Косвенные речевые акты

Применение косвенных смыслов в речевых актах является довольно распространенным делом. Косвенный смысл обнаруживает себя в речевых актах как расхождение смыслов, выраженных локуцией и скрытой иллокуцией. «При намеках, выпадах, иронии, метафоре и т. п., - отмечает Дж. Серль, - значение высказывания данного говорящего и значение соответствующего предложения во многих отношениях расходятся».[30]

Так, предложение Не можете ли вы подать соль? Содержит явную иллокуцию говорящего, т. е. вопрос, но в то же время предполагает другую, не выраженную в высказывании иллокуцию, т. е. просьбу. Следовательно, в косвенных речевых актах «один иллокутивный акт осуществляется опосредованно путем осуществления другого».[31]

По мнению Р. Конрада, косвенный речевой акт SA₁ имеет место в том случае, если «он может быть получен с помощью операций логического вывода из прямого значения предложения S₁, реализующего некоторый речевой акт SA₁, и из определенных сведений о соответствующей ситуации, непосредственно не связанных с предложением S₁ и речевым актом SA₁».[32] Понимание косвенного речевого акта предполагает способность слушающего к выводу умозаключений. Через буквально сказанное в определенных контекстных условиях говорящий подает слушающему знаки (т. е. осуществляет некоторую локуцию) об ином, скрытом, не лежащем на поверхности, смысле, который и предстоит найти слушающему путем некоторых рассуждений. Эти рассуждения подчиняются естественной логике, выходящей за пределы формальной логики.

Рассмотрим пример Г. П. Грайса. А и Б разговаривают о своем общем приятеле В, работающем в банке. А спрашивает, как дела у В на работе? Б отвечает: «Думаю, более или менее в порядке: ему нравятся сослуживцы, и он еще не попал в тюрьму».[33] Первая часть ответа, хотя и является очень общей, в целом соответствует принципу релевантности. Что вызывает сомнение в релевантности ответа, так это его вторая часть, выделенная курсивом. Что, собственно говоря, хотел этим сказать Б? А знает, что В работает в банке (и, следовательно, не находится в тюрьме), впрочем, и первая часть ответа подтверждает эту информацию.

Вторая часть ответа фиксируется спрашивающим как некоторое отклонение от темы, т. е. как нарушение релевантности. Но ответ согласно Принципу Кооперации должен быть релевантным! Следовательно, А вынужден предположить, что Б выражает здесь некоторый намек относительно моральных качеств В. Поверхностная нерелевантность ответа объяснима только тем, что Б предполагает, что нужный смысл А способен вывести самостоятельно. Из сказанного, что В еще не попал в тюрьму следует, что В способен попасть в тюрьму в силу своей бесчестности. Б предполагает, что А способен вывести это умозаключение, следовательно, он имплицирует, что В потенциально бесчестный человек.

Общая формула косвенного смысла, по Грайсу, выражается таким образом. Сказав p, говорящий коммуникативно имплицировал, что q: «Он сказал, что p; нет оснований считать, что он не соблюдает постулаты или по крайней мере Принцип Кооперации; он не мог сказать p, если бы он не считал, что q; он знает (и знает, что я знаю, что он знает), что я могу понять необходимость предположения о том, что он думает, что q; он хочет, чтобы я думал – или хотя бы готов позволить мне думать – что q: итак, он имплицировал, что q».[34] Подлинный смысл в косвенном речевом акте специально скрывается говорящим и требует от слушающего своего восстановления, реконструкции путем рассуждений. Говорящий надеется, что слушающий, включив все свои коммуникативные ресурсы (сказанное говорящим, контекстную ситуацию, фоновые знания) и опираясь на Принцип Кооперации в диалоге, в конце концов выведет скрытый смысл.

Каким же образом слушающий догадывается, что имеет дело с косвенным, а не прямым смыслом? С нашей точки зрения, здесь нет никакой тайны: косвенный смысл буквально показывает, обнаруживает себя в косвенном речевом акте отклонением от стандартной модели коммуникации. В косвенном речевом акте это отклонение проявляется в том, что буквальный смысл сказанного нарушает либо семантическое согласование, либо постулаты речевого общения, либо, наконец, не соответствуют контекстным условиям общения (например, истинностным условиям, социокультурным нормам). Конечно, возможно и сочетание различных видов отклонения.

