Настроенное намерение

 

Вопрос: Меня всегда интересовали и глубоко впечат­ляли буддийские представления о реальности. Труд­но даже представить себе более возвышенный и утончённый взгляд на жизнь. Но мне никак не удаётся выделить время для медитации. Я хочу меди­тировать и часто даю себе слово, что начну практиковать медитацию ежедневно. Но стоит начать, как что-то меня отвлекает и я бросаю занятия на несколько недель, а то и месяцев. Не могли бы вы что-нибудь посоветовать?

Нгакпа Чогьям: А насколько сильно вы хотите прак­тиковать?

Вопрос: Это для меня очень важно.

Нгакпа Чогьям: Интересно... Почему же так происхо­дит? (Пауза.) Позвольте уточнить, правильно ли я вас понял. Вы хотите что-то делать. Для вас это очень важно... но вы всё равно этого не делаете. Правильно ли я понял? Вы именно это хотели сказать?

Вопрос: Да.

Нгакпа Чогьям: Что ж, тогда ответить несложно. Когда вы захотите заниматься медитацией сильнее, чем тратить время на другие дела, вам станет легче. Прошу прощения за такой прямолинейный ответ, но здесь действительно всё дело в мотивации. До­пустим, я говорю вам: «Я хочу похудеть, но продол­жаю есть слишком много и не занимаюсь физичес­кими упражнениями». Вы наверняка ответите так же: «Значит, много есть и не упражняться вам хо­чется больше, чем похудеть».

Вопрос: Но разве медитировать не важно?

Нгакпа Чогьям: Конечно, важно! Просто необходимо! (Смеётся.) Но это — всего лишь наши слова. А как считаете вы? Насколько, по-вашему, это важно?

Вопрос: В книгах по Дхарме сказано...

Нгакпа Чогьям: Ну да, чего только ни сказано в «кни­гах по Дхарме»! Люди часто приходят к нам сообщить, что сказано в их книгах... но что из этого следует? Что можете сказать лично вы?

Вопрос: По-моему, я запутался...

Нгакпа Чогьям: А вот это уже лучше! Замечательно! Так вам гораздо легче будет найти себя. А следующий шаг — отнестись к этому с известной долей юмора. Ощущать, что ты запутался, неприятно. Но пока мы не перестанем цепляться за свои дуалистические представления, мы всегда будем говорить «я запу­тался» вместо «я не знаю». Запутываться неприят­но потому, что в пространстве недоумения все определения расплываются, становятся зыбкими и неосязаемыми. А из-за этого мы теряем уверен­ность, чувствуем себя беззащитными. Спокойное принятие подобной неуверенности — уже само по себе практика. В этом мудрость неуверенности. Чтобы обрести мотивацию, надо стараться понять, что именно помогает вам открыть процесс ши-не. Чтобы мотивация углубилась, надо взглянуть на свою жизнь серьёзнее.

Кхандро Дечен: И с юмором... в самом серьёзном смысле этого слова! Нежелание сидеть — это недостаток мотивации к переменам. Если вы не чувствуете мотивации к переменам, значит, вы либо боитесь, либо не видите причины для пере­мен. Если составить достаточно глубокое пред­ставление о буддизме, читая, размышляя и слу­шая — и проверяя все обретённые знания на лич­ном опыте, то мотивация разовьётся естественным путём. Но не торопитесь, не надо ни к чему себя принуждать.

Нгакпа Чогьям: Будьте честны с собой и постарайтесь точнее оценить свой нынешний уровень мотивации. Настройте намерение и дайте ему развиваться есте­ственно. Это ваш личный эксперимент, и не надо усложнять его чувством вины и разочарованиями. Вы приступите к практике тогда, когда это будет иметь смысл с точки зрения накопленного вами опыта. Если же практика для вас — это нечто вроде религиозного служения, то истинная мотивация на этой основе не разовьётся.

Кхандро Дечен: Примите себя таким, какой вы есть, и начните с этого. Вас такой подход устраивает?

Вопрос: У меня просто камень с души свалился!

Кхандро Дечен: Чтобы практика заняла достаточно высокое место на шкале наших приоритетов, надо следить за тем, чтобы другие ценности не вступали с ней в конфликт. Поэтому надо просто сидеть. Когда придёте домой — сядьте и сидите. Точно так же и завтра утром — просто сядьте и сидите. При­ступая к сидению, каждый раз делайте это, как в первый раз. И каждое мгновение вашей жизни про­живайте так, как будто оно — последнее. Помните: вам предстоит подружиться со смертью. Все ощущения должны стать как песок, протекающий меж­ду пальцами. Если вы собираетесь практиковать ежедневно, надо обрести глубокую уверенность в том, что вы действительно хотите сидеть каждый день, что это для вас на самом деле важно. Найдите в своей жизни для этого время и место, и старай­тесь не поддаваться разочарованию.

Не стремитесь сидеть слишком долго. Пообещай­те себе, что будете сидеть понемногу каждый день, и твёрдо держите данное слово. Переходить к более продолжительному сидению следует лишь тогда, когда вы почувствуете, что без этого не сможете про­двинуться дальше на пути практики. Повторю ещё раз, даже если вы сидите всего по пять минут в день, но ежедневно, — это гораздо лучше, чем сидеть по пол­часа, но лишь от случая к случаю. Дайте себе такое обещание, которое вы наверняка сможете сдержать. В противном случае вы никогда не обретёте веру в себя и обнаружите, в конце концов, что вообще не можете держать данное себе слово. А в том, чтобы давать себе обещания и твёрдо их выполнять, зак­лючён глубокий смысл. Таким способом вы задаёте позитивную направленность своей жизни и подго­тавливаете перемены к лучшему, особенно если связываете данные себе обещания с пожеланием приблизить освобождение всех живых существ. Сидение, таким образом, становится частью вашей жизни, и как следствие начинает развиваться яс­ность. Ясность усилит мотивацию к практике. Ког­да же вы увидите огромную пользу практики, вы ес­тественным образом устремитесь к новым открыти­ям. И тогда проблема поддержания мотивации отпадёт сама собой. Помните, однако, что мотива­ция необходима лишь для того, чтобы вывести вас на путь практики. А затем в ней уже не будет нужды. Если вы заполните пространство сидения ожидани­ем прогресса, осознание не сможет развиваться. Так что самое главное здесь — вовремя отказаться от мо­тивации. Сидеть следует без всякой цели — и без надежды, и без страха.

