Вода вместо нефти 15 страница

— Смотря о чем вы меня спросите,— подсказал Альбус, чуть улыбнувшись.— В свою очередь я могу сказать, что слышал не так много, так что не бойтесь. К тому же, половину я просто не понял, но не могу не заметить, что попытаюсь понять и разобраться самостоятельно, уж так устроена моя голова — она терпеть не может загадки и тайны. Так же могу сказать, что про дракона на груди я не солгал и, если желаете, даже продемонстрирую, если вам это чем-то поможет… Но так же мне бы хотелось тогда узнать, что за пророчество такое вы цитировали. Конечно, если это не секрет, за который отрезают языки и рубят головы…

— В Средние века за подобные знания вас могли сбросить в шахту и сказать, что вы упали туда сами,— на полном серьезе ответила Мария. Она изучающе и даже как-то заинтересованно смотрела на Поттера.— Но, поскольку у вас, кажется, действительно есть все признаки того, о ком говорится в пророчестве… Вот думаю, может, сдать вас Западу…

— Простите?

Мария вздохнула:

— Обычно этот ритуал — ознакомления кандидата с теорией — проводят другие…

— Ваши оппоненты?

Девушка кивнула. Поттер практически сиял от счастья.

— С другой стороны…— она даже улыбнулась, и лицо ее стало очень привлекательным,— вы же сами сказали, что ваше сознание устроено так, что всегда докапывается до истины самостоятельно…

— А вы жестокая,— рассмеялся Альбус, ему все сильнее нравилась эта девушка.

— Нет, просто у меня ощущение, что вы знаете больше, чем вам положено знать, так что… Информация за информацию.

Поттер кивнул, на несколько минут задумавшись:

— Давайте заключим договор? Я задаю вам три вопроса, вы имеете право сделать то же самое. Нет, конечно, если вы не захотите отвечать на какой-то из них, я не буду вас принуждать, как и вы меня, будем уважать тайны и обязательства друг друга… Согласны?

Мария думала всего несколько мгновений:

— Хорошо, я согласна.

Поттер опять расплылся в широкой улыбке — он видел в глазах Марии те же жажду знания и любопытство, которые мучили и самого Ала.

— Но у меня условие,— снова заговорила девушка.— Мы дадим Нерушимую клятву о неразглашении.

— Справедливо,— кивнул Поттер.— Мои вопросы просты: что ищет или охраняет ваша Организация? Какую роль в этом играет Эйидль? И что за пророчество о новом человеке с драконом…

Мария кивнула чуть задумчиво, но по ее глазам было видно, что девушка вздохнула с облегчением — она ожидала, видимо, более серьезных вопросов.

— Мы зовемся Орденом Драконов, и мы ищем утерянные реликвии, спрятанные в школе много веков назад — артефакты, принадлежавшие основателю Дурмстранга, волхву Святовиту,— девушка чуть дернула уголком губ, и Альбус расстроенно вздохнул: ему явно скормили какую-то обще-официальную версию происходящего, но это тоже уже немало, есть от чего двигаться.— Пророчество вы можете прочесть на памятнике, что стоит в долине на поверхности, оно говорит о том, что новый человек, пришедший с острова и имеющий дракона на груди, сможет найти эти реликвии. Эйидль подпадает, как и вы, под критерии, поэтому на ней сосредоточено наше внимание.

Альбус кивнул, понимая, что узнал не так уж и много, но что поделать — слишком мало у него было пока информации. А чтобы получить больше, надо было либо искать самому, либо как-то подтолкнуть Марию к более подробным ответам, потому что пока Поттер не нашел ни одной точки соприкосновения с тем делом, что привело его в Дурмстранг.

— Ваш ход,— вежливо напомнил парень, задумчиво следя за старостой, он взвешивал все «за» и «против».

— Кто послал вас сюда? Какова истинная причина вашего пребывания в школе? Что вы намерены делать с той информацией, которую получили в библиотеке?— Мария внимательно следила за Алом, и тот вполне ее понимал. Он впервые за долгое время встретил такого интересного собеседника, не уступавшего ему в цепкости слов и вопросов.

