Вызревание новых форм государственного строя

По мере роста производительных сил и вызываемых этим ростом изменений в производственных отношениях, иначе говоря, по мере перемен в базисе старая надстройка все меньше удовлет­воряла потребностям общества и обнаруживала признаки при­способления к новым условиям жизни.

Боярство из княжеских слуг превратилось в государей своих сильно разросшихся вотчин. Форма эксплуатации зависимых крестьян изменилась: примитивная отработочная рента стала заметно отступать перед рентой продуктами, что само собой говорило об общем подъеме во всех сторонах общественной и политической жизнн страны. Выросли города, городское насе­ление стало играть серьезную политическую роль, в связи с чем усилилось значение городских вечевых собраний, образовались крупные городские центры в различных местах огромной страны, готовые вступить в борьбу с Киевом, зависимость от которого начинала их тяготить. В связи с новыми задачами, возникшими перед экономически и политически выросшими отдельными частями Древнерусского государства, усиливалось значение местной власти. Киев в своем распоряжении не имел средств управлять страной при новых условиях.

В то самое время, когда расширялись границы Древнерус­ского государства, внутри этой огромной державы шел процесс, подготовлявший ее расчленение.

Окрепшие и продолжающие крепнуть отдельные области успели настолько усилиться, что смогли противопоставить себя власти Киева, перестали делиться с ним своими доходами и обна­ружили явную тенденцию к автономному существованию.

Так подготовлялось расчленение Древнерусского государ­ства на ряд отдельных княжений, т. е. новая форма государства,— явление, хорошо знакомое и другим феодальным странам на известном этапе их развития.

Чем же объяснить это повторяющееся явление расчленения раннефеодальных государств. Очевидно, тут есть какая-то зако­номерность. Если мы продумаем процесс и причины расчленения, то придем к выводу, что оно было действительно неизбежно. В частности, Древнерусское государство не могло долго суще­ствовать в таком виде, в каком мы его до сих пор видели.

В данном случае нужно учесть два момента: во-первых, судьбу Кневщины — тех частей, которые непосредственно примыкали к городу Киеву, и во-вторых, историю отдельных земель, кото­рые входили в состав Древнерусского государства.

Для Кневщины в узком смысле мы должны говорить об упадке, который находится, между прочим, и в связи с крестовыми походами, продолжавшимися в Западной Европе более 200 лет. Они имели следствием ознакомление Западной Европы с целым рядом стран, проложение новых торговых путей, создание новых мощных торговых организаций. Киев, крупный торговый центр на великом водном пути из Балтийского в Черное море, от этого перемещения торговых путей сильно пострадал. Он потерял значение торгового центра и вследствие этого должен был обед­неть. Обеднел он и вследствие того, что перестал быть центром большого государства, центром, куда сходились «дани» от всех частей этого государства.

Но об упадке всей огромной страны говорить нельзя, так как мы видим в это время как раз весьма заметный рост отдельных ее частей. Киев, как город, легко справился бы с временным упадком, если бы не было разъединения государства, если бы одновременно не происходили и другие события, отразившиеся на судьбе всего Древнерусского государства. Отдельные части, включенные в его состав, в силу своих особых причин, экономи­ческих и политических, достигли такого состояния, что зави­симость от Киева делалась для них не только ненужной, как раньше, но даже тягостной.

Знать, которая до недавнего времени крепко держалась за власть своего вождя, киевского князя, по мере роста крупного землевладения и в связи с изменением системы хозяйства ста­новится все более независимой и требовательной, тем самым делаясь угрозой целостности государства.

Вспомним такую крупную часть Руси, как Новгород. У него появились свои собственные большие задачи. Он вел политику освоения севера и северо-востока. Ему нужно было защищать свои границы от нападения шведов, позже — Ливонского и Тев­тонского орденов. Киев ннчем не мог помочь Новгороду, но тре­бовал от него для себя дани и людской силы, т. е. именно того, что необходимо было самому Новгороду.