Примером семантического отклонения является фраза Ваш друг – дубина. Отклонение от принципов речевого общения обнаруживается в уже рассмотренном примере Грайса с нерелевантной рекомендацией профессора, данной своему ученику. Отклонение от истинностных условий обнаруживается в иронии, когда, например, начальник говорит в очередной раз опоздавшей на работу и растрепанной сотруднице: Вы как всегда пришли на работу вовремя и прекрасно выглядите. Примером отклонения от социокультурных норм будет диалог друзей: Николай (Петру): Я не могу до тебя дозвониться, где ты шляешься каждый вечер?

Петр: Прости, я, безусловно обязан информировать тебя о своей личной жизни.

Однако отклонение отклонению рознь. Нельзя не учитывать, что реально существуют болезненные расстройства умственной деятельности, которые ведут к отклонению от норм речевого общения. Конечно, эти отклонения не являются косвенным смыслом, ибо они спонтанны, не запланированы заранее больным человеком. В косвенных речевых актах, наоборот, мы имеем дело с запланированным отклонением, которое является маркером первичной, т. е. подлинной, цели речевого акта. Поэтому слушающий, обнаружив это отклонение, должен сделать попытку выявления запланированной цели говорящего, включив ресурс своих умозаключений. По существу, умозаключения, направленные на восстановление подлинного смысла речевого акта, есть вид интерпретации сказанного.

Обнаружив отклонение, слушающий принимает установку – сказав p, говорящий имел в виду q, - т. е. идентифицирует сказанное как косвенный речевой акт и предпринимает усилия для разыскания подлинного смысла q. Своей интерпретацией сказанного слушающий снимает первоначальное отклонение от нормы и находит подлинный смысл, который уже будет соответствовать всем принципам коммуникативного общения. С точки зрения Дж. Серля, «в косвенных речевых актах говорящий передает слушающему большее содержание, чем то, которое он реально сообщает, и он делает это, опираясь на общие фоновые знания, как языковые, так и неязыковые, а так же на общие способности разумного рассуждения, подразумеваемые у слушающего».[35]

Наиболее изученными являются косвенные речевые акты, в которых вопросительная форма предложения используется для выражения просьбы, например: Можете ли вы подать соль? Можете ли вы разменять мелочь? Можете ли вы подать книгу с верхней полки? Почему, собственно говоря, мы имеем дело здесь с косвенным речевым актом? Да потому, что подлинное намерение говорящего Г (побудить слушающего к определенному действию) скрыто за конвенциональным и эксплицитно выраженным смыслом – вопрошанием о способностях слушающего С. Итак, мы имеем дело с двумя иллокуциями в вопросительных косвенных актах. Одна из них явно выражена в сформулированном вопросе, другая (скрытая) содержит просьбу выполнить определенное действие А. Но это две совершенно различные иллокуции.

Для того, чтобы действие было успешным, оно должно удовлетворять некоторым условиям. Для просьбы П такими П - условиями будут:

1)Подготовительное условие: С способен осуществить А;

2)Условие искренности: Г хочет, чтобы С сделал А;

3)Условие пропозиционального содержания: Г предицирует будущий акт А со стороны С;

4)Существенное условие: попытка Г побудить С сделать А.[36]

Для вопрошания В - условия успешности будут другими:

1) Подготовительные условия:

а) Г не знает, способен ли С произвести действие А;

б) С знает, что способен (или не способен) произвести действие А;

в) Г знает, что С может информировать его о своих способностях;

2) Условие искренности: Г хочет знать, на что способен С;

3) Условие пропозиционального содержания: Г предицирует положение дел, которые способен или не способен осуществить С;

4) Существенное условие: Г своим вопросом побуждает С дать ответ о возможности А.

