Содержание 5 страница

Терапевт: Угу. Угу. Где один отказывается от необходи­мости награждать или наказывать, там, вам кажется, для всех существует гораздо больше свободы.

Клиент: Правильно. (Пауза.) Я готова к некоторьм сры­вам на этом пути.

Терапевт: Вы предполагаете, что это плавание не будет тихим.

Клиент: Да.

Эта часть рассказа, сильно сокращенная, передает от­крытие клиентом того, что чем глубже она погружается в себя, тем меньше она должна бояться; что вместо того, чтобы обнаружить что-то ужасно плохое внутри, она по­степенно раскрывает внутреннее ядро своего Я, которое не хочет ни поощрять, ни наказывать других, глубоко спе­циализированное Я, без ненависти. Отважимся ли мы сделать общий вывод из этого опыта: если мы достаточно глубоко проникнем в нашу человеческую природу, то обнаружим, что человек положителен и является соци­альным животным? Это предположение вытекает из нашего клинического опыта.

Быть своим организмом, своим опытом

Основная ниточка, связывающая большую часть пред­шествующего материала этой главы, заключается в том, что психотерапия (по крайней мере, клиент-центрированная терапия) является процессом, при помощи которого человек становится своим организмом — без самообма­на, без искажения. Что это значит?

Здесь мы рассуждаем о чем-то на уровне опыта — этот феномен сложно выразить словами, и если постигать его на вербальном уровне, то он обязательно исказится. Мо­жет быть, если мы будем использовать несколько видов описательных формулировок, то это даст какой-нибудь отклик в опыте читателя и заставит его почувствовать при­мерно следующее: “О, сейчас я знаю по собственному опыту то, о чем вы говорите”.

Кажется, что терапия возвращается к базовому сенсор­ному и внутреннему опыту. Перед терапией человек скло­нен, зачастую непреднамеренно, спросить себя: “Что ду­мают другие о том, как я должен действовать в этой ситу­ации?”, “Что от меня требуют мои родители и моя культу­ра?”, “Что, как я думаю, должно быть сделано?”. То есть он продолжает действовать в терминах тех образцов, ко­торые навязываются его поведению. Это совсем необязательно означает, что он всегда действует в соответствии с мнением других. Он может по-настоящему стремиться противоречить ожиданиям других. Он тем не менее мо­жет действовать с позиции ожиданий (зачастую интроецированных ожиданий) других. В процессе терапии ин­дивид задается вопросами в отношении постоянно рас­ширяющегося его жизненного пространства: “Как я это переживаю?”, “Что это значит для меня?”, “Если я поведу себя определенным образом, что это будет значить для меня?”.

Он начинает действовать на основе того, что можно назвать реализмом — реалистическим балансом между удовлетворением и неудовлетворением, которые несет ему любое действие.

Если я представлю эти идеи в виде схематичных фор­мулировок процесса, через который проходят различные клиенты, то, наверное, это поможет тем, кто, как и я, стре­мится думать в конкретных клинических терминах. Для одного клиента это может значить: “Я думал, что должен чувствовать к своим родителям только любовь, но я обна­ружил, что одновременно испытываю и любовь, и горькую обиду. Может быть, я такой человек, который свободно может испытывать любовь и горькую обиду”. Для другого клиента новое представление о себе может быть таким; “Я думал, что я плохой и недостойный человек. Сейчас я чув­ствую себя иногда очень хорошим человеком, а иногда — недостойным и бесполезным. Может быть, я такой чело­век, который может чувствовать себя в различной степени достойным”. Для другого: “Я придерживался убеждения, что никто не может любить меня самого по себе. Сейчас я чувствую к себе любящее тепло, идущее от другого. Может быть, я человек, которого любят другие, — да, наверное, я такой и есть”. Еще для одного: “Меня воспитали так, что я чувствовал свою низкую самооценку, но я не такой. Я могу плакать над собой и наслаждаться собой тоже. Наверное, я внутренне богатый человек, которым я могу наслаждаться и которого я могу жалеть”. И, например, напоследок, для миссис Оук “Я думала, что в глубине я плохая, что мои глу­бинные составляющие дикие и ужасные. Но теперь я тако­го не чувствую, я испытываю позитивное стремление жить и давать жить другим. Наверное, я могу быть человеком, у которого доброе сердце”.

