Глава 2. Приятное соседство

Хруст. Хруст. Хруст-хруст. Именно от этого звука проснулся Женя Егоров. Он вытянулся и свесился вниз с верхней полки поезда, стараясь найти глазами источник звука, но никого не заметил. Вот же черт! И какая зараза чем-то хрустит? Они итак не выспались, поскольку приехали ночью на вокзал и загрузились в поезд, дабы утром уже быть в другом городе. Прошло уже долгое время с момента появления Жени в «Эпидемии». Он уже освоился, влился коллектив и стал неотъемлемой его частью. И вот он и ребята ехали на гастроли, в тур по городам России. Из-за ночной посадки музыканты очень хотели спать, поэтому молодой вокалист был очень, очень недоволен пробуждением. Хруст-хруст. Женька свесился еще ниже и наконец увидел того, кто старательно чем-то хрустел. К его удивлению, на нижней полке сидел никто иной, как Юра Мелисов, который и хрустел кукурузными палочками. Увидев, что Женя на него смотрит, Юрий жизнерадостно помахал ему рукой:

- Привет! А ты чего не спишь?

- Потому что кое-кто слишком громко хрустит, - дружелюбно проворчал Женя и слез на кровать к Юре. Но маленького гитариста это ничуть не смутило:

- Хочешь кукурузик? – лучезарно улыбаясь, Юра протянул Жене пачку с воздушными палочками. Улыбнувшись в ответ, Женя зачем-то взял одну и схрустел.

- Почему ты не спишь? – спросил он.

- Я кушать захотел, - пожал плечами Юра и придвинулся к Жене. Вокалист усмехнулся и взял у парня из пачки еще один кукурузик. Немного погодя, они разлеглись на полке у Юры, положив пачку посередине, хрустели сладкими палочками и шепотом болтали.

- Смотри, - Мелисов потянул Женю за рукав футболки и захихикал. Молодой вокалист проследил за направлением его взгляда. Как оказалось, на верхней полке с открытым ртом, свесив голову вниз, храпел Дима Кривенков – ударник группы.

- Давай поиграем, - захихикал Юра. – Кто попадет ему в рот!

Женя негромко рассмеялся. Юркина забава начинала ему нравиться. Парни уселись на полке поудобнее, и принялись кидать кукурузики в барабанщика, стараясь попасть ему в рот. Им ни разу этого не удалось, но все равно, после каждого броска оба мальчика тихонько хихикали. Вскоре ударник лежал уже весь в этих сладких палочках, а Юра и Женя переглядывались после каждого броска и тихо прыскали в кулачки.

- Эй, вы что тут делаете? – в купе вошел сонный Ларс в пижаме. Его взгляду открылся спящий ударник, обсыпанный кукурузными палочками. Палочки попали и в волосы музыканта, и на его майку, и это вызывало приступы хихиканья у Юры и Жени.

- Идиоты, - ругнулся Ларс. Он постоял недолго, и, к удивлению обоих парней, взял из пачки пару кукурузных палочек и попробовал попасть в рот ударнику. Истратив «патроны», басист, тихо смеясь, вернулся в свое купе. Женя и Юра переглянулись, и одновременно захохотали. Юра беззвучно ржал, колотя кулаком себя по коленке, а Женя уткнулся в подушку лицом, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. Обоим тогда казалось, что еще немного, и легкие у них лопнут от напряжения, и истерический хохот вырвется наружу. Наконец они оба успокоились и в изнеможении рухнули на полку. Женька улыбнулся:

- Ты такой веселый, - смущенно улыбнулся вокалист. Мелисов шаловливо показал ему язык. Женя расслабленно рассмеялся. Он понял, за все время игры в группе, что Юра вовсе не такой, каким показался ему в самом начале. И вокалисту это нравилось. Ему нравилась вот эта детская наивность парня, беззлобность и веселье. Юра достал из кармана плеер с наушниками и сунул Женьке:

- Давай что ли, музыку послушаем, а то скучно.

- Я уверен, ты что-нибудь придумаешь, и нам опять станет весело.

- О! – У Юрия загорелись глаза. – Давай Процко зубной пастой намажем!

- Да ну тебя, - рассмеялся вокалист и потянулся. – Вредитель! Нет уж, лучше музыку!

Мелисов сунул в ухо один наушник, второй дал Женьке, и дал ему в руки плеер:

- На, выбирай песню.

Женя поставил медленную, успокаивающую мелодию. Но не успела сия композиция отыграть и пяти минут, как маленький гитарист отобрал у него плеер со словами: «Эта тихомодина мне надоела» и врубил панк-рок на полную мощность. От неожиданности Женька подскочил и больно ударился кудрявой головой о верхнюю полку.

- Ай! – громко вскрикнул он, но потом спохватился, что остальные ребята спят. – Мелисов, ты придурок! – прошипел Женя, потирая ушибленную голову. Юра только захихикал. – Ах, ты еще и ржешь? Вот тебе! – вокалист лягнул парня обеими ногами. Юрий с воплем оказался на полу.