Вопрос: А как насчёт желания освободить все живые существа из круговорота страданий? Разве это не мо­тивация?

Нгакпа Чогьям: Если нам удаётся настроиться на это желание, оно придаёт нам очень мощную мотива­цию. Но чтобы развивать в себе доброту, чтобы ис­кренне настроить на это свои намерения, необходимо сперва осознать до некоторой степени взаи­мосвязь всего сущего. Не обладая добротой (или не сознавая, что это качество нам присуще), мы по­просту не можем принять такую установку, — сколь­ко бы Учителя ни повторяли нам, что она хороша и благотворна. Доброта — это неотъемлемая часть нашей сущности, но каждый должен открыть её в себе заново.

Кхандро Дечен: Можно пытаться пережить просветлён­ность, развивая доброту в своих мыслях и поступ­ках. Так вы начнёте открываться для восприятия безначальной доброты. Но чтобы по-настоящему ис­пытать её, надо сидеть и освобождаться от искусственных понятий. Истинная доброта — это очень эффективная мотивация. Но если вы не чувствуете эту доброту достаточно сильно, если она не пронизывает всё ваше мировоззрение, то как она может стать для вас подлинной мотивацией?

Нгакпа Чогьям: Помня о необходимости развивать доб­роту и привносить её в свою смешанную мотива­цию, вы закладываете основу для развития истин­ной доброты. Так, мало-помалу, доброта сможет под­чинить себе прочие мотивы, вторгающиеся в наши мгновения внутренней тишины.

Вопрос: И когда я сижу...

Нгакпа Чогьям: Когда вы сидите, вы просто сидите. Пробуждать в себе доброту вы можете перед тем, как приступите к сидению, но когда вы сидите — вы просто сидите, и всё. Если идея освобождения всех живых существ станет движущей силой вашей мо­тивации, это не только окрылит вас, но и поможет избрать верное направление. Ориентация на дости­жение тоже может до некоторой степени окрылять, но в таком случае полёт наш неминуемо закончится сужением кругозора и разочарованием. Доброта же может помочь настроиться на правильный подход к сидению, но, когда мы собственно сидим, не долж­но быть вообще никакой мотивации. Мотивация усаживает вас на подушку или на стул, но этим её миссия и завершается.

Вопрос: Не могли бы вы рассказать подробнее о на­строенном намерении? По-моему, это очень плодотворная идея.

Нгакпа Чогьям: Это мотивация без «факторов отяго­щения». Обтекаемая, аэродинамическая мотивация. Она открывает вам доступ к невероятной силе, дарует способность совершить всё, что дол­жно быть свершено. Вот почему так важно разви­вать в себе доброту помыслов и поступков. Наме­рение, исполненное доброты, вырывается из сфе­ры притяжения отторгнутой индивидуальности. Отторгнутая индивидуальность — это то, что при­вязывает вас к земле. Чтобы развить ускорение, необходимое для прорыва в сферу невообразимо­го, нужно сбросить балласт — избавиться от при­вычных воззрений, порождающих факторы отяго­щения.

Вопрос: Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, говоря о факторах отягощения. Не могли бы вы объяснить подробнее?

Нгакпа Чогьям: Факторы отягощения присутствуют тогда, когда мы руководствуемся смешанной мотивацией. Допустим, я хочу помочь человеку, нуж­дающемуся в помощи, но при этом я также хочу, чтобы меня считали добрым. Желание, чтобы тебя считали добрым — это фактор отягощения. Если я хочу, чтобы меня оценили по достоинству, побла­годарили и похвалили, я принесу меньше пользы, чем мог бы. Я усложню довольно простую, по сути, ситуацию, привнесу в неё лишние проблемы. Кро­ме того, жажда признания может отвлечь меня от помощи. Желание помочь и желание добиться при­знания могут вступить в конфликт между собой. Конфликт между несколькими мотивами — это серьёзный фактор отягощения, и достичь цели ста­новится гораздо труднее. Но возможна и обратная ситуация. Вот почему я советую привносить в нашу смешанную мотивацию намерение, проникнутое добротой: оно поможет свести отвлечения к мини­муму.

Кхандро Дечен: Говоря о достижении цели, можно при­вести такой пример. Допустим, я хочу накопить денег на поездку в Гималаи. Но при этом я также хочу купить себе новое платье. На это может уйти какая-то часть сбережений. И если я буду покупать себе новые платья регулярно, то поездка может не состояться никогда.

Нгакпа Чогьям: Вот что мы называем фактором отяго­щения — всё, что замедляет наше продвижение к цели. Смешанная и противоречивая мотивация по­рождает фактор отягощения, препятствующий на­шему личностному развитию и росту. До тех пор, пока мы не избавились от отягощающих факторов, мы обречены на разочарования и неудачи. Настро­енное намерение — это чистая, несмешанная моти­вация, свободная от всяких конфликтов. Мотива­ция, направленная на единую цель.

ДОБРОТА

 

Вопрос: Я хотел бы спросить о необходимости разви­вать сострадание в качестве основы для постижения Пустоты. В ваших наставлениях о ши-не всё представлено не так, как я слышал от других учите­лей. Пожалуйста, помогите мне разобраться.

Нгакпа Чогьям: В каком-то смысле это часть общей проблемы дуализма. Частная же проблема состоит в утверждении о том, что реализации можно дос­тичь с помощью методов, противоречащих друг другу. На самом деле эти методы зеркально отра­жают друг друга, и не следует считать их взаимоисключающими. Парадоксы такого рода часто встре­чаются в буддизме, и все они указывают на одну чрезвычайно важную идею. Дело в том, что если мы рассматриваем просветление с относительной точки зрения, то и само оно оказывается относи­тельным состоянием. Из-за того, что невозможно говорить об абсолютном опыте в относительных понятиях, не прибегая к парадоксам, относитель­ный взгляд и оказывается дуалистическим, абсо­лютный же — стоящим за пределами дуализма. Развивая в себе доброту, мы пытаемся пережить просветлённость, а переживая просветлённость, мы облегчаем себе путь к постижению Пустоты. Остав­ляя всё как есть, и ни в чём не нуждаясь в практике четырёх йог, мы обнаруживаем, что доброта — это естественное самовыражение, появляющееся в про­цессе этой практики.

