет. Мужчина должен знакомиться, звонить первым, приглашать даму в театр, кафе, на прогулку и т. п.

3. Стабильные отношения мужа (жены) «на стороне» только укрепляют отношения супругов в семье.

4. Разведенная женщина с ребенком имеет меньше шансов на повторный брак, чем бездетная.

5. Дети, которые воруют, всегда имеют моральный де­фект.

6. Если человек воспитывался в неполной семье, он не сможет быть счастлив в собственной семейной жизни.

7. Ребенка может травмировать факт развода родите­лей. Поэтому этот факт лучше не сообщать ребенку, по крайней мере, до поры до времени.

8. Никто, кроме родителей, не защитит ребенка. По­ этому родители должны покрывать и оправдывать любые проступки ребенка перед другими людьми.

9. Ребенок ничего не должен.знать о проступках или проблемах, которые были у родителей в их дет­стве (низкая успеваемость, трудности отношений со сверстниками, грубость по отношению к учителям). Иначе он не будет уважать родителей.

10. Партнер, изменявший хотя бы раз, обязательно изменит снова или, по крайней мере, будет желать этого.

11. Настоящая любовь — единственная, она может быть лишь раз в жизни.

12. В гармоничных отношениях партнёры хорошо чувг ствуют друг друга и в состоянии предугадывать же­лания друг друга без слов.

13. После определенного возраста (50-60 лет, а для не­ которых и раньше) человек теряет способность к лич­ностным изменениям.

14- Подростковая грубость в отношении родителей явля­ется возрастной нормой.

15. Из ребенка, пережившего тяжелые психологические травмы в детстве, вырастает невротичный взрослый, неспособный справляться с жизнью и ее трудностями.

16. Хорошая мать всю себя посвящает детям.

17. При общении с клиентом психолог должен всегда сохранять спокойствие.

18. Дети, растущие в неполных семьях, плохо адаптиро­ваны и чаще детей из полных семей имеют психоло­гические проблемы.

19. Детям.не нужно знать о разногласиях и ссорах между родителями. Поэтому при детях родители не должны ссориться и проявлять недовольство друг, другом.

20. Крепкий и гармоничный брак приносит супругам постоянное ощущение счастья и радости жизни.

21. Бывают подходящие и неподходящие брачные парт­неры. Залог счастья в браке — правильный выбор спутника жизни.

5.1.4. Информирование клиента как средство психологического воздействия

Информирование клиента является одним из средств психологического воздействия, близким.к интерпрета­ций. При информировании консультант передает клиенту, в приемлемой для него форме информацию о психологи­ческих закономерностях и явлениях, которой тот до на­стоящего момента не владел. Предполагается, что, имея эту новую информацию, клиент сможет лучше понимать поведение свое и других людей и, в свою очередь, действо­вать более адекватно.'

Информирование может быть полезным, когда клиент неверным образом интерпретирует ситуацию или поведе­ние — свое и окружающих.

Пример 1. На приеме — женщина средних лет, обратив­шаяся по поводу проблем во взаимоотношениях с неве­сткой. В адрес последней прозвучало немало нареканий, одно из которых — неумение воспитывать ребенка (внука клиентки). С ее слов, само поведение ребенка свидетель­ствует о том, что его мать — психически неуравновешен­ный, неадекватный человек, «не умеющий прививать ребенку элементарные правила поведения». Клиентка приводит многочисленные примеры того, что ребенок не умеет играть с другими детьми, бывает агрессивным, постоянно бегает и кричит, а потом упоминает, что ребе­нок имеет диагноз — СДВГ (синдром дефицита, внимания с гиперактивностью). С ее точки зрения, в возникновении у ребенка СДВГ виновата мать, которая неправильно его воспитывала и «мало с ним занималась», '.,'

Из приведенного примера видно, что клиентка не по­нимает сути СДВГ, механизмов его возникновения и коррекции; ее претензии в адрес невестки в данном отно­шении неоправданны. Разъяснение клиентке этой инфор­мации помогло ей занять в отношении данного вопроса более адекватную позицию.

