Глава 4. «Панацея с арахисовым маслом»

EPOV

Когда, наконец, взошло солнце, я вновь стремился оставаться в одиночестве в своей комнате. К Эммету на весь день пришла его маленькая шлюшка Розали, и я хотел избежать любого контакта с ней. У меня теплилась надежда, что с ней придет Джас и составит мне компанию, но он все выходные помогал своей маме. Так что я опять сидел один, бессмысленно рисовал, лежа на кровати, и слушал тяжелую музыку, заткнув наушниками уши.

Около полудня я вспомнил, что хотел покопаться в Интернете. Нечто такое драматичное, как то, что случилось с Беллой, должно было попасть в местные новости, и неважно, где это происходило. Я с беспокойством посмотрел на дверь, понимая, что встреча с Роуз неминуемо перерастет в ссору. Я не переносил ее. Во-первых, я ненавидел ее бойфренда и не делал из этого тайну. Во-вторых, она почему-то вбила себе в голову, что я плохо влияю на ее дражайшего брата-близнеца. Я мысленно фыркнул. Знала бы она, сколько проблем я получил из-за него.

Смирившись, я вздохнул и встал с кровати, осторожно открывая дверь, словно снаружи была привязана бомба. Быстро выглянув наружу и оглядев коридор, я медленно спустился на второй этаж дома, ступая по лестнице настолько тихо, насколько мог. Коридор был пустым, и все двери закрыты, так что спокойно прошел к холлу, где располагался кабинет Карлайла, в котором стоял компьютер. Оказавшись внутри, я закрыл дверь и запер ее. Теперь наконец-то можно выдохнуть. Я даже не осознавал, что задерживал дыхание.

Я подошел к дорогостоящей машине и, хмыкнув, запустил ее, рухнув на стул и проведя рукой по лицу, чтобы взбодриться. Мой первый поиск не дал хорошего результата, но потом я прикинул, что «Белла» - это, возможно, укороченное имя из какого-то еще. Так что я набрал в строке поиска ее фамилию и, наконец, добился успеха. Статьи о происшествии нашлись в местных газетах Финикса, штат Аризона. Прежде чем нажать на ссылку, на некоторое время ощутил вину за то, что за спиной Беллы добываю информацию о ней. Однако долго это не продлилось. Плевать.

Я загрузил страницу и начал читать.

Вторжение в дом в тихом пригороде Финикса закончилось смертью одного человека и тяжелым ранением второго.

Во вторник тридцатилетнему Филу Двайеру было предъявлено обвинение в убийстве тридцатичетырехлетней школьной учительницы, Рене Свон. Кроме этого, его обвинили в похищении ребенка, физическом насилии, побоях с применением смертоносного оружия с целью убийства, причинении физического вреда и вторжении в дом. Возможны и дополнительные обвинения.

На прошлой неделе по тревожному звонку на 250 Марпл Авеню выехал наряд полиции. Прибывшие на место происшествия офицеры обнаружили в доме тело Свон. Причина ее смерти – ножевое ранение горла. При дальнейшем осмотре дома полицейские обнаружили шестнадцатилетнюю дочь Свон, запертую в гардеробе в ее собственной спальне, связанную и с кляпом во рту. С множественными переломами и рваными ранами ее поместили под наблюдение в медицинский центр Финикса для устранения последствий недостаточного питания и обезвоживания. Сейчас она находится в стабильном состоянии. Ее имя держится в секрете, пока не найдут родственников девушки.

Пять недель тому назад, в воскресенье, Двайер ворвался в дом своей бывшей подруги и взял Свон с ее дочерью в заложники, удерживая их в течение месяца. Что именно послужило причиной происшествия, неизвестно, но Двайер признался, что умышленно издевался над своими жертвами, не демонстрируя ни капли раскаяния. До судебного заседания будет проведена психиатрическая экспертиза, чтобы установить уровень психического равновесия преступника…

Я перестал читать и выключил компьютер, разочарованный, что не получил столько информации, как надеялся, но с облегчением понял, что преступник под охраной. Решив, что мое любопытство может утолить только Белла, я направился обратно в свою комнату. Из спальни Эммета исходили весьма отталкивающие звуки. Я одновременно и съежился, осознавая тот факт, что нахожусь чересчур близко к их… интимным отношениям, и улыбнулся от того, что они даже не заметили этого.