Специфика вопросительного косвенного речевого акта заключается в том, что он содержит эксплицитно выраженную иллокуцию вопрошания (и, следовательно, побуждения к ответу) и вместе с тем – первичную (скрытую) иллокуцию говорящего (просьбу), побуждающую С совершить определенный акт А. Вообще говоря, слушающий стоит перед выбором определенной стратегии поведения: отвечать ли ему на вопрос говорящего о своих способностях или совершить определенное действие А, соответствующее его просьбе? Ведь в принципе слушающий может понять вопрос можете ли вы подать соль? Буквально и ответить: «Нет». В этом случае коммуникация завершается, и говорящий, даже если он и ожидал от слушающего реального действия (т. е. подачи соли) вряд ли вновь обратится к нему с прямой просьбой: Подайте мне, пожалуйста, соль. Другими словами, для успеха коммуникативного действия слушающий должен оценить речевой акт говорящего либо как вопрос, либо как просьбу. И естественно, сделав этот выбор, слушающий будет ориентироваться либо на В – условия, либо на П – условия.

Выбор стратегии поведения слушающего распадается на два этапа: 1) обнаружение отклонения буквально (т. е. эксплицитно) выраженной иллокуции от подлинной цели говорящего; 2) выявление подлинной цели

говорящего. И то, и другое предполагают импликативную деятельность слушающего. Вот как представляет стратегию умозаключений слушающего Дж. Серль:

Шаг 1. Г задал мне вопрос о том, обладаю ли я способностью передать ему соль.

Шаг 2. Я предполагаю, что в рамках данного диалога он ведет себя по законам взаимодействия и что, следовательно, его высказывание имеет некоторую цель или направленность (принцип кооперации в речевом общении).

Шаг 3. Обстановка речевого общения не предполагает у собеседника абстрактного интереса к моей способности передать соль (дополнительная фоновая информация).

Шаг 4. Более того, он, по-видимому, уже знает, что ответ на этот вопрос будет положительным (фактологическая фоновая информация). Этот шаг облегчает переход к шагу 5, но не обязательно.

Шаг 5. Следовательно, его высказывание представляет собой не просто вопрос. По-видимому, оно обладает скрытой иллокутивной целью (умозаключение на основе шагов 1, 2, 3 и 4). Какой может быть эта цель?

Шаг 6. Подготовительным условием для любого побудительного иллокутивного акта является способность С осуществить акт, предицируемый в условии пропозиционального содержания (теория речевых актов).

Шаг 7. Следовательно, Г задал мне вопрос, из положительного ответа на который следует, что выполнено подготовительное условие для обращенной ко мне просьбы передать соль (умозаключение на основе шагов 1 и 6).

Шаг 8. Сейчас мы обедаем; люди обычно за обедом пользуются солью; они передают соль друг другу, просят других передать соль и т. д. (фоновая информация).

Шаг 9. Следовательно, Г подразумевал выполнение подготовительного условия для просьбы, обращенной, весьма вероятно, ко мне: он хочет, чтобы я был готов ее выполнить (умозаключение на основе шагов 7 и 8).

Шаг 10. Следовательно, в силу отсутствия какой-либо другой разумной иллокутивной цели он, по-видимому, просит передать ему соль (умозаключение на основе шагов 5 и 9).[37]

Косвенные побуждения осуществимы не только с помощью вопроса о способностях слушающего. Они могут быть также реализованы через иллокуцию, касающуюся желания Г (Я хочу, чтобы вы сделали это для меня, Генри), предложения для С осуществить определенный акт (Прекратите ли вы устраивать такой шум?) или вопроса о желании С сделать А (Не будете ли вы так любезны не устраивать такого шума?), указания на причину осуществления А (Не лучше ли вам уйти сейчас?). Во многих ситуациях общения вопрос становится стереотипной формой побуждения. Например, в ресторанах, гостиницах, офисах распространены стандартные формы косвенных речевых актов. Например, (в ресторане) Не подадите ли мне пепельницу?), (в гостинице) Не поднимите ли мой чемодан наверх?, (в офисе) Не могли бы вы меня выслушать? и т. д. Поэтому многие косвенные речевые акты становятся в стандартных условиях общения идиомами, что практически однозначно предопределяет выбор адекватной стратегии поведения слушающим.[38]

Р. Конрад, анализируя логику косвенных речевых актов подчеркивает, что вопросительная форма побуждения не является простой данью вежливости, как об это часто пишут, но обусловлена осмысленной стратегией поведения говорящего.[39] Косвенный речевой акт в виде вопроса сознательно планируется говорящим для успешного достижения своей цели: реализации желаемого действия со стороны слушающего.

