| Глава 43. «Жевательная гранола недовольства» EPOV Я сузил глаза на вопрос на бумаге, нахмурился и вдавил локти в матрас. В каком году Япония вступила во вторую французско-индокитайскую кампанию и формально установила императорскую власть во Вьетнаме? Я наклонил голову и в седьмой раз прочитал вопрос, и был страшно рад, что это было последнее предложение, правильно? Гребаное дерьмо. Я вздохнул, свел брови и, наконец, расслабился, лежа на животе на моей кровати. Было поздно. Или, на самом деле гребано рано. Это неважно. Надо мной насмехался этот чертов практический тест с грамматическими ошибками, и я быстро нацарапал мои лучшие догадки, прежде чем отложить его до следующего ублюдочного урока английского. Язычок коснулся моего плеча с края постели, и я свел мои зубы вместе. - Это неправильно, - тихо и задумчиво сказала она, всматриваясь в мои ответы на скомканном листке. Он стал жертвой моей агрессии. Я приподнял бровь и повернул голову, чтобы лучше видеть ее лицо. - Заботишься о моем обучении, Мисс «Я, блять, знаю все», - поддразнил я. Ну, большей частью поддразнил. По секрету, она странно раздражала меня последние два часа. Она надула свои полные губы, какое-то время обдумывая вопрос, а потом издала капитулирующий вздох. - Я не могу запомнить даты. Я просто… не думаю, что это правильно, - закончила она, изящно пожав плечами и отправляясь с моей постели на диван. Я резко вздохнул и собрался высказать лживое замечание о том, как сильно она, блять, бесполезна, когда мои глаза неохотно следили за ее обнаженными ногами. Ее тонкая красная многоярусная юбка развевалась вокруг ее коленей, и я был загипнотизирован плавными движениями, когда она переступала через мой бардак на полу. Я тряхнул головой и попытался сфокусироваться на следующем вопросе, пока говорил. - Что ты скажешь, если придешь сюда опять? – растерянно пробормотал я, продираясь сквозь следующий абзац в учебнике. Я пытался игнорировать желание спрыгнуть и собрать всю грязную одежду с пола. Я предполагал, что это не может быть сильно привлекательным, правильно? Мягкий смешок Беллы отозвался в моих ушах. - Ничего, - просто ответила она, и ее уклонение от моего вопроса невозможно усилили мое разочарование, но я отогнал его. Как я могу злиться на мою девочку, которая пришла составить мне компанию? Я не мог. Я продолжал отвечать на заданные вопросы и был возмущен определенным фактом, что собирался провалить этот тест. Я никогда не проваливал тесты. И это дерьмо реально гребалось от моей решимости оставаться неспящим. Белла громко вздохнула на диване, привлекая мое внимание, и я сосредоточился на ней. - Мне скучно, - пробормотала она, накручивая сияющий локон каштановых волос на палец. Она надела ту самую сексуальную одежду с Валентинова дня, и я был рад, что она сделала это специально, чтобы отвлечь меня. И я буду гребаным придурком, если скажу, что это не сработало. Я попытался раздеть ее глазами от ложбинки, игнорируя цепочку, которую подарил ей, переводя внимание на грудь. Я был совершенно уверен, что не поэтому купил ее. Я был противен сам себе за то, что пожирал ее глазами, и продолжал разочаровываться от того, что было скучно и ей, и мне. Мы оба могли бы найти более интересные занятия. - Ну, дерьмо, Белла, - начал я, и в моем тоне скользнула досада. - Мы всегда можем, блять, вздремнуть, или что-то, - выпалил я и немедленно ощутил себя дерьмом, когда ее лицо вытянулось, и она вздрогнула. Она отпустила локон волос, и он скользнул по ее ложбинке на живот. - Мы уже говорили об этом, Эдвард, - полная раскаяния, шепнула она и опустила глаза к коленям. Я смотрел на ее мрачное выражение некоторое время, и моя вина от того, что она вынуждена резко говорить и даже не контролирует это, нарастала. - Прости, - тихо извинился я ее хмурости и сделал глубокий вдох успокоить свое разочарование. Я имею в виду, было абсолютно гребано – и исключительно редко – для меня раздражаться на мою девочку. Я чувствовал себя как придурок. Достаточно было и того, что она пришла, и я напомнил себе об этом, когда выдавил кривоватую улыбку, на которую Белла посмотрела из-под ресниц. Она неуверенно улыбнулась в ответ, один уголок ее красных губ нежно изогнулся, потому что эта кривоватая улыбка была только ее и ничья больше. Я не владел ею. Она, блять, владела мною. Я был полностью уверен, что она тоже знает это. Это была единственная причина, по которой я оставался здесь, в этом доме. Я прикинул, что Эммет может ждать меня в гостиной, и в любую другую ночь я бы уже был там. Это стало своего рода ритуалом для нас – встречаться там около полуночи и проводить несколько часов за какими-нибудь гребаными видео играми, выбираемыми Эмметом. Это было убийственно скучно, и хотя мы редко говорили о чем-нибудь, не касающимся того, что мы делали в настоящий момент, я давал ему развлекать меня, сдерживая желание пнуть его задницу. Но в первую ночь за месяц я не покинул комнату встретиться с ним. Я никоим образом не мог оставить мою девочку. Она была такой, блять, прекрасной и сексуальной, когда улыбалась и расслаблялась на черной коже… Мне нужно было коснуться ее. Повсюду. Но с первой секунды, когда я заметил ее, стоящую в середине моей комнаты, всю гребано красную и восхитительную, в отличие от моей дрянной жизни… она не