Что позволяет возникнуть второй фразе в каждом из этих высказываний? Это добавление сознания. В терапии человек прибавляет к обычным переживаниям полное и неискаженное осознание своих сенсорных и внутренних реакций. Он останавливает или хотя бы уменьшает иска­жение переживаний в сознании. Он может осознавать все, что переживает в данный момент, а не только то, что мо­жет себе разрешить пережить после пропускания через концептуальный фильтр. В этом смысле человек впервые приобретает все потенции, присущие человеческому орга­низму, становится богаче благодаря осознанию основных проявлений сенсорных и внутренних реакций. Человек становится тем, кто он есть на самом деле (как клиенты часто говорят на психотерапии). Это означает, что инди­вид в сознании становится таким же, какой он есть в пе­реживании. Другими словами, он — целостный и полно­ценно функционирующий организм.

Я уже могу почувствовать реакцию некоторых читате­лей: “Вы считаете, что в результате терапии человек ста­новится не чем иным, как человеческим организмом, че­ловеческим животным? Кто будет его контролировать? Кто будет его социализировать? Не перейдет ли он тогда все запреты? Не разбудили ли вы в человеке зверя — его подсознание?” Наиболее адекватным ответом на это бу­дет: “В терапии человек действительно становится чело­веческим организмом со всеми предполагаемыми преиму­ществами. Он реально может себя контролировать, и он неисправимо социален в своих желаниях. В человеке нет зверя. В человеке есть только человек, и это его мы мо­жем освободить”.

Мне кажется, основным открытием психотерапии, при условии валидности наших наблюдений, является то, что нам не нужно бояться быть “только” homo sapiens. Оно заключается в том, что если мы сможем прибавить к сенсорному и внутреннему опыту, которые характери­зуют все животное царство, дар свободного и неискажен­ного сознания, который свойствен лишь человеку, то мы получим организм прекрасный, конструктивный и реа­листичный. Мы получим организм, осознающий требо­вания культуры, так же как и собственные потребности в еде и сексе, — который настолько осознает свое жела­ние дружеских взаимоотношений, насколько и потреб­ность возвеличивать себя, который настолько осознает свою тонкую и чувственную нежность по отношению к другим, насколько и свою враждебность. Если челове­ческая способность к осознанию действует полноценно и свободно, то мы обнаруживаем, что у нас есть не животное, которого мы должны бояться, не зверь, которо­го мы должны контролировать, а организм, возникаю­щий в результате всех этих составляющих сознания, спо­собный с помощью замечательной интегративной спо­собности центральной нервной системы достигать урав­новешенного, адекватного, возвышающего себя и дру­гих поведения. Иначе говоря, когда человек является неполным — когда он не хочет осознавать различные аспекты своего опыта, — тогда у нас действительно есть много причин бояться его и его поведения, что и пока­зывает современная мировая ситуация. Но когда он яв­ляется полноценно функционирующим, когда он явля­ется совершенным организмом, когда осознание опыта, что является неотъемлемым человеческим атрибутом, действует наиболее полно, тогда ему можно доверять, тогда его поведение конструктивно. Оно не всегда явля­ется общепринятым. Оно не всегда будет подчиняться правилам. Оно будет индивидуально. Но тем не менее оно будет социализировано.

Заключительный комментарий

Я утверждаю, что предшествующая часть определен­но имеет право на существование, потому что она пред­ставляет собой глубокое убеждение, выросшее из много­летнего опыта. Я твердо осознаю, однако, различие меж­ду убеждением и истиной. Я не прошу каждого соглашать­ся с моим опытом, но только обдумать то, насколько пред­ставленные здесь мною формулировки согласуются с их собственным опытом.

Я не прошу прощения за умозрительный характер этой статьи. Есть время для теоретизирования и время для про­верки доказательств. Мы надеемся на то, что постепенно некоторые из этих теоретических предположений, мне­ний и клинических предчувствий будут поставлены на действенную и прочную основу.

