Обострение аграрного вопроса в Казахстане в начале XX в. достигло своего апогея. К этому привели прежняя переселенческая политика империи и последующие постановления, направленные на изъятие земель у местного населения. Усиление потока крестьян из европейских районов России вынудило правительство открывать для переселения районы Казахстана, закрытые ранее. Это относилось, главным образом, к землям Туркестанского генерал-губернаторства, на которых, кроме Семиреченской области, водворение переселенцев было запрещено. Правила «О добровольном переселении на казенные земли в области Сырдарьинскую, Ферганскую и Самаркандскую» от 10 июня 1903 г. легализовали бывшее фактически незаконным до того заселение этих районов.115 Характерно, что при обсуждении этого закона правительственная комиссия опиралась на известное примечание к 120-й ст. Степного положения 1891 г. гласившее, что те земли, которые для кочевников могут оказаться излишними, поступают в ведение государственных органов. «Из сопоставления вышеприведенных статей закона, - говорилось в комментарии, - нельзя не прийти к заключению, что на основании ныне действующих законов государство имеет полное право располагать по своему усмотрению излишними, за обеспечением кочевников, угодьями, которые надлежит передать в ведение Главного Управления Землеустройства и Земледелия».116 Как было сказано ранее, при рассмотрении Степного положения 1891 г., само примечание к 120-й ст. было недостаточным для юридического обоснования отторжения земель у коренного населения. Тем не менее этот законодательный нонсенс переносился из закона в закон.
Как и в прежних постановлениях, касавшихся стратегически важных для государства регионов, Туркестанский край предполагалось заселять лицами православного вероисповедания (исключение было сделано для раскольников) с учетом их преимущественного и хозяйственного положения, т.е. достаточно обеспеченными людьми. Существенно ограничивался подушевой надел - до 3 дес. орошаемой земли, зато выгонной и пастбищной земли оставлялось по потребности. Переселенцы обеспечивались налоговыми льготами в течение 8 лет и освобождались от воинской службы.
Большое значение для усиления свободы миграций сыграли «Временные правила о переселении сельских обывателей и мещан-землевладельцев» от 6 июля 1904 г., которые имели силу закона.117 Согласно новым правилам разрешался свободный выезд крестьян с прежних мест поселения без разрешения правительственных органов, как то предписывалось Положением 1889 г.
Однако, несмотря на все усилия правительства, переселенческое движение по-прежнему шло больше стихийно, чем организованно. Так, число самовольных переселенцев в 1905 г. составляло по Акмолинской области 54,7% от общего количества, по Семипалатинской — 61,5%, по Тургай-ской — 88,6%.118 Поэтому в целом нельзя согласиться с тем, что с начала XX в. переселенческое движение приняло организованный характер.119 Отдельные исследователи приходят к выводу, что «несмотря на массу узаконений и распоряжений по переселенческому делу, правительству не удалось достаточно воздействовать на самовольное переселение, и число самовольных переселенцев из года в год возрастало».120 «Правительство не руководит процессом, оно регистрирует его события, запоздало реагируя на них», - это сказано о попытках правительственных органов придать крестьянской колонизации Казахстана рамки закона.121
В Казахстане с конца XIX в. работали землеотводные партии, которые должны были нарезать переселенческие участки на землях, определенных как «свободные». Так называемые «свободные земли» подлежали определению экспедицией по исследованию степных областей, иначе - экспедицией Ф. А. Щербины. Работа экспедиции еще в годы ее работы вызвала много нареканий, особенно относительно норм казахского землепользования. Тем не менее отчасти по этим расчетам с 1893 по 1905 гг. в степных областях было изъято 4 074 180 дес, из них в Акмолинском переселенческом районе - 2 550 202 дес, Семипалатинском - 499 566 дес, Тургайско-Уральс-ком - 1 024 412 дес. Всего должно было быть изъято 18 млн дес.122 Однако эти цифры скоро перестали удовлетворять правительство. Встал вопрос о пересмотре норм казахского землепользования в сторону их уменьшения и о необходимости нового экспедиционного обследования. Впрочем, раздавались голоса против даже придания какой-либо научности при выработке подобных норм. Так, директор департамента земледелия Министерства земледелия и государственных имуществ Н. А. Крюков на совещании по вопросу о землеустройстве казахов выступил против всяческих исследований в
Степном крае, против земских статистиков вообще, мотивируя это тем, что «кочевой быт должен быть уничтожен и все кочевники должны быть вдвинуты в определенные границы земельных владений», ибо «кочевой быт... иными словами ничем нестесняемое бродяжничество».123 Такое его мнение было записано как «особое» и вопреки ему были организованы несколько экспедиций в Акмолинской и Семипалатинской областях, Тургайско-Ураль-ском переселенческом районе, отдельных уездах. В материалах этих экспедиций содержался вывод о том, что земельные нормы экспедиций Ф. А. Щербины завышены, что кочевникам-казахам ни к чему большие пространства, т.к. они повсеместно переходят к оседлости и земледелию. В итоге, если по данным экспедиции Ф, А. Щербины минимальные нормы землепользования для казахских хозяйств в зависимости от региона и прочих условий составляли 110-209 дес, а максимальные 187-510 дес., то по данным повторных экспедиций 1904-1908 гг. они были соответственно 70-125 дес. и 119-219 дес.124 Таким образом, понижение шло от 36-40% до 36-57%. В течение нескольких лет вся территория Казахстана была разбита на пять переселенческих округов: Акмолинский, Семипалатинский, Тургайско-Уральский, Семиреченский, Сырдарьинский. Во главе района стоял заведующий, который отчасти подчинялся местной администрации в лице генерал-губернатора, а в большей степени - управлению землеустройства и земледелия Министерства земледелия и государственных имуществ.125 Заведующий районом имел в своем распоряжении штат сотрудников различного профиля, а также чиновников на местах в подрайонах.