- Вот тебе! – продолжал шипеть Женя, схватив подушку и хорошенько огрев ею Юру по голове. Гитариста это не смутило. Он продолжал валяться на полу и тихо ржать, пытаясь подняться, но каждый раз новый удар подушкой снова валил его на пол. Наконец Юре это надоело, и он схватил парня за футболку и стянул на пол. Однако вокалист при этом не забыл прихватить с собой подушку. Мужчины продолжили возню, сопровождаемую шепотом и хихиканьем, уже на полу. В самый разгар бесиловки в дверь постучали.

- Можно войти? – спросил проводник.

- Нельзя! – заорал Мелисов, выползая из-под Жени. – Мы голые!

- Можно, проходите пожалуйста, - вокалист встал с нахального гитариста и открыл дверь, многозначительно покрутив пальцем у виска. – Совсем ты, Юрий, сбрендил.

- Чай будете? – спросил проводник, делая вид, что ничего не происходит и усиленно стараясь не смотреть на полуголого Мелисова, с матом встающего с пола.

- Будем, только без заварки и без сахара, - ответил за всех Юра, отряхиваясь.

- Как это? – обалдел проводник. Юра показал язык то ли Жене, то ли проводнику, а то ли им обоим, и залез на Женину полку.

- Веселенькая у вас компания, - хмыкнул проводник. Женя пожал плечами и посмотрел на Юру, удобно устроившегося среди одеял маленького гитариста. Заметив его взгляд, Мелисов скорчил ему рожу и отвернулся. Женя невольно залюбовался очертаниями его спины, плеч, его накачанными бедрами и изящной фигурой. Поняв, что буквально любуется им, вокалист густо покраснел и отвернулся. Хорошо, что сам Юра этого не видел, точно бы потом издевался. Стараясь скрыть смущение, Женя поспешно закопался в вещах, чтобы найти кошелек и заплатить за чай, но его взгляд то и дело возвращался к фигуре Юрия. Взор вокалиста скользнул по спине парня и остановился на… упругой попе в черных трусах. Женя покраснел еще гуще и отругал себя: «Чего я на него так пялюсь? Завидую? Да чему тут завидовать? Я еще больше накачанный, чем он, а он просто… Собственно, кто он?». Перебирая шмотки, вокалист опять искоса глянул на Мелисова. Тот неподвижно лежал на верхней полке, только вздымался и опускался бок от его дыхания. На этот раз Женя сначала посмотрел на шелковистые волосы, и только потом уже на черные трусы. «Блин! Хватит на него смотреть!», - зло думал вокалист, отсчитывая деньги.

Проводник ушел, получив плату и поставив поднос с чаем на столик возле окна. Женя задумчиво смотрел в одну точку. В тот момент, когда он решил взять пластиковую кружку с чаем, сверху спустилась маленькая лапка. Юре тоже хотелось чаю. Он потянулся за кружкой. Он не видел, что к кружечке уже тянется Женя, а Женя, погруженный в свои мысли, совсем не замечал, что тянется Юра. Руки их встретились. Вместо пластиковой твердой ручки кружки вокалист ощутил в своей руке горячую и мягкую лапку гитариста. Женя смутился и тут же отдернул руку.

- Извини, - буркнул он. Лапка похлопала его по плечу.

- Да ладно тебе, это же случайно, - тихо сказал Юра. Женя повернулся к нему. Гитарист уже наполовину свесился с кровати. Он напомнил парню летучую мышь. С милой улыбкой Мелисов запустил руку ему в кудрявые темно-русые волосы и шаловливо взъерошил их.

- Не порть мне прическу, - сварливо сказал вокалист, но улыбки сдержать все же не смог.

- Да? А она у тебя была? – захихикал Юра, играясь с Женькиными кудрями.

- До того, как мы устроили возню, да!

- Тогда тебе уже терять нечего.

Они оба рассмеялись. Женя посмотрел Юре в глаза. Во взгляде гитариста было что-то необычное. Он смотрел как бы сквозь пелену своих мыслей. Женя с усмешкой помотал головой и отвернулся. Мелисов потрогал еще какое-то время его кудри и, наконец, отстал.

Вокалист долго сидел у окна и постепенно начал клевать носом. Сказывалось раннее пробуждение. Он решил улечься на Юрину полку и спать, но что-то не давало ему покоя. Женя встал вплотную к верхней полке. Мелисов лежал спиной к нему, и, судя по всему, уже давно спал. Парень зачем-то провел рукой по спине Юры и позвал его:

- Юр… Эй! Ты спишь?

Ответа не было.