Косвенный речевой акт означает осмысленный переход от формы вопроса?p (p – пропозициональное содержание вопроса) к форме побуждения!p:?p ®!p. Этот переход, вообще говоря, не является однозначно предопределенным, он содержит альтернативы. Эти альтернативы взвешиваются, осознаются и рассчитываются как говорящим, так и слушающим. Простой вопрос Можете ли вы открыть окно? в подходящей ситуации обычно понимается слушающим как просьба открыть окно. Однако переход!p:?p ®!p не так уж и прост. Говорящий, подразумевая иллокуцию побуждения, должен считаться с возможностью, что слушающий не Может (или не Готов) осуществить p.

Таким образом, говорящий, задавая вопрос, предполагает альтернативные ответы слушающего: да или нет. С другой стороны, слушающий, осмысливая вопрос, должен определить подлинную иллокуцию говорящего: а) Хочет ли говорящий, чтобы я совершил действие p или б) он Хочет, чтобы я информировал его о своих способностях. Учитывая эти альтернативы, мы можем восстановить этапы коммуникативной деятельности, которые пропущены (сокращены) в речевом акте. При этом возможны два варианта протекания этой деятельности с помощью речевых актов.

Первый вариант.

1. Вопрос Г (Можете ли вы открыть окно?) ® 2. Да (ответ С) ® 3. Просьба Г (Тогда откройте!) ® 4. Rc (реальное действие С: открывание окна).

Второй вариант.

1. Вопрос Г (Можете ли вы открыть окно?) ® 2. Нет (ответ С).

Во втором случае слушающий оценил иллокуции говорящего как просьбу об информировании о своих способностях и считает коммуникацию исчерпанной. Говорящий, если он на самом деле имел в виду совсем иное (побуждение слушающего к действию), вынужден считать свой речевой акт неуспешным, не достигшим цели. Он может объяснить это различными предположениями, например: а) слушающий не желает с ним сотрудничать (нарушение принципа кооперации), б) слушающий не понял его намерений (косвенная просьба), в) существуют реальные препятствия в осуществлении действия слушающего (например, окно имеет какой-то секрет, существует физическое ограничение в возможностях слушающего и т. п.). Выбрав какую-либо из предполагаемых альтернатив в качестве посылки, говорящий может либо прекратить коммуникацию, либо развить ее по иной стратегии.

Однако обычно коммуникация развивается по первому сценарию. Первая схема отражает не реальную, а виртуальную ситуацию. Реальная ситуация выражается схемой: 1. Вопрос Г ® 4. Rc (реальное действие С). Следовательно, акты 2, 3 в этой схеме пропущены. Это объяснимо при допущении, что акты 2 и 3 проигрываются в уме как говорящего, так и слушающего. Говорящий Намерен (Хочет) осуществить p с помощью слушающего, он предполагает, что слушающий Может (Готов) выполнить p (предполагаемый ответ – акт 2), поэтому скрытно (имплицитно) каузирует в вопросе просьбу (акт 3). Слушающий понимает истинное намерение говорящего (Хочет p), он считает, что говорящий предполагает его готовность совершить p (предполагаемый ответ – акт 2), поэтому он каузирует в вопросе просьбу (акт 3). Слушающий, сделав все эти умозаключения, сразу осуществляет акт 4 (Rc).

Почему же говорящий выражает свою просьбу не в прямом акте, а в косвенном: в виде вопроса? Вопросительная форма не простая дань вежливости, но обусловлена учетом второго сценария развития событий; т.е. невозможностью или нежеланием или неготовностью слушающего произвести p. Поэтому “в случае косвенного употребления вопросительных предложений значение вопроса обязательно сохраняется”.[40] Понимание косвенных смыслов предполагает, по Конраду, “потенциальные, т. е., собственно говоря, пропущенные, воображаемые, а не реальные речевые акты”.[41] Восстановление пропущенных актов достигается на основе умозаключений, которые невозможно вывести из эксплицитно выраженного смысла, решающую роль здесь приобретает контекст, как лингвистический, так и экстралингвистический. Весьма существенным фактором экстралингвистического характера является учет реальной ситуации, в которой осуществляются речевые акты.

Рассмотрим более сложный пример косвенного речевого акта, анализируемый Конрадом. Говорящий обращается к стоящему в трамвае человеку с вопросом: “Вы сейчас выходите?”, который можно интерпретировать как просьбу: “Позвольте мне пройти!” Коммуникативное поведение говорящего может развиваться по различным сценариям:

а) 1. Вопрос Г (Вы выходите?) ® 2. R1 (С отходит в сторону, пропуская Г) ®3. Г выходит.