Пример 2. На консультативном приеме — мама мальника 10 лет, левши. Мама — организованный, целеустремлен ный и волевой человек, генеральный директор небольшой коммерческой фирмы. Ее основные претензии к поведе­нию ребенка (к сожалению, в том виде, в котором они звучали, их трудно было назвать жалобами — это были именно претензии) сводились к тому, что мальчик неор­ганизован, ленив, невнимателен на уроках в школе, скло­нен «витать в облаках», неряшлив и равнодушен к своему внешнему виду. На этапе исследования жалобы клиентки, а также диагностической работы с ребенком стало очевид­ным, что: а) со стороны матери имеет место эмоциональ­ное отвержение ребенка, разочарование им; собственный детский опыт клиентки был крайне травматичным, спо­собствовал формированию у нее независимости, само­стоятельности, агрессивности, презрения к любым прояв­лениям слабости; парадоксальным образом клиентка, всю жизнь обижавшаяся и злившаяся на свою мать, переняла ее модели поведения по отношению к детям, и «рохля»-сын попросту раздражал ее; б) мать не понимала, что проявле­ния в поведении ребенка, которые так ее раздражали, с од­ной стороны, являлись прямым следствием ее отвержения в сочетании с гиперпротекцией, а с другой стороны — от­части были обусловлены специфическими особенностями левши (развитая фантазия, впечатлительность, ранимость, особенности внимания и самоорганизации и др.). Психо­логическое воздействие б данном случае было комплекс­ным и включало в себя в том числе информирование ма­тери о данных особенностях, причинах их возникновения и возможных путях развития.

Пример 3. На консультативном приеме — студентка третьего курса психологического факультета, суть жалобы сводится к недовольству собой и неуверенности в себе, которая проявляется практически во всех сферах ее жизни. Поводом для обращения послужило практическое занятие по психодиагностике, на котором студенты проходили тестирование. По итогам прохождения шестнадцатифак-торного опросника Кеттелла стеновые баллы клиентки по десяти шкалам из шестнадцати находилось за пределами среднестатистических значений. Этот результат был воспринят ею крайне болезненно как доказательство ее невротизированности и «ненормальности». «Впору веревку намыливать... Я ненормальная, и это, наверное, уже для всех очевидно... В клинику неврозов лечь?» Ин­формирование клиентки как одно из составляющих пси­хологического воздействия в данном конкретном случае было направлено на разъяснение ей назначения данного опросника, а также того, что он никакого отношения не имеет ни к диагностике психической «нормальности» или ненормальности, ни к определению степени невроти­зированности, а также того, что данные любого тестирова­ния имеют достаточно условный характер.

На примере приведенных случаев можно убедиться в том, что:

1. Информирование практически никогда не является единственным средством психологического воздействия в консультативной беседе, обычно оно дополняется другими средствами воздействия.

2. Информирование представляет собой передачу клиенту в доступной для него форме собственно психоло­гического знания, психологических понятий. Очевидно, что важно при этом, чтобы психолог говорил на языке клиента, а не использовал малопонятных специальных терминов и выражений. Передаваемая информация долж­на быть подстроена под картину мира клиента и «переве­дена на его язык». В противном случае информирование бесполезно и даже вредно, так как разрушает консульта­тивный контакт и/или вводит клиента в заблуждение.

3. Информирование — это не только передача информации о том, «что было» и «что есть» в жизни клиента или окружающих его людей. В целом ряде случаев это и информация о том, «что будет» и «что с этим можно сделать». Например, для родителей ребенка-левши или ги­перактивного ребенка важно знать возможную динамику психологических особенностей ребенка, связанных с левшеством (СДВГ), о том, с какими сложностями ребенку придется столкнуться, вероятно, в дальнейшем. И, конеч­но же, получить информацию о том, каким образом они могут выстраивать свое собственное поведение, чтобы по­мочь ребенку лучше адаптироваться, или скорректировать его особенности развития. В этом случае информирование тесно связано с предоставлением профессиональных пси­хологических рекомендаций.

4. Информирование клиента не имеет ничего общего с навешиванием на него, его близких или ситуацию в це­лом ярлыков. Информирование — это не реплика: «Ваш ребенок ведет себя так во многом потому, что он левша», это предоставление развернутой информации, в кото­рой были бы разъяснены механизмы данного явления и/или его развития, доступно и обоснованно описаны варианты его динамики и, если нужно, преодоления. Ин­формировать означать передать в доступной форме суть, а не название.

5. Возможности психолога-консультанта в отношении использования информирования как средства воздействия определяются зоной его компетентности в соответствую­щих областях психологии — возрастной, клинической, дифференциальной, психодиагностики и т. д. Психологу, не владеющему информацией о СДВГ или особенностях детей-левшей, не знающему, что такое шестнадцатифак-торный опросник Кеттелла, информирование по данным вопросам будет не под силу.

По возможности информирование клиента должно дополняться ссылками на популярную психологическую литературу, содержащую развернуто изложенные сведения по соответствующему вопросу.