Литература

1. Maslow, A. H. Our maligned animal nature. Jour. of Psychol., 1949, 28, 273-278.

2. Montagu, A. On Being Human. New York: Henry Schuman, Inc., 1950.

3. Rogers, С. R. Client-Centered Therapy. Boston: Houghton Mifflin Co., 1951, Chapter IV, “The Process of Therapy”.

Что значит становиться личностью

Когда я работал в Центре консультирования Чикагского университета, у меня была возможность работать с людь­ми, которые обладали широким кругом личносптых про­блем. Среди них был и студент, переживающий из-за воз­можного провала на экзаменах в колледже; и домохозяй­ка, недовольная своим замужеством; и человек, ощуща­ющий, что он находится на грани нервного расстройства или психоза; и ответственный работник, который боль­шую часть своего времени проводит, предаваясь сексуаль­ным фантазиям, и не справляется с работой; и студент-отличник, успевающий лучше всех в группе, но парализованный убеждением в своей безнадежной несостоятель­ности; и родитель, уставший от поведения своего ребен­ка; и общительная девушка, впадающая в беспричинную черную депрессию; и женщина, которая боится, что лю­бовь и жизнь проходят мимо нее, а ее успехи в учебе — лишь слабое утешение; и человек, убежденный в том, что все мощные злые силы объединились вокруг него. Я могу продолжить этот список, содержащий множество различ­ных уникальных проблем, с которыми приходят люди. Это полнота жизненного опыта. Однако для консультанта нет ничего приятного в перечислении этих жалоб. Я знаю, что проблема, заявленная на первой беседе, не является той же самой через два-три часа, а к десятой беседе это будет уже совсем другая проблема или серия проблем.

Но тем не менее я приобрел таеренность в том, что воп­реки этому приводящему в замешательство горизонталь­ному многообразию и вертикальньы слоям различных затруднений скорее всего существует только одна проблема. Опираясь на опыт многих клиентов во время терапевти­ческих отношений, которые мы пытаемся для них создать, я обнаружил, что каждый из них поднимает один и тот же вопрос. Под уровнем проблемной ситуации, на которую жалуется клиент — за сложностями с учебой, с женой, с работодателем, за собственным не поддающимся контро­лю странным поведением, за собственными пугающими чувствами, — лежит основной поиск клиента. Мне кажет­ся, что где-то в глубине каждый человек задается вопро­сом: “Кто же я в действительности? Как я могу прикос­нуться к этому истинному Я, лежащему в основе всего мо­его внешнего поведения? Как я могу стать собой?”

Процесс становления. Проникновение под маску

Позвольте мне попытаться объяснить, что я имею в виду, когда говорю, что существует цель, которой инди­вид больше всего хочет достичь, которой он сознательно или несознательно добивается. Эта цель заключается в том, чтобы стать самим собой. Если ко мне приходит че­ловек, озадаченный уникальной комбинацией своих про­блем, то я понимаю, что стоит попробовать создать безо­пасные и свободные взаимоотношения. Моя цель — по­нять, как он чувствует себя в своем внутреннем мире; при­нять его таким, какой он есть; создать атмосферу свобо­ды. в которой он сможет продвинуться в своих чувствах, мыслях и образе жизни в любом направлении, каком толь­ко захочет. Как он использует эту свободу?

По моему опыту он использует это, чтобы все больше и больше становиться собой. Он начинает отбрасывать фальшивое поведение, маски, роли, с которыми встреча­ет жизнь. Он, оказывается, пытается найти нечто основ­ное, чтобы в большей степени стать собой, В первую оче­редь он снимает те маски, которые он сознательно исполь­зует. Одна молодая девушка-студентка описывала в консультационной беседе одну из масок, которую использо­вала, и свои сомнения по поводу того, есть ли под этим внешним умиротворением и очарованием настоящее Я со своими убеждениями.

“Я думала о соответствии нормам. Я как бы разработала что-то вроде умения, я думаю... ну... привычка... пытаться сде­лать так, чтобы окружающие меня люди чувствовали себя легко, или вести себя так, чтобы дела шли гладко. Мирот­ворец нужен всегда, как масло внутри механизма. На встре­чах, или на вечеринках, или где-то еще — я способствовала тому, чтобы все шло гладко и чтобы всем казалось, что мы хорошо проводим время. Но иногда я удивлялась себе, если принимала противоположную своей точку зрения, понимая, что человек, придерживающийся ее, обидится, если я этого не сделаю. Иначе говоря, я просто никогда... я имею в виду, я никогда не была уверена в чем-то. Сейчас мне кажется, что причина, по которой я это делала, исходит из моего дома. Я никогда не вставала на защиту своих убеждений и сейчас не знаю, есть ли они у меня, чтобы их защищать. Если чест­но, я не была собой, я не знала, что является моим настоя­щим Я, и я просто играла свою роль фальшиво”.