Несмотря на, казалось бы, организованный подход, изъятие земель у казахского населения в большинстве случаев шло самым грубым и беззаконным образом. Пытаясь обосновать необходимость отчуждения у коренных жителей Жетысу зимовок и пашен, ранее запрещенных к изъятию, заведующий Семиреченским переселенческим районом С. Н. Белецкий утверждал, что это государственные земли, лишь предоставленные казахам во временное и условное пользование, и если потребовалось образовать «переселенческий участок, необходимо часть их (аулов — Ред.) переместить, освободив место для участка и сгустить киргизские зимовки в других местах». 126 Исходя из этих же принципов, генерал-губернатор Кондратович в 1907 г. прямо предписывал землеустроительным партиям в Жетысу «временно делать некоторые возможные отступления от законного порядка проектирования участков».127 Те же земли, на которые перемещали казахские аулы, по свидетельству ревизии сенатора К. К. Палена по Туркестанскому краю, были каменистой, негодной к орошению степью.128 «Известное количество удобных киргизских земель, - писала «Киргизская степная газета», - давно уже занято селениями, и помимо этого, наилучшие участки из остальных земель начинают переходить в пользование к переселенцам из России. Бедные киргизы, вследствие ограниченности земельных угодий, поневоле перестанут кочевать в более или менее скором будущем».129 В другом номере этой же газеты отмечалось, что «заметен ежегодный и постоянный упадок благосостояния кочевников» и что «причина этого явления, вероятно, кроется в недостатке поземельных угодий: скот приходится пасти зимою на тех же пастбищах, где он пасся летом и осенью».130
Следует отметить, что сложные и запутанные земельные отношения и казахском обществе начали складываться еще раньше. Процесс отторжения общинных земель отдельными общинами или индивидуумами шел на протяжении многих десятилетий и получил юридическое обоснование в ряде постановлений царской администрации. Земельные споры усугубило, прежде всего, административное деление степи на волости, которое не учитывало родового землепользования. «Вот почему получалась такая страшная путаница в землепользовании киргиз, — делал вывод один из современников, - и теперешняя волость, разделенная по владению киргиз, представляет несообразную картину каких-то изрезанных земельных лоскутков. О равномерности владения... наконец, просто соотношения количества десятин во владении одного рода с населением и скотом не может быть и речи».131 В «Уставе о сибирских киргизах» 1822 г. § 172 гласил, что «каждому киргизу, который пожелает производить хлебопашество или иметь другие на месте хозяйственные заведения, отводить для сего по 15-ти десятин надушу».132 Эти земли передавались по наследству как недвижимая собственность. Положение 1886 г., а затем и Положение 1891 г., развили и закрепили этот принцип землепользования в казахском обществе (см. § 4 гл. ХШ). Все этапы обособления земли довольно подробно описаны Т. И. Седельниковым, в течение семи лет служившим землемером и статистиком переселенческого управления, депутатом I Государственной Думы.133 Он писал, что после 1868 г. оседлые казахи, поняв выгоду своего положения, обозначали часть летовочных территорий, находившихся до того в общественном пользовании, как посевы, покосы, места поселений. Особенно этим пользовались богатые и влиятельные роды. Так, использовав законы, они лишали своих сородичей удобных для кочевки земель. Из-за массы жалоб на захват земель местная администрация созывала множество съездов, где решались спорные земельные вопросы. Однако чаще всего решения съездов не выполнялись, а местные административные органы предпочитали занимать сторону оседлых общин, внося тем самым еще больший раздор в поземельные отношения. Подобные же явления захвата общинных земель наблюдал и Л. К. Чермак, в течение ряда лет проработавший в экспедиции по исследованию степных областей. Он отмечал, что на летовочных пространствах общинного пользования отдельные хозяева производили запашку, а затем, согласно статьи 125 Степного положения 1891 г., объявляли ее наследственной собственностью. «И в материалах экспедиции, - заключал Л. К. Чер-мак, — попадаются указания, что только с подобной целью распахано такое-то урочище, закрепленное затем русскою властью за захватчиком.»134 «Отдельные кибитковладельцы, - писала «Киргизская степная газета, -имеют неограниченное право на пользование обрабатываемой землею лишь для собственных потребностей» и основанием для этого служило опять-таки Степное положение.135 Отторжение земель сильными у слабых шло и на уровне общин. Так, в Кокчетавском уезде Акмолинской области две трети общин имели нехватку земель, тогда как оставшаяся треть была обеспечена землями выше средних данных. Земельные площади высшей группы превышали площади низшей группы в 41 раз.136
Одной из существенных причин, осложнявших поземельные отношения в Казахстане, была принадлежность части земель казачьим войскам. К 1917 г. Оренбургское войско имело св. 7,4 млн дес. земли, Семиречен-ское - 681,5 тыс. дес, Сибирское - 4,9 млн дес, Уральское - 6,4 млн дес, Астраханское - св. 808 тыс дес137 Земли были разного качества, часть казачьих станиц, например, Сибирского войска, располагалась в районах, непригодных для земледелия. Но значительная часть земель была занята казаками у местного населения на выбор и представляла собой удобные и плодородные земли. Так, к 1902 г. семиреченское казачество владело 26,4% всех орошаемых земель Семиреченской области, причем раньше эти земли принадлежали казахам.138 Три четверти земли Сибирского казачьего войска относилось к удобным для земледелия землям, и из этого количества на каждого казака приходилось по 76,6 дес.139 Из-за необходимости несения военной службы и особенностей ведения хозяйства казачество слабо занималось земледелием, предпочитая сдавать земли в аренду. Такая система арендных отношений сложилась в Павлодарском уезде еще с 1839 г., когда 10-верстная полоса вдоль Иртыша была отмежевана Сибирскому казачьему войску. С 70-х гг. XIX в. из этих земель стали выдаваться в виде пенсии личные наделы офицерам и чиновникам войска. К началу XX в. 7788 казахских хозяйств с 43 690 чел. за неимением собственных зимовок жили на землях, арендованных в основном у Сибирского казачьего войска и частично у Алтайского горного округа. 52% казахов-арендаторов арендовали земли, принадлежавшие офицерам, 36% - юртовые, т.е. казачьи общинные наделы. Вначале арендная плата была сравнительно невелика, но со временем крестьяне-переселенцы оказались более платежеспособны и стали перебивать получение арендных площадей казахами. Это вызвало рост арендной платы. Так, в XX в. плата за аренду у казачьих земель ежегодно возрастала в 2-3 раза.140 Казахским хозяйствам становилось не под силу арендовать земли для зимовок. Казачье землепользование создавало трудности и для крестьян. Так, в 1916 г. в Степном крае крестьяне пользовались 8% земель, на которых засевали 61% всех посевных площадей, тогда как казаки, владея 6,8% земель, засевали всего 19% от всех посевных площадей.141 По расчетам степного генерал-губернатора, на казачьих землях можно было разместить 37 тыс. крестьян-переселенцев, однако Николай II не согласился с этим, заявив, что «земли войсковые должны оставаться навсегда войсковыми».142