Так же, как и интерпретация, информирование не должно быть авторитарным, назойливым, вторгающим­ ся во внутренний мир клиента, оно осуществляется из по­зиции «на равных» и в диалоге с клиентом. Поэтому, осу­ществляя информирование, психолог всегда поддерживает «обратную связь» с клиентом. «Что вы об этом думаете?», «Мне показалось, что то, что я сейчас сказал, вызывает у вас некоторое напряжение, может быть, недоверие... Это так?», «Что вы скажете об этом?» — вот несколько приме­ров реплик консультанта, направленных на поддержание диалога. Информирование нельзя превращать в монолог, клиента необходимо побуждать к активному участию в бе­седе, прояснению того, что было непонятным, выражению эмоций и т. п.

Задания на освоение информирования как средства психологического воздействия на клиента

Задание 1. Попробуйте перевести на «житейский», повседнев­ный язык приведенные ниже психологические понятия, объяснив в популярной форме их смысл. При необходимо­сти воспользуйтесь психологическим словарем. Вам будет удобнее оценивать качество выполнения этого задания, если вы будете объяснять смысл психологических понятий какому-то конкретному человеку, желательно не психологу, который согласится побыть для вас помощником. Внима­тельно следите за его реакцией.

Самоактуализация.

Трансфер.

Ненормативный кризис семейной жизни.

Психопатия.

Негативизм.

Психологическая коррекция.

Референтная группа.

Конгруэнтность.

Синдром эмоционального выгорания.

Посттравматическое стрессовое расстройство.

Психологическое консультирование.

Гиперпротекция (гиперопека).

Шизоидный тип характера.

Гиперкомпенсация.

Нарциссизм.

Задание 2. Разъясните для клиентов смысл психологических понятий

1. СДВГ (бабушке гиперактивного ребенка).

2. Акцентуация характера (мужчине 35 лет, сыну пожилого отца со старческим заострением акцентуации по застревающему типу).

3. Психологическое слияние (девушке, находящейся в отношениях сверхблизости со своим гражданским мужем и страдающей от необъяснимых, на ее взгляд, чередований взаимного упоения с внезапной отчуж­денностью и взаимным раздражением в отношениях).

4. Психологическая сепарация от родителей (маме юноши 17 лет, который не расстается с девушкой, которая «ему не подходит, это же ежу понятно»).

5. Послеразводная депрессия (женщине, уговаривающей свою взрослую дочь «не печалиться»).

6. Внешний локус контроля (клиенту, который видит причину своих несчастий в том, что он родился под знаком Девы).

7. Аффект (уравновешенному и хладнокровному молодому человеку, которого девушка в припадке беспоч­венной ревности публично оскорбила).

8. Самореализующееся пророчество (начинающему психологу, ведущему тренинги, панически боящемуся провала).

9. Эгоцентризм (студентке со страхом выступлений
перед аудиторией).

10.Бихевиоральная терапия (склонному к паранойе молодому мужчине, которому приятель-психолог по­советовал обратиться к бихевиоральному терапевту, но не объяснил, что это такое).

11.Комплекс «свергнутого принца» (матери, жалую­щейся на то, что после рождения второго ребенка ее шестилетний сын стал капризным и упрямым, ведет себя «как маленький», чем вызывает сильное ее раздражение. Женщина пытается преодолеть эти реакции, побуждая сына заботиться о новорожденном — «Ты же старше, ты должен его защищать, оберегать, заботиться о нем».).

12. Психологические границы семьи (женщине, не­годующей по поводу того, что после женитьбы ее взрослый сын стал гораздо меньше прислушиваться к ней, а также запирается с молодой женой в комнате на ночь).

5.2. Эмоциональное отреагирование

Клиенты, которые приходят за получением консуль­тативной помощи, обычно имеют более или менее дли­тельный опыт жизни со своей проблемой. Нередко они пытаются справиться с ней самостоятельно, однако такие попытки обычно безуспешны (или человек не обращается к психологу). Сама по себе психологическая проблема человека создает у него фон повышенного эмоциональ­ного напряжения, которое со временем имеет тенден­цию накапливаться. Это напряжение усиливается также сознанием того, что с проблемой справиться в одиночку не удается.

Некоторые проблемы напрямую связаны с накопле­нием эмоционального напряжения, которое длительное время не находит себе выхода.

В процессе консультативной работы необходимо дать накопившимся эмоциям возможность выйти, проявиться, быть отреагированными. Необходимо дать возможность клиенту соприкоснуться со своими эмоциями, войти в прямой контакт с ними. Только в этом случае произой­дет спад эмоционального напряжения.

Для того чтобы работать с эмоциями клиентов, кон­сультанту важно не бояться их (эмоций), уметь принимать без попыток отрицания или подавления. Консультанту важно иметь хороший контакт и с собственными эмоция­ми, хороший доступ к собственным непосредственным переживаниям. Если консультант плохо осознает собственные эмоции, то он оказывается неспособным к работе с эмоциями клиентов. Важно, чтобы консультант отно­сился к эмоциям без предубеждения и не делил их на «хо­рошие» и «плохие», был способен переносить острые эмоциональные состояния — и свои, и чужие.