Я вернулся в свою спальню и удовлетворенно вздохнул. Эта комната была моим святилищем. Даже если оно не могло защитить меня во время сна, чего я так отчаянно хотел, комната обеспечивала мне так необходимое уединение. Я был человеком, которому очень нужно уединение. Я почти никогда не впускал в спальню Джаспера. Не думаю, что Белла полностью осознавала напряженность ситуации, когда попросила в пятницу разрешения остаться в моей комнате. Но, конечно, откуда ей знать? Белла не знала меня.

Я вышел на балкон с намерением закурить, но внезапно закружилась голова. Я постоял, качаясь, в центре комнаты, инстинктивно понимая, что мой недосып достиг максимума. Опыт подсказывал, что, если я не попытаюсь в ближайшее время хоть немного поспать, последуют еще более худшие симптомы. И, поскольку у меня не было желания увидеть днем галлюцинации, то я дотянулся до тумбочки возле кровати и включил будильник, чтобы он зазвонил через два часа.

Я даже не помнил, как лег на кровать, но, надо полагать, как-то сделал это, потому что через два часа звон будильника вырвал меня из кошмара. Я сел на кровати, весь потный и задыхающийся, и пах, как Эммет после тренировки. Дрожащей рукой я дотянулся до часов и выключил надоедливый трезвон. Мне требовалось время для восстановления, и я просто сидел на кровати, не двигаясь и дрожа, и слезы стекали по моему лицу, как у гребаного младенца. Я был отвратителен самому себе.

***

Карлайл вернулся этим вечером в непривычно чистый дом. Я кратко поприветствовал его по пути на кухню, чтобы сделать себе сандвич, который съем позже в своей комнате один. Я прикинул, что уйду в полночь. Правда, придется выходить через балкон, чтобы меня не заметил папочка К, но мне и раньше приходилось это делать. И долго размышлял, не прихватить ли с собой альбом для набросков или книгу для Беллы, но потом решил, что будет слишком темно, чтобы получить удовольствие от этого.

Так что, когда приблизилась полночь, я вышел на балкон с пустыми руками. Перебросив свои ноги через деревянные перила без всякой грациозности, отсутствующей в моем заторможенном состоянии, я спустился по решетке, закрывающей южную стену дома. С глухим стуком я спрыгнул на мягкую влажную траву нашего заднего двора. Чертовски ловко получилось. Я мысленно поаплодировал сам себе и направился на вышку.

Как и прошлой ночью, Белла уже сидела на скамейке, ожидая меня, ее длинные каштановые волосы выбивались из-под капюшона. Она повернулась, когда услышала, как я подхожу, и улыбнулась. Я ответил тем же.

- Ты как несовершеннолетний преступник, – тихо произнесла она, когда я сел на свою сторону скамейки. Некоторое время я соображал, что она имеет в виду.

- О, - сказал я, слегка удивленный, что она наблюдала за мной. – Ты меня видела? – с усмешкой поинтересовался я. Она кивнула в темноте, а я просто пожал плечами.

Белла закатила глаза, видя мое безразличие по отношению к такому странному способу ухода из дома, и подтолкнула ко мне по столу пластиковый пакет. Еще печенье. Улыбнувшись, я взял пакет и вытащил одно, уже не колеблясь, как прошлой ночью, потому что стал более уверен в кулинарном таланте Беллы. Откусив кусочек, я немедленно понял, что там есть арахисовое масло. Но не просто обычное арахисовое масло… чертовски вкусное арахисовое масло. Мои глаза чуть не закатились к затылку от удовольствия.

- Ммм, - промычал я. – Как оно называется? – спросил я, с благоговением доедая печенье.

- «Панацея с арахисовым маслом», - самодовольно ответила она, взяв печенье из пакета и откусывая кусочек.

Я коротко хихикнул, впечатлившись ее словарным запасом.