На фоне сложных поземельных отношений в Казахстане развернулось проведение столыпинской аграрной реформы, целью которой было усиление переселенческого движения.
П. А. Столыпин, председатель Совета министров и министр внутренних дел в 1906-1911 гг., выработал принципы модернизации страны, первым условием которой было сделать крестьянина собственником земли. Суть аграрной политики П. А. Столыпина выражена в трех законодательных актах. Это Указ для рассмотрения Сенатом «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования» от 9 ноября 1906 г., который был дополнен и переработан во II Государственной Думе в закон «Об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении» от 14 июня 1910 г. 29 мая 1911 г. был принят закон «О землеустройстве». Проведение мероприятий по аграрной реформе началось с 1906 г. после принятия Указа Сенатом. С 1 января 1907 г. отменялись выкупные платежи за надельные земли, которые крестьяне должны были платить при выходе из общины. Этим было снято главнейшее ограничение для свободного выезда крестьян с мест прежних поселений. Указ декларировал «право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность отдельных домохозяев, переходящих к личному владению, участков из мирского надела».143 Кроме того, в законе 1910 г. в пункте 42 специально оговаривалось, что переселившиеся на земли азиатской России через два года со дня их окончательного причисления к новому поселению утрачивают право претендовать на общинную землю в местах выхода.144 Таким образом столыпинская аграрная реформа освободила крестьян-общинников и дала им свободу миграции: предоставила право личного землепользования, ограничила возможность обратного возвращения переселенцев на родину в случае неудачи на новом месте. Одним из последствий реформы стала массовая миграция крестьянства на окраины, в частности, в Казахстан. Общее количество земель, изъятых в Казахстане для переселения, значительно разнится по разным сведениям. Так, поданным, опубликованным в 1917 г. компетентным чиновником переселенческих органов В. А. Тресвятским, в Степном крае к 1916 г. из 106 млн дес. обследованных земель 30 млн дес, т.е. около одной трети, было отнесено к так называемым излишкам и предназначалось к изъятию у казахов.145 Однако по подсчетам А. Б. Турсунбаева, произведенным по «Обзорам землеустройства и переселения за Уралом», за период 1906—1915 гг. в Акмолинском, Семипалатинском и Тургайско-Уральском переселенческих районах реально было изъято 15,8 млн дес. казахских земель. К тому же в Семиреченском переселенческом округе было изъято 3,3 млн дес, в Сырда-рьинском - 2,5 млн дес. Итоговая цифра составила 21 206 187 дес.146 Эти же данные приведены Б. С. Сулейменовым.147 Изъятые у местного населения земли составили 9111 участков. Но на практике заселялись не все отведенные для переселенцев участки. Многие переселенческие участки планировалось заселить в будущие 10-15—20 лет. Так, в Зайсанском уезде крестьяне, минуя выделенные для них участки, «устремились на поливные пашни в Китай».148 И таких случаев было множество. Очевидно, истинную площадь земель, занятых переселенцами, установить невозможно, особенно из-за большого количества самовольных поселений. Но помимо отмежеванных в переселенческий фонд земель, из землепользования казахов были исключены земли для казачьих войск, под лесные дачи и другие казенные надобности, под расположение городов и железных дорог. Общий объем изъятых земель вместе с переселенческим фондом составил более 45 млн дес.149 По уездам и областям Степного края процент изымаемых земель распределялся неравномерно. Так, в Омском уезде это было 52% от всех земель, в Акмолинском - 73%, в Кустанайском - 54% и т.д.150 Нетрудно заметить, что чем больший процент земель подлежал изъятию, тем удобнее были эти земли в земледельческом отношении. Эту закономерность отмечали и сами чиновники Переселенческого управления, когда писали, что «наибольшее количество излишков находится в уездах, расположенных в северной, наиболее плодородной зоне с черноземными и темно-каштановыми почвами».151
Однако даже такие земельные массивы не могли вместить всех желающих. Этому способствовала неразбериха с выделением земельных участков, сопровождавшая все переселенческое движение. С 1906 по 1915 гг. в переселенческие районы Степного кран прибыло 580 587 чел. (учтены лишь души мужского пола). Из них 47% направлялось в Акмолинский переселенческий район, 38% - вТургайско-Уральский, 15% - в Семипалатинский.152 Если же проследить динамику численности переселенцев по годам, то видно, что
первый же год после выхода указа 1906 г. дал небывалый всплеск. В 1906 г. в Степной край приехало 25 100 душ мужского пола, а в 1907 г. уже 80 360 душ. Уровень переселения держится на этой отметке с небольшими колебаниями в 1908 г. и 1909 г., затем волнообразно понижается и повышается, и к 1914 г. падает до 53 360 душ.153 Видно, что в первые годы проведения реформы определенная часть крестьянства европейской России связывала свои надежды на улучшение жизненных условий с переездом в Казахстан. Сокращение количества переселенцев иллюстрирует неудачный итог реформы. Об этом же говорит и значительный отток переселенцев. Так, от 20 до 34% переселенцев в 1906-1915 гг. ежегодно возвращались обратно.154
Неудачу потерпела и одна из идей реформы П. А. Столыпина о разрушении общины и создании хуторских хозяйств. Сама идея о развитии фермерства в стране была позитивной.155 Но в условиях Казахстана, на неосвоенных землях, в крестьянской среде, наоборот, возросла роль общины как гаранта выживаемости.