Таким образом, в консультативной работе психолог выстраивает диалог таким образом, чтобы клиент макси­мально соприкасался со своими эмоциями, мог исследовать и выражать их. Из материала предыдущих глав мы знаем, что эмоции клиента в консультативном диалоге являются своеобразным индикатором его потребностей: настоящие (а не воображаемые) мотивы человека в тех или иных жизненных ситуациях проявляются именно че­рез эмоции — как отрицательные, так и положительные. Внимание к эмоциональному состоянию клиента позволяет по-настоящему сориентироваться в его проблеме. С другой стороны, выражение (отреагирование) эмоций дает положительный психологический эффект: человек избавляется от накопившегося напряжения и чувствует облегчение, освобождение; по меткому выражению одной клиентки, «душа проясняется как небо после грозы».

Эмоциональное отреагирование редко бывает единственным направлением психологического воздействия в консультативной беседе: психологическая проблема обычно не решается за счет того, что клиент освобождается от эмоционального груза, необходим собственно - анализ ситуации и выявление внутренних ее механизмов, создающих и поддерживающих проблему. Однако самая лучшая консультативная работа, при которой консультант старался максимально сдерживать и подавлять эмоции клиента, оставляет у последнего ощущение смутной не­удовлетворенности.

Эмоциональное отреагирование является важнейшим механизмом психологической помощи людям, привыкшим или вынужденным в силу определенных обстоятельств сдерживать собственные эмоции, особенно негативные. Вместе с тем его ценность существенно ниже в работе с лицами, склонными к неупорядоченному проявлению эмоций и демонстративному поведению, агрессивными, отличающимися импульсивностью и т. д. — то есть с ли­цами, для которых важно скорее не научиться прямо вы­ражать свои эмоции, а овладеть умением контролировать их и выражать в конструктивной форме.

Нередким выражением сильных эмоций, охвативших клиента, являются слезы. Начинающего консультанта они часто пугают, создают ощущение сильного дискомфор­та, беспомощности, иногда — чувства вины («Это я его до слез довела»); такой консультант, слушая рассказ оче­редного клиента, заранее начинает тревожиться по поводу того, что тот может заплакать, избегать тем, которые вы­зывают у клиента выраженную эмоциональную реакцию, и таким образом работа приобретает крайне поверхност­ный характер. Среди наиболее частых реакций неопытных консультантов на слезы клиента, по данным проведенного нами неофициального опроса, лидируют: предложить воды, призвать клиента к тому, чтобы он «не плакал», пообещав обязательно помочь (консультант впадает в по­зицию заботливого родителя и берет на себя излишнюю ответственность), сделать перерыв, сменить тему. Все эти варианты поведения отражают тревогу консультанта и же­лание справиться с ней.

Вместе с тем слезы клиентов в консультации — очень распространенное явление; слезы сопровождают пережи­вание клиентом сильных чувств. Наиболее часто клиенты плачут, испытывая душевную боль (возникшую в контексте их переживания собственной проблемной ситуации), от жалости к себе, от злости. В слезах также нередко вы­ражаются накопившееся общее напряжение и душевная усталость. Все эти реакции не имеют отношения лично ' к консультанту и возникли не из-за его профессиональных ошибок, поэтому фантазии «Это я довел (довела) клиента до слез» не имеют в данном случае под собой реальной почвы: клиент уже «сам себя довел» до этих слез («жизнь довела»), в консультативной ситуации они лишь получают возможность пролиться.

Иногда клиент начинает плакать из-за того, что консультант и в самом деле допускает ошибку. Обычно это ситуации, когда клиент остро нуждается в психологической поддержке, а консультант не замечает этого или не знает, как поддержать, и говорит (делает) что-то такое, от чего клиент начинает чувствовать себя одиноким, брошенным и несчастным. Например, клиентка рассказывает о том, что иногда она чувствует настоящую ненависть к своей сестре; по ее тону слышно, что она с трудом признается в этом, считая это чувство «плохим». В этот момент она остро нуждается в поддержке: ее переживания — открытая рана, которой можно касаться только «теплыми руками» и очень осторожно. Консультант может причинить кли­ентке сильную боль, если допустит в этот момент ошиб­ку — например, посмотрит на часы или начнет расспра­шивать, как часто и как сильно проявляется ненависть (в какое время суток и в какие месяцы года), или начнет рассуждать о том, что среди сиблингов такие чувства — не такая уж большая редкость, или скажет что-то, что про­звучит для клиентки как осуждение или упрек. Ведь в этом состоянии больше всего ей хотелось бы услышать, что ее чувства поняты и приняты, что ее не упрекают, что это признание не делает ее в глазах консультанта «плохой» или «ненормальной»; тогда можно будет расслабиться и через некоторое время сделать шаг вперед. Ошибоч­ные же реакции консультанта приводят к усугублению душевной боли клиента и разрушают консультативный контакт. Клиент замыкается в себе, перестает отвечать на вопросы, плачет и не может успокоиться, в наиболее тяжелых случаях — встает и покидает помещение, где осу­ществляется консультация.

