Подраздел 7. Культура: понятие и типы. 11 страница

1258 Федотов Г.П. Новое отечество // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. СПб., 1994. 1259 Там же. С. 245. 1260 Там же. С. 248. 1261 Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 247.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

физический принцип», какую-то таинственную «сверхразумную сущность». Сюда относится и определение нации как «коллективной души», которое создается «путем подчеркивания психологической природы этого явления». Отсюда он делает вывод, что «национальности как единого социального элемента нет, как нет и специально национальной связи»1262, т. е. в социальном мире нет ничего такого, что, безусловно, заслуживало бы названия национального. Как известно, термин «нация» латинского происхождения и не имеет дословно- го перевода на русский язык. Обычно мы сближаем его со словом «народ», хотя во всех европейских языках это разные понятия. Народ для отечественной традиции есть нечто более понятное, чем нация, и, говоря о нашей истории, мы предпочитаем пользоваться именно этим словом — «власть и народ», «интеллигенция и народ». Россия — страна многонациональная, но населяют ее разные народы, среди которых русские — такой же народ, как и другие, хотя и количественно преобладающий. Пы- таясь как-то обозначить общность всех народов, населяющих Россию, мы также пользуемся этим понятием: в советские времена говорили о советском народе, в наше время — о российском народе. Но значит ли это, что понятия «народ» и «нация» — синонимы? На различие между ними обратил внимание уже В.Г. Белинский. «В русском языке, — писал он, — находятся в обороте два слова, выражающие одинаковое зна- чение: одно коренное русское — народность, другое латинское, взятое нами из французского — национальность»1263. Между ними при всем сходстве существует и различие. «Народность» относится к «национальности» как вид к роду: в каждой на- ции есть народ, но не каждый народ есть нация. Под народом, как считает Белинский, следует понимать низший слой общества, к которому в те времена и позже относили в основном крестьянство, под нацией — «совокупность всех сословий государства», включая высшие и образованные слои, которым доступно понимание того, чего не знают и не понимают простые люди, или простолюдины. «Песни Кирши Данилова есть произведение народное; стихотворение Пушкина есть произведение националь- ное; первая доступна и высшим (образованнейшим) классам общества, но второе доступно только высшим (образованнейшим) классам общества и не доступно разу- мению народа, в тесном и собственном значении этого слова»1264. В любой нации народ сохраняется как ее неизменная субстанция. «Сущность всякой национальности состоит в ее субстанции», которая есть «непреходящее и вечное в духе народа, которое, само не изменяясь, выдерживает все изменения, целост- но и невредимо проходит чрез все фазисы исторического развития»1265. В этом смысле любой народ есть «нация в возможности, а не в действительности», первое и еще не- совершенное проявление национальной жизни. По мнению Белинского, русская нация возникла в России только со времен Петра, когда народ отделился от бар, перестал понимать их, тогда как высшие слои могли по-прежнему понимать низшие слои. Они и представляют здесь русскую нацию. Народ же, заключая в себе потенциальную воз- можность существования нации, еще не является нацией в ее полном проявлении. В объяснении национального Белинский, следовательно, апеллирует к «духу на- рода», к некоему заключенному в нем субстанциальному началу, выводя отсюда все особенности национальной жизни и культуры. А почему у одного народа одна суб- станция, а у другого — другая, на этот вопрос, считает Белинский, невозможно ответить. Субстанциальный подход, по существу, не добавляет к понятию нации и Н. к. ничего сверх того, что уже содержится в народной душе. По той же схеме, раскритикованной Питиримом Сорокиным, многие рассуждают и поныне, используя для этого более современные термины — «коллективное бессознательное», «архетипы» и пр. Правильнее, видимо, считать Н. к. понятием не субстанциальным, заключающим в себе некий метафизический или психологический субстрат, а функциональным,

1262 Там же. С. 248. 1263 Белинский В.Г. Полн. собр. соч. Т. 5. М., 1954. С. 149–150. 1264 Там же. 1265 Там же.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