— Один человек, великий и очень добрый, всю жизнь посвятил тому, чтобы не дать Злу хоть немного потеснить Добро и Свет, и он до сих пор пытается сражаться за это, пусть и через чужие руки,— Альбус поправил на носу очки.— Я выполняю его поручение, и причина моего визита сюда очень простая и в то же время очень сложная, потому что я пока не знаю точно, совпадают ли наши с вами цели или нет. Информацию я собираю, анализирую — и пытаюсь приложить к моему поиску.

— Что вы ищите?— было заметно, что Мария не очень надеется на ответ, к тому же это был уже четвертый вопрос, и именно над этим ответом Поттер размышлял последние минуты. Он уже начал верить девушке, чувствуя, что такому человеку можно доверять, но все-таки дело было очень деликатным и при распространении — опасным. Но ведь Нерушимая клятва обезопасит все, что они скажут.

Альбус вздохнул и решился, ведь даже он понимал, что без помощи друзей или хотя бы союзников ему не обойтись, слишком все было запутано и сложно даже для его аналитического и цепкого ума. Тогда Поттер просто распустил галстук и достал из-под рубашки цепочку, сняв с шеи.

В комнате повис изумленный вздох Марии, ее красивые карие глаза пристально смотрели на чуть покачивающиеся в воздухе маленькие золотые часики.

* * *

— Скажи спасибо, что Гай сейчас занят другими делами, а то он бы оторвал тебе голову!— прошипела Элен, когда столкнулась с Юлианой, выходившей из Центрального зала после ужина.— И я бы была только рада на это посмотреть!

Юлиана чуть затравлено оглянулась, ища взглядом то ли Гая, то ли более зловещую для нее угрозу в лице мальчика-ящера, но ни того, ни другого на ужине не было. Димитрий шел по пятам за своей девушкой, плечи его были понуро опущены, словно придавленные грузом ответственности или совести. Элен только хмыкнула, надеясь, что совесть раздавит эту пару, и поражаясь, как Гай мог принять этих предателей в их круг. Но, конечно, Ларсену виднее, что лучше для Ордена.

Странно, но на ужине не было не только двух означенных парней, но также Марии и Луки. Элен немного тревожилась, не случилось ли чего, и поэтому поспешила на поиски хоть кого-то, чтобы успокоиться и понять, что все в порядке. Или же кинуться на помощь Гаю.

Юлиана проводила взглядом куда-то помчавшуюся Элен, лицо ее перекосила гримаса презрения. Димитрий лишь вздохнул — он догадывался, что его девушка не привечает подругу Гая. Он вообще многое замечал, но предпочитал молчать, чтобы не ухудшать ситуацию, которая и так уже была до смешного нелепой.

— Проводишь?— спросила Юлиана, оглядываясь, и Димитрий вполне понимал, чего опасается блондинка. В школе было слишком много тихих и темных коридоров, в которых студент чувствует себя неуютно, а вот зверь — как у себя дома. И после того, что случилось после завтрака, Юлиана вполне резонно опасалась, что Феликс подстережет ее и закончит начатое.

— Зачем ты вообще к нему полезла, Юли?— тихо спросил Димитрий, снова вздыхая и направляясь мимо колоннады к боковому коридору.— Говорили же тебе, что…

— Не занудствуй, Дим,— устало попросила девушка, идя за ним и все время глядя по сторонам.— Откуда я должна была знать, что он совсем уже свихнулся и одичал?!

— Одичал…— эхом повторил парень, утыкаясь взглядом в пол. Чувство вины, что уже давно не оставляло его, когда тема касалась бывшего друга, становилось все более невыносимым.— С чего бы это, как думаешь?