В этом отрывке вы можете увидеть, как она проверяет маску, которую использует, осознавая свое неудовлетво­рение и рассуждая, как добраться до глубинного настоя­щего Я, если таковое существует.

В попытках раскрыть свое собственное Я клиент обыч­но использует отношения, чтобы исследовать, проверять различные аспекты своего опыта, осознавать и сталки­ваться с глубокими противоречиями, которые он часто об­наруживает. Он понимает, насколько его поведение и даже чувства, являются неискренними, исходящими не из ес­тественных движений его организма, а только фасадом, внешностью, за которой он прячется. Он открывает то, как сильно руководствуется в жизни представлениями о том, каким должен быть, а не тем, кто он есть в действи­тельности.

Часто он приходит к выводу, что существует только как ответ на требования других, что у него нет собственного Я, что он только пытается чувствовать, думать, вести себя так, как, по мнению других, он обязан себя вести, думать и чувствовать.

В связи с этим я был поражен, обнаружив, как датс­кий философ Серен Кьеркегор (Seren Kierkegaard) с ост­рой психологической проницательностью обрисовал ди­лемму индивидуальности больше века назад. Он подчер­кнул, что обычное отчаяние — это отчаяние из-за отсут­ствия выбора или желания быть собой; но самая глубокая форма отчаяния — это решение “быть другим, а не собой”. С другой стороны, “желать быть тем Я, которое истинно, абсолютно противоположно отчаянию”, и за этот выбор человек несет огромную ответственность, Когда я читал его работы, меня не покидало ощущение, что он, должно быть, слышал высказывания наших клиентов в то время, когда они искали и исследовали реальность своего Я — зачастую это был болезненный и сложный поиск.

Этот поиск становится еще более волнующим, когда клиенты вовлекаются в отказ от фальшивых масок, о кото­рых раньше не знали, что они фальшивые. В этом пугаю­щем поиске они начинают исследовать свои чувства, бу­шующие и иногда жестокие. Снятие маски, которую вы считали частью своего настоящего Я, очень тревожит, даже если есть свобода думать, чувствовать и быть и если инди­вид все ближе подходит к цели. Это может проиллюстри­ровать выдержка из речи женщины, завершившей серию бесед. Она использует много метафор, когда рассказывает, как боролась за проникновение к сущности своего Я.

“Глядя на это сейчас, я понимаю, что как будто снима­ла защиту слой за слоем. Я строила их, проверяла, а по­том выкинула, потому что вы не изменялись. Я не знала, что находится на дне меня, и очень боялась это найти, но мне надо было продолжать искать. Сперва я ничего не чувствовала внутри себя — только огромную пустоту, где мне нужно было и хотелось найти твердую сущность. За­тем я начала чувствовать, что сталкиваюсь с твердой ка­менной стеной, слишком высокой, чтобы перелезть, и слишком плотной, чтобы пройти насквозь. Однажды сте­на стала полупрозрачной, а не плотной. А после этого она стала вроде бы исчезать, но за ней я обнаружила дамбу, сдерживающую бурлящие воды насилия. Я чувствовала, что если вновь попытаюсь сдержать силу этих вод или от­крою хотя бы небольшое отверстие, то я и все вокруг бу­дет разрушено надвигающимся стремительным потоком чувств, которые представлены в виде воды. В результате я не смогла больше сдержать это и выпустила поток. И я действительно поддалась совершенной и полной жалос­ти к себе, потом ненависти и затем — любви. После тако­го опыта я чувствовала, что перескочила через край про­пасти и оказалась в безопасности на другой стороне, вме­сто того чтобы качаться на краю. Я не знаю, что ищу и куда иду, но я чувствую, что живу по-настоящему, как ни­когда, и что двигаюсь вперед”.

Я уверен, что этот отрывок довольно хорошо демонст­рирует чувства многих индивидов: если фальшивая вне­шность, стена, дамба не выдержат, то все будет уничто­жено напором чувств, которые удерживались в этом внут­реннем мире. Однако этот отрывок также иллюстрирует непреодолимую потребность, которую испытывают ин­дивиды в поиске и становлении своего Я. Также он пока­зывает способ, с помощью которого индивид организует свою внутреннюю реальность, — когда он полностью переживает ощущения, которые открываются ему на орга­ническом уровне (как эта клиентка переживала жалость к себе, ненависть, любовь, а потом уверенность в том, что она является частью своего реального Я).