имеющим смысл лишь при сопоставлении, соотнесении разных культур. Каждая Н. к. существует в соотношении (в сравнении) с другими Н. к., отличаясь от них в том, что присуще им всем (иначе, как их можно сравнивать друг с другом). Она, следователь- но, осознает себя национальной в силу наличия других Н. к., т. е. как существующую не в единственном, а во множественном числе. Не будь других культур, не было бы и ее. Возникновение Н. к. Народы древности (греки, например), считая культурными только себя и называя другие народы варварами, не имели никакого понятия о Н. к. Средневековая Европа, мыслившая себя как единую христианскую нацию, говорящую по-латыни, также не знала этого понятия. Культура, считающая себя единственной в мире, естественно, не осознает себя национальной. Для этого ей нужно признать существование других культур, соотнести себя с ними, что предполагает достаточно высокий уровень культурного самосознания людей. Чем же характеризуется этот уровень? Возникновению Н. к. препятствовало, конечно, не отсутствие соответствующего понятия, а предшествующий им тип культурного развития. И когда культуры суще- ствовали во множественном числе, то мыслили себя в отношении не друг к другу, а только к самим себе. Это эпоха существования этнических культур, лишенных пись- менности. До возникновения письменности каждый народ живет в стихии устной речи, объединен внутри себя общими для всех преданиями, обычаями, верованиями, передающимися от поколения к поколению на уровне соседства или прямого родства. Они и образуют народную (этническую) культуру. Такая культура (фольклор, напри- мер) безымянна, анонимна, лишена именного авторства, является продуктом коллек- тивного творчества. Все они существуют в состоянии изоляции друг от друга, резко- го противопоставления своего чужому (здесь только «свое» считается нормой), обо- стренного чувства вражды и неприязни ко всему, что выходит за их пределы. Именно эти культуры обладают постоянно воспроизводимым «субстратом» — единством «крови и почвы», т. е. общностью происхождения (кровного родства) и места про- живания. Обладая пространственным разнообразием, они лишены временных коор- динат, невосприимчивы к любым инновациям. Будучи непосредственно коллективный формой культурной идентичности, в которой индивид не отличает себя от группы, они не способны соотносить, сопоставлять, соизмерять себя с другими культурами. Этнические культуры позволяют каждому народу оставаться самим собой, но мало способствуют его совместной жизни с другими народами. Когда такая жизнь станет исторической необходимостью, наступит время Н. к.

Сущностные признаки национальной культуры

Приведем теперь некоторые признаки Н. к., имеющие отношение к пониманию ее сущности. Письменность как признак Н. к. Последняя, вбирая в себя наследие народной культуры, складываются в русле традиции письменной культуры. Сама по себе пись- менность возникла, конечно, задолго до образования наций — в странах древней цивилизации, — но именно она привела в конечном счете к появлению Н. к., имеющих своим истоком возникновение национального литературного языка и национальной литературы. Письменность уже сама по себе способна объединять людей, живущих на больших пространствах и не связанных между собой узами прямого родства. Она же расши- ряет границы их общения во времени, позволяя живущим в нем поколениям обмени- ваться между собой своими посланиями. Но своим происхождением она, видимо, обязана осуществленному когда-то прорыву людей за рамки обособленного этниче- ского существования, приведшему первоначально созданию не нации, а цивилизации (или империи). В духовной сфере этот прорыв увенчался рождением мировых рели- гий. Народы, создавшие древние цивилизации, идентифицировали себя не по нацио- нальному, а по религиозному и политическому признакам, т. е. по своим богам и