- Ну и спи себе, вредина, - Женя подтянул одеяло и накрыл обнаженную Юркину спину. Напоследок с улыбкой похлопав его по плечу, вокалист улегся на нижнюю полку и устроился поудобнее, но сон почему-то не шел. Женя перевернулся, лег на спину, подложив руки под голову. Довольно долгое время он смотрел в потолок, но потом усталость и ранее пробуждение взяли свое, и вокалист наконец уснул. Ему снилось что-то непонятное: он бежит среди каких-то деревьев, за ним волки, они рычали и бросались на него, и Женя убегал от них. Он убегал, а волки настигали его, рычали, он слышал их дыхание у себя за спиной. Внезапно он споткнулся о камень, полетел кувырком и с воплями свалился в овраг. А тут уже и волки сиганули вслед за ним. И вот волки повалили Женю, зажали в угол и уже нацелились разорвать его в клочья, как откуда ни возьмись над ними пролетела черная тень. Тень приземлилась между волками и вокалистом и принялась отгонять их длинным острым копьем. Рыча, волки удрали прочь. Неизвестный спаситель повернулся к Жене лицом. Им оказался не кто иной, как Юра. В набедренной повязке из шкуры леопарда. На шее у маленького гитариста висело ожерелье из звериных клыков и когтей. Да и вид у Юрки был, как у пещерного человека. Женя попытался закричать: «Что ты тут делаешь?», но крика не было, он лишь беззвучно открывал рот, подобно рыбе. «Почему он? Почему именно он?» - крутилось у вокалиста в голове. Внезапно Женя почувствовал, что кто-то шлепает его рукой по плечу.

Тот в холодном поту распахнул глаза. И первое, что он увидел, была склонившаяся над ним веселая физиономия гитариста Юры.

- Вставай! – широко улыбался он. – Мы приехали! Вставай!

Юра еще раз похлопал его по плечу, после чего полез за вещами на багажную полку. Женька потер голову и сел. Он был весь мокрый от пота, от пережитого ночного кошмара. Парень встал, потер голову и принялся собираться и готовиться к выходу. Возле вокзала их встретили, проводили к машине, которая должна была отвезти их до отеля. Всю дорогу Мелисов что-то радостно вещал, но Женя не особо вслушивался в его болтовню, погруженный в свои мысли. Почему ему приснился именно он? Что с ним происходит? Вокалист ходил, как в воду опущенный. Он был, как в тумане, когда они заселились в гостиницу и разбрелись по комнатам. Номера были двуместные, поэтому ребят решили поселить парами.

- Распределяйтесь, кто с кем, - сказал им директор. – А то сам распределю, и потом не нойте.

Женя очень смутился. Он вдруг понял, что хочет быть в одном номере с Юрой. И хочет этого, и одновременно стесняется. Потом он испугался, что сейчас их выберет вдвоем сам директор, и у него возникло желание добровольно выбрать Мелисова к себе в соседи. Его раздирали противоречия. Ему и хотелось жить в одном номере с веселым пареньком, и в то же время такое соседство весьма его смущало. Наконец он решился:

- Можно я с Юрой? – робко спросил Женя, запинаясь. Ларс посмотрел на него, как на больного, и вдобавок покрутил пальцем у виска:

- Ты сам-то знаешь, на что подписываешься?

Дима Процко засмеялся и сказал:

- Удачи!

А все остальные захихикали.

- Да ладно вам, - лениво сказал Мелисов. – Я не буду его обижать.

Он положил Жене руку на плечи и улыбнулся ему.

- Ты сам-то веришь, во что говоришь? – фыркнул клавишник Дима Иванов.

- Удачи, Женя, - захихикал Кривенков. Мелисов сделал самое безобидное выражение лица, на которое только был способен и погладил вокалиста по спине. «Ну, и на что я подписался?» - обреченно подумал парень. Он прекрасно знал о том, что непредсказуемый гитарист мог чинить абсолютно любые выходки, вплоть до самых детсадовских, вроде намазывания зубной пастой и до самых изощренных шалостей. Юра был известный любитель дурачиться и хулиганить. Это со звукорежиссерами, фотографами, журналистами и фанатами он держался серьезно, а с близким окружением позволял себе быть собой – раскрепощенным и веселым красавчиком, заводилой любой компании. Мелисов поглаживал вокалиста по спинке и старательно строил из себя ангела. Женя искоса посмотрел на парня. «И какой же сюрприз преподнесет мне эта прелесть?», - пронеслось у него в голове. Из-за его пристального взгляда Юре было все труднее изображать паиньку.

Женя – делать нечего – взял свои чемоданы и потащил их в номер, который достался ему и маленькому гитаристу. В конце концов, жалеть уже поздно, да и винить некого – он сам выбрал себе компаньона. И зачем? Он и сам не знал. Просто сердце тогда ему так приказало. «Перестань, он не сделает тебе ничего плохого, он просто мальчишка», - успокаивал себя вокалист, распаковывая вещи. Номер им достался простенький – две узкие, близко стоявшие друг к другу кровати, заправленные сероватыми покрывалами, между ними тумбочка, (которую тут же занял Мелисов своей мелочевкой), большой шкаф купе, и санузел. Вокалист аккуратно разложил свои вещи – они уместились у него на одну полку, поскольку он привык аккуратно все складывать, достал из сумки книжку и полностью погрузился в нее. Юрий же первым делом прыгнул на кровать и развалился на ней. Полежал какое-то время, попытался сделать «звездочку», потом вскочил и подошел к сидевшему на диване с книжкой Жене. Вокалист был полностью поглощен повествованиям, поэтому не сразу обратил внимание на заглядывающего через плечо Мелисова. Тот уже буквально положил голову ему на плечо и весь вытянулся – чисто мальчишеское любопытство брало верх. Наконец Юрка вскарабкался на диван и буквально сунул нос в книжку. Заметив его маневр, Женя рассмеялся:

- Чего ты?

