2013-12-31
662
— Чего такая задумчивая?— Альбус остановился рядом, глядя сверху вниз все с той же довольной улыбкой.
— Да думаю о том, что в этой школе невозможно найти то, что ищешь, даже при огромном желании,— пожала плечами девочка, откидывая назад волосы.
— Не скажи, некоторые все-таки находят, если прилагают к этому хотя бы половину своих желаний,— Поттер обернулся на коридор, из которого вышел, широко улыбаясь.— Кстати, я хотел с тобой поговорить… Насчет Драконов…
— Ой, нет, нет и нет!— Эйидль даже отступила назад.— Никаких Драконов, пожалуйста, пока они оставили меня в покое,— попросила исландка, сложив на груди руки.— И кстати… Откуда ты о них знаешь?— подозрительно спросила девочка.
— Ну, скажем так… Я оказался кандидатом, подходящим по всем параметрам, и мне открыли кое-какие странные вещи…
— То есть тебя тоже похитили и устроили экскурсию к памятнику?— приподняла удивленно брови Эйидль, начиная понимать, почему Драконы перестали ее терроризировать.
— Ну, что-то типа этого,— уклончиво ответил Поттер, поправляя очки на носу.— Слушай, а ты что-нибудь знаешь о пропавшей библиотеке?
— Мм… нет, не знаю, тебе лучше спросить у Айзека-«гнома», я знаю, что он участвовал в ее раскопках, а потом вроде как сказали, что там вовсе нет никакой библиотеки.
— Понятно, спасибо,— кивнул Альбус, чуть прищурившись.— Ладно, тогда я тебя оставлю, у меня еще есть кое-какие дела, но потом мы обязательно с тобой поболтаем, обещаешь?
— Конечно, буду рада, со мной не много кто тут болтает,— улыбнулась Эйидль и махнула рукой хогвартчанину. Девочка вздохнула и огляделась, ожидая, вдруг появится еще кто-то, кто жаждет с ней переброситься словами, но Зал был пуст, студенты разбрелись по своим субботним делам.
Что ж… Феликс. Где его искать? Как? Она даже особо не знала, с чего начать. Взгляд ее наткнулся на коридор, из которого вышел загадочный Поттер, говоривший что-то про кого-то, кто что-то там нашел. Что Альбус имел ввиду, Эйидль не знала, и любопытство повело ее прямо в этом направлении, к тому же, это могло быть началом поисков ее брата.
В коридоре горело несколько свечей, стоявших в пыльных каменных нишах. Стены кое-где были покрыты уже привычными рисунками и фресками, только без камней, которые обычно вделывались в силуэты на стенах, заменяя глаза и освещая помещения бликами и отражениями.
Эйидль уже привыкла к коридорам и закоулкам, они постепенно переставали быть пугающими и жуткими. Под ногами тихо шуршала каменная крошка, с потолка кое-где свисала паутина, наверное, этим коридором нечасто пользовались. Интересно, куда он ведет?
Ответ появился совсем скоро — девочка вышла в небольшую комнату, круглую, с куполообразным потолком, украшенным фресками, которые были раскрашены голубыми и белыми мазками, словно над головой было небо, уходящее вверх, до самого космоса. Стены тоже были раскрашены, гладкие, ровно круглые, словно их вырезали по очерченному циркулем кругу, и завораживали огромными красивыми фигурами кентавров.
Четыре благородных существа — черный, пегой, белый и сизый — растягивали по двое длинные пергаментные свитки, образуя два полукруга, соприкасаясь крупами. На лицах их была загадка и вселенская мудрость, кентавры были словно живыми. Свитки оказались исписанными мелкими четкими рисунками и буквами, которые было невозможно прочесть, зато все вместе они образовывали синюю гладь воды, по которой шли волны, покрытые белой пеной.
Эйидль несколько минут стояла, не в силах оторваться от этого зрелища, и не сразу заметила одну странную особенность: на шеях кентавров висели плетеные шнурки. У черного — с полумесяцем, у белого — с крестом, у пегого — со звездой, а у сизого — с ключом. Подвески были идеально вписаны в рисунок, только вот ключ казался отдельной частью, вдавленной, словно его… не было на месте?