позволила мне. Она сказала «печенье», прежде чем я мог дотронуться до ее кожи или волос. Хотя я был растерян и обижен, она уверила меня, что у нее сегодня ночь «выключено». Я не понимал, блять, что это означает. Каждая ночь была для нас ночью «выключено», пока мы были не вместе. А теперь, когда мы были здесь, я подумал, что вернулись старые времена. Стыдно, но первая мысль, промелькнувшая в моем мозгу, когда мои глаза остановились на ней, была… сон. Белла была специальным сном, когда стояла в моей комнате в одиннадцать вечера. И впервые я почувствовал, как я хочу ее. Она была не только сном, но она была едой, и похотью, и отвлечением внимания, и спокойствием, и привязанностью. Я был такой задницей, что не сразу увидел, кто она, и что она может мне предложить. Эта вина, дополненная вечной неприкосновенностью безопасного слова, помогла поддержать мою решимость удерживать расстояние от нее, потому что даже если я не мог прикоснуться к ней… или спать, я просто был счастлив, что она здесь. Я наблюдал, как она вдруг запустила руки в волосы, скривившись, и достала две заколки, удерживающие ее челку сзади. Мои губы весело вздернулись, когда она недовольно смотрела на них в своей руке. Они всегда причиняли боль ее голове, и я, в любом случае, всегда предпочитал ее распущенные волосы. С сопротивляющимся вздохом она пальцами откинула волосы со лба, приглаживая их сзади и разрушая восхитительный пробор в ее волосах, когда спутанные волны локонов обрамили ее лицо. Это был неестественно сексуальный жест, и я был заколдован этим, так что почти не заметил, как она со злостью бросила причиняющие боль аксессуары для волос на мой пол с раздраженным взглядом на то место, куда они упали. - Ты действительно запустил комнату, - грустно вздохнула она, расслабляясь и чувствуя большее удобство, когда перестала болеть ее голова. Я не смог скрыть сердитый взгляд и перевел глаза на бумагу. - Я… не ожидал гостей, - неловко уклонился я. Похоже, она, блять, знала, как сильно это беспокоило меня. - Я могу привести все в порядок, если хочешь, - робко предложила она. - Нет, спасибо, - резко отказался я, возможно, слишком поспешно, избегая ее взгляда. Я позволял ей готовить для меня и мурлыкать мне колыбельную, но будь я проклят, если потеряю остаток гордости, которая непременно вспыхнет ярким пламенем, если буду наблюдать, как она собирает мои грязные боксеры с пола. Каждый ублюдок должен где-то проводить черту. Она вздохнула, и мы опять молчали, пока я пытался… блять… сконцентрироваться. Вопросы теста. Сосредоточиться. Индокитай. Сосредоточиться. Вьетнамская империя. Сосредоточиться. Ноги Беллы в дюйме от моего грязного белья. Дерьмо. Концентрация. Хо Ши Мин. Концентрация. Вьет Мин. Концентрация. Грудь Беллы и ее цепочка. Блять. Мы провели весь месяц, ускальзывая незамеченными с ланча за школу, чтобы… ну… просто поцеловаться и найти уединение. Хотя мы обычно просто болтали и ели во время поцелуев, я всегда был ласковым и нежным. К счастью, животное желание поиметь ее не возвращалось, но мы никогда не возвращались к прошлым поцелуям, и даже хотя я до боли хотел дотронуться до нее везде, никогда не делал этого. Она выглядела наслаждавшейся близостью, даже хотя мы оба заканчивали растрепанными и более сексуально неудовлетворенными, чем когда спали в одной постели вместе. Эта постоянная дерьмовая сексуальная неудовлетворенность вредила моей сосредоточенности, и я разочаровался в амфетаминах. Я думал, что было бы, если они будут… и дерьмо… я пройду этот тест. - Так, - начал я, желая облегчить ее скуку и как минимум, раскрутить ее на беседу. - Раз уж ты, несомненно, соображаешь все эти вещи об Индокитае, я думаю, ты будешь единственным мозгоебом на этом практическом тесте, - я балансировал на локте, сжимая листок в моей свободной руке, немного обмахиваясь им. Она фыркнула и сложила под собой ноги, тряхнув головой. Я драматически надул губы, но тайно был очень загипнотизирован взглядом ее глаз. Она выглядела такой, блять, отдохнувшей. Я едва видел темные круги. Я начал задаваться вопросом, как она спала, прежде чем она наконец обратила внимание на мои фальшиво надутые губы. - Крепкие сиськи, Каллен, - фыркнула она и оперлась с ухмылкой локтем на спинку дивана. - Это то, что ты получишь за будущие успехи в обстановке, - обольстительно подмигнула она. Не помогая концентрации. Я скупо улыбнулся, борясь с гримасой, появившейся, когда она назвала меня «Каллен». Какого хрена? Я не был уверен, почему, но это сверлило меня. Вместо того, чтобы обойтись с ней как с дыркой от задницы, и в изумлении закатил глаза, вернувшись к странице учебника. - Я припомню это, когда ты, блять, вернешься завтра в прибранное помещение. Я ухмыльнулся в ответ, и она оценивающе кивнула с изящным «Туше». Я улыбнулся и возобновил чтение учебника, перед тем как бросить на нее взгляд из-под ресниц, как она обычно делала со мной, чтобы отплатить этой сучке. - И в любом случае, - начал я низким и обольстительным голосом, который она, возможно, сочтет сексуальным, - Ты можешь показать мне свои крепкие сиськи, если хочешь, - я игриво подмигнул ей в ответ. После этого ее глаза вдруг потемнели и она ровно села на диване. Ее длинные ресницы почти задевали ее брови, когда она вскинула голову и взглянула на меня. Ее