- Мне скучно и одиноко, - пожаловался гитарист. – Я к тебе.

Женя рассмеялся, но сердце у него странно екнуло.

Юра молча дочитал страницу книги, перевернул, пробежал по ней глазками и улегся возле Жени, свернувшись в комочек. Его макушка касалась бедра вокалиста. Тот отвлекся на пригревшегося гитариста и читать уже не смог. Женю мучило желание прикоснуться к волосам Юрия. Они выглядели ну просто очень мягкими, и вкусно пахли, поскольку Мелисов всегда выбирал только шампуни со сладким запахом, поэтому вокалиста так и подмывало запустить руку ему в волосы. Сам парень обладал густой, кудрявой, русой шевелюрой, которая довольно долгое время была предметом шуток и подколов Юры Мелисова, но она не была такой мягкой и шелковистой, как грива гитариста. Женя пытался отвлечься, но мирно дремлющий Мелисов мешал ему одним своим присутствием. Вокалист постоянно ловил себя на том, что его взгляд снова и снова возвращается к маленькой, свернувшейся в комочек фигурке возле него.

Парень потерял уже счет минутам, когда в дверь постучали. Он осторожно встал, чтобы не потревожить спящего друга, (но Юра все равно недовольно замычал, когда парень покинул свое место), отложил книгу и открыл. На пороге стоял директор группы.

- Слышишь, Жень… Тут такое дело… Тут водопровода в ванной нет, понимаешь? Здесь бачок с водой подключен, а количество воды ограничено. Вам придется в целях экономии мыться вместе.

Женя застыл, как громом пораженный. Этого не хватало! Он густо залился краской.

- Да ладно тебе, - поспешно замахал руками директор, - Вам нечего стесняться, вы же оба парни!

Женя покраснел еще сильнее. Он итак очень стеснялся Юру, а тут еще и мыться с ним вдвоем!

- А без этого никак нельзя? – робко спросил он. Перспектива оказаться раздетым перед милашкой гитаристом его ну никак не устраивала.

- Жень, не дури. Нам просто не хватит воды, если вы все будете мыться по отдельности. Тут как в деревне. Кончилась горячая вода – все, жди еще четыре часа. Минимум. Устраивает тебя так?

Женя обреченно вздохнул.

- Ладно. Спасибо что предупредил.

Директор кивнул ему, они распрощались, и Женя закрыл за ним дверь. Вот же! Он неуверенно подошел к Юре, сел возле него, и потрогал плечико, стараясь разбудить.

- Юра, вставай!

Мелисов недовольно мявкнул и надул губы.

- Вставай, пошли мыться, чудо. Давай-давай, - вокалист не переставал легонько хлопать парня по плечику. Наконец маленький гитарист недовольно продрал глазки. Женя вкратце обрисовал ему ситуацию. К его удивлению, новость не вызвала у парня ни малейшего смущения. «Вместе, так вместе», - пожал плечиками Мелисов и послушно потопал в ванную с полотенцем и сменой белья. Женя, весь пунцовый от смущения, последовал за ним. Они вошли в ванную и закрылись. Вокалист окончательно стушевался, представляя, что сейчас будет. Юра медленно снял одежду и залез в ванную. Женька остался стоять столбом и в открытую уже смотреть на раздетого парня. Он стоял, весь красный, и тупо пялился на Юру. Взгляд вокалиста блуждал сначала по шикарным волосам парня, потом спустился на плечи, потом на грудь, потом на живот, и ниже… Женя усилием воли старался отвести глаза. К реальности его вернул голос Юрия:

- Ну, ты идешь, нет? Чего ты стоишь?

Женя поспешно стянул одежду, стыдливо прикрываясь и запутавшись при этом в брюках, что вызвало у парня усмешку, залез к нему в тесную маленькую ванную. Он не помнил себя от смущения. Да что происходит? Почему он так на него реагирует? Юра молча включил воду, намылил голову. Женя, совсем обалдев от смущения, наблюдал за его движениями. Заметив его взгляд, гитарист хитро ухмыльнулся и передал ему лейку душа и шампунь:

- Держи. А то ты так и будешь любоваться прекрасным мной, пока я моюсь.

- Еще чего, любоваться тобой, - мгновенно среагировал вокалист, оклемавшись от смущения и шока. Он не смог удержаться от подкола:– Я просто удивляюсь, какой ты жирный, вот и все.

- Мой давай быстрей свои макароны, - захихикал Мелисов. Он был рад, что вокалист перестал тупо краснеть и наконец показал ему зубки. Юрий любил, когда на его подколы отвечали – он просто обожал соревноваться в острословии. Гитарист никогда не лез за словом в карман, и он очень любил, когда ему давали достойный отпор. Те, кто лично знали Мелисова, были убеждены на собственном опыте, что ругаться с Юрой - все равно, что поливать грязью свинью – через некоторое время начинаешь понимать, что свинья реально получает удовольствие. Коварно улыбаясь, Юрий соскользнул вниз и уселся в ванной, облокотившись спиной на холодную плитку. Это отвлекло Женю от мытья. Он вцепился в лейку и уставился на парня. Внезапно до него дошло, что лицо Юры находится на уровне его бедер. Женя густо залился краской.