Переживание чувств

Я бы хотел еще раз поговорить об этом переживании чувств. На самом деле — это открытие неизвестных элементов Я. Тот феномен, который я пытаюсь описать, очень сложно понять когнитивным способом. В нашей по­вседневной жизни существует тысяча и одна причина для того, чтобы полностью не переживать свои отношения, причины из прошлого и настоящего, причины, кореня­щиеся в социальном окружении. Переживать их полно­ценно и свободно кажется слишком опасным, несущим в себе потенциальное разрушение. Но в безопасных и сво­бодных терапевтических отношениях они могут быть пе­режиты полноценно — такими, какие они есть.

Они могут переживаться и переживаются, как мне хо­чется думать, “в чистом виде”, так что в определенный момент человек может быть своим страхом, злобой, не­жностью или чем-то еще.

Наверное, я смогу разъяснить это, снова проиллюст­рировав примером, который покажет и выразит то, что я имею в виду. Молодой человек, аспирант, находящийся глубоко в процессе психотерапии, был сильно озадачен смутным чувством, которое он ощутил в себе. Он посте­пенно обозначил его как какое-то пугающее чувство, страх провала, неполучение ученой степени. Потом была дол­гая пауза. С этого момента мы посмотрим запись беседы.

Клиент: Я как бы позволил этому дойти до меня. Но еще я связываю это с вами и с нашими отношениями. И есть еще, что я чувствую, это страх уйти; или по-другому... слишком тяжело уловить... похоже на два разных чувства. Или два “меня*. Один боится — тот, который держится за что-то, и его я могу довольно ясно почувствовать прямо сейчас. Вы знаете, мне, похоже, нужно за что-то держаться... и я как бы боюсь.

Терапевт: Угу. Это то, что вы можете чувствовать в дан­ную минуту и чувствовали и чувствуете именно в наших вза­имоотношениях.

Клиент: Неужели вы не разрешите мне это, потому что, вы знаете, мне, похоже, это нужно. Мне так одиноко и страшно без этого.

Терапевт: Угу. Угу. Дайте мне держаться за это, потому что мне будет жутко страшно, если я этого не сделаю. Раз­решите мне ухватиться за это. (Пауза.)

Клиент: Это как бы одно и то же — не могли бы вы раз­решить мне иметь диссертацию или ученую степень, так что... Потому что мне, похоже, нужен этот маленький ми­рок. Я имею в виду...

Терапевт: В обоих случаях это похоже на мольбу, не прав­да ли? Позвольте мне иметь это, потому что я очень сильно в этом нуждаюсь. Я буду жутко напуган, если у меня не бу­дет этого. (Долгая пауза.)

Клиент: Я меня чувство... Я как-то не могу идти даль­ше... Это похоже на хнычущего мальчика, как бы даже... Что это за жест — мольба? (Складывает свои руки в мольбе.) Разве не смешно? Потому что...

Терапевт: Вы сложили свои руки, как при мольбе.

Клиент: Да, точно! Как бы, не сделаете ли вы это для меня?.. О, это ужасно! Кто я, умоляю?

Возможно, этот отрывок передаст немногое из того, о чем я здесь говорил, — переживание чувства до его пре­дела. Здесь, на данный момент, присутствует пережива­ние себя просто как хнычущего маленького мальчика — молящего, просящего, зависимого. На тот момент он был только этой мольбой. Но мы уверены в том, что почти сразу он отступил от этого переживания, сказав: “Кто я, умоляю?” — но это оставило свой отпечаток. Моментом позже он сказал: “Это такое изумительное чувство — ощу­щать, как новое выходит из меня. Это всякий раз сильно удивляет меня, и снова это чувство, похожее на страх того, что во мне слишком много всяких вещей, что я, возмож­но, что-то из них скрываю”. Он осознает, что переполнен. В тот момент он стал своей зависимостью, и его поражает то, как это с ним произошло.

Он сполна испытал не только зависимость. Это может быть боль, или грусть, или зависть, или разрушительная злоба, или сильное влечение, или уверенность и гордость, или чуткая нежность, или безграничная любовь. Это мо­жет быть любая эмоция, на которую способен человек.