Кхандро Дечен: Никто не мешает следовать обеим этим формам практики одновременно. Более того, мы даже призываем вас сочетать их. Главное здесь — понять принципы и особенности этих методов, осознать, как они работают. Тогда перед вами от­кроется возможность использовать их и кое-чего достичь.

Нгакпа Чогьям: Мудрость пустоты и порождённая ею деятельность, исполненная бесконечного сострадания, на самом деле неотделимы друг от друга; мы разделяем их лишь потому, что смотрим на вещи с дуалистических позиций. Отделяя муд­рость от деятельного сострадания, мы изобретаем методы, позволяющие в процессе практики дос­тичь одной из этих двух целей, чтобы естественно смогла проявиться и вторая. Либо мы проявляем мудрость посредством отказа от привязанности к условным ориентирам и соотнесениям, либо мы проявляем доброту посредством созерцательного мышления и активного воображения. Но итог обеих практик один: осознание того, что мудрость неотделима от деятельного сострадания. Пони­маете?

Вопрос: Да, спасибо. Кажется, я вдруг понял очень многое! Всё сразу встало на свои места! (Смеётся.)

Вопрос: Сострадание — это то же, что и любовь?

Кхандро Дечен: Это два проявления одной и той же энергии.

Нгакпа Чогьям: «Любовь» и «сострадание», как слова или термины, несут конкретную смысловую нагрузку, различающую их в относительном понима­нии. Но в действительности любовь и сострада­ние — аспекты энергии просветления, которая по своей сущности неделима. В условном смысле этих слов любовь и сострадание — не одно и то же, но с точки зрения ума, достигшего реализации, они едины. И любовь, и сострадание — это опыт не­раздельности.

Кхандро Дечен: Если наше чувство «я» отделено от опыта восприятия других живых существ, мы не можем испытывать ни любви, ни сострадания. Когда ваши боль и наслаждение до некоторой сте­пени являются также моими болью и наслаждени­ем, тогда это можно назвать «любовью». Если мы распространяем своё чувство «я» на все живые су­щества, то это называется «состраданием» или «добротой». Доброта нераздельна, а нераздель­ность — это просветление. И любовь, и сострада­ние свободны от всех преград и ограничений эго­центризма. Эгоизм возникает из чувства отделённости, изолированности от всего остального мира. Эгоизм — это наше извращённое чувство сверхиндивидуализации, внушающее нам мысль о том, что мы можем действовать только ради самих себя. Многие просто не понимают, какой унылой делает нашу жизнь избирательная любовь, ставящая ка­кие-то условия или ограничения. Чтобы родилась истинная любовь, всё наше мировосприятие дол­жно исполниться доброты, и в том числе, добро­ты к самим себе.

Нгакпа Чогьям: Когда мы откроем в себе доброту, тог­да и любовь расцветёт во всей своей щедрости и блеске. Но принимая ограниченную, собственничес­кую привязанность к одному-единственному чело­веку за любовь, мы сами лишаем себя способности проявлять истинную доброту.

 

Вопрос: Испытывая сострадание к человеку, который желает вам зла, не ставите ли вы себя под удар? И как можно питать сострадание к врагу, не превра­щаясь в жертву?

Нгакпа Чогьям: Быть добрым — это не значит смот­реть на мир сквозь розовые очки и улыбаться всем и каждому глупой улыбкой. Если люди желают вам зла, надо отдавать себе в этом отчёт. Но это не зна­чит, что вы со своей стороны не можете желать им добра. Можете, но подразумевая, что вы сами от этого не пострадаете.

Кхандро Дечен: До тех пор пока вы не избавитесь от самого понятия жертвы, вам придётся работать в пределах своих ограничений. Культивируя в себе доброту к людям, стремящимся превратить вас в жертву, вы на самом деле применяете эффектив­нейший метод защиты. Чтобы почувствовать со­страдание к людям, желающим вам зла, надо по­пытаться понять, почему они желают вам зла. Кро­ме того, надо выяснить, как получилось, что у них возникли по отношению к вам недобрые чувства. При этом всегда надо исходить из уверенности в том, что люди ведут себя именно так, а не иначе потому, что стремятся обрести счастье. И тот факт, что их счастье обернётся для вас горем, зачастую просто ускользает от их внимания, потому что они отделяют себя от вас и не могут разделить ваши чувства. Если кто-то причиняет вам боль, можете не сомневаться, что у него найдутся на то весьма убедительные оправдания. Более того, можете не сомневаться, что этот человек действительно чув­ствует себя правым. И если вы всерьёз попытае­тесь понять, чем он руководствуется, то проник­нуться состраданием станет легче. Быть добрым не значит позволять другим людям плохо с вами обращаться. Если вы станете поощрять насилие, недоброжелатели только утвердятся в представле­нии о своей правоте. А внушать другим людям ис­кажённые представления — это вовсе не состра­дание, хотя некоторые и находят своеобразное удовольствие в том, чтобы почувствовать себя му­чеником. Истинное сострадание включает и нас самих: надо любить себя, заботиться о себе. Не питая любви к себе, невозможно и сострадать другим людям.

Нгакпа Чогьям: Если наша любовь к себе будет про­являться лишь как ненависть к тем, кто желает нам зла, то недоброжелатели едва ли переменят своё от­ношение. Но если мы постараемся понять их и откроем своё сердце, то вся ситуация может в корне измениться. Мы сможем помочь своему «врагу», и если это удастся сделать естественно и свободно, то враждебность преобразится в гармонию. Но для этого надо действовать с открытым сердцем. Доб­рота должна быть всеобъемлющей, иначе мы просто не сможем проявить искреннее милосердие.

Вопрос: Представление о том, что каждый стремится к счастью на свой особый манер, — можно ли считать его ключом к способности как можно более полно сострадать всем и каждому?

Кхандро Дечен: Да. Такой подход необходим. Но необ­ходимо также сострадать себе самому.