— С того, что он перестал быть Феликсом и все сильнее превращается в Ящера,— зло кинула девушка, останавливаясь и в упор глядя на молодого человека. Ее длинные пальцы коснулись подбородка Димитрия, заставляя поднять глаза.— Ты же видишь — это не он, это не наш Феликс, Дим… Это неуправляемый зверь, который все сильнее показывает свою натуру…

— Тогда зачем ты к нему пристаешь? Оставила бы в покое,— почти обвиняюще и с нотками ревности проговорил Димитрий, глядя в серо-голубые глаза блондинки.

— У меня все еще остается надежда… Что, может быть, Феликса еще можно вернуть… Достучаться до него, напомнить, кем он был, понимаешь?— голос Юлианы звучал проникновенно.— Я скучаю по нему: по его смеху, по веселым глазам, по улыбке…

Димитрий отдернул голову, зло прищурившись: ревность заглушила чувство вины перед лучший другом.

— Ты тоже скучаешь — когда не ревнуешь,— усмехнулась Юлиана, убирая руку.

— Нам бы не пришлось его пытаться вернуть, если бы ты его не бросила, испугавшись,— обвиняюще заметил Димитрий, сжав кулаки.— Что же ты тогда не пыталась не дать ему одичать?!

Глаза девушки недобро сверкнули, и парень усмехнулся: он знал, куда бить, где будет больнее.

— Да! Да, я испугалась!— крикнула Юлиана, в ее глазах вдруг блеснули слезы, и Димитрий пожалел, что поднял эту тему. Она никогда не плакала раньше, а подобные ссоры очень часто случались между ними. Но, видимо, на нее так сильно повлияло то, что случилось сегодня утром. Димитрий сам не присутствовал, но слышал, что Феликс был ужасен и по всем признакам собирался убить Юлиану. И это его намерение пугало еще сильнее, потому что показывало, как изменился лучший друг. Была ли в этом их вина или это бы произошло в любом случае? Этот вопрос буквально терзал Димитрия, но он старался от него отмахнуться, потому что ответа найти все равно было нельзя.— И не делай вид, что тебя он не пугал, Димитрий!— с вызовом продолжила девушка, привалившись спиной к стене. Руки у нее подрагивали.— Как рокочуще он смеялся… Ему нравилось пугать, выскакивая из темноты… Все больше нравилось делать эти странные вещи: засовывать руку в огонь, рыскать во мраке… Он так часто злился, его глаза в такие моменты так сверкали, что я не могла двинуться…

— А еще тебе было противно к нему прикасаться,— укорил уже спокойнее Димитрий. Они так давно закрыли эту тему, так давно не говорили о том, что случилось тогда, в апреле, когда Феликс остался один на один с тем, что с ним творилось. Когда они его предали, испугавшись.

— Ты просто не видел, что за алчный огонь зажигался тогда в его глазах,— в голосе Юлианы снова послышался страх.— Он меня пугал… Так сжимал в объятиях, что было больно… Но ему это нравилось…— она вздрогнула.— Он все меньше напоминал ласкового и бережного Феликса, мне все сильнее казалось… Казалось, что он просто самец, который хочет подчинить и подмять под себя свою самку… Мне было страшно, что однажды он не сдержится и накинется на меня, словно животное…— Юлиана посмотрела на Димитрия с обвинением.— Или ты хотел, чтобы я дождалась, когда он меня изнасилует?

Парень молчал: всегда после обвинений в сторону Юлианы приходило осознание собственной вины, которая была ничуть не меньше, а то и больше, потому что его Феликс не пугал. Димитрий знал, что предал друга, когда поддался чувствам и покорился словам Юлианы, решив, что так будет лучше для всех. Да и в глубине души он понимал, что давно мечтал об этой девушке и с готовностью ухватился за предлог, чтобы быть с ней.

— Если бы мы не оставили его, возможно, он бы победил это,— тихо проговорил Димитрий, его взгляд снова уткнулся в пол.

— Это невозможно победить, Дим, это сильнее нас и сильнее него.

— Тогда зачем ты к нему лезешь?!— не выдержал парень, сжав кулаки.— Оставь его, забудь!

