Гуманизм и табу

Все сказанное – верно, однако верно и то, что как в недрах исторического возникновения сознания, так и в индивидуальном воспитании человека в обществе присутствуют не только любовь, но и репрессии, абсолютные запреты, табу. Ребенку в нашем воображаемом саду мы говорим: нельзя рвать яблоко, оно чужое, пойди, попроси его у дяди. Мы сами сначала даем отрицательный импульс и лишь затем делаем горькую конфету сладкой. Человек еще не хочет того, чего, по нашему мнению, он должен хотеть. И мы его самого побуждаем к этому внутреннему мучению: он должен сам захотеть того, чего он еще не хочет и перестать хотеть то, чего он хочет сейчас. Ходить в школу обязательно, не ходить – табу. Слушать учителя обязательно, непослушание наказуемо канцелярией, директором, родителями, педсоветом, наконец, полицией, тюрьмами, вооруженными силами государства. Первоначальные общества внешне все сплошь наполнены разными пищевыми, половыми, социальными табу. Какая там любовь – сплошные табу и жестокости наказаний за их нарушения. Социально организованные тормоза. Как у А. С. Макаренко: человек – это хорошо работающая машина, но плоха машина без тормозов. Положительное и отрицательное, плюс и минус, любовь и табу. Разумеется, не в Фрейдовском смысле, не влечение, пресекаемое извне, а два стимула одного и того же – возникающего сознания. Табу здесь не просто что-то репрессирует, а репрессией открывает дорогу безусловной, абсолютной для человека ценности общественного. Это две стороны одной причины, одной внутренней движущей силы. Как тепловая машина работает по циклу Карно – нагреваясь, обязательно должна охлаждаться, так и здесь человеческой «машине» совершенно необходим «холодильник» табу. Тормоза табу должны из внешних превращаться во внутренние, общественные требования должны становиться индивидуальными. Тормоза табу ослабевают, разрушаются в смутные социальные эпохи – люди откатываются к прошлым эпохам, элементарно дичают, звереют. Нам это не искать для наблюдений. В эпохи вседозволенности ослабевает общественный интеллект, деградирует искусство, падает нравственность, и никакой христианской любовью невозможно компенсировать такое нарушение социального «цикла Карно».

Табу, тормоза, отрицательные стимулы не являются главными в формировании сознания. Они – обертоны, дополнительные средства. Нельзя сначала включать холодильник, если котел паровика еще не разогрет: он просто никак не проявит своего действия. Он вызывается к жизни первичным нагревом. Табу – вторичный, добавочный, компенсирующий неполноту любви стимул. Оно – отрицательный компонент гуманизма.