То же самое в той или иной мере переживали и другие части, входившие в состав Древнерусского государства.

В отдельных его частях растут большие города, объединяющие вокруг себя целые области. Перед этими областями возникают самостоятельные политические задачи.

Киев помог созреть этим новым организмам, но, созрев в нед­рах Древнерусского государства, эти организмы разваливают его как скорлупу, в которой им становится тесно.

Это справедливо и относительно других европейских средне­вековых государств. Почему Италия, Франция, Германия и др. разъединились, перестали жить общей жизнью, какой они жили при Карле Великом? Потому что каждая из них в своем разви­тии не стояла на месте: новые явления в области производствен­ных отношений уже не могли мириться со старым политическим строем, потому что у каждой из них появились новые задачи, которые они стали выполнять независимо друг от друга. Непроч­ная спайка, существовавшая при Карле Великом, сделалась в известный момент ненужной и даже мешала дальнейшему росту этих частей.

Уже в конце княжения Владимира обнаружились явные признаки, угрожающие целостному существованию Древне­русского государства. Речь идет о поведении Новгорода, где в качестве посадника, подручника киевского князя, сидел в это время сын Владимира Ярослав. Долго живя здесь, он крепко сросся с местными узко новгородскими интересами. Неудиви­тельно, что у Ярослава, хотя и подручного отцу, возникли политические планы, навеянные общей обстановкой новгород­ской жизни. Ярослав идет не с отцом, а с новгородскими боярами. В этом отношении он не представлял собой исключе­ния. Его братья — Глеб Муромский, Святослав Древлянский и Мстислав Тмутараканский — каждый в своей области был», повидимому, в своих отношениях к Киеву и в планах на буду­щее солидарны с ним.

В 1015 г., незадолго до смерти Владимира, новгородцы вместе с князем Ярославом прекратили платеж дани Киеву. Киевское правительство оценило поведение новгородцев как первый шаг к отделению от Киева.

Владимир, твердо держась старых позиций, решил собрать войско и военной рукой заставить Новгород подчиниться его требованиям. Новгородцы также стали готовиться к войне. Для усиления обороноспособности они не только мобилизовали свои внутренние силы, но и наняли варягов. Варяжская наемная дружнна прибыла в Новгород, но новгородцы, воспользовавшись отсутствием Ярослава, находившегося в то время в своем подго­родном имении (село Ракома), варягов перебили.

Новгородский летописец объясняет это событие тем, что «иачаша варязи насилие деяти на мужатых женах», а новгородцы- де заявили: «сего мы насилья не можем смотритн». Вернувшись в город, Ярослав отомстил новгородцам и перебил тех, кто уча­ствовал в истреблении варягов. В разгаре этих кровавых событий Ярослав получил тайное известие от сестры из Кнева о том, что отец умер и похода на Новгород не будет.

В Киеве в это время создалось очень серьезное положение. Вместо Владимира на Киевский стол сел брат Ярослава Свято- полк, начавший угрожать своим братьям. Это тот самый Свято- лолк, который вместе со своей женой, дочерью польского короля Болеслава, и ее духовником, епископом Рейнберном, участвовал в заговоре против своего отца Владимира. Как мы уже знаем, он был лишен свободы, но затем освобожден. Перед смертью отца он находился на свободе, но без дела, так как отец, пови­димому, не рисковал давать ему поручения.

По получении известий из Киева Ярослав тотчас же экстренно послал предупредить Глеба Муромского об опасности.

Чем объяснить это беспокойство и солидарность братьев Святополка? Святополк, очевидно, стал проводить политическую линию своего отца, и поэтому его братья, не разделявшие этой программы и уже обнаружившие свое отношение к ней, естест­венно, стали опасаться за себя.