б) 1. Вопрос Г (Вы выходите?) ® 2. Да (ответ С) ® 3. R2 (С выходит, освобождая место для Г) ® 4. Г выходит.

в) Вопрос Г (Вы выходите?) ® 2. Нет (ответ С) ® 3. Просьба Г (отойдите, пожалуйста, в сторону) ® 4. R1 и Г выходит.

г) Вопрос Г (Вы выходите?) ® 2. Нет (ответ С) ® 3. Просьба Г (отойдите, пожалуйста, в сторону) ® 4. R3 (С не отходит) ® 5. Г не выходит.

Вариант г является нарушением принципов кооперации (сотрудничества) в коммуникации и не соответствует стандартным нормам поведения в обществе. Вариант а является типичной реакцией слушающего, расшифровавшего косвенный смысл вопроса.

Восстанавливая подлинный смысл сказанного говорящим, слушающий производит импликации: говорящий А) Хочет, чтобы я совершил p; В) говорящий Намерен добиться от меня совершения p; С) говорящий каузирует побуждение!p. Эти импликации спрашивающий выводит из учета реальной ситуации, типичной схемы поведения в данной ситуации и принципов коммуникации (условия искренности побуждения). Условия А, В, С имеют, по мнению Конрада, экстралингвистическую природу и «не получают непосредственного языкового выражения, то есть вербальный акт требования… не имеет места».[42]

Следует отметить, что слушающий может совершить акт 2 в сценарии а, если он сделает еще два умозаключения: во-первых, он осознает, что говорящий имеет своей конечной целью выйти из трамвая, во-вторых, что именно он (слушающий) является препятствием на пути выполнения этой цели. Они не вербализуются слушающим, а логически подразумеваются, и в результате слушающим предпринимается действие R1.

Наконец, в сценарии в слушающий отвечает «Нет». Именно этот отрицательный ответ слушающего порождает акт 3 – просьбу говорящего отойти в сторону. В принципе сценарий в повторяет сценарий а. Различие между ними в том, что в сценарии а пропущены акты 2 и 3, которые присутствуют в сценарии в, но они подразумеваются и учитываются слушающим, осуществляющим действие R1. Следует подчеркнуть, что сокращение предполагаемых речевых актов в сценарии а возможны только в случае потенциально возможного отрицательного ответа. Анализируемый пример является более сложным, чем рассмотренный выше пример с просьбой открыть окно. Его сложность в том, что слушающий может дать различные ответы, осознав, что он является препятствием на пути достижения конечной цели говорящего и предпринять соответственное различные действия. Кроме того, если в примере Не можете ли вы открыть окно? пропозиональное содержание вопроса и побуждения сохранялось (? p ®! p), то в последнем примере оно существенно различается: Вы выходите? ® Отойдите, пожалуйста, в сторону!, т. е. реализуется формула?p ®!q. Это еще раз говорит о том, что смысл побуждения может и не содержаться в вербальном акте говорящего (в сценарии а).

В любом случае вопрос логически необходим именно из-за того, что слушающий может предпринять различные действия. Если бы говорящий предпринял прямой речевой акт, например, отойдите, пожалуйста, в сторону, он мог бы встретить возражение со стороны слушающего, например, С какой стати?, или, просчитав варианты, Я собираюсь выходить и т. д. Вопросительная форма речевого акта, предпринятого говорящим, обусловлена желанием последнего добиться успеха в реализации конечной цели, а это предполагает выяснение условий достижения успеха, зависящих от позиции слушающего. Ведь именно слушающий является препятствием на пути осуществления этой цели.

В выборе формы побуждения говорящий учитывает социокультурные нормы иерархии, поэтому возможны два варианта:

А) Слушающий обязан сделать p: Обязан (С, p);

Б) Слушающий не обязан делать p: Обязан (С, p).

Условие А характерно для приказов, распоряжений, команд и т. п. Условие Б характерно для просьб, предложений, рекомендаций, советов. Пытаясь побудить слушающего сделать p, говорящий помимо уже рассмотренных условий Хочет (Г, С, p), Намерен (Г, С, p), должен выяснить для обеспечения успеха еще два условия:

В) Может (С, p) – в состоянии ли слушающий осуществить p;

Г) Готов (С, p) – готов ли слушающий сделать p.