Какие средства работы с накопившимся эмоциональ­ным напряжением клиента имеются в распоряжении психолога?

Проявления сильных эмоций обычно можно заметить еще на начальных этапах консультативной беседы, когда осуществляется ориентация в жалобе клиента. Расска­зывая о тех или иных аспектах собственной жизненной ситуации, клиент начинает волноваться, меняются его манера говорить, интонации, поза, нередко плачет. Здесь необходимы техники эмпатического слушания, которые как раз и позволяют клиенту проявить и осознать свои эмоции. Когда клиент «выговаривается», это само по себе дает явный эффект сброса эмоционального напряжения; эффект становится во много раз более ярким, если слу­шатель не осуждает, не интерпретирует, не оценивает, словом, не совершает тех ошибок слушания, о которых мы говорили в соответствующей главе. Эмпатическое слушание во много раз усиливает эффект сброса напряжения клиента еще на этапе расспроса и исследования жалобы. Особая роль при этом принадлежит техникам молчаливой поддержки и отражения чувств клиента — называя его чув­ства вслух, консультант помогает ему осознать, что с ним происходит, отреагировать переживания, а затем и успо­коиться.

Вторым средством снятия эмоционального напря­жения являются суггестивные формулировки, которые может использовать психолог для того, чтобы снять груз накопившихся отрицательных эмоций. Например: «В этой ситуации вы действительно сделали все, что могли, все, что от вас зависело», «Вы поступили в этой ситуации как ответственная мать», «Вам не в чем себя винить — эти обстоятельства от вас лично не зависели». Суггестивные формулировки включаются в речь психолога естествен­ным образом, не связаны с наведением трансовых со­стояний; они произносятся твердым, уверенным тоном, интонационно выделяются и сопровождаются взглядом в глаза клиенту.

Эмоциональному отреагированию способствуют любые формы активности клиента, в которых приветствуется пря­мое выражение чувств. Поэтому хорошую службу сослужат домашние задания, заключающиеся, например, в предло­жении клиенту написать письмо тому или иному человеку, по отношению к которому есть сильные чувства (письмо предназначается не для отправления адресату, а именно для выражения чувств), или вести дневник, в котором клиент будет высказывать свои чувства и эмоции по отно­шению к определенным людям или событиям. Такие за­дания можно использовать для работы, например, с неза­вершенными отношениями, с расставаниями и потерями, для проработки травматического детско-родительского и межличностного опыта. Эти письма и дневники клиен­ты не обязаны показывать психологу, но могут принести с собой на очередной прием, если захотят это сделать; довольно часто, если консультативный контакт достаточно глубок, они испытывают потребность прочитать письмо или отрывок из дневника консультанту.

Решению задачи эмоционального отреагирования спо­собствуют также специальные приемы и техники различ­ных направлений психотерапии и психологического кон­сультирования, например постановка психодраматической сцены, в которой клиент, обращаясь к воображаемому партнеру, высказывает свое отношение к нему и свои эмо­ции, или гештальттерапевтическая техника пустого стула. При этом консультант всячески поощряет выражение эмо­ций клиентом, демонстрирует их принятие. Важно добить­ся именно эмоционального отреагирования, максимально полного и глубокого вхождения клиента в контакт с его. эмоциональным состоянием и проживания его во всей полноте, а не просто произнесения тех или иных слов.