Святополк, прозванный «Окаянным», успел убить Бориса, Глеба Муромского, Святослава Древлянского и, очевидно, гото­вился то же сделать и с Ярославом. Летопись так о Святополке и говорит, объясняя его намерения: «... избью братию мою и приму власть русскую един».

Ярослав созвал в Новгороде вече и изложил новгородцам положение дела. Ярослав просил у веча прощенья за избиение новгородцев, участвовавших в восстании против варягов, и предлагал совместно подумать иад создавшимся положением. Он заставил их серьезно задуматься над вопросом, что делать дальше: итти ли за Святополком и, следовательно, сохранить старые отношения с Киевом, т. е. платить ему дань, илп же под­держать его, Ярослава, с именем которого связывались надежды на политическую автономию?

«Любимая моя и честная дружина, — передает вечевую речь Ярослава летописец, —• юже вы нсекох вчера в безумии моем, не топерво ми их златом окупите... Братье, отець мои Воло- димир умерл есть, а Святополк княжить в Киеве; хощю на него пойти, потягнете по мне».

Новгородцы выразили свое согласие. После этого Ярослав отправился иа юг с 4-тысячной дружиной (цифра по Новго­родской летописи) и вместе с привлеченными им печенегами. Святополк был разбит у Любеча н бежал в Польшу к своему тестю — польскому князю Болеславу. Последний всегда охотно вмешивался в киевские дела, желая поживиться за счет соседней Руси, в частности вернуть отвоеванные Владимиром земли.

Ярослав заключил союз с германским императором Генри­хом II и вместе с ним пошел на Польшу. Болеслав успел, однако, заключить с Генрихом мир и пошел вместе со Святополком на Киев против Ярослава (1018 г.). В его войске участвовали наем­ные немцы и венгры, кроме того Святополк привлек к себе и печенегов.

Ярослав вышел навстречу врагам и встретился с ними у Западного Буга, где потерпел поражение и бежал с четырьмя дружинниками в Новгород. Однако и польское войско недолго оставалось в Киеве. Польские захватчики вызвали среди населения Киевщнны возмущение; русский народ стал изби­вать польских феодалов «отай», т. е. тайно от властей, которые по вполне понятным причинам при создавшемся положении не могли открыто стать иа сторону восставших. Болеслав вынуж­ден был поспешно возвратиться к себе домой, захватив, однако, Червенские города, недавно отвоеванные у Польши Владимиром Святославичем.

Согласно новгородскому преданию, Ярослав хотел ехать «за море» и нанять там снова варяжскую дружину, как это делал его отец и еще так недавно он сам, но новгородцы порубили его ладьи, не пустили его за море, обещали ему помочь и действи­тельно помогли. Интересный факт активного участия новгород­ских городских масс в крупных политических событиях! Тут же мы видим и подлинное отношение новгородцев к варягам. Хотя новгородское известие и ие согласуется с данными Тнтмара, однако оио вполне вероятно.

Торжество Святополка длилось недолго. Ярослав с новгород­цами снова разбил его и занял Киев. Святополк бежал к печене­гам и вместе с ними снова пошел на Ярослава. На р. Альте Яро­слав нанес ему решительное поражение. Святополк бежал с поля битвы неизвестно куда. После этих крупных событий Ярослав стал владеть Киевом. («Ярослав же седе Кыеве, утер пота с дру­жиною своею, показав победу и труд велик»)^[529]. После этих собы­тий Ярослав многое стал понимать иначе. Теперь он сам стал опасен для тех, кто стремился к отпадению от Киева, и в том числе для недавних своих единомышленников.

Против Ярослава выступил полоцкий князь Брячислав, пле­мянник Ярослава. В 1021 г. ои напал иа Новгород и с добычей возвращался к себе. Ярослав догнал его, отобрал добычу, но скоро помирился с Брячиславоми даже отдал ему Усвят и Витебск.

Хотя с полоцким княз.ем и установились с этого времени мирные отношения, ио Полоцкое княжество стало жить. автономной жизнью, вступив в длительную борьбу с Киевом.