— Не могу,— покачала головой Юлиана, впервые за весь разговор в ее голосе мелькнула вина.— Мне так хочется верить, что мой Феликс жив, просто он слаб и находится где-то глубоко внутри этого монстра…

— Твой Феликс?— фыркнул Димитрий, поднимая глаза.— Очнись, Юлиана: это и есть твой Феликс, только наполовину покрытый чешуей и ненавидящий весь мир, который от него отказался потому, что он не такой, каким был раньше! Но это он! И ты не нашла в себе сил любить его! Мы не нашли в себе сил смириться и принять его таким, каким он стал! И я знаю, почему ты не оставляешь его в покое…— Димитрий скрипнул зубами.— Потому что тебя тоже не оставляет в покое совесть, и ты хочешь всем доказать, что ты его не предавала, а просто спасала себя от этого, как ты говоришь, монстра… Снять с себя груз ответственности за то, что Феликс одичал… Разве нет, любимая? Доказать всем, что он безумен, что он зверь, и тогда ни Гай, ни Элен, ни ты сама — никто не обвинит тебя в том, что ты оставила его… Что мы оставили его!

Димитрий зажмурился, развернулся и кинулся прочь по коридору — желая убежать то ли от Юлианы, то ли от себя самого.

11.06.2010

* * *

— ФЕЛИКС!!!

Она резко села на постели, глотая рыдания, откуда-то взявшиеся в этом сне. Ноги запутались в одеяле, и девушка несколько минут не могла с этим справиться, подрагивая в темноте комнаты. Слезы медленно высыхали на лице, но ужас никак не оставлял девушку.

— Воды?— шорох крыльев над кроватью чуть успокоил, это был такой привычный и близкий сердцу звук.

— Спасибо, Хел,— голос срывался. Она, наконец, опустила ноги на пол и смогла зажечь свечу. Циферблат часов показывал половину четвертого утра.

Зубы гулко стучали о стакан, пока Мария пила, пытаясь обрести свое привычное спокойствие. Хелфер завис над ней, с заботой глядя на девушку и сложив руки у груди.

— Все в порядке, Хел,— Мария едва заметно улыбнулась, возвращая стакан и беря со стула джинсы и свитер.

— Не стоит никуда идти,— без особой надежды отговорить, заметил фей, подавая подопечной щетку для волос.— Тебе надо выспаться…

— Я не могу спать, я волнуюсь за…

— Позвать Даяну?— предложил Хелфер, глядя, как Мария одевается. Ее пальцы все еще подрагивали, хотя дыхание уже стало спокойным и размеренным, только в мыслях все еще звучал ее собственный крик.

— Просто спроси, знает ли она, где находится Феликс… Я волнуюсь.

Хел ничего не ответил, шорох крыльев ненадолго стих. Мария села на постели, перебирая пальцами по щетке. Она старалась не волноваться зазря, ведь это был всего лишь сон, только сон.

Хелфер не заставил себя ждать: воздух чуть шевельнулся, тихий шорох возвестил о его возвращении. Мария в нетерпении посмотрела на фея, вопрос был готов сорваться с ее губ.

— Идем, я тебе покажу, иначе ты не найдешь,— тихо проговорил Хел и полетел к дверям, Мария поспешила за ним.

Темная ночная школа тоже успокаивала, девушка медленно расслаблялась, следуя за Хелфером по тихим коридорам. Она должна бы думать о том, что рассказал ей Альбус Поттер, о предстоящем разговоре с Учителем, что было неизбежно из-за вмешательства хогвартчанина с его знаниями, о Гае, которого почти сутки никто не видел, о плакавшей Эйидль и ее грустных глазах… Но она думала только об одном — о Феликсе, потому что рядом со всеми остальными страждущими кто-то был, они были окружены вниманием и людьми, а Феликс где-то бродил в полном одиночестве…

Они спускались все ниже по переплетенным коридорам и боковым шахтам, Мария никогда не была так глубоко под школой. Здесь было душно и темно, приходилось осторожно ставить ноги, потому что свет от волшебной палочки тонул в этом непроницаемом мраке.