Эмоциональное отреагирование клиента как средство психологического воздействия возможно лишь при усло­вии внимательного, бережного и принимающего отноше­ния консультанта к чувствам и переживаниям клиента, его стремлении не осудить, а понять их. В противном случае не достигает своей цели ни одна из перечисленных техник. При обнажении чувств и переживаний, особенно если до этого они недостаточно хорошо осознавались клиен­том, он становится чрезвычайно уязвимым и нуждает­ся в эмоциональной поддержке со стороны психолога. Особенно это касается ситуаций, когда клиент входит в контакт с чувствами, которые он сам осуждает и счи­тает «плохими» — например, зависть, сильная неприязнь. или даже ненависть, раздражение, ревность, страх, обида и т. п. В такие моменты клиент особенно чувствителен к реакциям консультанта, и малейшие нотки осуждения, дистанцирования или морализаторства воспринимает крайне болезненно; консультативный контакт при этом страдает, а доверию клиента к консультанту наносится ущерб. Психологу в эти моменты беседы важно транслиро­вать клиенту — через слова, позу, взгляд, выражение лица, интонации — что он понимает и принимает состояние клиента. И если ему это удается, достигается выраженный положительный психологический эффект: клиент стано­вится сам в состоянии принять свои чувства, не борясь с ними, не отвергая их, не пытаясь их вытеснить; это принятие становится мощным толчком на пути работы клиента над собой и своими сложностями. Если же кон­сультант осуждает чувства клиента как «плохие» или не­достойные, он провоцирует соответствующее отношение к своим переживаниям со стороны клиента, внутренний конфликт, сопровождающийся напряжением, защитными реакциями и приводящий к усугублению проблемы и об­щей невротизации.

Какими средствами психологической поддержки кли­ента может пользоваться консультант в эти моменты бе­седы, когда клиент максимально остро переживает свои чувства и максимально беззащитен?

Во-первых, консультанту важно сигнализировать кли­енту о том, что он (консультант) — здесь, рядом, что он находится в контакте с клиентом, что он не напуган и что он находится в равновесии. Когда клиент погружается в сильные эмоции, временно ослабевают контролирующие функции Эго, и консультант остается «маяком», связы­вающим клиента и внешнюю реальность; консультант должен при этом, фигурально выражаясь, «хорошо стоять на обеих ногах» — его неуверенность или испуг не позво­лят клиенту чувствовать себя защищенным и сохранять ощущение безопасности происходящего. (Аналогичное поведение необходимо консультанту при столкновении также с различными реакциями клиента, направленными на него самого — например, с агрессией клиента в адрес консультанта. Если консультант в этой ситуации начнет защищаться, оправдываться или нападать в ответ, клиенту становится ясно, что этот человек недостаточно прочно стоит на ногах и доверять ему собственные сильные пере­живания нельзя.)

Примеры реплик консультанта, направленных на ре­шение этой задачи: «Я здесь, рядом с вами*, «Я слушаю вас»; еще важнее, чем слова, интонации, поза, выраже­ние лица и взгляд консультанта. Когда клиент находится «в сильных чувствах», в консультативном контакте неред­ко возникают паузы, иногда достаточно длительные. Кон­сультанту важно выдержать золотую середину — с одной стороны, паузы необходимы клиенту, чтобы побыть в сво­их переживаниях, прочувствовать их, с другой стороны, ему необходим и постоянный контакт с консультантом, постоянный сигнал его участвующего присутствия, иначе он почувствует себя одиноким и брошенным. Поэтому в консультативной беседе на данном этапе исключительно важен контакт глаз, доброжелательное и сопереживающее выражение лица, поза, свидетельствующая о ненавязчивой включенности консультанта в происходящее.

Во-вторых, консультанту важно постоянно давать кли­енту обратную связь о том, что он видит и слышит его состояние, называя при этом чувства и переживания кли­ента. Мало сказать «Я вас понимаю» (эта реплика обычно вызывает желание ответить: «Ничего вы не понимаете» или «Что вы понимаете-то?»), важно назвать, что именно понимает консультант. Здесь психолог как бы подставляет клиенту зеркало, в котором отражаются его эмоции и чув­ства, внутренняя картина его переживаний, он отражает, отзеркаливает чувства клиента. И чем более точно он это делает, тем глубже входит клиент в контакт со своей внутренней реальностью. Здесь используются техники эмпатического слушания, и в первую очередь — техника озвучивания чувств. В вербализации переживаний клиен­та консультант следует за ним «шаг в шаг», проговаривая текущие состояния, доступные осознанию (в психодраме близким приемом является техника сопровождающего, или параллельного, дублирования).

В целом же участие консультанта в беседе на данном ее этапе не должно быть объемным и значительным: приори­тет принадлежит процессам, которые переживает клиент, а для них в пространстве консультативной беседы должно быть найдено место и время.

В-третьих, консультант способствует более глубокому соприкосновению клиента с его переживаниями, называя те из них, которые осознаются лишь частично, недостаточ­но хорошо, но наличие которых очевидно для консультан­та — исходя из вербальных и невербальных реакций кли­ента. Называние тех переживаний, которые недостаточно хорошо осознаются, является рискованным: оно может вызвать сопротивление клиента, который может отверг­нуть то, что говорит консультант; кроме того, последний может и в самом деле ошибаться. Поэтому данный прием используется обычно с осторожностью. Однако потенци­ально он может привести к серьезному углублению эмо­ционального состояния клиента.