То, что я здесь представил, показывает, что в такой момент индивид начинает быть тем, кто он есть. Когда человек на протяжении терапии переживает все эмоции, органично возникающие в нем, и переживает их в созна­тельной и открытой форме, он открывает себя во всем бо­гатстве, что существует внутри него. Тогда он стал тем, кто он есть.

Раскрытие себя в опыте

Давайте рассмотрим, что значит стать кем-то. Это наи­более запутанный вопрос, и я снова попытаюсь извлечь возможный ответ из высказываний клиентки, которые записаны между беседами. Она рассказывает, как различ­ные фасады, за которыми она жила когда-то, помялись и разрушились, принеся ощущение растерянности, а вмес­те с тем чувство облегчения. Она продолжала:

“Вы знаете, кажется, что все усилия, направленные на под­держание поведения по условному образцу, были абсолют­но бесполезны — излишнее расточительство. Вы думаете, что вам самим надо составить образ, но кусочков слишком много, и слишком трудно поставить их по местам. Иногда расставляешь их неправильно, и чем сильнее эта непра­вильность выражена, тем больше требуется усилий, чтобы расположить их в правильном порядке, до тех пор пока вы настолько не устанете, что даже самый ужасный конфуз будет намного лучше, чем попытки продолжать дальше удерживать этот образ. Потом вы открываете, что после встряски кусочки, если их оставить в покое, совершенно естественно падают по своим местам, и жизнеспособный образ появляется вообще без всяких усилий с вашей сто­роны. Ваша работа состоит в том, чтобы это открыть, и именно поэтому вы найдете свое Я и свое собственное ме­сто. Вы должны только позволить собственному опыту рас­крыть вам свое значение; а в тот момент, когда вы укажете ему его значение, вы сразу окажетесь в состоянии войны с самим собой”.

Давайте попробуем рассмотреть ее поэтическое опи­сание и переведем его в смыслы, имеющие для меня зна­чение. Я уверен, что она говорит: быть собой — значит найти образ, основные закономерности, которые суще­ствуют в непрерывном меняющемся потоке своего опы­та. Быть собой означает не пытаться организовать свой опыт в виде маски или несуществующей структуры, а от­крыть единство и гармонию, которые присутствуют в сво­их собственных актуальных чувствах и реакциях. Это зна­чит, что настоящее Я есть то, которое может быть уютно раскрыто в своем опыте, а не то, что навязывается сверху.

Приводя отрывки высказываний этих клиентов, я пы­тался предположить, что происходит в содействующих те­рапевтических отношениях тепла и понимания. Кажется, что постепенно и болезненно индивид исследует, что ле­жит за маской, которую он показывает миру, а иногда и за маской, которая вводит в заблуждение его самого. Глубоко и зачастую отчетливо он переживает различные стороны себя, которые были спрятаны внутри. Таким образом, он все больше и больше становится собой — не внешним по­стоянным фасадом, обращенным к другим, не циничным отрицанием всех чувств, не маской рационального интел­лекта, а живым, дышащим, чувствующим, меняющимся процессом — короче, он становится личностью.

Личность, которая появляется

Я представляю, что многие из вас задают вопрос: “А какой личностью он становится? Недостаточно сказать только то, что он отбрасывает маски. Какая личность под этим скрывается?” С позиции очевидного факта, заклю­чающегося в том, что любой индивид стремится стать не­зависимой, особой и уникальной личностью, ответить будет нелегко. Тем не менее я бы хотел выделить несколь­ко характерных тенденций, которые вижу здесь. Ни одна личность полностью этих характеристик не проявляет, ни одна личность полностью не оправдывает того определе­ния, которое я дам, но я действительно вижу определен­ные правила, которые могут быть выработаны и основа­ны на моем опыте участия в психотерапевтических отно­шениях со многими клиентами.

Открытость опыту

Во-первых, скажу, что в этом процессе индивид ста­новится более открытым своему опыту. Это утверждение имеет для меня большое значение. Оно — противополож­ность защите. Психологические исследования показали, что если наша сенсорная информация расходится с на­шей картиной Я, тогда эта информация искажается. Дру­гими словами, мы можем видеть не все свои чувственные реакции, а только те, которые соответствуют нашей кар­тине Я.

