Королевская власть

В исторических условиях Франции XVII-XVIII вв. королевская власть приобрела в особенности неограниченный характер, а абсолю­тизм монархии — классический завершенный вид. Возвеличи­ванию власти короля и росту его полномочий способствовало правление Людовика XIV (1643-1715), в особенности изменив­шее свой характер после победы над аристократической оппо­зицией и народным движением Фронды (1648-1650). В 1614 г. по предложению Генеральных штатов власть короля была про­возглашена божественной по своему источнику и священной по характеру. Прекращение созыва общенациональных Генеральных штатов в 1614 г. сделало королевскую власть полностью сво­бодной от соучастия сословного представительства. (Хотя сохра­нялись некоторое время собрания нотаблей — знати.)

Король занимал исключительное положение в государстве и сре­ди дворянского сословия. Признавалось только единоличное правле­ние («Король есть монарх и не имеет вовсе соправителя в своем ко­ролевстве». — Ги Кокиль, правовед XVII в.). С Генриха III утверди­лось представление о верховных законодательных полномочиях монарха: король может устанавливать законы, может менять их по своей воле. Верховенство и неограниченность королевской власти категоричнее других выразил Людовик XV в речи перед Парижским парламентом в 1766 г., отрицая государствен­ное значение других властей, кроме монарха: «Я не пострадаю, если в моем королевстве сформируется ассоциация. Магистратура не об­разует ни корпуса, ни отдельного сословия. Лишь в моей персоне единой покоится суверенная власть. Это мне одному принадлежит законодательная власть без зависимости и без раздела[14]». Исполни­тельные и судебные права короля были ограничены только сущест­вованием бюрократической наследственной иерархии и независи­мым происхождением большинства государственных должностей.

Единственным юридическим ограничением власти монарха счи­талось наличие в королевстве фундаментальных законов, вопло­щенных в ее правовом строе и традициях. Содержание этих услов­ных законов было тесно связано с пониманием суверенности монарха (утвердившейся во французском публичном праве с конца XVI в. благодаря в том числе доктрине правоведа и философа Бодэна). Доктрина парламентов рассматривала эти законы как «непоко­лебимые и ненарушимые», по которым «король и всходит на пре­стол» (А. де Элей, президент Парижского парламента конца XVI в.). К началу XVIII в. значение фундаментальных законов имели примерно 7 основополагающих принципов монархии: дина­стическое наследие по нисходящей линии, законность правления, безответственность короны, нераздельность королевства, католиче­ская ортодоксия монархии, верховенство и независимость по отно­шению к феодалам, их вотчинным правам и иммунитетам, внешняя независимость королевства. Корона рассматривала эти принципы как обязательные и сохраняющие сущность власти. «Так как основ­ные законы нашего королевства, — декларировал Людовик XV в своей коронационной речи, — ставят нас в счастливую невозмож­ность отчуждать область нашей короны, то мы считаем за честь признать, что еще менее имеем права располагать нашей короной... Она дана нам только для блага государства, следовательно, государ­ство одно будет иметь право распорядиться ею».

В наследовании престола сохранял силу древний саличе­ский закон. При отсутствии прямого наследника право на престол переходило в боковую линию королевской фамилии. В 1715 г. парламент уничтожил наследование престола усыновлен­ным. При малолетстве допускалось регентство, которое полу­чило фактическое проявление в первой четверти XVIII в.

Королевская фамилия утратила к XVII в. все особые государст­венные права и право на должности, став высшей частью Королев­ского двора. Внутри фамилии сохранялись некоторые градации (де­ти Франции, внуки Франции, принцы крови, королевские незакон­норожденные и т. д.), что выражалось только в личных привилегиях (например, право сидеть или не снимать шляпы в присутствии коро­ля), но все полностью утратило государственное значение. Видоиз­менился Двор и как административное учреждение. Почетные дол­жности, связанные с особыми правами на руководство армией, практически исчезли: с 1627 г. не замещалась должность главнокомандующего — коннетабля, с 1614 г. потерял свое значение адми­рал флота, число маршалов выросло до 12-15 в XVIII в., и они со­хранили только ограниченную юрисдикцию по воинским преступле­ниям. Известную долю независимости сохранял канцлер. Ос­тальные дворцовые должности были связаны с чисто придворными обязанностями — великий управляющий, великий пожертвователь, великий конюший, великий егерь и т. д. Как правило, каждый из этих чинов располагал службой в 300-400 дворян или наемных. Большинство ко второй половине XVII в. превратились в почетные должности, наследственно закрепленные за знатными родами (Кон-де, герцогами Бульонскими, Лорренскими и т. д.). Король распола­гал и военной гвардией из дворян — в составе 4 кавалерийских и 2 мушкетерских рот.

Королевский двор в период абсолютизма сохранил огромное вли­яние на содержательную политику государства, но был практически устранен от прямого влияния на администрацию, которая развива­лась на основе учреждений в основном служилого и бюрократиче­ского характера.