— Хелфер, что он тут делает?— шепотом спросила девушка, прикусывая губу. Она споткнулась и едва успела схватиться за стену, чтобы не упасть.

— Даяна сказала, что он тут живет,— так же тихо ответил фей, шорох его маленьких крылышек не давал запаниковать в этом подземелье.— Что он здесь проводит почти все свое время, прячется…

Мария сглотнула, сердце сжалось от тоски: что же он с собой делал? Что они с ним сделали?! В этой тьме почему-то легко было вспоминать те несколько месяцев, за которые она отдала ему свое сердце, так и не сказав об этом, потому что когда поняла это, было уже поздно: с ним была Юлиана. И Мария радовалась, что Феликс счастлив, она так часто слышала в коридорах его заразительный смех, видела его улыбку… Пусть это была улыбка для другой — девушка все равно была за него рада… И ничего, что они почти перестали общаться — те два месяца, что в конце пятого года обучения они провели вместе, были самыми прекрасными в ее жизни. Потому что она узнала веселого и искреннего мальчишку с широкой улыбкой, который был готов на все ради того, чтобы развеселить ближнего, который нес тепло и смех… Они были — глубоко в ее юном трепетном сердце, он там был… и оставался, несмотря ни на что. Несмотря даже на то, что его смех давно отзвучал, и улыбка погасла… Он не умер, он жил — вот в этом темном тихом подземелье, куда загнал себя.

Они остановились у еле заметной в стене деревянной двери, какие обычно ставились в школе на подсобные или складские помещения.

— Иди, Хел…

— Мари, я…

— Все будет хорошо, не беспокойся,— она мягко потрепала фея по плечику и чуть улыбнулась. Хелфер колебался, но все-таки подчинился, растаяв во мраке.

Сердце начало бешено колотиться в груди. Мария вздохнула и погасила палочку, помня, как резко он отреагировал на свет тогда, в коридоре.

Дверь не скрипнула — ею часто пользовались. Девушка не успела еще войти, как почувствовала его присутствие в темной комнате. Один шаг — Мария плотно закрыла за собой дверь и оперлась об нее спиной. Она не знала, насколько большая эта комната и что в ней есть, а главное — где здесь Феликс.

Она прислушалась — тяжелое сонное дыхание доносилось откуда-то слева. Феликс спал, и от сердца немного отлегло. Мария медленно сделала несколько шагов, стараясь ни на что не наткнуться. Рука коснулась спинки кровати, какие стояли в каждой спальне школы. Девушка осторожно провела рукой вниз, нащупывая матрас, глаза постепенно привыкали к мраку и видели силуэты: стол в углу и на нем какие-то темные предметы и кровать, на которой свернулся Феликс. Он был черным комком на матрасе, и сердце Марии снова сжалось.

Девушка осторожно присела на край, стараясь не разбудить парня, рука сама потянулась к голове Феликса. Он уткнулся лицом в колени, которые обнял большими руками. Ее пальцы мягко коснулись жестких черных волос, зарываясь — с ее губ сорвался тихий вздох. Как давно она мечтала это сделать…

Мария вздрогнула, когда сильные пальцы схватили ее руку, было немного больно. Дыхание Феликса уже не было ровным и размеренным — он буквально задыхался, отодвигаясь.

Парень резко сел, стукнувшись спиной о стену, и отпустил ее руку.

— Феликс, тихо, это я…— прошептала она онемевшими губами, чувствуя волну дрожи и злости, которой окатил ее проснувшийся Ящер. Мария протянула руку, ей хотелось коснуться его, успокоить, прижать к себе, показать, что он не один, но рука ее замерла на полпути, когда Феликс снова отшатнулся, забиваясь в угол на кровати.

— Уходи!— почти прошипел он, голос его был полон сдерживаемой ярости.— Убирайся!

Она упрямо помотала головой: дикий, какой же ты дикий и одинокий… Хотелось коснуться ладонью его щеки, покрытой красной коркой чешуи, хотелось приласкать этого брошенного мальчишку…

— Феликс, я волновалась, ты так давно не показывался…— прошептала девушка.— Прости, я не хотела мешать тебе…

— Уходи!— повторил он, темный неподвижный силуэт казался частью этого мрака.