Вопрос: Значит, можно сострадать, но в то же время принимать меры предосторожности?

Кхандро Дечен: Сострадание не исключает мудрости. Никто не призывает вас отказаться от здравого смысла, равно как и от вашей врождённой мудрос­ти. Природа наделила нас разумом, и надо позво­лить ему выполнять свои функции — точно так же, как выполняет свои функции система кровообра­щения или обмена веществ.

Нгакпа Чогьям: Нет ничего хорошего в напускной наивности, когда человек мнит всех вокруг доб­рыми и славными лишь потому, что предпочитает не замечать, как в других людях проявляются не­гативные черты. Попытки понять, чем люди ру­ководствуются в своих поступках, естественным образом формируют ваши взаимоотношения. И если вы не понимаете, почему кто-то хочет при­чинить вам зло, вы едва ли сможете уклониться от нападения.

Кхандро Дечен: Когда вы обретёте ясность, накопив на пути практики достаточно опыта, мотивы поведе­ния других людей станут для вас прозрачными. И тогда они перестанут вас удивлять. Для того, кто видит людей насквозь, сострадание — естественная реакция.

 

Вопрос: Как вы относитесь к мысли, что не следует проявлять сострадание к тем людям, которые примут его за слабость?

Кхандро Дечен: Того, кто принимает сострадание за слабость, можно только пожалеть. Как можно не пи­тать сострадания к человеку, который не может вос­принять естественную человеческую доброту? Сострадание не страдает от того, что его принимают за слабость. Сострадание, озабоченное тем, что его могут принять за слабость, — это не истинное со­страдание. Слабостью можно злоупотребить, но состраданием — никогда! Для сострадания — для ис­тинной великой доброты — не существует самого понятия «злоупотребить». Доброта не имеет ничего общего со слабостью. Напротив, это великая сила, проистекающая из нерушимой сущности нашего бытия.

 

Вопрос: Способны ли вы питать сострадание к тем, кто под маской доброты и дружелюбности скрывает своекорыстие, холодность и жестокость, кто доби­вается своих целей, злоупотребляя доверием окру­жающих? Например, к мужчине, который постоян­но обманывает и мучает свою жену? К человеку, который лжёт, манипулирует другими людьми и бессовестно их эксплуатирует?

Нгакпа Чогьям: Я бы назвал такого человека очень оди­ноким, запуганным и неуверенным в себе. Он и впрямь достоин жалости. Опять-таки здесь надо по­нять, какие мотивы им движут.

Кхандро Дечен: Как вы думаете, почему этот человек предпочитает манипулировать другими, мучить их и злоупотреблять их доверием?

Вопрос: Не знаю... просто так, наверное... Я не знаю.

Кхандро Дечен: Разве вы никогда ни на кого не серди­лись? Не проявляли высокомерия? Не причиняли никому зла?

Вопрос: Ну, может быть, в детстве... но, вообще-то, я себе не нравлюсь, когда чувствую нечто подобное.

Кхандро Дечен: Значит, всё-таки немножко понимае­те. Я хочу сказать, что не надо думать, будто есть люди вроде Гитлера и Черчилля... и люди вроде нас с вами, и между теми и другими нет ничего общего.

Нгакпа Чогьям: Если бы любой из нас оказался в соот­ветствующем месте и времени и имел соответству­ющие наклонности и склад ума, чтобы стать этаким двойником Гитлера, Черчилля или Калигулы, мы бы ещё лучше понимали, что такое возможность выбо­ра. Но смотреть на вещи с такой точки зрения не­легко. Мы не можем выпрыгнуть из собственной шкуры и со стороны увидеть, что с нами происходит и какие последствия влечёт за собой каждый выбор, который мы совершаем.

Кхандро Дечен: Вдумайтесь в то, что вы сейчас сказа­ли: «Я себе не нравлюсь, когда чувствую нечто подобное». Отчасти вы уже сами ответили на свой воп­рос. Вы не нравитесь себе, когда злитесь, потому что с точки зрения такого человека, каким вы обычно являетесь, это чувство вам непонятно. Таким обра­зом, если мы причиняем кому-то зло, важно попы­таться понять это проявление нашей сущности. Если мы просто будем ненавидеть себя за то, что делаем, это помешает нам понять, кто мы есть. Эта непри­язнь к себе — всего лишь способ спрятать от самих себя и замаскировать наши глубинные страхи, не­уверенность и одиночество, основанные на непони­мании обширности и открытости бытия. Обычно мы боимся того, чего не понимаем. Поэтому так важно в ходе практики ши-не взглянуть в лицо нашим ис­кажённым представлениям о реальности.

Нгакпа Чогьям: Надо сочувствовать дьяволу — и сочув­ствовать себе самому. Если у нас не будет сочувствия к себе самим, если мы будем бояться своих собствен­ных негативных эмоций и стремиться избавиться от них, то откуда же возьмётся сострадание к другим людям? Если наши собственные «дурные» чувства нас пугают, нужно присмотреться к ним повнима­тельнее и понять, по какой причине они возника­ют. Если вы остаётесь загадкой для себя самого, как же вы сможете понять «дурного» человека? Как вы сможете, не познав себя самого, включить Гитлера в свой обет способствовать освобождению всех жи­вых существ?

Кхандро Дечен: Вот почему так важно практиковать сидение. Прежде чем доброта пробудится и свобод­но хлынет в мир, нам нужно встретиться лицом к лицу с собой и принять себя такими, каковы мы есть.

 

 

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ

 

Вопрос: Не могли бы вы сказать что-нибудь вкратце о том, как ввести практику в повседневную жизнь?

Кхандро Дечен: Надо стереть границы между периода­ми сидения и периодами, когда вы не сидите. Сиде­ние в чём-то подобно уходу в затворничество: это такой период времени, когда вы полностью отказываетесь от участия в какой бы то ни было деятель­ности.

Нгакпа Чогьям: Сидение — это такой участок простран­ства в нашей жизни, на котором мы можем растить своё осознание. Но осознание должно проявляться постоянно.

Кхандро Дечен: Его Святейшество Дуджом Ринпоче однажды сказал: «Первый опыт состояния ригпа по­добен ощущениям ребёнка, безжалостно вытолкну­того на поле битвы возникающих явлений». Это означает, что опыт осознания необходимо растить. Надо плавно интегрировать его в опыт своей повседневной жизни.