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

правителям. Письменность в этом смысле есть язык цивилизованного человека, в отличие от устного языка народов, не знающих еще никакой цивилизации. О нациях заговорили после того, как они впервые сложились в Европе. Нации формируются внутри цивилизации и первой такой цивилизацией, давшей начало этому процессу, стала европейская. Так, еще средневековая католическая Европа, читавшая и писавшая преимущественно по-латыни, осознавала себя единой христи- анской нацией под водительством Римской церкви. Стремление европейских госу- дарств обрести независимость от Римской церкви привело в конечном счете к об- разованию национальных государств — так называемых государств-наций, чьим официальным языком стал родной язык живущего в нем народа. Это потребовало создания национального литературного языка, с образования которого начинается история любой Н. к. Начало этому процессу было положено переводом Библии и других священных текстов с латыни на языки европейских народов. Среди признаков, отличающих одну нацию от другой, Э. Хобсбаум выделяет «существование давно и прочно утвердившейся культурной элиты, обладающей письменным национальным языком — литературным и административным»1266. Об- ладание национальным языком не вело, однако, к обрыву связи национальных элит с общей для них всех системой ценностей, включавшей в себя античный рационализм и христианство. Верность этим ценностям объединяла всю образованную Европу, а в случае с христианством — и ее народы. Возникшие на исходе Средневековья куль- туры представляли собой своеобразный сплав, синтез этнокультурного наследия каждого народа с ценностями, общими для всей европейской цивилизации. Синтез особенного и всеобщего в Н. к. Данное обстоятельство имеет принципи- альное значение. Н. к. не является простым переводом этнического наследия на язык письменности, иначе бы народы становились нациями благодаря усилиям этнографов, фиксирующих в письменной форме то, что они выражают изустно. Каждая нация заключает в себе то, что еще Владимир Соловьев называл «сверхнациональным един- ством». «Смысл существования нации, — писал он, — лежит не в них самих, но в человечестве», которое есть не абстрактное единство, но при всем несовершенстве «реально существует на земле», «движется к совершенству… растет и расширяется вовне и развивается внутренне»1267. Можно спорить с тем, как он понимал это един- ство, в чем видел его приоритеты, но нельзя отрицать сам факт его наличия. Нация, согласно такому пониманию, существует как бы в зазоре между этнической обосо- бленностью и сверхнациональным единством, локальным и универсальным, являя собой синтез того и другого. Схематически всю цепь можно представить в виде фор- мулы «этнос–нация–сверхнациональное единство (человечество)», в которой на- ция — среднее звено между ее крайними полюсами. Становясь нацией, народ не растворяется в наднациональном пространстве, но включается в него с минимальными для себя потерями и издержками, сохраняет свою особенность и самобытность. В этом смысле нация — не конечный пункт истории, а лишь промежуточный этап на пути движения народов к интеграции в общемировом масштабе. В качестве нации народы обретают способность понимать друг друга, вступать между собой в общение и диалог. Зрелые нации, как правило, не страдают ксенофобией, презрением ко всему иностранному и чужому. Крайний национализм, отвергающий все чужое, — болезнь не сложившейся до конца нации, когда еще силь- ны пережитки этнического прошлого с их групповым эгоизмом и отсутствием раз- витого индивидуального самосознания. Личностное измерение Н. к. В начальной фазе своего существования Н. к. взаи- модействуют друг с другом на уровне своих образованных элит. Именно они берут на себя функцию культурного посредничества между разными народами. Носителя- ми Н. к. являются в первую очередь ее творцы — выдающиеся писатели, художники, мыслители, чьи имена обрели значение общепризнанных классиков этой культуры.

1266 Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998. С. 62. 1267 См.: Русская идея. М., 1992. С. 192.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