Надо было уйти, надо было оставить его наедине с тишиной, но она не могла. Не могла отдать его этой тьме, ей было так страшно, что однажды он уйдет навсегда — вот в этой тишине и мраке, потому что никто не сможет ему помешать.

— Не прячься, Феликс, я прошу тебя: вернись,— прошептала Мария, не зная, как ему сказать то, что она чувствовала, что ему сказать, ведь слова — это ничто по сравнению с тем, что с ним произошло и происходило до сих пор.

— Уйди, оставь меня!— он почти сорвался на крик, который отражался от гулких каменных стен.

— Нет,— твердо ответила девушка, садясь к нему ближе и делая то, чего ей так хотелось, но что, как она понимала, ему не понравится, ведь он отвык от людей и от ласки. Девушка коснулась ладонью его правой щеки, обводя подушечками пальцев чешуйки, пружинистые и твердые, щекочущие.

Феликс дернулся, с губ его сорвался полувздох-полустон; его сильные пальцы, покрытые коркой, вцепились в ее руку, оставляя царапины. Он оттолкнул ее ладонь, зарычав.

Мария не успела среагировать, хотя понимала, что такое развитие событий вполне возможно, потому что она видела то, что Феликс творил с Юлианой — он прыгнул, подминая под себя девушку, она даже видела сверкнувший в темноте фиолетовый глаз у самого ее лица.

— Не трогай меня, не приближайся, слышишь?— прошипел он с явной угрозой в голосе, его колотила дрожь, наверное, ярости и боли. Мария всеми силами пыталась понять его, чтобы помочь, чтобы понять, как помочь.— Я опасен, оставь меня в покое!

— Феликс,— тихо произнесла она, снова приложив ладонь к его щеке. Нет, конечно, ей было страшно, потому что она не сможет защититься, да и не захочет; ей было страшно, что он может сделать что-то, из-за чего потом сам себя убьет.— Феликс, перестань… Живи… Я прошу тебя: живи…

Он зарычал с новой яростью, мотая головой, чтобы сбросить ее ладонь, его тело все сильнее вжимало ее в твердый матрас.

— Я зверь, ты еще не поняла? Глупо приходить в логово к хищнику,— шипел парень, больно сжимая ее руку.— Мне нравится причинять боль… Мне нравится страх… Беги, пока не поздно!

Даже если бы она могла, Мария бы не пошевелилась, ей было так больно за него.

— Ты не зверь, Феликс,— прошептала она, касаясь его шеи и плеча, отчего он стал дрожать сильнее.— Ты сам загнал себя сюда… Из-за пары ничего не стоящих людей ты решил, что все вокруг тебя думают и поступают так же… Феликс, я прошу тебя: открой глаза, оглянись… Есть столько людей, которым ты не безразличен…

— Я не человек!— в ярости прошипел он, и Мария охнула, когда его губы впились в ее, причиняя боль. Это не был поцелуй, это скорее был жест обладания и подчинения.— Я зверь… Ты хочешь доказательств?! За этим ты пришла, Мария?

— Нет,— она облизнула губы, чувствуя вкус собственной крови. Сердце стучало болезненно и гулко, и он не мог этого не чувствовать. Волшебная палочка осталась в комнате, но даже если бы у Марии она была, девушка бы не воспользовалась ей.— Я беспокоилась за тебя… Ты не должен быть один…

— Хватит!!!— заорал он, и девушка зажмурилась, этот крик был еще болезненнее, чем его жестокий поцелуй.— Я все знаю! Знаю, как вы кругами ходите вокруг меня из-за Эйидль! Что тебе приказал Лука, а? Соблазнить меня? Привязать к себе? Привести к ним? Что?! Какую цену ты готова заплатить?!