полные красные губы искривились в непристойной ухмылке, от которой мои гормоны внезапно зашевелились. Она выглядела такой гребано… другой. Почти наглой. Мои глаза расширились, и я громко сглотнул, когда ее руки придвинулись к подгибке ее блузки и начали тянуть ее вверх. Я полностью, блять, уверен, что онемел, и моя челюсть опасно отвалилась. Я не знал, что делать, наблюдая, как она поднимает ее и стягивает через голову. Я думал, блять, Белла. У меня нет слов. Ты не слышала поддразнивания? В любом случае я не мог ее остановить. Она сбросила красную ткань и осталась сидеть в красном кружевном лифчике, который вызвал больший признак моих фантазий, чем я был готов признать. Медленно она дотянулась до своей спины, выгнув грудь и, вопросительно ухмыляясь, глядя в мои глаза, расстегнула лифчик и стянула его с плеч. Я хотел открыть рот и сказать, что в этом стриптизе, блять, нет необходимости, но… я просто не мог подобрать слов, так что наблюдал, прикованный к месту, как ее красный кружевной лифчик соскальзывает по ее рукам, открывая грудь, и падает на колени. Я почувствовал, как мои глаза потемнели, уставившись на ее обнаженную грудь, и непроизвольно пошевелился на кровати – моя эрекция больно вдавилась в матрас подо мной. Не то чтобы я не привык к болезненной эрекции за последние четыре месяца. Гребаное наглое поддразнивание. Она знала, что я не могу коснуться ее, не могу поцеловать ее, не могу даже, блять, вдохнуть ее. И она раздевается здесь и нечестно улыбается, откинувшись на спинку дивана и накручивая свои сияющие волосы на палец – топлесс. Я отвел глаза прочь от ее сосков, и этой проклятой цепочки, и сияющих локонов на бледной коже успокоить гормоны и попытаться закончить тест. - Туше, - уступил я стыдно скрипучим голосом, сражаясь за концентрацию на Индокитае. Она заплатит за это завтра на ланче, когда, надеюсь, я смогу коснуться ее опять. Надеюсь. ------ Я точно не засек, когда Белла ушла утром. Я ушел в ванную пописать, потому что кофеин в сочетании с эрекцией требовали освобождения мочевого пузыря. Когда я вернулся, она уже… ушла, и солнце показалось из французских дверей. --- Я фыркнул и пробежал пальцами через волосы, уставившись на бардак на полу, обсуждая, чистый он или нет. Она может придти опять следующей ночью, и я опять почувствую себя гребаной свиньей. Я решил подождать, пока я не вернусь домой из школы, потому что эти часы между нашими встречами были для меня наихудшими, и я буду благодарен за отвлечение внимания. Я был готов удрать, как всегда делал, вылетая из дома до того, как Карлайл мог увидеть меня даже со стороны. Я прекратил разговаривать с ним с моего дня рождения. Назовите меня гребаным юнцом, но я был накормлен его дерьмом. Я уставал от игр и отказывался делать что-то далекое от абсолютно необходимых песен и танцев. Я ходил в школу, получал образование, ел еду, соблюдал гигиену, менял одежду и ходил по пятам как гребаный щеночек, когда репетировал шарады, готовясь к следующему дню. Я подхватил Джаса и позволил ему воодушевленно болтать о новом кинофильме, пока я кивал и изображал, что слушаю. Мои веки прикрылись, и я боролся с тем, чтобы связно мыслить, пока я за рулем. Я использовал воспоминания о моей девочке, сидящей на моем диване всю ночь топлесс, чтобы держать себя в готовности. Да. Очень эффективное дерьмо. Когда мы припарковались, я был раздраженно-нервным, что она все еще чувствует «выключено» и не хочет, чтобы я касался ее. К счастью, она вышла из Порше и направилась ко мне, как делала каждое утро. Я удивленно нахмурился, заметив, что ее вид отличается от того, который был несколько часов назад. Ее глаза были темными, лицо болезненным, щеки впалыми, и губы бледными, и ее багровые веки прикрывали большую часть ее поля зрения. Она прекрасно выглядела, когда покидала мою комнату, но сейчас она выглядела так… так, как вчера, когда мы прощались на стоянке после школы. Я улыбнулся, когда она вошла в мои руки и крепко обняла мою шею, почти шокировав меня, и я был гребано успокоен. Я обхватил руками ее талию и зарылся носом в ее капюшон, наконец дотронувшись и вдохнув, и поцеловав ее голову. Даже хотя я насладился ночным визитом, было гребано непереносимо видеть и не дотрагиваться. Я натянуто улыбнулся, когда она отпустила меня. - Все в порядке было утром? – нервно спросил я, блять, молясь, чтобы ее не засекла Эсме. Это было последним, в чем мы нуждались, и я хотел заплатить за риск большей внимательностью. Она прикусила губу и наклонила голову. - Да, - безразлично пожала плечами она, и я выдохнул, даже не осознав, что задержал дыхание. Она не чувствовала «выключено», и ее не поймали. Моя девочка была гребано прекрасной молодой нарушительницей закона. Я с облегчением улыбнулся и повел ее в класс, предвкушая ланч, и я мог сказать, что она тоже, потому что когда мои губы нашли ее шею перед ее дверью, она затрепетала. Я улыбнулся ей в кожу, отпустил и пронаблюдал, как она входит в класс. Пошатываясь и подволакивая ноги, что реально, блять, озаботило меня. Ранее она так плохо не выглядела. Я отбросил чувство беспокойства и пошел через день, как всегда. Я провалился на тесте по истории. Ублюдочная «F». Это ухудшило мое настроение, так что я скомкал листок в кулаке, выбросил его в урну и пошел встречать Беллу