- Панацея, - медленно сказал я, рассматривая печенье, находившееся у меня в руках. – Лекарство от всего. Подходит, - я усмехнулся и доел его.

Белла скромно пожала плечами.

- Это старый рецепт. Лучший из моей коллекции с арахисовым маслом, - уверенно ответила она. Мы сидели в тишине некоторое время, наслаждаясь лекарством из печенья. Сегодня не было дождя, что необычно для Форкса, но в воздухе висела влажная не двигающаяся муть, и, так как на дворе стояла середина ноября, было чертовски холодно. Однако, это к лучшему. Легкий ветерок донес до меня запах Беллы. Она пахла цветами и печеньем. Очень женственно. Через какое-то время тишину нарушил звук мягкого голоса Беллы.

- Я спала сегодня, - грустно сказала она. Я повернулся к ней и заметил, что Белла опустила голову, и распущенные волосы прикрыли ее лицо, спрятав от меня. - Ты тоже, да?

- Да, я тоже. – Я нахмурился. – И сколько? – спросил я, перекинув ногу через скамейку так, чтобы видеть ее лицо.

Белла пожала плечами.

- Часа три, может. Я была дома одна и смотрела телевизор на диване, когда уснула. Затем проснулась… от кошмара… - она замолчала и повернулась ко мне лицом. Ее глаза не выглядели настолько усталыми, как прошлой ночью, хотя под ними даже в темноте вышки все еще явственно виделись темные круги. Она облизала губы и бросила взгляд на дымку во дворе, прежде чем вновь встретиться со мной взглядом. Белла легонько наклонилась ко мне и шепотом продолжила: - Я опять была в своей спальне. – Я нахмурился и наклонился к ней, чтобы лучше слышать. – В моем старом доме. – Она опять бросила взгляд на двор и облизала губы. Я подумал, что Белла поступает так, когда нервничает. – Он ждал меня… опять в гардеробной… скрывался там, когда я легла в кровать.

Белла замолчала и явно не очень хотела продолжать, так что я кивнул, поощряя ее продолжать. Мне уже стало очень интересно. Белла повернулась всем телом ко мне и поджала колени к груди, крепко сжимая их.

- Он вышел, когда посчитал, что я сплю… Но я не спала. И видела, что дверь гардеробной открывается… но… просто застыла на месте. Я не могла закричать или позвать на помощь. Все, что я могла – это видеть, как все начинается заново. – Она опять отвела взгляд и начала медленно раскачиваться взад-вперед. Я был полностью заворожен происходящим, и уверен, что мои глаза расширились от ожидания. – Он просто… напал на меня, когда я лежала в постели. И следующее, что я помню – это как лежу в гардеробной, связанная и окровавленная. – Она скривилась и положила подбородок на колени.

- Знаешь, что можно запомнить даже самые маленькие детали? – прошептала она задумчиво. – Ну, например, что запах крови вызывал у меня тошноту, но, когда меня рвало… я задыхалась из-за кляпа во рту. – Она отстраненно смотрела вдаль. Через несколько секунд Белла вернулась в реальность и слегка покачала головой, встретив мой взгляд. Она повернула голову так, что ее щека легла на колени, и теперь смотрела на реку. – Вот так… вот об этом мои кошмары. И этот был еще хуже, потому что я оставалась дома одна. – Белла вздохнула.

На какое-то время я молча застыл. Моя голова кружилась от мыслей о гардеробных, крови, рвоте и очень хорошего понимания того, что Белла говорила о мельчайших деталях. История Беллы – определенно, без сомнения, достигла тринадцатого уровня ада. Хорошо знать, что я не одинок. Возможно, Белла справлялась лучше, чем я, но ей пришлось жить с этим всего год. Я же жил с этим всю свою жизнь.

- Прости. – Тихий шепот Беллы вырвал меня из размышлений. Я повернулся, слегка, блять, раздраженный, и уже собирался рявкнуть на нее, ругаясь за извинения, но потом уловил грустное выражение ее лица.

- И за что ты извиняешься на этот раз? – спросил я, силой стараясь сделать свой тон настолько мягким, насколько мог в своем раздраженном состоянии.

Она прикусила губу и отвернулась.