Будучи продуктом индивидуального творчества, несущим на себе печать именного авторства, она воспринимается, усваивается также на индивидуальном уровне, в акте личного потребления (уже умение читать и писать требует от человека индивидуаль- ных усилий). Отсюда свойственное Н. к. стилистическое и идейное многообразие индивиду- альных самовыражений: к каждой из них могут принадлежать люди с разными взгля- дами, вкусами и предпочтениями. В любой Н. к. можно найти своих просветителей и романтиков, традиционалистов и модернистов, консерваторов и новаторов. Здесь каждый имеет право на личную позицию и мнение, что, разумеется, не исключает их определенного сходства и подобия, обусловленных общностью этнического проис- хождения. Принципом существования Н. к., в отличие от культур народных, являет- ся, следовательно, свободная в своем самовыражении и духовном выборе личность. Если народ можно определить как коллективную личность (здесь личность существу- ет как бы одна на всех), то нация — это коллектив личностей, в котором каждый имеет свое неповторимое лицо. Нация тем и отличается от народа, что рождает и культивирует особый тип лич- ности, способной быть чем-то большим, чем просто слагаемым той или иной коллек- тивной общности. Она не отрицает своих этнических корней, целиком вбирает их в себя, но потому и не является этнографической категорией, что связывает людей единством не крови, а культуры, которая дается индивиду не от рождения, а в резуль- тате его собственных усилий и свободного выбора. Не всякий поэтому, кто является русским по крови, принадлежит на том же основании к русской нации. Можно быть русским по крови и не быть им по культуре, равно как и наоборот. Свою этничность поменять нельзя, а нацию можно: первое от нас не зависит, не является нашей личной заслугой, второе есть результат усвоенной нами культуры. Те, кто называет себя американцами русского происхождения или русскими немецкого происхождения, достаточно четко выражают соотношение национальности и этничности. Национальное и этническое в культуре. Не выходя за пределы собственного эт- носа, трудно увидеть в другом этносе нечто близкое для себя. Выражение «дружба народов» в этом смысле не совсем точное. Народы не дружат, дружат люди, пред- ставляющие разные народы, но способные при этом выходить за границы своего обособленного этнического существования. Этносы, в которых индивид еще не от- личает себя от коллектива, не осознает себя индивидуальностью, обладают структур- ным сходством, но лишены, как правило, дара общения, склонны видеть в других этносах если не врага, то чужака (здесь находится источник всех межэтнических конфликтов). И только приобщаясь к ценностям более высокого — надэтнического — порядка, народы обретают способность к взаимопониманию и общению. И это равно- сильно их превращению в нацию. В различных интерпретациях Н. к. национальное часто трактуют исключительно как границу, отделяющую одну культуру от другой без какой-либо опосредующей их связи. Но тогда непонятно, что отличает нацию от этноса, национальность от этнич- ности и в чем состоит смысл Н. к. В крайних версиях националистической идеологии (таких, например, как фашизм) национальное редуцируется к «чистоте крови и расы», культура предстает как набор биологически врожденных реакций и стереотипов по- ведения, а государство как политический союз людей одной крови, как форма этно- кратического правления, выступающая с лозунгами типа «Франция для французов», «Россия для русских» и пр. Национальное и гражданское в культуре. Имеется и другая версия Н. к., трактую- щая ее прежде всего как продукт индустриального общества. По словам Э. Геллнера, «век перехода к индустриализму неизбежно становится веком национализма…»1268. В таком обществе «культура — больше не просто украшение, утверждение и узако- нивание социального порядка, который поддерживается и более жесткими, насиль- ственными мерами. Культура теперь — это необходимая общая среда. Источник

1268 Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991. С. 97.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