- Ты чего так сидишь, - возмущенно прошипел он и направил на Юрку лейку с холодной водой.

- Жду, пока ты свои сорок килограмм помоешь, - тут же ответил маленький гитарист.

- Я уже помылся!

- Тогда дай сюда! – Юрий попытался отнять у Жени шланг, но вокалист вовремя среагировал и убрал шланг в сторону. Юрка же среагировать не успел: напротив, он поскользнулся, и ткнулся лицом Жене в живот. Вокалист был готов провалиться сквозь землю от смущения.

-Уйди! – заорал он. Юра с трудом поднялся и жестом попросил лейку. Парень с опаской доверил ему ее. Мелисов баловаться, однако, не стал – он повесил лейку на место и прибавил температуру воды. Женя и Юра встали под душ, прижавшись друг к другу из-за тесноты в ванной. Вокалисту было очень жарко. Он повернул смеситель вправо, стараясь сделать похолоднее. Он не любил жару. Женя был спортивный и закаленный парень, он привык к низкой температуре. Юра же, наоборот, холодной воды не терпел, он любил погреться, поэтому тут же с недовольным лицом повернул ручку смесителя влево.

- Ай! – Женя вскрикнул от неожиданности. Да и непривычно горячая вода обожгла его. Обиженно посмотрев на маленького гитариста, он снова включил холодную воду. Юра взвыл и опять резко включил горячую. Так парни начали перенастраивать душ туда-сюда, и все никак не могли прийти к нормальной температуре. Наконец было решено остановиться на серединке. Эта температура, хоть и не устраивала до конца ни одного из парней, все же являлась неким компромиссом между кипятком и льдами Арктики. Так, впрочем, продолжалось недолго. Коварный гитарист начал потихоньку сдвигать смеситель в сторону горячей воды, старясь сделать потеплее. Этот жест не укрылся от Жени.

- Эй! – возмутился он и попытался настроить температуру воды в свою пользу. Юра же в долгу не остался. Они, хихикая и плескаясь, начали вырывать друг у друга ручку, пытаясь повернуть ее в «свою» сторону. Потом на какое-то время наступило затишье. Тяжело дыша, Женя смотрел на парня. Он мог смотреть только в лицо Мелисова, поскольку стоило ему начать смотреть хотя бы на грудь парня, взгляд его быстро скользил вниз, по животу и дальше, заставляя вокалиста краснеть. И все-таки парень не сдержался и снова залюбовался красивым гитаристом. Жене почему-то стало очень жарко, он занервничал. Через какое-то время, после этой короткой передышки, война за температуру снова возобновилась. Крича и смеясь, парни опять принялись отнимать друг у друга ручку смесителя. Внезапно Юрий снова поскользнулся, и упал на Женю. Вокалист, пытаясь удержать равновесие, уцепился за клееенчатую штору. Занавеска оборвалась, и оба музыканта с воем вывалились из ванной.

Юра оказался сверху. Женя чувствовал тепло его мокрого тела, и им овладевало непонятное волнение. Они лежали на полу, на мокрой занавеске. Вернее, на занавеске лежал Женя, а на Жене лежал Юра. И вставать почему-то не спешил. Особых неудобств, кроме смущения, странного волнения и жара, охватившего Женю, Юрка не причинял. Его улыбающееся лицо было так близко к лицу вокалиста, что тот буквально сгорал от стеснения.

- Вот видишь, до чего доигрались, - сварливо сказал Женя. Мелисов тихо засмеялся. Женя обреченно вздохнул. Вот уж повезло ему с соседом! И самое обидное было, что он сам себя подписал на это! Единственное, что он мог сделать, и, собственно, единственное, что оставалось Женьке в его плачевном положении – лежа на холодной мокрой занавеске под горячим и влажным телом гитариста – скорчить недовольную мину.

Глава 3. Эй, я же просто перепутал комнаты!

Набив рот клубничной жевательной резинкой, Юрий Мелисов довольно шагал по узенькой, грязной сельской улице, то и дело озираясь и рассматривая старые, покосившиеся домики и вековые сосны и ели. Периодически он задирал голову и смотрел в лазурно синее небо и подмечал причудливые очертания облаков. Природа ему нравилась. Ему так же нравился легкий ветерок, теребивший его футболку и трепавший его волосы. Жвачка во рту тоже добавляла массы приятных ощущений. Остановившись и оглянувшись на идущую позади него компанию, гитарист выдул огромный пузырь из жвачки, который, лопнув, налип на его губы. Негромко ругнувшись, Юра рукой убрал остатки жвачки с губ и поглядел на остальных с выражением недолвольства. И чего его компаньоны так копаются? Мелисов шел впереди всех, хотя он понятия не имел, куда конкретно надо идти: он, Ларс, Женя и Дима Процко со своими женами приехали своим ходом в гости на выходные на дачу к их ударнику, Диме Кривенкову, который, как раз таки, плелся в самом конце. Димина дача располагалась в поселке, довольно далеко от Москвы. Это и радовало, и расстраивало Юрия.