Нгакпа Чогьям: Чтобы интегрировать практику в по­вседневную жизнь, надо, чтобы открытость, которую вы обретаете в сидении, свободно перетекала в ваш обыденный опыт. Вы должны разрушить дамбу, сдерживающую великий океан бытия, — и пусть он свободно хлынет в вашу повседневную жизнь. Для начала научитесь после упражнений оставаться всецело вместе с тем, что вы делаете.

Вопрос: А есть ли какой-нибудь метод?

Кхандро Дечен: Нет никакого метода. Вы просто суще­ствуете — вот и всё. Чтобы развивать послемедитативный опыт — опыт дже-тхоб, нужно выделять для этого специальное время. Допустим, если вы сиди­те в течение часа, то отводите ещё от пятнадцати минут до получаса на период дже-тхоб. Завершив сеанс сидения, поднимайтесь медленно, не теряя осознания. Разотрите ноги, если чувствуете боль или напряжение, и продолжайте отыскивать присутствие осознания во всех возникающих ощущениях, не пе­реводя всё это на понятийный уровень. Можете встать и сварить себе кофе. Можете помыть посуду. Но чем бы вы ни занялись, просто будьте вместе с тем, что вы делаете.

Нгакпа Чогьям: Обнаруживайте присутствие осознания в каждом нюансе своих движений, но не уходите в себя. Просто пребывайте там, где вы есть. А если отвлечётесь — просто вернитесь к присутствию осоз­нания.

Кхандро Дечен: В период дже-тхоб лучше оставаться одному, чтобы никто не отвлекал и не мешал вам, и выходить из него следует осторожно и плавно. Так же постепенно переходите от дже-тхоб к тому, что за ним последует. По существу, сеанс дже-тхоб вообще можно не заканчивать. Все мы то и дело теряем осознание, но, как только вы обнаруживаете, что отвлеклись, можно снова возвратиться к осознанию присутствия. Это и есть сущность практики дзогчена. Не исключено, что она у вас не получится, но, может быть, и получится. На какой бы ступени практики вы ни находились, никто не мешает вам стараться сосредоточиться на том, чем вы заняты в данный момент.

Вопрос: По-моему, это слишком просто. Тут не за что зацепиться. Должно быть что-то ещё.

Нгакпа Чогьям: Что-то такое, что поможет вам «быть» каким-то особым образом — вместо того, чтобы про­сто быть!

Вопрос: О-о-о... я понял!

Нгакпа Чогьям: Метод состоит в отсутствии метода. Метод в том, чтобы просто б ы ть. Если вы обнаружите, что не можете дольше оставаться в этом со­стоянии простого б ы тия, то можете, по крайней мере, попытаться сохранять сосредоточенность.

Вопрос: А что, если сохранять сосредоточенность не удастся?

Кхандро Дечен: Если вы не можете сохранять сосредо­точенность, то попытайтесь хотя бы признать, что всё происходящее с вами есть обучение, и относить­ся к жизни соответственно.

Вопрос: Не расскажете ли подробнее о таком отноше­нии к жизни?

Нгакпа Чогьям: Ну... мир, можно сказать, разговари­вает с вами. Прислушайтесь к миру. И вы увидите, что мир явлений — это зеркало.

Кхандро Дечен: Вы увидите, что вас окружают непос­тоянство, болезни, старость и смерть.

Нгакпа Чогьям: Вам постоянно дают уроки.

Кхандро Дечен: Это происходит всё время, а вам остаётся только смотреть, воспринимать и усваивать. Достаточно просто оглянуться вокруг, чтобы понять, что собой представляет эта жизнь. Иногда она при­носит радость, иногда — горе, а иногда такова, что о ней и сказать нечего.

Нгакпа Чогьям: Но что представляет собой тот, кто всё это видит? В чём сущность вашего восприятия? Иногда оно основано на влечении, иногда — на от­вращении, а подчас — на безразличии. И что пред­ставляет собой тот объект, к которому вы чувствуе­те влечение, отвращение или безразличие? Кто он — тот, кто обнаруживает в себе эти чувства? Всё это — открытость, сущность сущего.

Кхандро Дечен: Быть может, приняв такую точку зре­ния, вы поймёте, почему имеет смысл просто отра­жать, подобно зеркалу, эту данность, не вынося ни­каких оценок и суждений.

Нгакпа Чогьям. Чтобы признать это, нужно научиться видеть то, что есть. Стоит вам выйти за пределы доступного обыденному пониманию — и вы уже не сможете полноценно выразить в словах свой новый опыт. Но учиться у жизни можно всегда. Простую прогулку по улице можно превратить в созерцание природы реальности. Пусть в ответ на страдания, на­полняющие эту жизнь, в вас пробуждается врождён­ная доброта. Открывайтесь с любовью навстречу прохожим.

Кхандро Дечен: Простая прогулка по улице может стать источником глубокого и ценного опыта, если вы действительно будете с полным осознанием участво­вать во всём происходящем.

Вопрос: Нам здесь, на Западе, вечно не хватает време­ни: работа, семья, всякие другие обязательства. Как же нам обрести покой и безмятежность?

Кхандро Дечен: А вы считаете, что Запад и Восток так уж сильно отличаются друг от друга?

Вопрос: По-моему, в той же Индии, например, гораздо меньше нагрузок.

Кхандро Дечен: У индийцев тоже есть работа и семья. Но о каких нагрузках вы говорите? Поясните, по­жалуйста. Необязательно вдаваться в личные под­робности — просто уточните.

Вопрос: Нет, тут ничего особо личного. Просто обще­ство исподволь требует от нас добиваться успеха.

Кхандро Дечен: Точь-в-точь как в Индии. Но разве вас заставляют исполнять эти требования?

Вопрос: От меня этого ожидают.

Кхандро Дечен: Ну да, возможно... но что будет, если вы не пожелаете соответствовать этим ожиданиям?

Вопрос: Вы имеете в виду, что будет, если я просто всё брошу?

Кхандро Дечен: А что, это — единственная альтерна­тива?

Нгакпа Чогьям: Зачем бросаться в крайности?