Печальным итогом реформы стало массовое обезземеливание казахского населения, обнищание, и, как следствие, возрастание социальной напряженности. Стихийные акты протеста выразились в избиения хозяев, представителей власти, отказах от уплаты налогов, угоне скота, потраве посевов и др. Коренные жители, лишившись исконных земель, пытались защитить свои права законными методами — подачей прошений, огромное количество которых отложилось в архивных фондах. В январе 1913 г. Исимболат Доспаев и Гали Усманов от имени своего аула жаловались заведующему переселенческим делом Тургайско-Уральско-го района, что «лучшие земли киргизов аула № 4 Чингирлаувской волости были изъяты под переселение, оставленные же в пользу наших доверителей земли не отличаются таким достоинством» и просили о прирезке участков.156 В ответ на это прошение, как практически и на все остальные, последовал отказ.157
В то же время и значительная масса переселенцев была недовольна собственным землеустройством. Крестьяне пос. Карачаевский Полтавской волости Актюбинского уезда Тургайской области писали заведующему переселенческим отделом, что после поселения на отведенные им участки «у нас земли оказалось для обработки хлеба совсем малое количество удобной» и из записанных на каждого 12 десятин пригодны для пашни едва 4 десятины.158 В итоге практически повсеместно возникали споры и столкновения из-за землепользования как между переселенцами и казахами, так и в среде местного населения. Так, крестьяне пос. Белоярского и Каменского, самовольно поселившись на землях казахов Кин-Аральской волости Кус-танайского уезда, вначале арендовали у них земли, а потом, прослышав про крестьянские захваты земель в России периода 1905—1907 гг., вознамерились насильно захватить у местных жителей облюбованные участки. Такую же участь они уготовили и землям казаков пос. Луганского. Для осуществления этих воинственных целей ждали каких-то «очень отчаянных людей» из России.159
Земельные утеснения и смещение традиционных кочевых путей вызвали массу конфликтов и в среде кочевого населения. Зачастую они заканчивались трагически, как это было, например, в 1907 г. в Иргизском уезде
Тургайской области, где в результате спора из-за урочища Каракуль, используемого как кузеу, погибло два человека.160
Злоупотребления же чинов переселенческих районов были безмерны. Крестьяне с. Арал-Тюбе Джаркентского уезда Семиреченской области два года ждали выплаты денежных ссуд для обзаведения хозяйством и, совсем обнищав, поехали к заведующему водворением Джаркентского подрайона Теплову, долго ждали его, а он «...отворил двери и еще дополнял свою ругань, пока не упали две женщины и один крестьянин на колени перед ним как перед Богородицей и просили выдачи пособия, умоляя его, что малые дети голодом и в холоде остались в деревне. А г. Начальник захлопнул дверь с руганью и мы ушли».161
Надо сказать, что проблемы переселенческой политики широко обсуждались общественностью страны, что выразилось в массе публикаций разного толка. Этот аспект как составная часть аграрной политики правительства весьма бурно дебатировался в Государственной Думе. Решение аграрного вопроса перекликалось с рассмотрением политических прав народов, населявших окраины Российской империи. Это объяснялось тем, что правительство видело возможность ликвидировать крестьянское безземелье в России путем массового переселения бедноты на восток. Интересы местных жителей не учитывались совершенно. О защите интересов как казахского населения, так и русских переселенцев заявил на заседаниях I Государственной Думы (1906 г.) депутат от Оренбургской губ. Т. И. Седельников, который обратил внимание, что «сотни тысяч киргизов являются безземельными в буквальном смысле слова, а если возьмем малоземельных киргизов, то их наберется не менее миллиона».162 Часть правых депутатов, как, например, кн. Голицын, по-прежнему настаивала на «усилении всеми возможными способами переселенческого дела». Против этого положения резко выступил Т. И. Седельников, который открыто сказал, что переселение разоряет как беднейшую часть тех крестьян, которые решились на переезд, так и тех местных жителей, у которых насильственно отобрали землю для этих переселенцев.163 И во II Государственной Думе (1907 г.) в центре обсуждения стоял аграрный вопрос. Часть правых депутатов выступила в защиту столыпинского закона от 9 ноября 1906 г. Однако депутаты от Казахстана противостояли этим взглядам. Депутат от Уральской области И. И. Космодамианский объявил Столыпина «противником всего законодательного собрания, всей страны и всего русского народа», ибо «правительство рекомендует переселиться и заселить киргизские земли... нисколько не считаясь с последствиями своей политики».164 С критикой методов переселения выступил член аграрной комиссии Б. Каратаев, который назвал этот процесс как «насилие сильного над слабым».165 В III Государственной Думе (1908 г.) казахское население было лишено даже представительства. Между тем, предыдущие думские дебаты о нарушении земельных прав казахов настолько привлекли внимание, что бюджетная и переселенческая комиссии Думы внесли в правительство предложение о скорейшей разработке и принятии законопроекта о землеустройстве казахов.166 До ввода в действие такого закона (который так и не вышел в свет) мусульманская фракция III Думы в лице депутата от Закавказья Хас-Мамедова заявила, что переселение в Казахстан «во имя справедливости вековых прав киргизского населения на земле, находящейся в пользовании его, и гуманности» должно быть прекращено до тех пор, пока не будут устроены все коренные жители.167 Другие депутаты напомнили о тяжелом положении переселенцев и прямо потребовали от правительства изменить переселенческую политику.168