жизненной силы или, скорее, минимальная общая атмосфера, только внутри которой члены общества могут дышать, жить и творить …; значит, это должна быть единая культура. Более того, теперь это должна быть великая или высокая (обладающая сво- ей письменностью, основанная на образовании) культура, а не разобщенные, огра- ниченные, бесписьменные малые культуры или традиции»1269. Все это так, но почему такая культура — национальная? А потому, утверждает Геллнер, что она основывается не на этнической общности или сословной принад- лежности людей, а на необходимости выполнения гражданами стандартизированных социальных и профессиональных ролей, что требует и единой (гомогенной) культуры, свободной от местных различий, базирующейся на столь же стандартизированном литературном языке. В индустриальном обществе все его члены «должны быть спо- собны общаться с помощью письменных, безличных, свободных от контекста, ни к кому не обращенных типовых посланий. Поэтому средством этого общения должен быть единый, общий для всех, стандартизированный устный и письменный язык»1270. В таком представлении Н. к. утрачивает присущие ей индивидуальные формы самовыражения и более смахивает на предельно рационализированный и стандар- тизированный язык научной и технической информации. Но можно ли считать по- добный язык национальным? Язык Пушкина, Тургенева, Толстого, Достоевского — не язык индустриального общества, хотя именно в нем сложились нормы общерусского литературного языка. Принадлежа к одной Н. к., люди, действительно, говорят и пи- шут на одном языке, но ведь они говорят и пишут по-разному. Н. к. превращает чело- века не в носителя безличной роли, а в личность, сознающую свою индивидуальность. Она, следовательно, не отрицает, а повышает ценность индивидуального начала в культуре, без чего последняя уподобилась бы абстрактному языку научных формул и понятий. Мультикультурализм и демократическое направление в понимании Н. к. Свое- образной формой решения национальной проблемы в культуре стала пропаганди- руемая сегодня на Западе (особенно в США) политика мультикультурализма, целью которой является сохранение с помощью государства культурных особенностей и традиций малых этнических групп. Такая политика вызывает ответную критику со стороны тех, кто идее искусственного сохранения малых групп противопоставляет идею равного участия в публичной жизни всех членов общества, независимо от их этнической принадлежности. Это позволяет любой культуре на равных правах кон- курировать с другими. Культурная идентичность в современном обществе, согласно такому подходу, должна строиться не на обязательных предписаниях, регламенти- рующих жизнь индивида в группе, а на его свободном культурном выборе. Такая свобода дает возможность постоянно реконструировать социальную реальность, из- менять образующие ее смыслы, значения и цели. Социальный конструктивизм при- менительно к культуре, по мнению американского культуролога Сейлы Бенхабиб, означает, «что культура групп людей не является данностью, а формируется и меня- ется с течением времени через обычаи. Культуры не выступают целостностями с четко обозначенными границами; они представляют собой смысловые сети, вновь и вновь переопределяемые через слова и дела своих носителей»1271. Но тогда движениям за сохранение традиционной — религиозной и любой дру- гой — культурной идентичности, пытающимся «заморозить во времени и пространстве границы, разделяющие группы людей и культуры»1272, следует противопоставить демократически-эгалитарную политику, означающую не только сохранение культу- ры меньшинств посредством вмешательства государства, но и расширение демокра- тического участия людей в процессе межкультурного диалога и общения.

1269 Там же. С. 93. 1270 Там же. С. 89. 1271 Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М., 2003. С. XXXV. 1272 Там же.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

Подобное участие ведет к появлению новых культурных групп и их инкорпори- рованию в гражданское общество. «В отличие от мультикультуралиста, — пишет Бенхабиб, — теоретик демократического направления признает, что в зрелых обще- ствах политическое инкорпорирование новых групп приведет, скорее, к гибридизации культурного наследия на обоих полюсах. Современные люди могут выбрать, поддер- живать ли им свои культурные традиции или разрушить их… Короче говоря, демо- кратическое инкорпорирование и сохранение преемственности культур могут и не быть взаимоисключающими. Если все же выбирать между ними, то я поставила бы распространение демократического участия и равенство выше сохранения культур- ных особенностей»1273. Следует согласиться с тем, что демократия в сфере культуры — это прежде всего право человека на свободный выбор своих культурных предпочтений, не нарушающий при этом свободу выбора других. Это не мультикультурализм с его искусственной консервацией образа жизни культурных меньшинств, а именно демократия, предо- ставляющая всем равные права для участия в культурной жизни общества. Главное, чтобы это участие не ограничивалось соображениями ложно понятой этнической солидарности, не регламентировалось внешним принуждением со стороны государ- ства или отдельной группы, а диктовалось личным решением, т. е. было свободным. Никто и никого не может заставить жить в той или иной культуре без личного на то согласия. Любая культура способна продлить свое существование не через ее насиль- ственное навязывание или обязательное предписание индивиду, а в результате его собственного добровольного выбора. Короче, в демократическом государстве куль- тура, как и власть, есть результат свободного — но уже не коллективного, а индиви- дуального — выбора, который осуществляется посредством не политической про- цедуры, а личных усилий и постоянной работы по ее усвоению. Однако Н. к. (как и нация) — не вечная категория. У нее имеются свое начало и свой конец. Достояния Н. к. (как до того народной) навсегда останутся в памяти лю- дей, будут и дальше служить им источником творческого вдохновения, но отсюда не следует, что культура в этой форме будет развиваться и дальше, что ею завершается культурная эволюция человечества. Напомним мысль Владимира Соловьева о том, что нация есть лишь промежуточное звено в движении человечества к «сверхна- циональному единству». А выход культуры за свои национальные границы стал очевиден уже с момента появления так называемого массового общества и массовой культуры. См. также статьи: Антропология глобализации; Культура: антропологические интерпретации; Культура: опыт определения понятия; Культура: структура и функции; Культура в эпоху глобализации; Культура повседневности; Массовая куль- тура; Народная культура.