— Перестань, Феликс,— голос чуть дрожал от обиды, но Мария вполне могла понять, почему он так говорит.— Лука не знает, что я здесь… Это не задание, поверь мне…

— Не верю!— он резко вскочил, и она смогла вздохнуть свободнее, садясь и пытаясь уследить за его метаниями в темноте.— Не верю! Никому не верю! Все ложь! Одна ложь! Убирайся!!!

— Феликс…!— она быстро поднялась, поймала его руки в темноте и обняла, крепко прижавшись к нему, прикрыв глаза, из которых катились предательские слезы.— Перестань, я прошу тебя… Феликс…

Он замер, руки упали вдоль тела, Мария слышала, как бешенно колотится его сердце под ее ухом. Так бешенно и болезненно…

— Оставь меня,— все с той же яростью прошипел парень.— Я растопчу тебя… Оставь меня одного!

— Феликс, пожалуйста…— шептала девушка. Она подняла голову и взяла в ладони его лицо, пытаясь разглядеть его глаза.— Я прошу тебя… Я помогу, только живи…

Он зарычал, резко отстраняясь — и через мгновение хлопнула дверь.

* * *

Эйидль проснулась со страшной головной болью, ее подташнивало, глаза отказывались держаться открытыми. Она до рассвета писала родителям письмо, пытаясь объяснить им, что то, что они делают, все равно ничего не изменит, что они просто будут мучить себя, отказываясь от счастья ради того, кому на все это наплевать. Письмо получилось длинным, но исландка в глубине души понимала, что ни одно из ее слов не изменит принятое ими решение — чтобы они одумались, нужно, чтобы все эти слова написал сам Феликс…

Только где он? Эйидль весь день искала его и караулила полночи у крыла мальчиков, но брат так и не появился. Сегодня была суббота, а значит, он вряд ли появится, потому что занятий нет. Да и на уроках его видели не так часто.

Но она упрямо надеялась отыскать брата и заставить его выслушать, написать родителям. Конечно, это было почти нереально, но ведь стоит хотя бы попробовать…

Девочка натянула джинсы и свитер, с радостью подумав о том, что хотя бы в выходные можно не надевать этот проклятый берет. Она бы проспала весь день, но были более неотложные дела.

— Мисс Хейдар!

Она была в полусонном состоянии, поэтому чуть не снесла с ног директора школы, когда выходила с завтрака, где так и не появился Феликс. Откуда и с чего начать поиски, она пока не знала, но нужно было что-то делать в любом случае.

— Как раз с вами я и хотел поговорить…

— Со мной?— глаза впервые за утро широко распахнулись от удивления. Профессор Яновских ласково ей улыбнулся, приобняв за плечи и отводя девочку в сторону от дверей, к колоннаде.

— Да, моя дорогая,— на лице директора было столько ласки и любви, что Эйидль была готова влюбиться в Яновских. Ну, или признать в нем доброго дядюшку. Ей пришлось приложить немало сил, чтобы напомнить себе, что профессор вполне может претворяться, пользуясь своим даром.— Ты ведь сестра нашего Феликса, так?

— Мм… ну да, сводная,— осторожно ответила исландка, глядя куда-то в район плеча Яновских.

— Хорошо,— он потер подбородок в задумчивости.— И ты знаешь хорошо, что Феликс — наш Чемпион, мы все на него надеемся…

— Профессор, если вы думаете, что… я смогу повлиять на него, чтобы он думал о Турнире, то вы ошибаетесь,— тихо произнесла девочка, переводя взгляд на свои руки.— Он вряд ли меня послушает…

— Мм… я понимаю, но ведь ничто не мешает тебе попробовать, разве не так?— ласковым голосом проговорил директор, поглаживая Эйидль по плечу.— Ведь не обязательно влиять… Просто напомни ему… Хорошо?

— Если найду,— пробурчала она себе под нос, но все-таки покорно кивнула.

— Ну, вот и отлично. Надеюсь, тебе в нашей школе хорошо и спокойно,— и Яновских, явно довольный собой и проведенным утром, поплыл прочь.