Между тем, часть депутатов, защищая интересы правящих кругов, пыталась изобразить картину в улучшенном виде. В 1909 г. Жетысу специально посетил депутат А. Трегубов, который «восторженно отозвался о правильной постановке всего переселенческого дела во всей области и, в частности, Верненского подрайона».169 И это приблизительно в то время, когда заведующий переселенческим делом в Семиреченской области Белецкий сообщал о конкретных случаях голода среди переселенцев, вызванных исключительно неупорядоченным состоянием переселенческого дела.170
С положением переселенческого дела в Казахстане во всех тонкостях был знаком известный казахский ученый, публицист и политический деятель А. Н. Букейханов. Он принимал деятельное участие в работе экспедиции Ф. А. Щербины, избирался депутатом I Государственной Думы. Почти во всех своих работах — научных монографиях или газетных статьях он рассматривал последствия крестьянской колонизации степи, отделяя от этого процесса собственно правительственную аграрную политику. С глубокой иронией пишет он о «ни в чем не сомневающихся людях», которые, сидя в Петербурге, играют землями Казахского края, «введя в практику зачет нескольких десятин неудобной земли за удобную».171 Сопоставляя многочисленные факты переселения крестьян в засушливые степи и солонцы, А. Н. Букейханов предрекал, что «сочтены дни переселенческой политики правительства, предлагающего безземельному голодному народу безводные киргизские степи».172 Защищая интересы своего народа, он писал, что «киргизы находят ненормальным то, что происходит в настоящее время при отрезке переселенческих участков... Производители работ заме-жовывают в участки наиболее ценные для скотоводства угодия: покосы, зимние пастбища, пашни, лучшие водопои...оставляют киргизам камни, солонцы, болота, безводные степи».173
Наконец, официальными органами было признано, что переселение не сыграло той роли, которая ему отводилась. Комиссия по вопросам переселения и колонизации в августе-сентябре 1917 г. обсудила положение переселенческого дела в стране и пришла к выводу, что «земледельческая колонизация... пришла как бы в тупик. Настал конец старому благодушному переселению».174 Сам термин «переселение» предлагалось раз и навсегда заменить на «колонизацию». Колонизационная политика теперь исходила из общего плана оживления экономики страны, большую роль в этом должны были сыграть окраины. Решающее значение придавалось промышленной колонизации, что должно было поднять и сельское хозяйство. Переселяющийся элемент, по определению комиссии, должен быть вне сословий, обладать нужным запасом материальных средств, энергией и предприимчивостью. Известные события в октябре 1917 г. помешали осуществлению этого плана. Однако, очевидно, что Казахстан, как и другие окраины империи, ждала жестокая и прагматичная система колонизации, в которой даже не упоминалось об интересах местного населения.
Хорошо известно, что аграрное переселение сыграло роль детонатора в
социально-экономической сфере жизни Казахстана. О массовом отторжении казахских земель в пользу переселенцев и о негативных последствиях этого процесса уже было сказано выше. Вместе с тем, переселение крестьян из земледельчески развитых районов России принесло в Казахстан значительные трудовые и материальные ресурсы, способствовало хозяйственному освоению новых земель.
1 Алексеенко Я. В. Население дореволюционного Казахстана. А., 1981, с. 94.
2 Победа Советской власти в Средней Азии и Казахстане. Ташкент, 1967, с. 64.
3 Сулейменов Б. С Аграрный вопрос в Казахстане последней трети XIX — начала XX вв. (1867-1907 гг.). А., 1963, с. 35.
4 Там же.
5 Бекмаханов Е. Б. Присоединение Казахстана к России. М, 1957, с. 198.
6 АлампиевП. М, Ликвидация экономического неравенства народов Советского Востока и социалистическое размещение промышленности: (Исторический опыт Казахской ССР). М., 1958, с. 126-127.
7 Галузо П. Г. Социальные отношения в казахском ауле и переселенческой деревне Казахстана в начале XX в. //Казахстан в канун Октябрьской революции. А., 1968, с. 38—39; Алексеенко И. В. Указ.работа, с. 94-95.
8 См.: КПСС в резолюциях, т. 2, с. 252.
9 Бекмаханова И. Е. Многонациональное население Казахстана и Киргизии в эпоху капитализма. М., 1986, с. 243.
10 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 86.
11 Алампиев П. М. Указ. работа, с. 90-91.