на ланч. Какого хрена я соберусь посетить Индокитай? Она ждала меня на своем месте, положив голову на руки, когда я подошел. Она, должно быть, услышала мое появление, потому что, когда я появилась на пороге, ее голова внезапно дернулась и она сознательно улыбнулась мне. Надо признать, что я нетерпеливо ожидал ланча весь день. Я мог отвести ее в комнату для ланча, чтобы она поспала, потому что выглядела тревожно истощенной, но вместо этого обнял ее за плечи и повел ее из класса на наше знакомое место. Я не винил себя за это, потому что ее шаги оживились на тротуаре по мере приближения к двум зданиям, точно как каждый день, когда мы в полдень выходили из дверей. Мы проскользнули между зданиями и я освободил ее, когда мы наконец достигли места и заняли нашу обычную позу на траве, бок о бок, привалившись к стене. Она улыбнулась, протягивая мне коричневый бумажный пакет, и я, блять, закатил глаза и взял его. Я первым добрался до печенья, и не потому, что знал, что они вкусные, а потому, что интересовался Эсме. Теперь моя девочка давала названия печеньям, связанными с Эсме, и я надеялся на некоторое улучшение ее усилий сломать ее решение против наших отношений. Конечно, название печений не было очень ободряющим. «Жевательные гранолы недовольства». Я нахмурился на черные чернила, потирая их моим большим пальцем, как будто мог стереть нафиг все это дерьмо и сделать все великолепным. Это гребаная шутка. Со вздохом Белла стянула капюшон, и я нахмурился, увидев тусклость ее волос, убирая печенья в сторону. Прошлой ночью они сияли. -Итак, - начала она, прислоняясь ко мне с глубоким зевком. - Я поспрашивала и… наконец нашла, кто был первым Джеймсом Бондом, - продолжала она, заканчивая зевать, качая головой и украдкой глядя на меня. - Ты был прав. Шон Коннери был первым Джеймсом Бондом, - уступила она, продолжая дискуссию, которую мы начали вчера. Она закатила глаза от моего самодовольного выражения, потому что… блять, Белла. Каждый знает, что Коннери был первым Бондом. - В мою защиту, - добавила она, блять, возмущенно, протирая глаза от слез, оставшихся после зевка. - Роджер Мур лучше в любом случае, - она пожала плечами и расслабилась, опершись о стену, вытянув перед собой ноги. Я фыркнул над ее необразованностью и зеркально отобразил ее позу, только протянув руку, и она дала мне доступ к ее плечам. - Окей. Я могу весь час обсуждать это лошадиное дерьмо, - я искривил бровь от ее скептицизма, потому что… нет гребаного способа, по которому Мур будет лучше Коннери. - Но, - продолжал я, придвигая ее ближе и укладывая щеку на ее висок. Я снизил голос, опять намекая на непристойность. - Ты, возможно, просто сверкнешь своей грудью, чтобы отвлечь меня от твоего оскорбления классических фильмов, - пробормотал я в ее кожу, улыбаясь, а моя рука нашла подбородок и развернула ее лицо ко мне. Она изумленно смотрела в мои глаза и дернула губами. - Извини? – она почти захихикала, но я оборвал ее, нежно втянув ее нижнюю губу в свой рот, и теперь она не могла говорить. Но она вздохнула в мой рот, и приоткрыла губы углубить поцелуй, и страсть, с которой наши языки встретились, напомнила мне… она не колебалась прошлой ночью, показывая грудь. --- BPOV Вкус его языка на моем заставил каждую клеточку моего тела вернуться к жизни, и я удержала стон, когда рука Эдварда нашла мои бедра и придвинула меня ближе. Лучший способ оставаться в готовности. Весь день прошел в борьбе, и даже хотя я не позволяла Эдварду видеть это, на каждом уроке поглощала кофе из термоса, чтобы оставаться в сознании. Обычно я не скрывала того, что устала, но знала, что он настойчиво потащит меня в кафетерий спать, а мне хотелось избежать этого. Наши языки вяло перемешивались, и то, как он обхватывал мои бедра, вынесло на поверхность вспышку воспоминания: тот полдень месяц назад, когда он прижимал меня к кирпичам за мной. Я простонала в рот Эдварда от воспоминания, и он придвинул свое тело ближе к моему во вспышке желания, и возбуждение на минуту придало мне энергии. Он больше не действовал так. Он обнимал мою щеку и ласкал мои волосы, пока его язык нежно двигался на моем. Он был ласковым и любящим – не доминирующим и настойчивым. Я почувствовала знакомую волну вины и стыда за смущением от той версии близости, которую я предпочитала. Много раз я опять почти обдумывала сослаться на терапию, просто чтобы вызвать его прежнюю реакцию, пока не осознавала, какой совершенно отвратительной и злой это делает меня, и моя грудь сжималась от вины и смущения. По правде говоря, я так устала от расхода сил на необходимые умственные усилия продираться через запутанные смыслы за всем этим, так что позволяла ему целовать меня, как он хочет, и любила каждую секунду его благоговейного обожания моих губ и лица, и волос. Я отталкивала прочь желание подстегнуть его большую личную настойчивость. Его руки начали ползать по моим бокам, и я наклонила к нему тело запустить руки в его волосы. Он улыбнулся через поцелуй, и его рука поднялась, и я моментально смутилась от изумления, когда она вдруг схватила мою грудь. Я задохнулась от удивления, и он легонько отстранился, с ухмылкой открывая глаза встретить мой взгляд, облизывая губы и лениво массируя мою грудь ладонью. Его глаза были такими темными, и я внезапно