Эйидль подошла ближе и поняла, что была права: ключа не было на рисунке, казалось, что его вынули из стены. Странно…
Раздался посторонний звук, исландка вздрогнула: шум доносился из-за стены, на которой был нарисован сизый кентавр. Эйидль испуганно огляделась — и юркнула обратно в туннель, осторожно выглядывая в круглую комнату. Она испуганно смотрела, как часть стены тихо отошла в сторону, и из ярко освещенной внутренней комнаты вышел сосредоточенный Роберт Конде, державший в руках черный ключ. Студент Хогвартса закрыл за собой стенную панель, сунул ключ в карман и направился в коридор.
Эйидль прикусила губу, догадываясь, что видела, развернулась и поспешила прочь, стараясь не издавать шума. Теперь ей было вдвойне необходимо найти Феликса. На губах у девочки была улыбка.
20.06.2010
* * *
Тишина немного успокаивала и делала мысли менее болезненными. Хотя разве мысли причиняют боль? Нет, это чувства, то, что испытываешь.
Гай не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он укрылся от всех в глубокой нише подземелий, вышагивал, замирал, садился на пол, пытаясь пережить все то, что нужно было пережить, чтобы не оказаться слабым, чтобы его личное горе не помешало ему исполнять свои обязанности.
В руках зажато прочитанное дважды письмо — больше читать не было смысла, все и так просто и понятно, но слова, которые казались простыми, не так просто принять. И именно этим он занимался, скрываясь от всех, — пытался принять написанное дрожащей рукой матери.
Гай вздохнул, прикрывая глаза. Он вспоминал все те ссоры, что у них были со старшей сестрой, как он подставлял ей подножки и заливал чернилами ее девичьи альбомы, а она кричала и давала ему подзатыльники.
Но чаще всего на память приходил день ее свадьбы два года назад: как светились счастьем ее голубые глаза, как падали на плечи русые косы, ветер играл с вуалью, и было ощущение, что она не идет, а летит. В тот день она была самой красивой на свете девушкой, и Гай почти влюбился в собственную сестру.
Кирке тоже очень ее любил, не сводил глаз с невесты, и все были уверены, что у них впереди долгая счастливая жизнь. Год назад у Гая появился племянник — постоянно кричащий и голодный малыш с глазами Лидии.
Парень снова встал, не в силах справиться с воспоминаниями, которые были такими счастливыми, а теперь словно перевязанные черной траурной лентой.
Как такое могло произойти?! Как?! Он не понимал, да и в семнадцать лет очень сложно принять подобный поворот в судьбе, когда оказывается, что какой-то маньяк, напавший на женщину с ребенком, напал именно на твою сестру и ее сына, и они не убежали, не отбились, им никто не пришел на помощь — они погибли. Почему именно они? Почему так?!
Снова пришла волна смирения, потому что Гай учился смиряться. Прежде чем вернуться к своим обязанностям, он должен справиться с собой, чтобы ничто не помешало ему продолжить то, что ему поручили.
Поиск и Защита важнее его личных переживаний.
Раздались медленные осторожные шаги, и Ларсен вскинул голову, прислушиваясь и пытаясь угадать в темноте, кто был незваным посетителем такого дальнего уголка подземелий. В глаза ударил свет волшебной палочки, и кто-то взвизгнул от страха, высветив фигуру Гая в нише.
— Не кричи — обвал вызовешь,— чуть насмешливо попросил староста, щурясь. Наверное, напугал девушку в голубой мантии, вряд ли после суток сидения здесь он выглядел презентабельно, а уж увидеть такое чудище в подземелье — кто угодно испугается.— Что ты тут делаешь? Археологические изыскания?
— А тебе какая разница?— не очень доброжелательно откликнулась девушка, опуская палочку. Только теперь Гай узнал в незваной гостье Франсуаз дё Франко, Чемпиона Шармбатона.
— Ну, я староста и отвечаю за то, чтобы студенты не шлялись неизвестно где, рискуя своей шеей,— пожал плечами Ларсен, убирая в карман мантии письмо и словно отгораживаясь от семейной трагедии, находя почву для того, чтобы стряхнуть оцепенение и двигаться дальше.
— То есть ты считаешь, что я рискую тут шеей?— скептически спросила Франсуаз, оглядывая тупик, в котором они находились.— По-моему, тут даже споткнуться невозможно…
— А ты ищешь приключений?— Гай поправил на себе джемпер и застегнул мантию.