Сначала Мелисов даже не хотел ехать. Он был домашним – любил удобства, которые предоставляет среднестатистическая городская квартира. Поэтому вынимать из нее попу и тащить ее куда-то загород, да еще и на электричке вместо машины, Юрию ох как не хотелось. Уговорила жена. Они вели долгий шутливый спор на эту тему.

- Да ладно тебе, Юр! Он же твой друг! Что тебе, сложно что ли?

- Ну что там делать? – проскулил Юра, не давая свой жене Наде подойти к рюкзаку, в который она складывала вещи. Он суетился, пытаясь заслонить ей доступ к вещам, и всячески мешал. – Там же только елки и грязища!

- Зато там свежий воздух, природа, красота! – Надя радостно воздела руки к потолку, не понимая, как муж-домосед может не любить жизнь загородом.

- Ага, а еще комары, клещи, и полная деревня алкашей, - сварливо сказал Юрка, выкладывая из рюкзака то, что туда только что положила Надя.

- Ну, хватит! – она отобрала у Юры ворох одежды и попыталась снова запихнуть в рюкзак. – Принеси сюда побольше теплых свитеров, мало ли.

Мелисов еле слышно застонал. Он не хотел, чтобы они брали побольше вещей. Почему? Да просто маленький гитарист прекрасно знал, кому придется все это тащить на себе. Не мог же он позволить женщине нести все вещи! Несмотря на такие вот небольшие разногласия, которые заканчивались подколами в сторону друг друга, Юра и Надя никогда не скандалили – во-первых, главным образом потому, что из-за плотных рабочих графиков не успевали друг другу надоесть, а во-вторых, потому что Юрий всегда предпочитал уступить жене, чем, как это делают обычно мужчины, спорить и орать до хрипоты, отстаивая свою правоту. И в этот раз Мелисов уступил. Он старательно пытался найти в поездке на димкину дачу хоть какие-нибудь плюсы. «Хоть будут шашлыки и баня», - подумал он, прислонившись к стеклу в электричке. – «В конце концов, действительно подышу свежим воздухом…». Но по мере его продвижения с друзьями к поселку мысли Юры сменялись на более негативные: «Вот блин… Как же осточертела эта тяжеленная сумка… Просил же, бери поменьше… Теперь еще и кеды изгваздал в этой грязище…». Вообще маленький гитарист устал, взмок от пота, долгая дорога его утомила. А еще он захотел есть. А когда Юрий хотел есть, настроение у него портилось. А когда настроение портилось у него, он непременно начинал портить его окружающим. Чего это настроение у всех есть, а у него нет?

Юрий Мелисов недовольно оглядел постепенно догоняющую его компанию. Собственно, компания состояла из Димы Кривенкова, Ларса, Димы Процко (с женой), Жени, и самого Юрия (тоже с женой). Юрка, мокрый от пота и страстно желающий оказаться в душе, шел впереди, периодически спрашивая у Димы, куда же дальше. Он неплохо ориентировался в пространстве, но однако впереди шел не потому, что ему нравилось испытывать на своей шкурке роль первопроходца, а потому, что мечтал уже оказаться поскорее на месте. Компания нагнала его, и они вместе уже добрались до пункта назначения.

Войдя на участок к Диме, Юрка и Женя, которые были там в первый раз (Юра все время отмазывался от поездок на дачу к кому-либо, а Женя просто был «новичок» по сравнению с остальными, поэтому не успел еще сходить в гости ко всем музыкантам) раскрыли рты от удивления. Трехэтажная громада возвышалась над деревьями и кустами, и вид у нее был даже какой-то угрожающий. Заметив лица парней, Дима Кривенков ухмыльнулся:

- Пройдемте, ребята.

Он обошел парней, открыл дверь дома и сделал приглашающий жест. Компания вошла. Юра поразился высокими потолками, красивой отделкой коридора и вообще благоустроенностью прихожей. Возбужденно гомоня, друзья разулись, сняли верхнюю одежду и прошли на кухню. И снова восхищенные возгласы. Кухня была просто потрясающих размеров. Она была отделана в старину, хотя, скорее всего, антикварный интерьер был подлинным, а вовсе не являлся делом рук новомодного дизайнера. Хозяин дома помог женам музыкантов разложить продукты по полкам в холодильнике и провел небольшую экскурсию на втором этаже, показывая, кто где будет жить. На втором этаже были четыре небольшие комнаты: одна предназначалась для Ларса, вторую отвели Диме Процко с женой, третью одному Жене, а четвертая досталась супругам Мелисовым. Сам Дима Кривенков спал в своей «законной» спальне на первом этаже.

- Прям как в отеле, - присвистнул Процко, осматривая все комнаты. Они выглядели по интерьеру совершенно одинаково, действительно, как номера в гостинице.

- Уж извини, но горничных тут нет, - хохотнул добродушный хозяин и спустился на первый этаж. – Располагайтесь, парни.