Вопрос: Ну а что еще остаётся?

Кхандро Дечен: По-моему, вариантов гораздо боль­ше. Можете, конечно, всё бросить, если хотите. А можете, если хотите, стать управляющим ком­панией.

Нгакпа Чогьям: Проблема не в том, что вы будете де­лать. Проблема в том, как вы к этому относитесь. Никто вас не заставляет становиться типичным без­дельником или типичным управляющим. Но, как мне представляется, человек, избравший нетипич­ный путь, зачастую расплачивается за это одиноче­ством. Если вас заинтересует нечто такое, что не считается в обществе нормальным, вы пойдёте про­тив течения. Но поскольку наша тема заинтересо­вала вас достаточно, чтобы вы пришли сегодня на лекцию и приходили ещё не раз, вы уже чувствуете себя достаточно свободным и независимым от нор­мы. Все присутствующие здесь достаточно свобод­ны, чтобы быть личностями и самостоятельно пи­сать сценарий своей жизни. Выбор, который вы совершаете, подчас изолирует вас от той или иной социальной группы.

Кхандро Дечен: Если вы руководствуетесь теми ожида­ниями, которые на вас возлагают, вести творческую жизнь невозможно. Что произойдёт, если окажется, что близкие вам люди ожидают от вас не того, чего ожидает общество в целом? Как вы поступите в та­ком случае? Нельзя угодить всем без исключения. Приходится делать выбор, принимать какие-то ре­шения.

Вопрос: Но если бы я жил в таком месте, где чтут и ува­жают духовные ценности, конфликтов было бы мень­ше. По крайней мере, темп жизни в Индии не такой высокий, а потому заниматься медитацией легче.

Нгакпа Чогьям: Всё зависит от ваших индивидуальных особенностей. От того, как вы воспринимаете жизнь. Важно только то, что просветлённость — это ваша безначальная сущность. Все мы — и я в том числе — практикуем для того, чтобы постичь эту истину. Каждого из нас время от времени озаряют проблески нашей безначальной просветлённости. И вас тоже.

Кхандро Дечен: Некоторые из нас испытывают это чаще, другие — реже. Но все мы практикуем ради того, чтобы эти проблески нашей врождённой просветлённости становились чаще и интенсив­нее. И здесь важна не окружающая среда, а состо­яние ума.

Нгакпа Чогьям: Похоже, Восток для вас овеян духов­ной романтикой.

Кхандро Дечен: И настало время проткнуть этот воз­душный шарик фантазий.

Нгакпа Чогьям: Вот именно. Индия вовсе не такая безмятежная страна, как многие думают. Конечно, кое-где в Гималаях можно найти безлюдные, мир­ные уголки. Там действительно есть места, чрезвы­чайно благоприятствующие практике. Но такие же чудесные места можно найти, допустим, и в горах Шотландии. В Индии так: где есть люди — там не­угомонный шум и суета. Помню, я как-то сидел в одном тихом местечке в лесах над Маклеод-Гандж. Казалось, трудно себе представить более безмятеж­ное прибежище. Но стоило мне вздохнуть спокой­но, как прикатила группа индийских туристов и рас­положилась на пикник ярдах в двухстах меня. Мы с вами считаем, что пикник — это поездка на приро­ду, где можно отыскать какой-нибудь идиллический уголок и погрузиться в красоты пейзажа. Но индий­цы смотрит на это иначе. Они предпочтут превра­тить лесную поляну в ночной клуб под открытым небом. Не стану никого осуждать, но про себя-то я знаю, какого рода пикник я предпочёл бы сам. По-моему, индустриальная среда, в которой мы живем, научила нас — в отличие от наших жизнерадостных индийских друзей — ценить красоты природы по до­стоинству. А индийцы непременно привезут с со­бой полдюжины радиоприёмников и включат на полную громкость. Вы когда-нибудь слышали му­зыку к индийским фильмам? (Смеётся) Но в од­ном отношении поездка в Индию действительно пошла мне на пользу. Я лицом к лицу столкнулся с реальностью смерти. Я имею в виду не только гангского бегемота. Просто я ощутил, насколько близ­ка смерть ко всему сущему.

Кхандро Дечен: Не успеешь достроить дом — а жара и сырость уже начинают его подтачивать.

Вопрос: Прошу прошения, Ринпоче, вы сказали «беге­моты»? В Ганге?

Нгакпа Чогьям: Извините, я должен был сразу объяс­нить. Если тело утопленника пролежит в воде достаточно долго, оно раздувается и теряет челове­ческий облик. В то время такие трупы называли гангскими бегемотами. Нет, Индию не назовёшь безмятежным райским уголком. Самым лучшим ме­стом для практики должно стать то место, где вы живёте. А иначе Путь, о котором мы говорим, так и останется для вас какой-то местной культурной достопримечательностью. На самом деле практика сидения не знает культурных границ: она призвана иметь дело со статусом человека во всём его много­образии. Высокие остроконечные шапки с длинными ушами, которые носят тибетские ламы, симво­лизируют пещеру для затворничества. Смысл этого символа в том, что ваша пещера для затворничества находится там же, где и вы. Даже в самом шумном месте царит безмолвие. Звук является из безмолвно­го пространства, а задача практики — помочь нам открыть безмолвие ума. Когда ум хранит безмолвие, он становится беспредельным безмолвным про­странством, в котором каждый звук бесконечно поёт свою неповторимую песнь.

Кхандро Дечен: Даже если вы заберётесь в гималай­скую пещеру или оборудуете себе звуконепроницаемую комнату для медитации, вы начнёте слы­шать звуки собственного тела — шум дыхания, биение сердца, звон в ушах. И они станут отвле­кать вас ничуть не меньше, чем любые сторонние звуки. Ведь вы так и не научились управляться с фоновыми шумами, воспринимаемыми на подсознательном уровне. Телесные звуки окажутся не менее громкими и назойливыми, чем уличный шум за окном. Многие говорят, что хотели бы занимать­ся медитацией, но им никак не удаётся обрести мир и покой. «Если бы я только мог переехать в дерев­ню! — вздыхают они. — Вот тогда я смог бы вести образ жизни, подобающий для медитации». Как ни жаль мне разбивать ваши мечты, но это — всего лишь очередная романтическая фантазия. На лоне природы отвлекающих шумов ничуть не меньше, чем в городе. Что отвлекает сильнее — грохот пнев­матической дрели на улице под окном вашей спаль­ни или стрекотание нескольких тысяч сверчков? Конечно, сверчки не поют круглый год. Но ведь и дрель работает не каждый день!

