и злое, ибо ясно, что ≪шкурный интерес≫ погубил героев окончательно;
Серьезное —ибо в нем заложена однозначная, как
В притче, мысль о связи достоинства человека и его идеалов.
Герои спектакля испугались. ≪Полная условность причин и
полная безусловность состояния≫, —так определила их испуг
Критик И. Соловьева.1 Это верно, ибо ровным счетом ничего
Не было в их биографиях такого, что могло бы им повредить,
А вот испугались, ибо страх был —совсем как в товстоноговском
≪Ревизоре≫ —повсюду, он проникал во все душевные
Щели, замораживал. Однако героям не хочется признаваться
В том, что в их биографиях ничего не было, стыдно просто так
Пугаться.
≪А порядочно-таки накуролесили мы в жизни своей!≫ — с гордым восторгом и бравадой говорит Рассказчик—И. Кваша,
но как стали вспоминать, то ≪чуть не захлебнулись от ужаса≫.
Что же было-то? И восторг по поводу упразднения крепостного
Права, и признательность сердца по случаю введения земских
|
|
Учреждений, и светлые надежды, возбужденные опубликованием
Новых судебных уставов...
Товстоногов идет своим обычным режиссерским путем — путем психологического театра, ставит спектакль психологического
Гротеска. Сила спектакля, его пронзительная лирическая
Интонация, которая явственно звучит в нем, рождена тем, что
Мы ощущаем мучения героев, хотя и смеемся над ними, мы
Сострадаем им, хотя их действия сочувствия не заслуживают.
Режиссер видит ≪неконченность≫ этих людей в их внутренней
Муке и борьбе за остатки достоинства, за крохи самолюбия,
За то, наконец, что они понимают свое унижение —только
Поделать ничего не могут. Болезненно переживают они возможность
приглашения на ≪чашку чая≫ к квартальному Ивану
Тимофеевичу, брезгливо относятся к этому визиту, хотя к ≪полицейскому
дипломату≫ в доме уже привыкли. Товстоногов,
Опираясь на пьесу, раскапывает именно здесь возможности режиссерского
Сюжета, внутреннего движения и самих героев,
И всего спектакля.
1 ≪Неделя≫, 1973, № 43.
Герои ≪Современной идиллии≫, узнав о грядущем приглашении,
обрадовались, ≪целый день выступали такою гордою поступью,
как будто нам на смотру по целковому на водку дали≫.
Герои ≪Балалайкина и К0≫ трагически пережили этот визит,
Морщились от одной мысли о нем, но пошли, —что поделаешь,
если взялся годить. ≪Устал я, Глумов≫, —с тоской говорит герой
И. Кваши, а потом с ужасом спрашивает: ≪Но почему же
|
|
ты думаешь, что он места сыщиков предлагать будет?≫
Душа их еще жива. С городовыми общаются, а душа еще
жива. Устав ≪О благопристойном поведении≫ редактируют,
А мысль еще теплится. Спектакль о бездонном падении и о неистребимости
Души.