встревожилась, так как они выглядели несфокусированными. Они почти двигались из стороны в сторону. Его нос легонько зарылся в меня, и я невольно простонала. Он не касался меня таким образом… уже так долго, и от этого моя кровь вскипела и дыхание участилось. Он с ободрением воспринял мой стон, и быстро переместил свою руку к краю моей толстовки, проскальзывая под нее и касаясь своими губами моей шеи. Я наклонилась, давая ему лучший доступ, и его холодная рука скользнула по моему телу опять к моей груди. - Мммм, - промычал он в мою шею, и я прикусила губу, когда его большой палец начал потирать мой сосок через ткань. - Ты сменила этот красный лифчик, ну и хрен с ним, - пробормотал он в мою кожу и запустил пальцы под мой лифчик, снова удивляя меня. Я задохнулась и невольно выгнула к нему грудь. - В любом случае, он лучше смотрится на моем полу, - хрипло хихикнул он и продолжил массаж. Я боролась с желанием залезть на его колени, мурлыкая от ощущений, доставляемых его рукой. - Что за внезапный интерес к моему нижнему белью? – растерянно спросила я, зарываясь в его волосы и прижимая его ближе. Я была благодарна за его смелость, потому что хотя и любила нежные поцелуи, но решила, что эти были явно лучше. - Ты была такой жестокой прошлой ночью, - простонал он в мою шею, когда я опять выгнулась к нему, чтобы быть ближе. - Я надеюсь, ты понимаешь, что я провалил тест только из-за этого, - пробормотал он и переместился к моей другой груди. Я простонала. Я запустила пальцы в его волосы и свела брови в замешательстве. - Что? – задыхаясь, спросила я, когда его зубы прикусили мою мочку уха. - Ты должна рассказать мне, как обошла систему сигнализации Карлайла, - он резко выдохнул в мое ухо. - Потому что… блять, Белла. Я пытался сделать это дерьмо годами, - шепнул он и вернул губы на мою шею, продолжая массировать меня, и его язык соприкоснулся с моей кожей, и это почти полностью отвлекло меня, но я смогла оторваться от него на чуть-чуть. Я встретила его прикрытый взгляд, и он продолжал облизывать свои губы и лапать меня, пока я хмурилась в замешательстве. - Какого черта ты говоришь? - спросила я, пытаясь отклониться и сопротивляясь удовольствию, которое оказывала его рука, тесно двигаясь между моим телом и моим лифчиком. Его губы изогнулись в ухмылке, и он опять нырнул к моей шее. - Не притворяйся, что ты не помнишь тот стриптиз, - он сонно хихикнул в мою кожу, и я попыталась отодвинуться еще дальше. - Что? – я слабо попыталась повторить вопрос, потому что полностью потерялась в его словах, а его руки не помогали моей концентрации. Он качнул головой со следующим глубоким смешком, не прекращая движения своей руки. Это было хорошо. Очень хорошо. Я почти смирилась с протеканием его странной беседы, до того, как я лучше подумаю над этим, но, попытавшись отстраниться опять, его губы и язык оказались на моей шее, и я начала расстраиваться. Я положила руки на его плечи и попыталась оттолкнуть его назад, но он не шевелился, так что оставалась только одна вещь, которая определенно должна была сработать. - Печенье, - резко выпалила я, возможно, более раздраженно, чем требовалось. Его руки немедленно оторвались от моего лифчика и толстовки, и он откинулся назад с частично стоном, частично рычанием, и вернулся в свою позу, опираясь на стену. Я поправила свой лифчик и толстовку и нахмурилась на его расстроенное выражение. - Что произошло прошлой ночью? – мягко спросила я, наклонив голову и касаясь его руки. Я ненавидела его расстраивать, и использовать безопасное слово с целью, не связанной с моей паникой, было действительно нечестно. Это было похоже на случай про мальчика и волка. Он вздохнул и позволил мне взять его руку, встретившись со мной взглядом и приподняв бровь. - Ты прокралась ко мне в комнату, стащила блузку, крепкие сиськи, ничего не напоминает? – он говорил жестким тоном, в ожидании подняв бровь. Я долго смотрела в его глаза, определяя, шутит он или нет со мной, или я наконец уснула, раз просто не понимаю его слов. Но он выглядел серьезным. Он оставался сердитым. - Эдвард, - начала я, кашлянув, потому что горло сжалось, и я не представляла, что происходит. - Я не выходила из своей спальни прошлой ночью, - шепнула я, извиняясь, сжав его руку и пытаясь успокоить его, нежно поглаживая большим пальцем. Его губы внезапно изогнулись в улыбке, взгляд вернулся ко мне с неожиданно смущенным выражением. Мое оставалось неизменным, я поглаживала его руку и изучала его зеленые глаза в замешательстве. Пока он пялился на мое растерянное выражение, его улыбка медленно упала в жесткую линию, и брови сошлись вместе. - Оставалась, блять, со мной, - шепнул он и нежно убрал руку. Я, должно быть, широко открыла рот. - Я серьезно! – настаивала я, чувствуя скорее тревогу за то, что он не верит мне, но Эдвард усмехнулся и подозрительно посмотрел на меня. Мое расстройство росло, и я озвучила весь мой вечерний распорядок. - Я сделала печенье в восемь, ушла в кровать в девять, прочитала четыре главы из книги, пошла в ванную в 3-27, и затем залезла под покрывало до восхода солнца, и никогда не выходила из спальни, Эдвард. Мое расстройство монотонно перерастало в тревогу, по мере того, как слова выходили их моего рта, и он явно огорчался. Я долго смотрела в его возбужденные глаза, не