12 Там же, с. 92-94.
13 Фридман Ц. Л. Иностранный капитал в дореволюционном Казахстане. А., 1960, с. 15-20.
14 Там же, с. 23-24.
15 Гак же, с. 25-38.
16 Казахстан в канун Октября: Сб. статей. А., 1968, с. 205.
17 Алампиев П. М. Указ. работа, с. 94.
18 Казахстан в канун Октября, с. 164—167.
19 Там же, с. 171-172, 202-204 идр.
20 Подсчитано на основе данных книги Е. Б. Бекмухамстова «Цветная металлургия и горное дело дореволюционного Казахстана» (А., 1964, с. 164-165).
21 Казахстан в канун Октября, с. 171-172.
22 Маликов Ф. Февральская буржуазно-демократическая революция в Казахстане. А., 1972, с. 47-48.
23 Дильмухамедов Е., Маликов Ф. Очерки истории рабочего класса лоре вол юционного Казахстана. А., 1963, с. 39.
24 Алампиев П. М. Указ. работа, с. 96; Дильмухамедов £., Маликов Ф. Указ. работа, с. 36-40.
25 Алампиев П. М. Указ. работа, с. 96.
26 Фридман Ц. Л. Иностранный капитал, с. 39—52.
27 Шаукенбаев Т. Урало-Эмбенский нефтяной район. А., 1961, с. 16; Машков Ф. Указ. работа, с. 54.
28 Алампиев П. М. Указ. работа, с. 97.
29 Там же, с. 97-98.
30 Казахстан в канун Октября, с. 151 — 154.
31 Алампиев П. М. Указ. работа, с. 99.
32 Казахстан в канун Октября, с. 155—156.
33 Там же, с. 253.
34 Там же.
35 Дильмухамедов £., Маликов Ф. Указ. работа, с. 18; История Чимкентского химико-фармацевтического завода им. Ф. Э. Дзержинского. Чимкент, 1958, с. 20.
36 Казахстан в канун Октября, с. 158-161.
37 Дильмухамедов Е., Маликов Ф. Указ. работа, с. 24-29.
38 Кислинский Н. А. Наша железнодорожная политика по документам архива Комитета Министров (Исторический очерк под ред. Кулемзина). СПб., 1902, т. 2, с. 170-172.
39 Саблер С. В., Сосновский И. В. Сибирская дорога в ее прошлом и настоящем. СПб., 1903, с. 12-13, 24, 81, 93, 96 и др.
40 Россия: Полное географическое описание нашего отечества. СПб., 1903, т. 18. Киргизский край, с. 306.
41 РГИА, ф. 446, on. 31, д. 4, л. 33-37.
42 РГИА, ф. 446, оп. 30, д. 7, л. 49; Саблер С. В., Сосновский И. В. Указ. работа, с. 186-187.
43 Азиатская Россия. СПб., 1914, т. 1,с. 545-549; ЦГА, ф. 1,оп. II, д. 92-95.
44 Материалы по обследованию казенных железных дорог; Ташкентская ж.д. СПб., 1913,с.123.
45 Туркестанские ведомости. 1951, 11 октября, №81; Материалы по обследованию казенных железных дорог; Ташкентская ж. д. с. 1-3; Асылбеков М. X. Некоторые вопросы истории строительства Оренбургско-Ташкентской ж.д. //Изв. АН КазССР. Сер. ист., арх. и этногр., 1962, вып. 2, с. 44-51.
46 Отчет по постройке северной части Оренбургско-Ташкентской ж.д., ч. 1. СПб., 1908, с. 1-2, 4; РГИА, ф. 446, on. 31, д. 20, л. 69 и об.; ф. 273, оп. 12, д. 398, л. 47 и об.
47 Степь. (Троицк). 1909, 16 апреля.
48 Степь. 191 1, 4 января, 15, 20 октября и 15 ноября.
49 РГИА, ф. 1157, оп. 1,д. 31, л. 2.
50 Степь. 1909, 16 апреля.
51 ЦГА РУз., ф. 1, оп. 2, д. 1725, л. 29-210, 219-224, 250 и др.; д. 1726, л. 62 и др.
52 Дахшлейгер Г. Ф. Турксиб — первенец социалистической индустриализации. А., 1958, с. 1.
53 РГИА, ф. 291, on. 1,д.22,л. 1-27.
54 Там же; ЦГА РК, ф. 64, оп. 1, д. 12886, л. 20.
55 Отчет по постройке южной части Оренбургско-Ташкентской железной дороги. СПб., 1908, с. 30.
56 РГИА, ф. 268, оп. 8, д. 31,л.53;оп. 1, д. 21, л. 1-27; ф. 268, оп. 1,д. 1131, л. 213; д. 1086, л. 25.
57ЦГАРК,ф. 17,оп. 1,д.2,л. 183-184, 192-193; Район железной дороги Петропавловск-Спасский завод в экономическом отношении. СПб., 1914, с. 257-258.
58 Казахстан за 40 лет: Статсборник. А., 1960, с. 225-230.
59 Обзор Семипалатинской области за 1886 г. Семипалатинск, 1887, с. 26—27; Обзор Семипалатинской области за 1894 г. Семипалатинск, 1895, с. 17-18; Обзор Семипалатинской области за 1897 г. Семипалатинск, 1898, с. 30.
60 Обзор Сырдарьинской области за 1910 г. Ташкент, 1911, с. 122; Обзор Сырдарьинской области за 1911 г. Ташкент, 1912, с. 133.
61 Обзор Семипалатинской области за 1894 г., с. 17—18.