Именно условие Г имеет решающее значение для случаев, предусмотренных ситуацией Б. Косвенный вопрос направлен прежде на выяснение условия Г. Говорящий вынужден созидательно вводить вопросительную форму «?p», поскольку не знает ответа слушающего. Понятно, что акт вопрошания не имеет особого значения в стандартных ситуациях (ресторанах, гостиницах, офисах и т. п.), где говорящий знает, что слушающий либо готов, либо обязан сделать p. Однако в неопределенностных ситуациях, когда говорящий не знает, готов ли слушающий совершить p, иллокуция вопрошания становится необходимой и сопутствующей побуждению p.

Таким образом, умозаключения в косвенных речевых актах относительно Хочет (Г, р), Намерен (Г, р), Каузирует (Г, р) не имют языкового выражения, а выводятся из ситуации.[43] Умозаключения относительно обязан или не – обязан выводятся из знания социокультурных норм. Основания же для вывода Может (С, р) и Готов (С, р) содержатся в языковой форме косвенного речевого акта. Наличие экстралингвистических факторов, обуславливающих импликации в речевых актах, принципиально отличают естественную логику от формальной.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Все человеческие смыслы подчиняются логике, которая не противоречит формальной, но существенно выходит за ее пределы. Эту логику можно назвать естественной, или логикой человеческой коммуникации.

Естественная логика содержит две части, которые можно назвать «надводной» и «подводной». Надводная часть манифестируется в языковых выражениях и подчиняется системе семантических правил (конвенций), прежде всего семантической согласованности имен и предикатов. Предпосылки логичности смысла заложены уже в самом языке, в котором выполняются гиперо-гипонимические отношения имен, отношения контрарности (антонимия), отношения эквивалентности (синонимия).

Предложение как более сложная единица смысла, чем лексема, обладает значительно более богатыми логическими возможностями. Из логического анализа предложения можно делать определенные выводы (импликатуры) и реконструировать пресуппозиции. Всякое осмысленное предложение подразумевает определенные пресуппозиционные предпосылки, задающие мир (контекст), в котором предложение обретает свой смысл.

Подводная часть смысла не манифестируется, но играет существенную роль в речевых актах, которые можно рассматривать как действие говорящего по достижению своих целей. К не манифестируемой части могут относиться скрытые намерения говорящего, которые, принципиально важны для понимания сказанного. Речевые акты порождают более богатый спектр презумпций и импликатур, чем предложение. Реконструкция намерений говорящего основывается, с одной стороны, на манифестируемом смысле, подчиняющимся языковым конвенциям, как семантическим, так и прагматическим. Однако во многих случаях манифестируемого смысла оказывается недостаточно, чтобы сделать выводы о намерениях говорящего. Существенную роль в этом случае приобретают экстралингвистические факторы: социокультурный контекст высказывания, социокультурные нормы, фоновые знания.

Если обычный логический вывод из осмысленного (т. е. правильно построенного) повествовательного предложения основывается на знании условий его истинности, то для импликатур речевого акта важнейшее значение приобретают условия его искренности и успешности.

В диалогах проявляются еще более богатые возможности логических выводов. Помимо указанных логических предпосылок (языковые конвенции и экстралингвистические факторы) здесь приходится учитывать принципы кооперации (сотрудничества) коммуникантов в достижении общей цели диалога. Как показывает анализ, важнейшее значение здесь приобретают планы коммуникантов в достижении общих целей, их умозаключения, фоновые знания. Это свидетельствует о том, что процесс взаимопонимания в коммуникации носит существенно рациональный характер, предполагающий последовательное продвижение к общей цели, взвешенную оценку альтернатив в планах коммуникантов, способность делать выводы (вскрывать презумпции и выводить импликатуры), переходить от имплицитного (скрытого) смысла к эксплицитному.