Против Ярослава поднялся еще один его брат — тмутаракан- ский князь Мстислав, который оказался противником очень грозным и серьезным. Летописец посвящает ему несколько ярких строк для того, чтобы показать его героем, похожим на деда его — Святослава. Он такой же воинственный, мужественный и сильный человек. Победителем в борьбе между киевским и тму- тараканским князьями оказался последний. Это произошло в 1023 г. (битва при Листвице около Чернигова).

В этом столкновении нам важно подчеркнуть следующее: Мстислав одолел Ярослава и мог бы завладеть Киевом и всем Древнерусским государством, но этого не случилось, во-первых, потому, что Мстислава «не прияша кияне», а во-вторых, потому, что Мстислав был равнодушен к Киеву и не хотел бороться с «кияиами», несмотря на явное превосходство своих сил. Мсти­слав ограничился лишь расширением своих владений до Днепра и стал независимым от Киева владетелем.

Отсюда мы имеем право сделать выводы: 1) горожане («кияие») начинают говорить более громко, политическое значение горожан растет, с этой силой уже приходится считаться и князьям;

2) Мстислав, отрываясь от Киева, ведет себя как представитель нового политического порядка (феодальная раздробленность);

3) началось раздробление Древнерусского государства.

Ярослав в благодарность за помощь действительно выполнил

свои обещания новгородцам. Тут дело, конечно, ие в его личной честности. Он держался, как мы указывали, мнения, что Новго­роду нужно предоставить самостоятельность для выполнения стоявших перед ним задач.

Нам известно, что Ярослав дал новгородцам особые грамоты, которые, к сожалению, до нас не дошли. Ими новгородцы доро­жили в течение всей своей самостоятельной истории. При заклю­чении договоров с князьями новгородцы уже в период суще­ствования боярской республики требовали присяги от князей «на всех грамотах Ярославлих», Новгородцы считали их основой своей «конституции».

После смерти Мстислава Тмутараканского (1036 г.) Ярославу удалось завладеть его землей, и Древнерусское государство сделалось опять необъятным по размерам и «единым».

Благодаря хорошим личным отношениям с Новгородом Ярослав постоянно поддерживал с ним тесную связь: посадив туда князем сына своего Владимира, он и сам часто ездил в Новгород. Ярослав построил храм Софии в Киеве, его сын Вла­димир Ярославич — в Новгороде. В новом Софийском храме в Новгороде были погребены жена Ярослава и сын Владимир с женой.

Связь между Киевом и Новгородом не была резко порвана.

Ярослав принимал энергичные меры к поддержанию столь­кими усилиями достигнутого «единства» государства. •

Другого своего брата Судислава, может быть ничего и не замышлявшего против него, Ярослав стал подозревать во враж­дебных намерениях и по какому-то доносу в 1036 г. посадил в тюрьму, где Судислав просидел больше 20 лет.

Разделавшись с врагами, Ярослав стал «самовластием». Дорого обошлось ему это «самовластие». Перед смертью, учиты­вая опыт и подводя итоги своей жизни, он имел полное основа­ние говорить своим сыновьям:

«... аще ли будете ненавидно живуще, в распрях и котораю- щеся, то погыбнете сами, и погубите землю отець своих и дед своих, юже налезоша трудомь своим великым».

13. КИЕВ И ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА ПРИ ЯРОСЛАВЕ¹

Если до 1000 года Европа отставала в своем развитии от Визан­тии и арабского халифата, то с начала второго тысячелетия начинается поворот в жизни Европы. В ней наблюдается сильный подъем экономический, политический и культурный².

Древнерусское государство при Владимире (980—1015) и Ярославе (1036—1054), объединившее все восточнославянские племена, было самым обширным и сильным государством Европы. Киязья киевские Владимир Святославич и Ярослав Владимиро­вич пользовались большим весом в международной политике.