Эйидль вздохнула: мало ей своих семейных проблем и конфликта с Драконами, так еще и директору она понадобилась для насущных дел. Мерлин, как же они раньше без нее жили?! Наверное, умирали от скуки…

— Лохматая, сонная… Не студентка, а позорище феи!

— Ой, только вот тебя и не хватало,— огрызнулась исландка, когда над ухом снова начала нудеть Кляйн, у которой в последние несколько дней настроение было еще хуже, чем обычно. Порою хотелось свернуть ей шею, руки так и чесались, а ведь раньше Эйидль не замечала за собой проявлений жестокости.— Лети отсюда, у меня выходной!

— У фей нет выходных, мы должны все время присматривать за вами, оболтусами,— брюзжала Кляйн над самым ухом. Исландка отмахнулась, но фея резво отскочила, явно получая удовольствие в том, что действовала девочке на нервы.— И чем ты занималась опять ночью? Что за дурная у тебя привычка — лунатизм?

— У тебя будет лунатизм, а еще слепота и паралич, если ты не оставишь меня в покое!— снова огрызнулась Эйидль, стараясь еще себя сдерживать.

— Как мило вы тут беседуете…

Девочка вздохнула и подняла глаза на Айзека, который был при полной форме и даже в берете на черной макушке. Парень, как всегда, улыбался, словно у него не было никаких проблем или беспокойств. Хотя, может и не было, кто их знает, этих «гномов»?

— Привет,— вздохнула Эйидль, попытавшись улыбнуться. Благо, хоть Кляйн замолчала, комар-переросток.

— Видок у тебя…— Айзек внимательно присмотрелся к подруге.— Неужели, тебя опять Драконы по ночам таскают по своим умным делам?

— Нет, не сглазь,— угрюмо попросила Эйидль. Она действительно боялась, что все начнется сначала, а она только начала немного расслабляться, потому что ее оставили в покое, и девочка больше не натыкалась все время на внимательные взгляды и стену отчуждения. У нее появилась Тереза, и вообще жизнь немного наладилась, если не считать неуспеваемости по Темным Искусствам и семейных проблем, что было еще серьезнее.— Просто не спится…

— А я сплю как сурок, даже, говорят, храплю на все крыло, но мне-то что? Главное, что мне не мешает,— рассмеялся Айзек, пожав плечами.— Так что тебя заботит, гроза мороков и ненавистница Дурмстранга?

— Не могу найти Феликса, чтобы отдать ему письмо,— Эйидль не стала рассказывать другу о том, что видела в последний раз брата, когда тот был в невменяемом состоянии и убегал от старосты школы.

— Ну, его вообще очень сложно найти, но не беспокойся — вот нагрянет испытание турнира, Яновских его точно найдет, тогда и отдашь,— пошутил парень, но ей было вовсе не смешно.— Ладно, хороших тебе выходных, а я пойду и поботаню немного, а то на неделе как-то все не успеваю… Не кисни, выше нос, скоро весна!— и, рассмеявшись над своей собственной шуткой, Айзек поспешил прочь.

Эйидль только закатила глаза, проводив глазами старшего товарища: Ай был большим неуклюжим огненным пламенем, которое постоянно всем светило и грело. В школе говорили, что «гном» — сын одного очень богатого и влиятельного словенского волшебника, известного по всей Европе, но вел себя парень совсем не так, как мог бы себя вести богатенький сынок.

Исландка вздохнула — она не знала, где искать брата и немного беспокоилась, хотя вполне понимала, что уж Феликс-то не пропадет, если только сам этого не захочет. Эйидль еще решала, что же ей делать, когда увидела довольного собой Альбуса Поттера, который вышел из малоприметного бокового коридора, смахивая с волос паутину.

— Привет!— он явно был обрадован встречей, словно именно ее и искал.

— Здравствуй,— Эйидль хмыкнула: кажется, сегодня у нее день встреч и разговоров, только вот тот, кого она действительно искала, вряд ли сейчас вывернет из-за угла и улыбнется ей с желанием поговорить.