Нгакпа Чогьям: В одном буддийском центре, где я вёл семинары, самого глубокого медитативного состоя­ния ученикам удалось достичь как раз в то время, когда за окном проезжал дорожный каток. Я услышал, что он приближается, и, как только шум начал беспокоить сидящих в медитации учеников, сказал: «Просто найдите присутствие своего осознания в области этого звука». Они так и сделали. Это был поистине чудесный звук. Карканье ворон может раздражать куда сильнее, чем гул проезжающих вда­леке машин. Словосочетание «дикая природа» вы­зывает у вас романтические ассоциации, но, в конце концов, оно сводится к некоему застывшему поня­тию. А на самом деле всё дело не в энергии звука как такового, а в отношении, которое вызывают у вас те или иные звуки: влечении, отвращении или безразличии к ним. Воображать, будто в мирном и тихом местечке медитировать легче, по большому счёту, бессмысленно.

Вопрос: Итак, вы советуете принять как есть именно ту ситуацию, в которой мы находимся?

Нгакпа Чогьям: Совершенно верно. Вы находитесь именно там, где находитесь, — и где же ещё вы мо­жете находиться, кроме этого места?!

Кхандро Дечен: Если для того, чтобы осознать, что вы не являетесь непросветлённым существом, вам нуж­но сменить место жительства, это значит, что из­бранный вами метод ограничен обстоятельствами. Но если вы всё же предпочитаете смотреть на вещи с относительных позиций, могу дать несколько сове­тов, как найти себя в контексте ежедневной прак­тики. Если у вас за плечами долгий опыт практики, вы можете сидеть где угодно и воссоединить при­сутствие осознания с любым опытом чувственного восприятия, возникающим во время медитации. Но, если вы только недавно вступили на путь практики, следует обращаться с собой бережно и принимать в расчёт, что пока вас ещё очень легко отвлечь. На­верное, это противоречит тому, что я говорила толь­ко что, но удивляться не надо: ведь абсолютный подход далеко не всегда согласуется с относитель­ным.

Нгакпа Чогьям: То, о чём мы говорили прежде, связа­но с тезисом, гласящим, что никаких отвлекающих влияний на самом деле не существует. Это — абсо­лютный подход. Вы отвлекаетесь сами, и не следу­ет винить в этом какие-то шумы: ведь они не име­ют собственной воли и не стремятся отвлечь вас нарочно. Я сказал об этом для того, чтобы развен­чать в ваших глазах идеал безмятежного, тихого местечка для медитации. Но с относительной точ­ки зрения всё-таки нужно найти или создать себе такие обстоятельства, в которых вас не будут от­влекать шумы, имеющие регулярную, легко вы­членяемую структуру. Я имею в виду, что, если в соседней комнате включили радио на полную гром­кость, а по радио передают какой-нибудь концерт, не вслушиваться в эти звуки будет очень трудно. Если соседи у вас за стеной ссорятся и орут друг на друга, не так-то просто будет «отпускать и остав­лять всё как есть».

Вопрос: Согласно статистическим данным, недавно опубликованным в Англии, на первом месте в списке жалоб на раздражающие шумы стоят кри­ки, которые издают соседи во время занятий сексом.

Кхандро Дечен: Правда? Вот здорово! Но, по-моему, тут не жаловаться надо, а радоваться за своих сосе­дей. Приятно, что люди умеют получать удоволь­ствие. (Смеётся.) А если серьёзно... проблема здесь не в громкости шума, а в том, что он разборчив и понятен. Гул машин и стрекотание сверчков — это неразборчивые шумы, и с такими звуками можно справиться без особого труда, даже если они очень громкие. Такие шумы не несут в себе смысловой нагрузки, адресованной человеку, поэтому чело­веческий разум за них не цепляется, — если толь­ко мы сами не маркируем их как «приятные» или «неприятные», превращая тем самым в некие понятия.

Нгакпа Чогьям: Разум вцепляется мёртвой хваткой в любой звук, созданный в расчёте на разумное вос­приятие. Единственное спасение от этого — достичь известной стабильности медитативного состояния. А пытаться не обращать внимания на осмысленные звуки — всё равно, что учиться плавать, напялив на себя несколько шуб.

Вопрос: Не опасно ли медитировать в бытовых ситуа­циях, например, за рулём?

Кхандро Дечен: Всё зависит от того, что вы подразуме­ваете под «медитацией». Если вы найдёте присут­ствие осознания в процессе управления автомоби­лем, то будете в полной безопасности.

Нгакпа Чогьям: Если вы витаете в облаках, скользите по волнам своих фантазий и не можете сосредото­читься на том, что делаете, то вести машину в таком состоянии, конечно же, очень опасно. Видали ког­да-нибудь наклейки на бамперах: «Лучше бы я за­нялся виндсерфингом!»? Буддийская версия, по-моему, должна звучать так: «Лучше бы я находился там, где я есть».

Кхандро Дечен: Если медитация для вас — это нечто вроде транса, к котором вы попадаете в какой-то другой мир, обрывая связи со своим окружением, то вести машину в таком состоянии смертельно опасно. Но мы с вами обсуждаем совершенно иной тип медитации. Мы говорим о практике поддержа­ния осознания — о том, как всецело пребывать вме­сте с тем, что вы делаете.

Нгакпа Чогьям: При таком подходе управление авто­мобилем — тоже практика. От представления о том, что четыре йоги отсекают вас от «внешнего мира», избавиться нелегко. Поэтому я ещё раз подчеркну, что, каким бы методам медитации ни обучали в других системах, мы не призываем вас замыкаться в своём внутреннем мире. Мы не отдаём предпоч­тения ни внешнему миру, ни внутреннему — мы призываем просто быть и тем самым устранить противопоставление между внутренним и вне­шним.