Клиента, который находится «в сильных чувствах», нельзя «отпускать», даже если время консультативной бе­седы истекло. Необходимо уделить хотя бы минимальное время для того, чтобы он немного успокоился. В такие моменты также ошибочными будут любые реакции кон­сультанта, которые можно расценить как прямое или кос­венное эмоциональное дистанцирование: ведение записей за клиентом («Помедленнее, пожалуйста, я записываю!»), попытка переключить клиента на другую (более «безопас­ную») тему, выспрашивание фактических подробностей ситуации, неуместные вопросы («Неужели с вами, взрос­лой женщиной, это случилось впервые?!»).

Плачущему клиенту уместно протянуть одноразовый платочек или салфетку, не теряя спокойствия; дать ему возможность поплакать, не задавая вопросов и не принуж­дая к активному участию в беседе (клиенты, немного спра­вившись со своим состоянием, обычно начинают говорить сами). Выдержать небольшую паузу, сохраняя контакт глаз

и спокойное доброжелательное выражение лица. Иногда (когда клиент бурно 'рыдает) уместно спокойно и сочув­ствующе предложить стакан воды. В некоторых случаях можно положить руку на плечо, или кисть клиента (хотя вообще прикосновения в процессе консультирования являются рискованными: то, что один клиент расценит как проявление поддержки, для другого будет эротизиро­ванным прикосновением или выражением доминирова­ния или насилия).

Многие клиенты стыдятся своих слез, стараются изо всех сил их сдержать, а начав плакать, извиняются. Кон­сультанту важно транслировать клиенту (вербально и в особенности невербально), что слезы являются естест­венным проявлением переживания, что он не осуждает клиента за них, что «здесь можно плакать». Помогает озву­чивание чувств и состояния клиента («Вам очень.больно сейчас говорить об этом», «Вам очень обидно, что он так поступил», «Вы горюете по этим отношениям»).

Важно также помнить, что в некоторых случаях реше­ние задачи эмоционального отреагирования и вообще ре­шение эмоциональных проблем клиента не соответствует формату консультации — необходима терапевтическая работа. Например, разовая консультация не может оказать существенного вклада в решение проблем клиента там, где имеет место послеразводная депрессия, переживание горя, травма сексуального насилия, — а точнее, терапевтическая работа дала бы значительно более серьезный и устойчивый эффект. _

Еще один аспект работы с эмоциональным состоянием клиента в пространстве консультативной беседы заключа­ется в своевременном переключении состояния клиента из плоскости переживания эмоций в рассмотрение ситуа­ции по существу; ее предметном анализе с точки зрения поиска возможных решений. Некоторые клиенты склонны «застревать» на негативных переживаниях в создавшейся у них сложной ситуации, «утопать» в эмоциях. В рабо­те с такими клиентами необходимо уделять внимание эмоциональному отреагированию, однако важно также

не останавливаться 'на этом (несмотря на провокации клиента), а двигаться дальше, в направлении предметного анализа ситуации.

Работа с эмоциями клиента является одним из самых "существенных средств и психологической диагностики, и психологического воздействия в рамках консультатив­ной беседы. Игнорирование эмоционального состояния человека, обратившегося за психологической помощью, сведет на нет предполагаемую пользу от работы по другим направлениям воздействия.

Задания.

1. Ознакомьтесь с приведенными ниже фрагментами клиентских жалоб. Попробуйте почувствовать, с какими темами, звучащими в жалобах, связаны наиболее интен­сивные переживания клиентов. Подумайте о том, какие конкретные психологические средства помогли бы решить

задачу отреагирования этих переживаний.

Женщина, 32 года

У меня немного необычная ситуация. Вы только не подумайте, что я нездорова. Я вполне трезвомыслящий

человек.

Начну по порядку. Я живу вместе с сыном. У нас на пло­щадке есть соседняя квартира, в ней живет семья — мать, отец-и их сын, мой ровесник. Дело в том, что он несколько лет назад за мною ухаживал, приходил ко мйе постоянно в гости, мы были с ним в кино и ходили куда-то еще. Хотел на мне жениться, даже его и мои родители об этом знали. А потом наш роман оборвался. Я обидела его, а он не смог простить, даже здороваться со мной перестал, когда встре­чался на лестнице. Я очень переживала...

Прошло какое-то время, и он стал встречаться с другой девушкой, а потом женился на ней. Она стала его женой. Переехала и сталажить вместе с ним по соседству со мной. С этой девушкой я познакомилась, она, правда, очень странно на меня посматривает, когда мы с^ней встреча­емся иногда. Очень заинтересованно и с ухмылкой. Она

очень ему подходит, они даже внешне похожи, и выраже­ние лиц у них похожее. Она, правда, выглядит глуповатой.

