Август 1873 - июнь 1874, Нью-Йорк

...Довольно трудно... работающим женщинам с небольшими средствами найти подходящее место для проживания; поэтому вышло так, что около сорока из них провели маленький эксперимент по совместному проживанию. Они арендовали новый дом, сдававшийся внаем, на Мэдисон стрит, 222... Эта улица состояла из небольших двухэтажных домов, где проживали их владельцы. По ее сторонам росли тенистые деревья, а внутренние и внешние дворики были аккуратными и красивыми.

Лето 1873 года я со своей матерью провела в Саратоге. Для того чтобы я подготовилась к началу занятий в школе, меня в августе отослали домой, в этот дом на Мэдисон стрит, где проживала наша хорошая знакомая, которая должна была позаботиться обо мне; там-то я и обнаружила госпожу Блаватскую. У нее была комната во втором этаже, а у моей знакомой - точно такая же рядом, и поэтому они очень скоро стали добрыми соседями. Будучи дружной семьей, мы все близко знали друг друга, и в соседнем подъезде у нас была комната, которая служила чем-то вроде гостиной или офиса, местом встреч, там разбиралась почта и разные послания.

Большую часть времени госпожа Блаватская находилась в этом офисе, но она очень редко сидела там в одиночестве; она была как магнит, достаточно мощный для того, чтобы собрать вокруг себя всех, кто только мог прийти. Я наблюдала, как она день за днем сидела там, скручивая сигареты и беспрестанно куря. У нее была очень примечательная табакерка - голова какого-то пушного зверька, которая висела у нее на шее. Определенно, она была весьма незаурядной личностью. Я полагаю, что на самом деле она была более высокого роста, чем казалось, она была очень широкой; у нее было широкое лицо и широкие плечи; волосы у нее были светло-русые и все в кудряшках, как у какого-нибудь негра. Вся ее внешность вызывала представление о силе...

Госпожа часто рассказывала о своей жизни в Париже... Позже она продемонстрировала свои способности в области искусства. У меня было пианино, и госпожа иногда играла на нем, если только кто-либо настаивал на этом.

Она описывала прошлую жизнь тех людей, которые спрашивали ее об этом, и эти рассказы были всегда очень точными и производили неизгладимое впечатление. Я никогда не слыхала, чтобы она предсказывала им будущее... Ее считали спиритуалистом, хотя я никогда не слышала, чтобы она сама об этом говорила... Когда моя знакомая, мисс Паркер, попросила госпожу позволить ей пообщаться с ее умершей матерью, госпожа сказала, что это невозможно, поскольку ее мать занялась более высокими вещами и продвинулась в этом до такого предела, за которым ее уже не достать. Духи, о которых она постоянно говорила, были маленькие шаловливые существа, очевидно, наподобие фей из ирландского фольклора и, судя по ее описанию, мало напоминавшие людей...

Я никогда не смотрела на госпожу как на учителя этики. С одной стороны, она была слишком вспыльчивая; когда что-то у нее шло не так, как надо, она выражала свое мнение об этом настолько энергично, что это очень беспокоило...

Столкнувшись с умственной или физической проблемой, вы обращались к ней инстинктивно, так как чувствовали ее бесстрашие, ее незаурядность, ее великую мудрость, огромный опыт и доброе сердце - ее сочувствие тому, кто страдает.

Приходит на ум один случай подобного рода. На нашу улицу начали переезжать отвратительные люди, и наш квартал стал быстро меняться. Однажды вечером за одной из наших молодых девушек, которая возвращалась с работы домой поздно, кто-то погнался и очень напугал; она в бессилии упала в кресло в офисе, еле дыша. Госпожа сразу же поинтересовалась, что произошло. В самых энергичных словах она выразила свое негодование и, вынув из складок платья нож (я думаю, что она использовала его для резки табака, но он был достаточно велик, чтобы служить отличным оружием защиты), сказала, что приберегает его для любого человека, который вздумает преследовать ее.

В это время у госпожи были большие проблемы с деньгами; доход, который она регулярно получала от своего отца из России, прекратился, и она осталась практически без копейки... Некоторые из наиболее консервативных людей в нашем доме говорили, что она авантюристка и отсутствие денег - это именно то, чего и можно было ожидать; но моя знакомая, мисс Паркер, которую она брала с собой на визит к русскому консулу, убедила меня, что на самом деле она русская графиня и что консул знаком с ее родственниками и обещал связаться с ними и выяснить причину возникновения ее трудностей. Теперь я могу сказать, что задержка дохода была вызвана смертью ее отца и тем, что потребовалось время на улаживание всех его дел...

...В ее личной комнате был длинный стол, и я видела, как она в течение многих дней, может быть, даже недель терпеливо писала, страницу за страницей, какую-то рукопись...

После того как госпожа стала испытывать нужду в деньгах, она повстречалась с одной французской дамой, имя которой я забыла, и близко сошлась с ней...

Дама проживала неподалеку, на Генри стрит. Она предложила Е.П.Б. пожить у нее до тех пор, пока не пройдут ее финансовые затруднения. Это предложение было принято, и госпожа выехала из нашего дома. Однако многие из наших жильцов, особенно мисс Паркер, продолжали поддерживать с ней тесные отношения...

Вскоре госпожа получила из России деньги и перебралась в дом на северо-восточном углу 14-й стрит и 4-й авеню. Дом был весьма непритязательным, на первом этаже был салон, где подавались крепкие спиртные напитки, а в двух верхних этажах сдавались внаем меблированные комнаты. В этот дом меня взяла с собой мисс Паркер... Я увидела там госпожу посреди плохо обставленной комнаты в верхнем этаже; в комнате стояла металлическая кровать, а рядом с ней, на столе, - небольшой секретер с тремя выдвижными ящиками.

Госпожа была очень взволнована. В этот день у нее в комнате случился пожар; она сказала, что он был устроен намеренно с целью ограбить ее. После того как пожар потушили и пожарные и любопытствующие незнакомцы ушли, она обнаружила, что были украдены ее дорогие часы с цепочкой. Когда она пожаловалась на это владельцу салона, сдававшему ей комнату, он ответил, что у нее не было никаких часов, так что не о чем и говорить. Она сказала нам, что попросила "Их" доставить ей какое-нибудь доказательство, которое она могла бы показать хозяину и убедить его в том, что она действительно лишилась своей собственности. И тогда появился лист бумаги, весь серый от копоти, кроме белых пятен, совпадавших по форме и размеру с часами и цепочкой. Это означало, что часы и цепочку взяли с него, а белые пятна остались там, где они лежали.

...Я слышала объяснения окружавших ее людей, что, говоря "Они" или "Их", она имеет в виду своих духовных руководителей. Естественно, я тоже считала, что она говорит о них...

...Мой визит к Е.П.Б. был последней встречей с нею...

ГЕНРИ С. ОЛЬКОТТ^[15]