— А ты хранитель местного коридорчика? Или просто проходил мимо?
Да уж, вот и поговорили. Ларсен лишь пожал плечами — у него не было настроения препираться или состязаться в словесных пикировках.
— Пойдем отсюда,— сказал парень, жестом приглашая девушку развернуться и следовать в обратном направлении.
— Я еще не закончила тут, а ты можешь идти,— фыркнула Франсуаз, поднимая палочку и снова ослепляя старосту.
Гаю не нужно было много времени, чтобы понять, что француженка явно забралась сюда не из праздного любопытства, а какая еще у нее может быть причина, кроме Турнира? Развлечений в школе, конечно, немного, но вряд ли кто-то бы зашел так далеко в поисках увеселений, да и что веселого в темных коридорах? Разве что собирать паутину.
Франсуаз настороженно следила за старостой.
— Ну, иди же!— почти приказала она, и Гай твердо решил остаться. Он догадывался, что Феликс Цюрри даже не почесался, чтобы приготовиться к первому испытанию, и этим еще придется заняться, потому что им вряд ли простят, если Дурмстранг окажется полным нулем на Турнире, такого позора никто бы не хотел пережить.
— С чего бы это я должен уходить? Я отвечаю за безопасность студентов, так что…— и Ларсен развел руками, показывая, что ничем не может ей помочь и только исполняет свой долг.
— Мне ничто не грозит, иди, я тоже сейчас приду!— почти разозлилась дё Франко, в свете палочки было видно, как сверкают ее глаза. И Гай все сильнее убеждался, что Франсуаз занесло сюда отнюдь не праздное любопытство.
— Что вы тут делаете?
Студенты вздрогнули от резкого скрипучего голоса, раздавшегося из мрака, откуда-то снизу. Они не слышали, чтобы кто-то пришел, ни одного звука не выдало приближения.
— Простите, Хранитель,— Гай первым пришел в себя, узнав голос,— наша гостья заблудилась, и я предложил проводить ее обратно в Зал.
— Так провожай,— буркнул невидимый в темноте гном.
Воцарилась тишина, Франсуаз и Гай ждали, что Хранитель скажет еще что-нибудь, но тот молчал. Либо, как догадывался Гай, просто уже ушел — так же тихо, как появился.
— Идем,— кинул староста девушке и бесцеремонно схватил ее руку. Франсуаз подрагивала, явно перепуганная голосом из темноты.— Не бойся.
— Я и не боюсь!— она выдернула свой локоть из хватки Гая и высоко задрала голову, гордо шествуя обратно по коридору, всем своим видом показывая, что ничего не боится и вообще ей все надоели. Задавака.
— Гай!
На него буквально налетели Элен и Мария, стоило парню появиться вслед за Франсуаз в Зале Святовита. Француженка скривила рот в усмешке и тут же скрылась за колоннадой, явно торжествуя, что избавилась от конвоя.
— Ты в порядке? Ужасно выглядишь,— заметила Элен, вглядываясь в лицо парня.— Что случилось?
Ларсен посмотрел в теплые глаза Марии и лишь успел улыбнуться прежде, чем девушка осторожно отступила, словно уступая свое место Арно. Еще пара мгновений — и ее словно не было рядом.
— Ничего не случилось, я был занят,— пожал плечами Гай, переводя взгляд на подругу, стараясь скрыть разочарование, хотя он знал, что Мария так и поступит — она всегда уходила, когда думала, что мешает. Но вот сейчас она точно не мешала, но не дала ему шанса это объяснить. Да и он понимал, что все равно не смог бы объяснить — на глазах Элен и еще десятка студентов, что слонялись по школе, убивая воскресенье.
— Мы тебя обыскались, Гай,— с легким укором произнесла Элен.
— Есть что-то новое?
— Да. Один из студентов Хогвартса, Альбус Поттер. У него есть шрам в форме дракона на груди.
Гай даже обрадовался — вот теперь он точно будет отвлечен от проблем.
* * *
— Феликс!
Все те, кому посчастливилось оказаться в коридоре, вздрогнули и замерли, глядя, как тринадцатилетняя девочка сердитой стрелой пронеслась мимо и дернула за рукав Цюрри, который старался как можно незаметнее исчезнуть после занятий.