- Я не хотела нагружать тебя своими проблемами, - ответила она, похоже, неправильно расценив мое молчание.

- Не будь дурой, Белла, - вздохнул я и вытащил еще одно печенье из пакета на столе. – Пока ты приносишь мне печенье, можешь грузить меня своими проблемами, сколько хочешь, - ухмыльнулся я. То есть я просто не мог заставлять ее чувствовать себя плохо из-за того, что она рассказала мне свой сон, в то время как я сам умирал от желания услышать его. К несчастью, я все еще видел скептическое выражение ее лица, так что, тяжело вздохнув, положил печенье в пакет и сжал руки.

- Ладно, - медленно произнес я, собираясь с силами для того дерьма, через которое должен пройти, чтобы облегчить состояние Беллы. – Ты почувствуешь себя лучше, если я расскажу тебе сон, который приснился мне сегодня? - спросил я, выдавливая из себя улыбку.

Она повернулась ко мне с невероятно любопытным выражением лица и кивнула.

BPOV

Это было честно. Так, как он и сказал вчера: я показала ему себя, теперь он показывал мне себя. И я переставала чувствовать себя ненормальной. Он все еще сидел на скамейке, оседлав ее, расстроенно запустив пальцы в волосы, и смотрел куда угодно, только не в мои глаза.

- Я был в своей комнате, когда закружилась голова, - начал он и затем, наконец, встретился со мной взглядом. – Знаешь, когда не спишь так долго, начинается чертово головокружение? – спросил он. Я кивнула. Я прекрасно знала это ощущение. И особенно это плохо в выходные, когда нет уроков, на которых можно поспать.

– И я лег, чтобы немного поспать… на короткое время, чтобы сделать это переносимым. Понимаешь? – нервно спросил он. Я опять кивнула. Все понятно. Давай дальше. Но вместо рассказа он полез в карман куртки, достал сигарету и закурил. Кажется, это временно расслабило его, и я отстраненно секунду поразмышляла над иронией того факта, что Эдвард курит для того, чтобы снять напряжение от ночных кошмаров, которые, похоже, включают огонь. Правда, на этот раз я оказалась права лишь частично.

- Мне снилась мать, - прошептал он, выдохнув клуб дыма. - Это была ночь после похорон отца, и я оставался один. – Он замолчал и слегка нахмурился, а потом встретил мой взгляд. На его лице читалось небольшое смущение. – Видишь ли, моя мама обычно напевала мне песню перед тем сном. Это была песня… «Все маленькие симпатичные лошадки». – Он вздохнул и покачал головой, закатывая глаза.

Я знала песню, о которой он говорил. Когда я в начальной школе ходила в хор, мы ее пели. Это было еще до того, как я обнаружила полное отсутствие таланта к пению. Но я ничего не сказала об этом Эдварду, а просто кивнула, чтобы он продолжал.

- Во всяком случае, в эту ночь она не пришла. – Он смотрел вниз на стол и продолжал курить свою сигарету. – И я не мог заснуть, не слыша песню, так что я отправился искать ее, - продолжил он, слегка согнув плечи. – Она была на кухне… пила. – Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. – Много. Как полная гребаная алкоголичка. – Потом он качнул головой и выпустил очередной клуб дыма. – Она плакала и даже, блять, не смотрела на меня. Только сказала, чтобы я убирался. Сказала, что больше не хочет меня. – Он сказал последнюю фразу таким тихим шепотом, что я едва расслышала ее. Через мгновение он докурил сигарету и выкинул ее с вышки, глядя на удаляющийся огонек и опять не встречаясь со мной взглядом. Затем он пожал плечами, прекращая разговор, и, не глядя на меня, взял новое печенье.

Мое сердце треснуло. Почему его мать была такой жестокой с ним? Я знаю, как потеря кого-то очень близкого может изменить вашу личность, но, конечно, это не может служить извинением за то, что вы бросаете собственного ребенка. Я хотела сказать ему, что мне жаль, сказать, что его мать, похоже, кошмарный человек, спросить его, почему она была такой бессердечной, но понимала, что это нельзя говорить. Так что я просто кивнула, хотя он даже не смотрел на меня, и взяла печенье, начиная его есть.