Лит.: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001; Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс. Двусмыслен- ные идентичности. М., 2003; Белинский В.Г. Полн. собр. соч. Т. 5. М., 1954; Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М., 2003; Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991; Русская идея. М., 1992; Сорокин П.А. Человек. Ци- вилизация. Общество. М., 1992; Федотов Г.П. Судьба и грехи России. СПб., 1994; Хобс- баум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998; Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск, 1999. В.М. Межуев

o%л,2,че“*= *3ль23!=

Политическая культура — способ участия людей политике, характеризующий степень их вовлеченности в политическую жизнь и опосредованный нормами, цен-

1273 Там же. С. LII–LIII.0

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

ностями, которые детерминируют модели поведения, принятые в национальной по- литике, и проявляются наиболее часто в существующей форме организации власти.

К определению понятия «политическая культура» в антропологии

Как известно, еще Аристотель писал о том, что человек по природе своей есть «существо политическое» (politikon zoon), а тот, кто живет вне государства, — либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек. Включение сфе- ры политического в пространство культуры в рамках немецкой и российской тради- ции исследований культуры вполне традиционно: «Политическая и социальная сфе- ра составляют часть человеческой сферы, входят в совокупность гуманитарных проблем… дух должен включать ее в эту совокупность, которая, если в ней недостает политического, социального элемента, обнаруживает опасный для культуры про- бел», — писал в 1939 г. Томас Манн в статье «Культура и политика»1274. Описания национального характера и разделяемых данным народом политиче- ских, религиозных и иных ценностей встречаются еще в Античности в книгах по истории и географии. Интересны в этом отношении «История» Геродота и «Геогра- фия» Страбона, обобщающие знания о странах и народах Европы, Азии и Африки. В период Нового времени следует назвать работы С. Пуффендорфа, Д. Вико «Основа- ния новой науки об общей природе наций» (1725), Ш. Монтескье «О духе законов» (1748), И.Г. Гердера «Идеи к философии истории человечества» (1784–1791), Г.Ф. Ге- геля «Философия истории» (лекции, 1820 г.) и др. Само словосочетание «П. к.» принадлежит немецкому философу И.Г. Гердеру. Он использует его в работе «Идеи к философии истории человечества», рассматривая политическую жизнь древних греков и евреев. Но в научных исследованиях XVIII и XIX вв. термин «П. к.» применялся редко и часто сводился к так называемой полити- ческой культурности. Культурная антропология изначально занималась примитивными, архаическими обществами, изучая, в частности, способ социальной организации и политического устройства. В той или иной мере к этой проблематике обращались антропологи Джеймс Фейблман («Типы культуры»), Алфред Л. Крёбер («Стиль и цивилизации»), Рут Бенедикт («Хризантема и меч: Модели японской культуры» и «Психологические типы в культурах Юго-Запада США»), Лесли А. Уайт («Экономическая структура вы- соких культур»), Э.Б. Тайлор («Первобытная культура»), позднее М. Салинс, М. Хар- рис, С. Тайлер, Д. Шнейдер и др. Естественно, что самого понятия «П. к.» в изучаемых «примитивных» или архаических сообществах не было, долго не было его и в научном обиходе. П. к. как научное понятие было разработано только в середине ХХ в. главным образом в работах политических мыслителей Г. Алмонда и С. Вербы, позднее Р. Та- кера. Научное обоснование понятия «П. к.» предложил американский социолог Г. Алмонд в 1956 г. В развернутом же виде концепция П. к. была представлена в со- вместной с С. Вербой работе «Гражданская культура: политические установки и де- мократия в пяти странах» (1963 г.). Г. Алмонд и С. Верба рассматривают «термин “культура” только в одном смысле: психологических ориентаций относительно социальных объектов. Когда мы говорим о П. к. какого-либо общества, мы подразумеваем политическую систему, усвоенную в сознании, чувствах и оценках населения»1275. Г. Алмонд использует понятие «П. к.» для анализа общественного сознания, влияющего на возникновение и функциони- рование политических институтов, на индивидуальное и массовое политическое по- ведение. В своей совместной работе Г. Алмонд и С. Верба определяют П. к. как ори-