— Ты поговоришь со мной, или я все-таки начну учить Темные Искусства, чтобы заставить тебя это сделать!— почти прошипела Эйидль, заглядывая в тусклые глаза брата.
Феликс нахмурился, выдернул руку и продолжил свой путь, словно исландка была просто досадной помехой на его пути.
— Вот осёл!— вспылила Эйидль, сегодня твердо намеренная поговорить с этим упрямцем, потому что уже устала за ним бегать по всей школе и подвалам под ней. Она догнала парня у дверей библиотеки и загородила ему дорогу, поджав губы.
— Ты можешь делать вид, что я не существую, или что я просто надоедливый комар, но ты не можешь все время меня избегать! Из-за тебя наши родители будут несчастны! Сделай же что-нибудь! Даже если тебе наплевать на себя, они-то в чем виноваты?!
Студенты вокруг застыли у стен, опуская глаза, но было заметно, как жадно они впитывают объяснение между братом и сестрой. Видимо, не только гости школы страдали от отсутствия особенных развлечений, и маленькие скандалы и разборки были светлыми пятнами в монотонной жизни Дурмстранга, который ждал первого испытания Турнира Трех Волшебников.
Феликс еще сильнее нахмурился, его фиолетовый глаз недобро сверкнул, парень попытался обойти Эйидль, но она ему этого не позволила, упираясь руками в его грудь. Феликс отшатнулся и стал озираться, явно ища другой выход.
— Ты меня выслушаешь!— повторила девочка, доставая из кармана уже довольно зачитанный свиток и письмо для Феликса.— Наши родители с какого-то перепугу решили, что если вернуть все, как было раньше, то ты это заметишь и оценишь, что тебе станет легче. Слышишь? Твои родители решили снова жить вместе только потому, что ты, их бедный страдающий сын, тяжело переживаешь их разрыв! Но они будут несчастны, а тебе же плевать на все и всех! Напиши им, что они не должны так делать, что тебе это не нужно, что ты желаешь им счастья! Феликс, прошу тебя,— последние слова Эйидль произнесла почти умоляюще, протягивая парню письмо от родителей.— Пожалуйста…
Феликс долго смотрел на протянутый ему конверт, потом дернул головой и отвернулся.
— Сама напиши,— бросил он девочке, чуть оттолкнув ее и проходя мимо. Он удалялся от сестры так быстро, что уже через несколько секунд его не было в коридоре. Эйидль заставила себя заглушить слезы обиды и бросилась вдогонку, потому что дело было не в ней, а в людях, которых она любит.
Мама Феликса была очень добра к ней, а девочке так давно не хватало простой женской ласки. К тому же отец стал чаще улыбаться, он был счастлив, хотя Эйидль всегда считала, что быть счастливым вдали от родной Исландии ее папа никогда не сможет. Но, видимо, любовь к этой прекрасной милой женщине изменила некоторые представления отца о внешнем мире.
И теперь этот испорченный несчастный мальчишка собирался сделать родителей такими же несчастными!
Эйидль выбежала в Зал Святовита как в раз в тот момент, когда Гай перехватил Феликса, крепко взяв того за локоть и буквально втащив в одну из ниш за колоннадой. Исландка на несколько секунд опешила — ей совсем не хотелось связываться с Драконом, когда они только оставили ее в покое, но ей нужно было поговорить с братом.
— Ты хотя бы попытался понять загадку?— услышала она голос старосты. Ответом ему было молчание, или же Феликс ответил каким-то жестом. Эйидль замерла за колонной, понимая, о чем староста говорит с Цюрри.— Ты понимаешь, чем тебе грозит провал на Турнире?
— Мне уже пугаться?— голос брата звучал насмешливо, но как-то пусто. Ему было на все наплевать, хотя нотки какого-то странного гнева показывали, что ему не наплевать — на что-то, но на что, вряд ли кто-то, кроме него самого, мог бы ответить.— Меня отшлепают? Или отправят чистить снег?
— Феликс, отдай мне шкатулку,— тихо, но настойчиво проговорил Гай, и Эйидль поняла, что многие в этой школе готовы на все, чтобы только не запятнать ее честь полным провалом на Турнире, и девочка вполне могла их понять. Конечно же, это было против правил, но могла ли исландка осуждать старосту? Она бы сделала то же самое ради Шармбатона, например, или ради брата… Ради Феликса она бы тоже нарушила правила Турнира, лишь бы он не попал под горячую руку директора, который явно тоже не согласен проигрывать в состязаниях.