зная, что делать. Его лицо оставалось жестким, уже постоянная складка на лбу углубилась, а его глаза странно несосредоточенно двигались. Вдруг он вскочил с земли, его глаза вспыхнули яростью, он подхватил сумку и сердито развернулся ко мне. - Ты, - Эдвард обвиняюще показал на меня пальцем, - целиком заполнена дерьмом, - выплюнул он, развернулся на пятках и вылетел в промежуток между зданиями, оставив меня в шоке смотреть на него. Я какое-то время восстанавливала рациональное мышление, после чего встала и потащилась в комнату для ланча поискать его, но, когда вошла в дверь и посмотрела на стол, его место было пустым. Я вышла из открытой двери и посмотрела на стоянку, осознав, что его машина пропала. Все еще в замешательстве, и, признаюсь, немного обиженная, я вошла в кафетерий и попросила помощь Элис, потому что знала, что собираюсь делать. - Что ты хочешь? – недоверчиво спросила она, а я тревожно переминалась с ноги на ногу около нее. Я расстроенно простонала, теряя терпение и энергию, уговаривая Элис. - Элис, пожалуйста. Я знаю, как водить машину, - мой голос был похож на голос отчаявшегося ребенка, но она теряла время. Она типа истерически засмеялась, перед тем, как повернуться к своей еде в знак полного игнорирования моей просьбы. Джаспер с извинением посмотрел на меня с другой стороны от нее. Я сделала глубокий успокаивающий вдох. Я наклонилась ближе к ее уху, и Эммет с любопытством посмотрел на меня через стол. - Это из-за Эдварда, - умоляюще шепнула я, и ее вилка остановилась в воздухе, и она искоса посмотрела на меня. Я стояла еще какое-то время, мое расстройство росло, и готовилась идти домой пешком, прежде чем она вздохнула, капитулируя, и начала рыться в сумочке. - Если умрет порше, умрешь ты, - она вопросительно посмотрела на меня. Я схватила ключи и сжато улыбнулась в благодарность. Я даже не ожидала ответов на любые вопросы, выскочила из комнаты и отправилась прямо к желтому порше. Это сбивало меня с толку. - Идиотские, сверхдорогие немецкие технологии, - бормотала я, выруливая со стоянки и открывая, что педали тормоза и газа непростительно чувствительные. Я ощутила, как тяжело управлять транспортным средством под действием нелепого истощения – и, двигаясь резкими толчками, останавливаясь и снова начиная ехать – отвлекая себя от тревоги, заполнившей мою грудь, добралась до нашей улицы. Я вздохнула с облегчением, заметив его серебряную машину на его обычном месте, зарулила на нашу подъездную дорожку и завела порше в гараж. Не колеблясь, я вылезла и направилась через двор к особняку Калленов. Я была рада, что Эсме и Карлайл были на работе, поднимаясь на крыльцо и с осторожностью заглядывая в дверь. Я не могла узнать, насколько искренне он злится на меня, или захочет ли он открыть дверь, и я уже потеряла терпение убеждать хоть как-то рационально. Решив, что не хочу ждать еще дольше, чтобы узнать, какого черта происходит, я схватила дверную ручку и тихо вошла. Дом был тихим и казался пустым, когда я робко вошла в гостиную. Но его машина была около дома, и я была полностью уверена, что он в своей спальне, так что, решительно вздохнув, я начала взбираться по ступенькам. Странно, насколько спокойно я чувствовала себя – как будто я жила в этом доме, хотя редко бывала в любой комнате, кроме спальни Эдварда. Мои пальцы легко скользили по перилам, когда я поднялась и тщательно обследовала комнаты второго этажа. Когда я поднялась на второй пролет лестницы, мое расстройство и нетерпение улучшили мое состояние, и я пролетела оставшиеся ступеньки, почти запутавшись в моих собственных ногах, пока не оказалась в коридоре и осторожно не достигла его двери. Она была чуть-чуть приоткрыта, и я услышала слабый звук шуршащей бумаги, когда приложила руку к дереву и слегка надавила на дверь, чтобы я могла заглянуть внутрь. - Эдвард? – тихо позвала я, неуверенно заходя в комнату. Он стоял на коленях, все еще одетый в кожаную куртку, копаясь в куче барахла на полу, коротко встретив мой взгляд и заворчав в узнавании. Я неловко стояла, наблюдая, как он что-то ищет на полу, и обвела взглядом комнату, которую очень хорошо знала. Я не видела ее больше месяца, и нахмурилась, увидев одежду, в беспорядке разбросанную на полу и переброшенную через черный диван, неудобно поежившись. Здесь было немного грязно, но я рассудила, что у него редко бывали гости, чтобы он хоть немного заботился об этом. Основное место занимала кровать, и думаю, что испустила длинный вздох от воспоминания. Я не видела ничего более удобного за всю мою жизнь. Я вернулась к наблюдению за ним. Он наклонился вниз и заглянул под кровать. - Что ты ищешь? – осторожно шепнула я, прикусив нижнюю губу между зубами. Я хотела, чтобы он объяснил свое странное поведение, прежде чем сойду с ума от самого худшего сценария, но Эдвард решительно посмотрел и продолжил свою охоту под кроватью. Он качнул головой, и все его спутанные волосы встретились с ковром, когда он положил голову вниз и его глаза начали проверять полоску пространства под диваном. - Блять, - прервался он и сел со вздохом, щелкая пальцами и прикрывая глаза так, как будто пытался что-то вспомнить. - Эти… чертовы… штучки для волос, - запинаясь, закончил он, выразительно показывая на свои волосы. Я нахмурилась от его терминологии. Штучки