Как рад, как был безумно рад Мелисов скинуть наконец надоевшие за время пути тяжелые баулы, которые ему хотелось выбросить за каждым поворотом! Как он был рад! Тяжело дыша, он сел на кровать и оперся спиной на стену.

- Устал, бедный? – к нему подсела Надя и ласково провела рукой по его плечу. Юра кивнул. Отдышавшись и более-менее отойдя от усталости, он наклонился к ней и поцеловал в губы, чувствуя, что ему становится намного легче. Он мягко отстранился, вынул из рюкзака бутылку воды и жадно припал к ней. Юра, переволновавшийся и уставший, разом осушил полбутылки. Он и остальные музыканты принялись отдыхать, переодеваться и разбирать вещи.

- Ребята, идите жарить шашлыки! – окликнул их звучный голос барабанщика с первого этажа.

- О-о-о! – обрадовано заголосили музыканты и повалили на первый этаж. Каждый хотел внести свой вклад в приготовление вкуснейшего обеда, поэтому обязанности быстро распределились сами собой. Жены музыкантов отправились делать салаты, Ларс следил за огнем, Женя и Дима Процко нанизывали маринованное мясо на шампуры и подавали Диме Кривенкову, который собственно, занимался жаркой шашлыков. А что делал Юрий? А Юрий исполнял роль мальчика на побегушках и местного балагура. Его то посылали что-то взять с кухни и принести, то наоборот, отнести, а если ничего делать не просили, он просто ходил вокруг и что-то вещал под руки ребятам. Юре было скучно. Он страдал от безделья. Ему даже надоело пытаться подшутить над ребятами, которые были полностью поглощены процессом жарки мяса и особого внимания Юре не уделяли. От нечего делать он пятьдесят раз сходил на кухню к женам, чтобы развлечь их и себя заодно, но был выгнан взашей мокрым полотенцем при попытке стащить со стола огурец. Расстроившись, маленький гитарист сел на пенек и стал наблюдать за процессом. На улице было жарко. Мало того, что погода была теплая, так еще и дым и жар от костра добавляли. Мелисов умирал от жары и хотел пить. Он стянул мокрую от пота футболку, свернул ее и заткнул за пояс и остался сидеть на своем пенечке в штанах и красной кепке с логотипом «Ferrari», подставив спинку лучам солнца. Юрий закрыл глаза, устав щуриться от яркого солнечного света, и неожиданно для себя задремал, умиротворенный, как кот, объевшийся сметаной.

Проснулся он от того, что почувствовал на себе чей-то взгляд. Мелисов лениво открыл один глаз. Вокалист Женька смотрел на него во все глаза, на ощупь укладывая куски мяса на решетку. Юра посмотрел ему в глаза. Вокалист густо залился краской и отвернулся. Мелисов решил пристать к нему, хотя бы для того, чтобы развлечься.

- Приветик, - он подошел к Жене и лучезарно оскалился. Парнишка окончательно стушевался и отвернулся, не желая, чтобы Юрий видел его пунцовое от смущения лицо. – Тебе помочь?

Вокалист пробормотал в ответ что-то невразумительное.

- Мелисов, если тебе нечего делать, это не значит, что и другим тоже, - раздраженно сказал Ларс, помешивая угли. – Сходи лучше за пивом, раз уж толку от тебя никакого.

Юрий обиженно надул губы. Это от него никакого толку? Он же не виноват, что ему не доверили ничего важного и значительного! А произошло так, потому что ребята давно знают Юру и решили не поручать ему ничего, с чем бы он не справился: если б ему велели нанизывать мясо на шампуры, он бы изрезал себе все руки, если б ему велели следить за огнем, он бы устроил пожар, а приготовление пищи доверять Юре было опасно для жизни – перетравишься. Поэтому для блага общества маленький гитарист был отстранен от великих дел. Чтобы хоть как-то занять парня, его просили помогать по мелочи. Он с радостью ходил за чем-нибудь в дом, приносил и относил, что просили, но вот предложение сгонять за пивом его немного обидело. Скорее всего, дело было в том, что Юрий толком не знал поселок и не хотел выходить за пределы участка один. Он протестующее заскулил.

- Иди-иди, - поддержал идею Ларса Процко, нанизывающий мясо на шампур. – Все равно ты тут уже одуреваешь от безделья. И к пиву чего-нибудь вкусненькое купи. Орешков каких-нибудь.

- Один не хочу, - уперся Юрий.

- Возьми вон с собой Женю, - не сдавался басист Ларс. И, не дожидаясь ответа от вокалиста, похлопал его по плечу, чтобы тот встал и пошел с Юрой. – Вы ж так отлично ладите!

«Ага, ладим», - кисло подумал Мелисов. – «Он шарахается от меня, как от чумного, и краснеет. Не будь мы одного пола, я бы подумал, что он в меня влюбился».