1274 Манн Т. Художник и общество: Статьи и письма. М., 1996. С. 70. 1275 Алмонд Г. Гражданская культура. Политические установки и демократии пяти наций: Пер. с англ. // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т. II. Зарубежная политическая мысль. XX в. М., 1997. С. 594.

p`gdek III. nqmnbm{e onm“Šh“ h opnakel{ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh

ентацию на политическое действие. П. к. — это «совокупность ориентаций относи- тельно определенной совокупности социальных объектов и процессов… Когда мы говорим о политической культуре какого-либо общества, мы подразумеваем полити- ческую систему, усвоенную в сознании, чувствах и оценках населения»1276. Они выделяют три типа ориентаций: «когнитивные (познавательные) ориента- ции», охватывающие знания и мнения относительно политической системы, ее ролей и носителей; «аффективные (эмоциональные) ориентации», отражающие чувства, испытываемые по отношению к политической системе, ее ролям, эффективности и вовлеченности в данную политическую систему граждан; «оценочные ориентации», содержащие личное отношение к политической системе, ее участникам и их дейст- виям1277. Но существует и более расширенная трактовка П. к. Так, А.Я. Флиер полагает, что в сферу П. к. входят специализированные области государственной политики, идеологии, управленческой работы, военное и полицейское дело и прочее, а также обыденные — межличностные отношения между людьми в области приватного взаи- модействия. Таким образом П. к. есть система ценностных и нормативных ориентаций субъ- ектов (индивидов и групп) на политическое действие, осуществляемое посредством идеологии и управленческой практики.

Типы политической культуры

Приведем один из вариантов типологизации П. к., который предложили Г. Алмонд и С. Верба. Как известно, они выделяют три основных типа П. к.: патриархальная; подданническая; участническая. Патриархальная П. к. (или П. к. местных общин). В этих обществах нет специали- зированных политических ролей. Лидеры, вожди, шаманы — это смешанные политико-экономико-религиозные роли. Для членов таких обществ политические ориентации относительно этих ролей неотделимы от религиозных или социальных ориентаций. Патриархальные ориентации также включают в себя относительное от- сутствие ожиданий перемен, инициируемых политической системой. Так, в центра- лизованных африканских племенах и княжествах П. к. в основном патриархальная, хотя развитие каких-либо специализированных политических ролей в этих обществах может означать появление более дифференцированных ориентаций. Даже крупномасштабные и более дифференцированные политические системы могут иметь в основе патриархальную культуру. Но относительно чистый патриарха- лизм более вероятен в простых традиционалистических системах, где политическая специализация минимальна. Патриархальная культура в более дифференцированных политических системах скорее аффективна и нормативна, чем когнитивна. Это озна- чает, что люди в племенах Нигерии или Ганы могут смутно осознавать существование центрального политического режима. Но их чувства относительно этого режима неопределенные или негативные, и они не интернализировали (не восприняли) фор- мы отношений с ним. Подданническая П. к. В ней существуют устойчивые ориентации относительно дифференцированной политической системы и относительно того, что система дает «на выходе», но ориентации «на входе» системы и относительно себя как активного участника очень слабы. Субъект такой системы (подданный) осознает существование правительственной власти и чувственно ориентирован на нее, возможно, даже гордясь ею, или, напротив, не любя ее и оценивая ее как законную или нет. Но отношение к системе вообще и к тому, что она дает «на выходе», т. е. к адми- нистративной стороне политической системы или «нисходящему потоку», в основе своей пассивное; это ограниченная форма участия, которая соответствует подданни-