После того, как он женился, он снова стал со мной здо­роваться. И даже сыну моему, когда встречает его, говорит что-нибудь ласковое, но только тогда, когда я могу это видеть. Когда сын один у лифта, он даже не здоровается с ним и один раз толкнул. Сын его очень не любит.

У меня личная жизнь так и не складывается. Есть мужчина, который любит меня и хочет стать моим му­жем, но мы очень разные и довольно часто ссоримся. Однажды сосед увидел нас вместе. На следующее утро я нашла у двери несколько мелких монет по 1 и 5 копе­ек. Я их убрала, но через день монеты появились снова. На этот раз их было гораздо больше. Я снова убрала. Через несколько дней на коврике было рассыпано мелкое битое стекло. С тех пор я постоянно стала находить что-то у две­ри и даже начала тревожиться по этому поводу, потому что на работе приятельница мне сказала, что так наводят порчу. Вы только не подумайте, что я нездорова, я и сама понимаю, что это может быть просто случайность или ху­лиганство, например.

Я стала постоянно подметать у двери, и за последние три недели выметала шипы от роз, еловые иглы, шелуху от семечек и даже огромный коготь — судя по всему, со­бачий.

Я стала неспокойной, реагирую на малейшие звуки в общем коридоре. И вот три дня назад я услышала слабый шум, тихо подошла к двери и заглянула в глазок. Я увиде­ла своего соседа, который ногой зашвыривал монеты мне на коврик! Я так растерялась, что не могла пошевелиться. И только потом мне пришло в голову, что надо было от­крыть дверь и прямо спросить у него, что он делает.

Я не знаю теперь, что мне делать. В порчу я не очень верю, думаю, у него ко мне есть какие-то чувства, или, может, у него жизнь супружеская не складывается, он озлобился и срывается на мне? Может быть, мне стоит с ним поговорить? Я только думаю, что разговора не по­лучится, потому что он будет отпираться ото всего. А доказать я ничего не смогу. Как вы думаете, стоит мне с ним разговаривать или надо сделать что-то другое? Мне очень важен ваш совет.

Девушка 20 лет, студентка

Учусь в университете. Плохо складываются отношения с нашей студенческой группой. Мы с ними не общаемся просто. Можно сказать, я среди них изгой. У меня нет среди них подруг и даже приятельниц, у меня подруга учится в другой группе. Мне часто бывает там одиноко, на вечеринки и дни рождения меня уже давно не пригла­шают... не понимаем друг друга совсем. Я — совсем другая, чем они.

Мать меня иногда спрашивает, почему ко мне на день рождения кроме Маринки никто не приходит, так против­но бывает от этих вопросов.

Отношения с одноклассниками в школе у меня никогда не были очень теплыми, с седьмого класса вообще испор­тились. В нашей семье тогда не было большого достатка, одевалась я не очень, ну и начали меня в школе клевать. Как только не дразнили — и деревенщиной, и отсталой, и тормозом... потом прозвище приклеилось — «тормози-ла-самосвал». Я ненавидела и боялась их одновременно. Могли ни за что обозвать или ударить, выбросить мою сумку. Мама всегда говорила, что я должна быть умнее и не обращать на них внимания, не хотела переводить меня в другую школу.

В университет я попала с трудом, по полупроходному баллу. Мои сокурсники поразили меня — они были такие раскованные, веселые, умные. Совсем непохожие на меня. Но буквально через неделю после 1 сентября одна девочка в туалете подошла ко мне и спросила: «У нас тут, говорят, на курсе какая-то блатная учится, дура дурой, отстегнули кому надо, ее и взяли. Это, видимо, ты?» Я окаменела. Я даже не смогла ей ничего ответить...

Я поняла, что и здесь меня будут травить, что эти рос­кошные девочки и ребята такие же, как у меня в школе, что я, как всегда, не понимаю правил игры, что меня будут опять исключать из своих...

Первое время меня приглашали на вечеринки, я так понимаю, или потому, что приглашали всех, или из ми­лости. Но потом перестали, и это меня не удивляет. Я си­дела там как застывший столб, как сухогруз, я им только мешала веселиться. Они даже спрашивали меня, чего это я такая загруженная сижу. Один раз сказали «не тормо­зи, расслабься!», и я чуть не расплакалась прямо там... я чувствовала и чувствую себя инородным телом в группе. Я не удивлюсь, если они все думают, что я и есть та самая блатная, я и сама иногда близка к тому, чтобы в это пове­рить...