для волос? - Бантики? – предложила я, поднимая бровь. Он продолжал поиски, заглядывая под одежду на полу. Он качнул головой, и я продолжила гадать. - Умм… заколки? – слабо предложила я, копаясь в закоулках памяти в поисках различных терминов аксессуаров для волос, и он пошатнулся на полу, поворачиваясь, чтобы встретить мой взгляд. - Да, - быстро кивнул он, тяжело дыша, так как его грудь вздымалась. - Гребаные заколки для волос. – Он встал и подошел ко мне. Я не знала, что сказать или подумать. Почему Эдварду нужны заколки? - Какие заколки? – тихим шепотом спросила я, теребя манжеты рукавов моей толстовки. Его руки метнулись в волосы, он сжал их в кулаках с нарастающим раздражением и уставился на меня. - Те, которые были на тебе прошлой ночью, Белла, - процедил он сквозь стиснутые зубы и сузил на меня глаза. Я похолодела. Эдвард никогда не разговаривал так со мной, и я чувствовала ужас от того, что огорчаю его, но… на мне вчера не было заколок - и определенно не в его спальне. От моего пустого выражения он разозлился еще больше, и вернулся к сканированию пола, заглядывая под джинсы и футболки, пока я стояла и в недоумении наблюдала. Его движения становились все более лихорадочными, когда он разбрасывал вокруг одежду и бумаги, его глаза расширились и разглядывали все, что попадало в поле его зрения, а дыхание превратилось в жесткую одышку. Эдвард выглядел таким отчаявшимся и неистовым, когда кинулся на пол, заглядывая под кровать и диван в третий раз, что я начала делать самую нелогичную и безумную вещь. Я начала ему помогать. Я чувствовала себя невероятно глупо, начиная поднимать диванные подушки и проводя руками вдоль складок в поисках этих… заколок, но не могла не помочь ему, когда он так выглядел. Мы всегда были командой, и хотя я сомневалась, что действительно найду их, моим первым инстинктом было… помочь. Это было абсурдно, но я почти попросила описать, как они выглядели, когда начала поднимать одежду с пола и осматривать золотой ковер, допуская, что мое внимание должно быть сконцентрировано на полу, как и его. Он уделял мне минимальное внимание, когда я искала вместе с ним, изредка бросая на меня признательные взгляды за мою креативность, когда я начала трясти футболки. Моя большая часть действительно надеялась, что я найду их, когда начала обшаривать карманы джинсов на полу. Это было безумно, потому что если я найду их, то это будет означать, что они принадлежали другой девушке. От этой мысли мое сердце упало. В конце концов я поняла, что делаю, ощутив себя полной дурой, и повернулась, заметив, что он срывает покрывало с кровати, продолжая свои поиски. Мои глаза расширились от ужаса. - Она… - я прервалась и попыталась перевернуть слова так, как этого требовал здравый смысл. - Я… была в твоей постели прошлой ночью? – спросила я задушенным шепотом, и он повернулся ко мне. Он свел брови, его грудь продолжала вздыматься, и я не была уверена, что чувствую. Был кто-то, какая-то девушка в его постели? Я ревную… себя или кого-то еще? Он покачал головой, и я вздохнула с облегчением, но Эдвард выглядел невероятно взбешенным. - Ты была здесь, - он показал на диван и начал поспешно подходить ко мне. - Прямо, блять, здесь, Белла. Ты не помнишь? – он остановился рядом со мной и грубо схватил меня за предплечье, уставясь в мои глаза с яростным выражением. Это нервировало меня так, что я почти… сдалась и призналась, что помню. Но я честно не была в его комнате, так что промолчала и осторожно покачала головой. Его лицо вытянулось, он отпустил мою руку, ушел назад к постели и свалился на нее с пораженческим вздохом. Он хихикнул и опустил голову на руки, пока я смотрела на него. - Один из нас вышел из нашего чертового разума, - пробурчал он в руки, и я честно не могла сказать ему, но… я знала, что это была не я. Я была сонной и дезориентированной временами, но прошлую ночь четко помнила. Он опять хихикнул в свои руки, и вдруг спрыгнул с кровати, подбежав к дивану, схватив его за спинку и начиная переворачивать его поискать под ним. Абсурдность ситуации и его настойчивость начали сердить меня. - Меня не было здесь, Эдвард, - твердо сказала я, наблюдая, как он переворачивает диван. Он не слушал и продолжал искать. Я еще больше расстроилась. - Когда ты спал последний раз? – резко спросила я, и он внезапно застыл. Он долго молчал, смотря на стену, где раньше стоял диван, прежде чем повернулся ко мне. - Если честно, не помню, - признался он тихим и напряженным шепотом, и мое сердце немного сломалось, когда Эдвард опустился на заваленный пол передо мной и посмотрел в мои глаза. Он выглядел таким растерянным, и я хотела, чтобы могла прогнать все это прочь, опускаясь перед ним на колени, и понимая… в его комнате не было другой девушки. В его комнате не было никого. Я вздохнула, и его глаза странно дернулись еще больше, от чего мое сердце громко забилось в тревоге. - Может… - шепнула я и тревожно оглядела разгромленную комнату. - Может, у тебя была…, - я пожала плечами, мои пальцы опять начали теребить рукава толстовки, избегая его взгляда и пытаясь высказать мою теорию, не испугав его. - Галлюцинация или что-то в этом роде? – осторожно предложила я, мои пальцы сжимались и разжимались, и я сдержала гримасу, услышав, как эти слова вылетели из моего