62 См.: Восточное обозрение. 1895, № 61 Социалиста Казакстан, 1960, 12 ноябрь.
63 Тургайская газета. 1901, 24 марта.
64 Подсчет произведен по данным газеты «Туркестанские ведомости» (1902.12 мая, 20 июня), а также рапортов с участков дороги: ЦГИАП, ф. 346, д. 359, л. 1 — 154 и др.
65 Оренбургская газета. 1902, 19 июля.
66 Тургайская газета. 1901, 24 марта.
67 Туркестанские ведомости. 1903, 4 мая; 1904, 3 марта.
68 Обзор Семипалатинской области за 1894 год. Семипалатинск, 1895, с. 17—18; Материалы по киргизскому землепользованию. Акмолинская область. Омский уезд, т. 11. Омск, 1902, с. 65 — Там же. — Сырдарьинская область. Перовский уезд. Ташкент, 1912, с. 96. — Там же. — Казалинский уезд. Ташкент, 1913, с. 72.
69 Хворостянский П. Очерки экономического благосостояния поселков Кустанайского уезда. Омск, 1911.
70 Материалы по обследованию переселенческого хозяйства в Туркестанском крае. Ташкент, 1909, т. 2; Русские селения в Чимкентском уезде Сырдарьинской области, с. 19—25.
71 Обзор по Акмолинской области за 1894 г. Омск, 1895, с. 50; Обзор Семипалатинской области за 1895 год. Семипалатинск, 1897, с. 37-38.
72 Обзор Акмолинской области за 1901 г. Омск, 1903, с. 29; Обзор по Сырдарьинской области за 1913 год. Ташкент, 1915, с. 93-94.
73 ЦГИАП, ф. 1396, оп. 1, д. 216, л. 24.
74 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 341.
75 Алексеенко Н. В. Население дореволюционного Казахстана, с. 79.
76 А сшбеков М. X. К вопросу о влиянии железных дорог на экономику дореволюционного Казахстана //Изв. АН КазССР. Сер. обществ, наук. 1964, № 1, с. 55.
77 Там же.
78 Здесь и далее под служащими надо понимать всех работающих на железных дорогах, в том числе и рабочих.
79 РГИА, ф. 273, оп. 12, д. 431, л. 22-23.
80 РГИА, ф. 1396, оп. 1,д. 216, л. 22, 24 об; Революционное движение в Казахстане в 1905— 1907 гг.: Сб. документов и материалов/Под ред. И. С. Гороховодатского, А. Каиргельдина, Б. С. Сулейменова. Сост. Ф. Н. Киреев, Т. П. Губа, Ф. И. Колодин. А., 1956, с. 29-30.
81 ЦГА РК, ф. 95, оп. 1, д. 364, л. 35-36.
82 ГАОрО, ф. 22, оп. 4, д. 18, л. 38 и об.
83 Труды ЦСУ. 1926, т. 26, вып. 1-2, с. 80.
84 Социалистическое строительство Казахской ССР за 20 лет. А., 1940, с. 13.
85 Нусупбеков В. Формирование и развитие советского рабочего класса в Казахстане. А., 1966, с. 38; Асылбеков М. X. Железнодорожники Казахстана в первой русской революции (1905— 1907). А., 1965, с. 36.
86 Мозгунова Е. А. О численности и составе промышленных рабочих в Казахстане накануне Октябрьской революции //Изв. АН КазССР. Сер. истории, археологии и этнографии. 1959, вып. 2(10), с. 41-50.
87 Асылбеков М. X. Железнодорожники Казахстана, с. 36.
88 По данным Е. Дильмухамедова, Ф. Маликова, число рабочих на промышленных предприятиях Казахстана в 1916-1917 гг. превышало 65 тыс. человек, в горнодобывающей - 20 тыс., нефтяной — 5 тыс. и на соляных промыслах 5 тыс. человек. См.: Дильмухамедов Е. Д., Маликов Ф. Указ. работа, с. 267.
89Заорская В. В., Александр К. А. Промышленные заведения Туркестанского края. Пг., 1915, с. 29-30.
90 Там же,
91 Там же, с. 43.
92 Пясковсшй А. В. Революция 1905-1907 гг. в Туркестане. М., 1958, с. 25.
93 Маликов Ф. Указ. работа, с. 68.
94 РГИА, ф. 273, оп. 12, д. 527, л. 5-6.
95 РГИА, ф. 276, оп. 12, д. 527, л. 7-9.
96 ГАОмО, ф. 270, оп. 1, д. 40, л. 5-9.
97 Обзор Акмолинской области за 1907 г. Омск, 1908, с. 27.
98 Заорская S. В., Александр К. Л. Промышленные заведения Туркестанского края. Табл. 2.
99 Там же, табл. 5, с. 52.
100 Там же, с. 53.
101 Асылбеков М. X. Железнодорожники Казахстана, с. 39—40.
102 РГИА, ф. 229, оп. 4, 1908, л. 49.
103 ГАОрО,ф. 146, оп. 1, 1917, д. 7, л. 1-3, 20 и др.
104 РГИА, ф. 1396, оп. 1, 1908, д. 216, л. 23 об.
105 Степной голос. 1905, № 17.
106 См.: Рабочее движение в Казахстане в 1907-1914 гг. А., 1957, с. 472-473.
107 Асылбеков М. X. Железнодорожники Казахстана, с. 42-43.
108ЦТАРК, ф. 10, оп. 1,д. 69, л. 36; Семеновский В. Рабочие на золотых промыслах. СПб., 1908, т. 2, с. 651; Дшьмухамедов К., Маликов Ф. Указ. работа, с. 180.
109 Алампиев П. М. Указ. работа, с. 107.