Сейчас, в описываемых мною безопасных отношени­ях, такая защита, или ригидность, стремится к замене на возрастающую открытость опыту. Я пытался описать, что человек начинает более открыто осознавать свои соб­ственные чувства и отношения, существующие на орга­ническом уровне. Он также начинает в большей степени осознавать ту реальность, которая существует вне него, вместо того чтобы воспринимать ее в заранее заданных категориях. Он видит, что не все деревья — зеленые, не все мужчины — суровые отцы, не все женщины отказы­вают, не всякий неудачный опыт говорит о его несостоя­тельности и тому подобное. Он способен принять во вни­мание новую ситуацию такой, какова она в действительности, а не искажать ее в соответствии с уже устоявши­мися образами. Можно предположить, что эта возраста­ющая способность быть открытым опыту делает его на­много более реалистичным во взаимодействии с новыми людьми, новыми ситуациями, новыми проблемами. Зна­чит, его убеждения не ригвдны, и он может допускать дву смысленность. Он может получать много противополож­ной информации, насильно не закрываясь от ситуации. Такая открытость сознания тому, что существует в данный момент в себе и в настоящей ситуации, я уверен, является важным элементом в описании личности, возникающей в терапии.

Наверное, я могу придать этой концепции более чет­кий смысл, если проиллюстрирую ее записью беседы. Молодой специалист в сорок восьмой беседе рассказы­вает о том, как он стал более открыт некоторым своим телесным и другим ощущениям.

Клиент: Я не думаю, что каждый может рассказать обо всех изменениях, которые он чувствует. Но я на самом деле недавно ощутил, что должен больше уважать, с большей объективностью относиться к своим физическим составляющим. Я имею в виду, я не ожидал слишком многого от себя. Вот как это происходит: я чувствую, что в прошлом привык бороться с усталостью после ужина. Ну, а сейчас я чувствую уверенность, что действительно устал, а не придумываю себе усталости, что я просто нахожусь на физически низком уровне. Кажется, что я просто постоянно осуждал свою ус­талость.

Терапевт: Итак, вы можете позволить себе быть усталым, вместо того, чтобы продолжать чувствовать и усталость, и осуждение ее.

Клиент: Да, что я не должен уставать или что-то вроде этого. Но кажется, что можно быть твердо уверенным, что можно просто не бороться с этой усталостью, и вместе с этим приходит реальное чувство, что я должен снизить темп жиз­ни. Поэтому быть усталым уже не так страшно. Я думаю, что могу связать то, почему я не должен был так себя вести, с тем, что думает по этому поводу мой отец. Например, если я заболел и сказал ему, что болен, то внешне будет казаться, что он хочет мне помочь, но в то же время он подумает: “Ох, черт возьми, еще одна неприятность”. Вы знаете, что-то вро­де этого.

Терапевт: Как будто в том, что вы заболели, есть что-то досадное.

Клиент: Да, я уверен, что мой отец относится к телу с таким же неуважением, как и я. Недавно, прошлым летом, я вывихнул что-то в позвоночнике, потянул его. Это была в первое время действительно постоянная боль, очень острая. Меня осмотрел доктор и сказал, что это не очень серьезно, это должно пройти само собой, если я не буду много накло­няться. Ну, это произошло несколько месяцев назад... и я недавно стал замечать, что... черт, это действительно боль­но и это до сих пор там... и это не моя вина.

Терапевт: Это вовсе не доказывает, что вы плохой...

Клиент: Нет... и одна из причин, мне кажется, почему я устаю больше, чем должен, это из-за постоянной нагрузки, и таким образом... я уже договорился о приеме у доктора в госпитале, где он меня осмотрит, сделает рентген или что-то в этом роде. В этом случае, я догадываюсь, вы можете сказать, что я просто стал вернее чувствовать... или быть объективней к таким вещам... И это действительно глубо­кий сдвиг, я бы сказал, и, конечно, мои отношения с моей женой и с двумя детьми... ну, их просто не узнаешь, если посмотреть на меня со стороны... как вы это делаете... я имею в виду... кажется, просто нет ничего прекраснее, чем по-на­стоящему и искренне... по-настоящему испытывать любовь к своим собственным детям и в то же время получать ее. Я не знаю, как это выразить. У нас так возросло уважение... у нас двоих — к Джуди... и мы только заметили... как мы уча­ствуем в этом... мы заметили в ней огромное изменение... это, кажется, очень глубокая вещь.