- Ладно, пойдем, Жень, - осклабился Юрий, подтянув штаны на узких бедрах. Вокалист замер, заметив его действие. Юра подхватил парня под ручку и потащил за собой. Мужчины вышли за участок. Мелисов прошел какое-то время под руку с Женей, но потом, спохватившись, отпустил его. Вокалист как-то жалобно посмотрел на него. Парни шли по поселку, рассматривая маленькие домишки и здоровенные особняки, вроде летней резиденции Кривенкова. Мелисов шел, гордо задрав голову, сунув руки в карманы и мурлыча под нос песенку. Женя вел себя как-то робко, впрочем, как и всегда, когда он оставался наедине с Юрой. Мимо парней прошли две девушки. Одна из них при виде Юры показала ему большой палец вверх. Тот довольно оскалился, зачем-то приобнял за плечи совсем уж занервничавшего вокалиста. Тот прижался к маленькому гитаристу, чувствуя тепло его разгоряченного тела. Такой вот необычной походкой парни дошли до магазина, приобрели все необходимое и вернулись.

Тем временем все шашлыки были уже готовы – ребята снимали их с шампуров и с решетки.

- Мы вовремя, я смотрю! – заорал Мелисов, увидев, что все уже готово к вечернему пиршеству. Он был очень доволен – ему нравилась царившая на участке атмосфера. Пока они ходили за пивом, смеркалось, а затем и стемнело, и на участке зажглись фонари. Плюс тлеющие в мангале угли придавали атмосфере романтики. Юра и Женя помогли ребятам перенести мясо в дом. А там уже жены музыкантов закончили со всеми салатами и гарнирами. Ребята собрались за столом, расселись и начали пировать. Праздновали они допоздна. «Здорово, что мы тут собрались», - подумал Женя сквозь начавшую охватывать его дремоту. – «Пусть не в полном составе, но все равно. Здорово…». Далеко за полночь музыканты и их жены, наевшись и наговорившись всласть, по очереди приняли душ и разбрелись по комнате. Спустя тридцать минут Женя Егоров уже крепко спал в своей постели.

Ему было хорошо. Он чувствовал приятную усталость, сытость, умиротворенность. Он был доволен и рад прошедшим днем. Жене снились приятные сны. Сначала он видел, как бежит по полю, желтому-желтому от растущих на нем одуванчиков, как будто плыл он по желтому морю. Женя бежал и прыгнул в это море, и стал валяться, и хорошо ему было, и радостно. Внезапно он увидел, как к нему идет красивая девушка, чисто славянка: в белой рубашке, длинной, с древнерусскими узорами. Ее светлые волосы держал кожаный ремешок. Она села рядом с ним, провела руками по кудрявым густым и длинным Женькиным волосам, погладила его по лицу, наклонилась и нежно поцеловала в губы. Поцелуй казался таким реальным, вокалист получал истинное удовольствие: он весь выгнулся от наслаждения. Горячие губы и язык ласкали его, дарили столько удовольствия, что парень весь изнемогал от охватившего его возбуждения. Внезапно Женя понял, что поцелуй ему не снится - кто-то действительно целовал его этой ночью. Парню было настолько хорошо, что он позволил себе выпустить рвущийся из груди стон от удовольствия.

Чей-то язык шарил у него во рту, Женя выгибался навстречу поцелую, наконец он, изнемогая от желания, протянул руки и обхватил целовавшего его человека за шею. Он получал удовольствие, он возбуждался, он стонал. Он чувствовал чье-то тело сверху на своем, и это безмерно возбуждало его. Горячие губы слились с его губами, ласкали его. Наконец та, кто целовала его, нежно отстранилась и, спустившись вниз, стала целовать его шею. Женя, приближавшийся уже к вершине экстаза, страстно выдохнул с громким стоном.

- Дорогая, какая же ты сегодня страстная, - прошептал у него над ухом знакомый голос. Это мгновенно вывело Женю из состояния какого-то эротического возбуждения и заставило выползти из-под лежавшего на нем тела.

- … Твою мать! Юра?! – прошипел он, потрясенный. – Ты что тут делаешь?

- Женя! А ты что тут делаешь? – в голосе гитариста удивления было не меньше. Вокалист дотянулся до ночника на тумбочки и включил его. Слабый свет выделил в темноте фигуру обнаженного гитариста, нависшего над ним.

- Это вообще-то моя комната, - возмутился Женя. – Какого хрена ты приперся? Что ты тут делаешь?

- А ты тут какого фига? Тут должна была быть моя жена!

- Как видишь, ее здесь нет! – шипел вокалист, пытаясь спихнуть с себя Юрия. Мелисов, однако, слезать не спешил. – Юра, вали отсюда!

- Как это нет? – не врубился маленький гитарист.

- А так!

- Упс, ошибочка вышла, - пробормотал гитарист и медленно слез с Жени. – Прости! Кажись, я перепутал комнату. Они же тут одинаковые!

Он быстро вышел из комнаты, оставив Женю наедине с его мыслями. Вокалист был вне себя от охватившей его гаммы эмоций. С одной стороны он был жутко возмущен тем, что Юра, пусть и по ошибке, поцеловал его ночью. Но с другой стороны, ему было очень приятно – что-что, а целоваться гитарист умел. Женя пролежал с выпученными глазами полночи. Он долго не мог отойти от смущения и шока. Он все никак не мог понять – понравились ему Юрины поцелуи или нет. Бедный Женя не выдержал и заплакал, уткнувшись в подушку.