СЛОВАРЬ

 

Тибетские термины даны в упрощённой транскрипции, а в скобках приводится транслитерация по системе Уайли — Небески-Воикоиича.

Аро Лингма (а rо gLing та) (1886—1923) — женщина-тертон (первооткрывательница духовных учений), последовательница школы ньингма. Восприняла Аро Тер во влиянии непосредственно от Еше Цогьял.

Аро Налджор-жи (а го rNal Ъуог bZhi) — четыре йоги Аро Тер. Henijpo (предварительные практики) дзогчена семдэ. Четыре метода безмолвной сидячей ме­дитации: ши-не, лхаг-тонг, ньи-ме и лхун-дрюп.

Аро Тер (a rogTer) —духовные сокровища Аро. Откро­вения, которые женщина-тертон Кьюнгчен Аро Лингма получила в видении от Еше Цогьял.

Бодхичитта (санскр.; тиб. byang chub sems) — букв. «пробуждённый Ум». Активное сострадание.

Ваджра (санскр.; тиб. дорже — rDo rJe) — букв, «гос­подин-камень». Несокрушимое оружие; скипетр; алмаз.

Ваджраяна (санскр.; тиб. rDo rJe rheg pa) — «несокру­шимая колесница», «алмазная колесница». Буддий­ские практики тантр.

Гё-карчанг-лои-дз (gos dKarICang lo'isDe) — букв, «бе­лая юбка, длинные (или заплетённые в косы) волосы» — отличительные черты одежды и причёски последователей пагпхаиг.

Гомчен/гомченма (sGom chen/sGom chen та) — мастер медитации.

Дзогчен (fDiogs chen) — самый глубокий из трёх раз­делов внутренних тантр, основанный на прин­ципе самоосвобождения. В буквальном перево­де означает «великое совершенство». Это значит, что для достижения просветлённого состояния нет нужды что-либо дополнять или изменять: оно уже присуще каждому из нас от безначальности времен.

Еше Цогьял (ye shes mTsho rGyal) — мантрический буд­да — женщина, духовная супруга Падмасамбхавы, источник традиции Аро Тер.

По-ва (gYo ba) — движение, «то, что движется». Со­стояние, в котором практикующий полностью отождествляется с движением всего, что возника­ет в Уме.

Йоги/йогини (санскр.; тиб. налджорпа/налджорма — rNai 'byor pa/rNal 'byor та) — мужчины и женщины — последователи ваджраяны; пребывающие в ес­тественном состоянии.

Лонгдэ (kLong sDe) — «раздел Пространства», один из трёх разделов дзогчена.

Лхаг-тонг (lhag mThong) — букв, «прозрение», метод воссоединения присутствия осознания с движением всего, что возникает в Уме.

Лхун-дрюп (Lhun grub) — «спонтанное самосовершен­ство»; опыт недвойственного присутствия осозна­ния в каждом мгновении.

Марпа (Маrра; таr ра) (1012—1097) — Марпа Лоцава (Марпа Переводчик), лама, наставник Миларепы.

Мен-нягдэ (man ngagsDe) — «раздел Тайных Наставле­ний», один из трёх разделов дзогчена.

Миларепа (mi la ras pa) (1052-1135) — великий йог и поэт, автор песен и гимнов во славу реализации; достиг высшей ступени в практике ту-мо (йоге внутреннего тепла).

Ми-тогпа (mi rTogpa) — состояние без мысли, без намтогов.

Налджор (rNal 'byor) — пребывание в естественном состоянии.

Налма (rNal та) — изнеможение в смысле истощения невротической привязанности к мысли, как опреде­лению бытия; погружение в естественное состояние.

Намтог (rNaт rTog) — «то, что возникает в Уме». Намтоги — это не только мысли, но и чувства, а также структуры, цвета и ощущения текстуры.

Нгакпа/нгагма (sNgags pa / sNgags та) — букв, «мужчи­на мантры» или «женщина мантры». Последователь ваджраяны, принявший тантрические обеты.

Нгакпханг (sNgags 'phang) — букв, «владеющий мант­рой». Немонашеская традиция, в которой йоги и йогини не соблюдают безбрачия и стремятся со­единить практику с повседневной жизнью.

Нёндро (sNgon 'gro) — букв, «идущее перед». Предва­рительные практики.

He-па (gNas pa) — отсутствие в присутствии. Состоя­ние, в котором отсутствуют мысли, но присутствует осознание.

Ньи-ме (gNyis med) — букв. недвойственный». Нераз­дельность; осознание единого вкуса формы и пустоты.

Ньингма (rNying та) — «Древняя» школа, одна из че­тырёх школ тибетского буддизма, основанная Падмасамбхавой в VIII в. Неортодоксальное течение, включающее множество различных традиций и отличающееся разнообразием подходов и стилей.

Падмасамбхава (санскр.; тиб. pad та 'byung gNas) — тантрический будда, духовный супруг Еше Цогьял. В VIII в. принёс буддийское учение в Тибет.

Ригпа (rig pa) — Ведение, мгновенное присутствие, недвойственное осознание, присутствие осозна­ния, недвойственное присутствие.

Ро-чиг (го gCig) — букв, «единый вкус». Недвойствен­ное восприятие пустоты и формы, как обладающих одним и тем же вкусом (эмпирическим качеством).

Сем (sems) — обычный понятийный ум.

Семдэ (sems sDe) — «раздел о природе Ума», один из трёх разделов дзогчена.

Сем-ньи (sems nyid) — природа Ума, пустота Ума, про­странство, в котором возникает сем и в котором он либо вступает в сострадательное общение, либо впадает в дуалистические ухищрения.

Сутра (санскр.; тиб. т Do) — беседы и наставления Будды Шакьямуни, основанные на принципе отречения.

Тантра (санскр.; тиб. гСуис) — букв, «непрерывность, длительность» или «нить». Буддийское учение, ос­нованное на принципе преображения.

Четыре йоги (тиб. rNal 'byor bZhi) — нёндро (предвари­тельные практики) дзогчена семдэ: ши-не, лхаг-тонг, ньи-ме и лхун-дрюп.

Ши-не (zhigNas) — букв, «успокоение». Метод, позво­ляющий найти себя в пространстве пустого Ума, сохраняя присутствие осознания.