Мы больше ни о чем не говорили несколько часов. Мы просто сидели, глядя на едва видимую реку через темную дымку в саду. Стояла спокойная, задумчивая тишина. По крайней мере, нам не было неловко. Я размышляла над сном Эдварда и историей, которую он рассказал мне вчера вечером. Надо полагать, он делал то же самое.

В конце концов, я увидела, как облака посветлели, и, посмотрев на часы, которые лежали у меня в кармане, поняла, что мы просидели на вышке почти шесть часов.

- Я должна собираться в школу, - с сожалением вздохнула я, прерывая тишину. Время рядом с Эдвардом, даже в тишине, давало мне странное ощущение комфорта и безопасности.

Он повернулся ко мне, выглядя таким же сожалеющим, как и я, и кивнул. Я встала и потянулась, забросив руки за голову, Эдвард последовал моему примеру и убрал пачку сигарет с зажигалкой в карман. Улыбнувшись, я взяла остатки Панацеи с арахисовым маслом, и мы вернулись в наши дома.

***

Я чувствовала неловкое сожаление после расставания с Эдвардом, пока не вспомнила, что мы учимся в одной школе и мне можно видеть его целый день. Глядя на себя в зеркало во время чистки зубов, я почти улыбалась, а потом, в тысячный раз за три дня, мысленно шлепнула себя.

Элис была на удивление тихой сегодня утром, похоже, все еще расстраиваясь из-за отсутствия Джаспера на той вечеринке в пятницу. Поездка в школу проходила без происшествий, пока мы не приехали, и она не увидела Джаспера, выходящего из серебристого автомобиля. Она пыталась выглядеть равнодушной, но безуспешно. А потом я увидела Эдварда, выходящего из той же машины. В дневном свете он выглядел еще более потрясающим… ну, в том свете, который могло обеспечить затянутое облаками небо Форкса. Теперь я пыталась выглядеть незаинтересованной. Еще один мысленный шлепок.

«Капюшон вверх, голова вниз», - пропела я себе, выходя из «порше». Мы с Элис пристроились за Джаспером и Эдвардом, пересекая двор по пути в школу. Достаточно далеко, чтобы не слышать их разговор, но достаточно близко, чтобы заметить, как блестят бронзовые волосы Эдварда в скудном солнечном свете. Я закатила глаза.

Я провела первые два урока, размышляя, стоит ли поговорить с Эдвардом в школе и понравится ли ему это. По пути на третий урок я получила ответ.

Он шел прямо на меня через двор. Вся школа топталась на дворе, идя на свои уроки и избегала меня именно так, как мне нравилось. На Эдварде была та самая кожаная куртка, черные брюки и ботинки. С одного плеча у него свисала сумка с учебниками, и выглядел он точно как мальчик с плаката о независимости. Когда он, наконец, пристально посмотрел на меня, я слегка улыбнулась ему и замедлила шаги, почти остановившись.

Это и было вопросом.

И это нормально?

Нет.

Он с явной яростью посмотрел на меня суженными глазами и ускорил шаг, проходя мимо, и его потрясающий запах закружился вокруг меня. Я на секунду застыла в центре двора, наполовину из-за того, что этот запах эффективно блокировал мои чувства, наполовину из-за того, что мне было не очень понятно, что тут только что произошло. Я нахмурилась и, привычно опустив взгляд к ногам, прошла в класс, пытаясь оттолкнуть от себя ощущаемую боль и ругая себя за то, что ожидала чего-то другого.

***

Войдя в кафетерий, я с трудом подавила желание найти в помещении Эдварда Каллена. Вместо этого я просто села за свой стол, ела печенья и читала книгу, как всегда. Я даже не поднимала взгляд, пока не прозвенел звонок, сигнализирующий конец ланча. Я просто собрала все свои вещи и вышла из комнаты, чувствуя, что выполнила задание и целый час не искала его. Я справилась с этим.