рта и повисли в воздухе между нами. Через несколько секунд я нашла его взгляд и не удивилась тому, что увидела в его выражении. Я выглядела бы так же, если бы он сообщил, что я сошла с ума. Он выглядел расстроенным и обвиняющим, сузив глаза. Я сглотнула комок. - Почему ты решила, что это было у меня? – он мрачно и сердито смотрел, и его выражение повернулось к недоверчивости. Я прикусила нижнюю губу зубами. У меня не хватало решимости озвучить мое мнение дальше, а в его глазах росла невозможная ярость. - Карлайл рассказывал мне о твоем коротком психотическом эпизоде в спортзале, - он поднялся с пола, не отрывая от меня глаз, выпрямился и прикоснулся ко мне носом. - У тебя были случаи потери контакта с реальностью, Белла. У меня нет, - он выглядел почти спокойным, когда эти слова вылетали из его рта, и его плечи очевидно расслабились под курткой. Отказываться, очевидно, будет в его пользу, но будь я проклята, если позволю его уговорить меня поверить в это… как он там назвал? Лошадиное дерьмо? Я собрала всю свою энергию от кофеина и злости, какую только могла, выдвинула челюсть, подняла подбородок, встала с пола и встретила его разъяренный взгляд своим собственным. Как минимум я мягко намекала, он должен быть благодарен за это. Я расправила плечи и сузила на него глаза и… да как он смел? Я знала, где была прошлой ночью. Ему серьезно нужно было проснуться и ощутить запах нехватки сна, и не принял ли он наркотики? Он начал смотреть на меня взглядом, который я очень хорошо знала. Этот взгляд я ненавидела даже от случайного прохожего, тем более от собственного бойфренда. Он смотрел так, как будто я была сумасшедшей. Ну, пошло все на хрен… - Ебать тебя, – выплюнула я, невероятно оскорбленная его настойчивостью свалить все на меня. Я чувствовала свою правоту, нагло уставясь на него и ожидая, повторит ли он свое допущение. Он фыркнул, и я боковым зрением видела, как его кулаки сжались по бокам, и наблюдала, как его глаза вспыхнули и губы изогнулись в горькой усмешке. - Ебать тебя, - начал он, делая шаг ближе и почти касаясь моего тела, наклоняя голову и вглядываясь в мои глаза. - Я могу попытаться выебать тебя опять, - размышлял он, придвигаясь ближе, касаясь меня грудью и осторожно заглядывая в мои глаза. - Но я спасу себя от огромного дерьмового разочарования, если попытаюсь выебать себя, - шепнул он, и его губы внезапно трансформировались в ухмылку, когда он наклонился и оказался в дюйме от моего лица. - Ну и кроме всего прочего, моя рука никогда не скажет «печенье», - с горечью выплюнул он безопасное слово в мое лицо. Мои губы приоткрылись, и глаза расширились от шока. Его зеленые глаза опять потемнели и глубже заглянули в мои. Я почувствовала знакомое покалывание слез от моей какой-то отложенной реакции, и осознала, насколько преднамеренно это было. У меня было два варианта, и моя челюсть задрожала от моего первичного инстинкта, когда я глядела в его непримиримые глаза. Я могла заплакать и признать, что его комментарий был, возможно, самой болезненной фразой, которую он когда-либо говорил мне. Я могла признать, что это глубоко задело меня и заставило меня задаться вопросом о моей ценности как женщины, ценящей любовь и привязанность, и будущее со свадьбой и детьми. Я могла быть слабой и сопливой маленькой девочкой, которая позволяет любой заднице причинять ей боль его умышленным оскорблением – только чтобы он почувствовал себя лучше. Я могла вернуться и убежать отсюда, спрятавшись в моей синей комнате, трогательно рыдая. Дерьмо. Меня били, избивали и почти искалечили, и Эдвард Каллен не заставит меня плакать от неосторожных слов. Следовать моему первому инстинкту… будет просто недостаточно, так что я удержала слезы и отогнала их прочь, останавливая мои трясущиеся губы. Заработал мой второй инстинкт. Моя рука упиралась в бедро, и, не секунды не раздумывая, я подняла ее и, собрав каждую унцию силы, которую могла вложить в свою ладонь, шлепнула его по лицу болезненной пощечиной, которая эхом отразилась от белых стен комнаты. Резкая, внезапная боль отразилась в моей руке, соприкоснувшейся с его щекой. Я с ужасом наблюдала, как его голова качнулась в сторону, и тело пошатнулось от удара. Он застыл, его голова оставалась наклоненной, когда он приложил свою руку к его лицу, а мой взгляд медленно пропутешествовал к моей ладони. Я смотрела на мою приподнятую руку, моя челюсть отвалилась опять, полностью проникнутая благоговейным страхом, что я… ударила Эдварда, и с какой силой это сделала. Незнакомая адреналиновая волна прошла по моему телу, дыхание ускорилось, и странно… это расслабляло. Смотреть в лицо мужчины и, наконец, иметь мужество просто… бороться было освобождением, от которого мои плечи задрожали с такой силой, которую я в себе и не подозревала. Этот способ лучше, чем плакать и удирать, решила я. Мои губы дернулись, я сжимала и разжимала кулак, и жжение проходило. Мой взгляд медленно переместился на лицо Эдварда. Он успокаивающим движением потирал щеку и с изумлением смотрел на меня. Я продолжала держать спину ровной и вопросительно уставилась на него, убирая руку к себе. Я не сожалела. |
Неспящие. Глава 43. Часть 1
2015-08-21
236Поделись с друзьями:
Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:
|
|
Сейчас читают про:
7142
7095