Подлинной мукой для формальной логики являются косвенные речевые акты, в которых коммуникант говорит одно, а имеет в виду совсем другое. Косвенные речевые акты сигнализируют о себе какими-либо отклонениями от стандартной модели коммуникации. Но именно способность коммуникантов делать выводы из экстралингвистических факторов и их приверженность к коммуникативным принципам кооперации, позволяет слушающему распознать за прямым смыслом сказанного скрытый и подлинный смысл, изначально имевшийся в виду говорящим. Интерпретация слушающим косвенного смысла, основанная на умозаключениях, сделанных из комплекса как лингвистических, так и экстралингвистических условий, обнаруживает подлинный смысл сказанного и снимает первоначальное отклонение высказывания от стандартной модели коммуникации.

Смысл, логика и рациональность неразрывно связаны в человеческой коммуникации и обеспечивают великий дар взаимопонимания.

 

 

[*] Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. Пр. 03-03-00010а.

[1] О трактовках понятия смысл см.: Кравец А. С. Распутывая ариаднину нить (базовые понятия семантики) // Герменевтика в России: Сб. науч. трудов. Вып. 1. Воронеж, 2002.

[2] См.: Семантика модальных и интенсиональных логик. М.: Прогресс, 1981.

[3] См.: Кравец А. С. Деятельностная парадигма смысла // Вестник ВГУ, серия 1, гуман. Науки, 2003, № 1.

[4] Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. XVI, С. 219.

[5] Арутюнова Н. Д., Падучева Е. В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс. Вып. XVI, С. 16.

[6] См.: Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. Вып. XVI.

[7] См. Степанов Ю. С. Имена, предикаты, предложения. М.: Наука, 1981, С. 76.

[8] Степанов Ю. С. Имена, предикаты, предложения. С. 162.

[9] См. например: Уфимцева А. А. Лексическое значение (Принципы семиологического описания лексики). М.: Наука, 1986).

[10] См: Апресян Ю. Д. Лексическая семантика (синонимические средства языка). М., 1974.; Стернин И. А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985.

[11] См: Кравец А. С. Структура смысла: от слова к предложению // Вестник ВГУ, серия 1, гуман. науки. 2001, № 1.

[12] Арутюнова Н. Д., Падучева Е. В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985. С. 32.

[13] См. Стросон П. О референции // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII. М., 1982.

[14] См.: Остин Дж. Избранное. М., 1999; Он же. Слово как действие // Новое в современной лингвистике. Вып. XVII. М, 1986.

[15] Серль. Дж. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М: Прогресс, 1986.

[16] См. Кравец А. С. Деятельностная парадигма смысла // Вестник ВГУ, серия 1 гуман. науки. 2003, № 1.

[17] См.: Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М, 1985. С. 440.

[18] Арутюнова Н. Д., Падучева Е. В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985. С. 39.

[19] Карттунен Л. Логика английских прилагательных с сентенциальным дополнением // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985. С. 307, 308.

[20] Хоанг Фэ. Семантика высказывания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985. С. 401.

[21] Хоанг Фэ. Семантика высказывания…С. 400.

[22] Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985. С. 220, 221.

[23] См.: Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985.

[24] Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике. С. 448.

[25] Grice H. P. Logic and conversation // Syntax and semanties. V.3, ed by P. Coce and J. Z. Morgan,N.Y., Academic Press, 1975, p. 41-58. Перевод на русский см.: Грейс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985. С. 217-287.

[26] Грайс Г. П. Логика и речевое общение, С. 225.

[27] Грайс Г. П. Там же, С. 222.

[28] Гордон Д., Локофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М., 1985. С. 276-302.

[29] Грайс Г. П. Логика и речевое общение, С. 227.

[30] Серль Дж. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М.: Прогресс, 1986. С. 195.

[31] Серль Дж. Там же, С. 196.

[32] Конрад Р. Вопросительные предложения как косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М, 1985. С. 356.

[33] Грайс Г. П. Логика и речевое общение, С. 219.

[34] Грайс Г. П. Там же, С. 227-228.

[35] Серль Дж. Косвенные речевые акты, С. 197.

[36] Серль Дж. Там же, С. 209.

[37] Серль Дж. Там же, С. 211-212.

[38] Серль Дж. Там же, С. 214.

[39] См.: Конрад Р. Вопросительные предложения как косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. М, 1985.

[40] Конрад Р. Вопросительные предложения…,С. 356.

[41] Конрад Р. Там же, С. 358.

[42] Конрад Р. Там же, С. 359.

[43] Конрад Р. Там же, С. 380.