Ну, или, по крайней мере, я так думала, до тех пор, пока не зашла в кабинет биологии и не увидела Эдварда Каллена, сидящего за моим столом. Решив, что вселенная ненавидит меня, я, опустив голову, направилась к лабораторному столу. «Что он тут делает?» - орал мой разум внутри, а внешне я сохраняла на лице пустое выражение и отсутствие эмоций. Это я хорошо умела делать.

Я села на свое место, не глядя на Эдварда. Похоже, биология станет самым худшим часом за весь день. Я говорю так потому, что все в кабинете смотрели на меня так, словно в моем капюшоне лежала бомба с часовым механизмом. И я говорю так потому, что чувствовала запах Эдварда. Мыло, мята, сигаретный дым и… тепло. Определенно тепло. Я бросила на него взгляд через волосы, потому что не могла прямо смотреть на него.

Он смотрел в стену перед собой и полностью избегал любого взгляда в моем направлении, в отличие от всего остального класса, включая мистера Баннера, которые не сводили с меня взгляд. Эдвард явно и очевидно избегал меня, и это так обидело меня, что я не смогла даже в полной мере насладиться ужасным синяком на носу Майка.

Слава Богу, урок, в конце концов, начался, и все отвели взгляды, давая мне возможность нахмуриться. Конечно, Эдвард не хочет, чтобы его видели со мной в школе, в конце концов, я считалась ненормальной. Но почему он придает этому такое значение? Я провела остаток часа, пытаясь сконцентрироваться на уроке через дымку сонливости и запаха Эдварда, окружающего меня.

Когда, наконец, прозвенел звонок, Эдвард сорвался со своего места и вылетел из комнаты быстрее, чем мой усталый мозг успел это понять. Я повернулась и нахмурилась при виде пустого стула рядом с собой, потом собрала вещи и вышла из комнаты. И, так как вселенная ненавидела меня, Майк стоял за дверью, ожидая меня.

- Эй, Белла! – позвал он, прислонившись к стене. Я съежилась и медленно повернулась к нему лицом. Хорошо, что он в десяти футах от меня. По крайней мере, мне хорошо. Не Майку. Он начал приближаться ко мне, огибая людей, выходивших из класса. Его огромный синий нос приближался ко мне. Немедленно предвидя будущие события, мое дыхание участилось. Адреналин понесся по венам, заставляя меня задрожать. Мне захотелось убежать, заорать, сказать Майку, чтобы он оставил меня в покое, черт возьми. Но мои ноги примерзли к полу, когда он подошел вплотную к моему трясущемуся телу и забросил руку мне на плечо.

Немедленно ко мне пришли вспышки и воспоминания. Фил, хватающий меня за плечо и бросающий на стену. Фил, шепчущий мне на ухо. Фил, сгребающий в кулак мои волосы и выдирающий их из головы. Холодный, влажный язык Фила, касающийся моей щеки…

- Пошел прочь! – заверещала я, сбрасывая руку Майка с дрожащих плеч. От своего же толчка я отлетела к шкафчикам, стоящим у противоположной стены, и с глухим стуком ударилась о них. Я прижалась к ним спиной, трясясь и тяжело вздыхая, и слезы текли по моим щекам. Все в коридоре замерли, неверяще глядя на меня. Моя голова трещала от звона в моих ушах, и я прижималась к холодным металлическим шкафчикам, так сильно сжимая кулаки, что, думаю, ногти окрасились кровью.

Майк, похоже, удивился моей реакции, и первым нарушил замершую неподвижность коридора, хихикнув, помахав мне, улыбнувшись и продолжив свое путешествие на следующий урок. Он серьезно?

Через некоторое время все постепенно вернулись к своим делам, хотя теперь я слышала больше смешков и шепота, чем раньше. Я опустила голову и поплелась в ближайший туалет. В коридоре, со всеми этими людьми, наблюдающими за мною, я чувствовала клаустрофобию и начинала задыхаться. Я оставила открытой дверь в туалет и бросилась в кабинку, плотно закрыв за собой дверцу. Сев, я подтянула колени к груди и обняла их, стараясь не замечать отвратительного запаха туалета. Я осталась там до конца дня, пытаясь собраться настолько, чтобы выйти на люди.

Очень может быть, что, если так пойдет и дальше, я уже никогда не попаду в спортзал.