110 Асылбеков М. X. Железнодорожники Казахстана, с. 51.
111 См.: ДильмухамедовК., Маликов Ф. Указ. работа, с. 136.
112 См.: Маликов Ф. Указ. работа, с. 76-77. ЦГА РК, ф. 9, он. I, д. 86, л. 127. Цит. по: Дильмухамедов К, Маликов Ф. Указ. работа, с. 141.
113 Маликов Ф. Указ. работа, с. 79-80.
114 Красовский М. Область сибирских киргизов. СПб., 1868, ч. 2, с. 145. Цит. по: Дильмухамедов Е., Маликов Ф. Указ. работа, с. 164.
115 Переселение и землеустройство в Азиатской России: Сб. законов и распоряжений. Пг., 1915, с. 40.
116 Тамже,с. 112.
117 Сборник узаконений и распоряжений о водворении переселенцев и образовании переселенческих участков. СПб., 1907, с. 23.
118 Черников В. С. Крестьянская колонизация Северного Казахстана в эпоху капитализма //История СССР. 1982, № 6, с. 135.
119 История КазССР с древнейших времен до наших дней. III том. А., 1979, с. 405.
120 ТурсунбаевА. Б. Из истории крестьянского переселения в Казахстан. А., 1950, с. 30.
121 Черников В. С. Указ. работа, с. 135.
122 Переселение и землеустройство за Уралом за 1906-1910 гг. СПб., 1911, с. 47.
123 Особое мнение //Сибирские вопросы. 1908, № 2, с. 29—30.
124 Статистико-экономические исследования переселенческого управления: 1893-1909 гг. СПб., 1910, с. 16.
125 Переселение и землеустройство в Азиатской России, с. 4-8.
126ЦГАРК,ф. 19, оп. 1,д. 1260, л. 31.
127 Там же, л. 36.
128Пален К. К. Отчет по ревизии Туркестанского края. СПб., 1910, с. 50.
129 Киргизская степная газета «Человек, общество, природа». 1888-1902 гг. А., 1994, с. 127.
130Тамже,с. 130-131.
131 Оыпафьев В. Колонизация степных областей в связи с вопросом о кочевом хозяйстве // Зап. Сиб. отд. ИРГО, кн. XVII, вып. 2. Омск, 1896, с. 34.
132 Материалы по истории политического строя Казахстана, т. 1. А., 1960, с. 101 — 102.
133 Седельников Т. Борьба за землю в Киргизской степи (Киргизский земельный вопрос и колонизационная политика правительства). СПб., 1907. А., 1991, с. 35—52.
134 ЧермакЛ. К. Формы киргизского землепользования//Сибирские вопросы, 1908, №23-24, с. 42.
135 Киргизская степная газета, с. 470.
136 Материалы по киргизскому землепользованию, собранные и разработанные экспедицией по исследованию степных областей, т. 1. Воронеж, 1898, с. 66.
137 КазССР: 4-томная Краткая энциклопедия, т. 1, А., 1985, с. 225.
138 Талузо П. Г. Аграрные отношения на юге Казахстана в 1867—1914 гг. А., 1965, с. 171.
139 Общие сведения о Сибирском казачьем войске. Омск, 1897, с. 17.
140 Материалы по Киргизскому землепользованию, т. V. Воронеж, 1903, с. 48.
141 Там же, с. 63.
142 Тресвятпский В. А. Материалы по земельному вопросу в Азиатской России: вып. 1. Степной край, II т., 1917, с. 45, 497.
143 ПСЗРИ, т. XXVIII. 1906, отд. 1. № 28528, с. 970.
144 Там же, т. XXX, 1910, отд. 1. № 33743, с. 749.
145 Тресвятский В. А. Указ. работа, с. 113.
146 Турсунбаев А. Б. Указ. работа, с. 61.
147 Сулейменов Б. С. Аграрный вопрос в Казахстане последней трети XIX - начала XX века. А., 1963, с. 252.
148 ЦГА РК, ф. 469, оп. 1, д. 590, л. 189 об.
149 История КазССР, т. III, с. 411.
150 Тресвятский В. А. Указ. работа, с. 113.
151 Там же, с. 115.
152 Там же, с. 41.
153 Там же, с. 41.
154 Там же, с. 37.
155 Рынок и реформы в России: исторические и теоретические предпосылки. М., 1995, с. 68.
156ЦГАРК,ф. 29, оп. 1, л. 287, л. 7.
157 Там же, л. И.
158 Там же, л. 60.
159 Там же, ф. 25, оп. 1, д. 969, л. 1-3.
160 Там же, л. 20.
161 Там же, ф. 19, оп. 1, д. 491, д. 68 об.
162 Государственная Дума. Первый созыв. Стенографические отчеты. Сессия первая, т. 1. СПб., 1906, с. 113-114.
163 Там же, с. 203.
164 Малтусынов С. М. Социально-экономическое и политическое положение Казахстана и Государственная Дума. Дисс... канд. ист. наук, А., 1981, с. 169. 165 Там же, с. 172.
166ЦГАРК,ф. 19, оп. 1, д. 64, л. 52, 61 об.
167 Там же, л. 52-53.
168 Там же, л. 56.
169 Там же, ф. 19, оп. 1,д. 116, л. 42.
170 Там же, д. 57, л. 14.
171 БукейхановА. Избранное. Алматы, 1995, с. 236.
172 Там же.
173 Там же, с. 250.
174 Материалы по земельному вопросу в Азиатской России, выл. XVIII. Журналы комиссии по вопросам переселения и колонизации, т. II, 1918, с. 17.
Г л а в а пятая