— Я знаю секрет ключа,— Эйидль собралась с духом и вывернула из-за колонны, глядя прямо в глаза удивленному Гаю.— Я могу показать…
Феликс угрюмо смотрел на Эйидль, и та лишь пожала плечами. Она знала, что сейчас предает свою бывшую школу, которую так любила, но брата она тоже любила и не хотела, чтобы у него прибавилось проблем, к тому же это из-за нее Феликс оказался втянут в Турнир без всякого его желания.
Гай перевел взгляд с Эйидль на Феликса и обратно, словно размышляя о том, что делать. Потом он достал палочку и легко помахал ею перед Цюрри:
— Так, пока без применения силы,— спокойно проговорил староста, чуть улыбаясь и подмигнув исландке.— Иди и принеси шкатулку с ключом, мы ждем тебя здесь. И учти — я легко тебя найду, если ты решишь просто проигнорировать нас и скрыться, а потом наложу на тебя Империус и все равно получу то, что мне нужно. Давай, у тебя пять минут.
Феликс прищурил глаза, он явно собирался ответить что-то совсем недоброе, но потом развернулся и пошел к боковому коридору, опустив плечи и стараясь стать как можно более незаметным. Эйидль вздохнула и посмотрела на Гая настороженно.
— Ты бы действительно это сделал? Империус?
— Да,— легко ответил староста, убирая палочку и прислоняясь к колонне. Он посмотрел на часы и хмыкнул:— И сделаю, если потребуется.
— Это запрещено, ты знаешь?
— Ну, будем считать, что это практика в ходе учебного процесса, а подобное прописано в учебной программе для шестого-седьмого классов,— пожал плечами Гай, которому, видимо, не претило использование Запрещенных заклятий на одноклассниках.
В воздухе замелькали крылышки маленького фея с кудрями и острыми зубками, он огляделся, а потом подлетел к уху Ларсена, что-то быстро шепча. Эйидль ничего не слышала, да и не пыталась услышать — у всех есть право на тайны, тем более у главарей Драконов.
— Передай, что я буду, и сделка остается в силе,— кивнул Гай, отпуская своего фея. На лице старосты мелькнуло какое-то странное чувство — то ли разочарование, то ли боль, но Эйидль не была специалистом по чтению эмоций, к тому же не очень хорошо знала Ларсена.
Феликс появился через минуты три, проскользнув из бокового прохода. У него были опущены плечи и абсолютно равнодушный взгляд.
— Принес?
Цюрри протянул старосте черную каменную шкатулку и развернулся уходить, но Гай схватил того за локоть.
— Ну, нет, друг мой, ты останешься с нами, потому что это твоя задача, и тебе участвовать в первом испытании,— потом он обернулся к Эйидль.— Рассказывай и показывай, будем выручать твоего братца.
Братец, судя по его виду, вовсе не мечтал быть спасенным или вырученным, он бы, наверное, сейчас лучше умчался, забился в дальний угол и ненавидел весь мир. Но, видимо, Гай знал, как подчинять себе людей.
— Идемте,— проговорила Эйидль, внезапно смущенная той важной ролью, что ей вдруг отвели. Она очень хорошо помнила, как шла к тому коридору и тупику с кентаврами, где видела Чемпиона Хогвартса. Мальчики молча шагали за ней, только зло дышал в спину Феликс. Конечно, ничего удивительного, наверняка он опять решит, что во всех его неприятностях виновата сестра.
— Это здесь,— девочка остановилась в зале, который был освещен факелом, отражавшимся в камнях, вделанных в изображения кентавров. На этот раз они показались Эйидль еще более величественными и грозными, полными загадок со своими удивительными подвесками.
— Ого,— выдохнул Гай, оглядываясь: видимо, он тоже никогда не видел этого зала.— Интересно, они его специально для Турнира сделали, или я просто не был сильно любопытен, чтобы найти подобное?
Пока мальчики оглядывались, — Эйидль видела, что даже Феликс из-подо лба разглядывал величественных кентавров, — девочка забрала у Гая шкатулку, достала ключ и осторожно, чуть подрагивающим руками, вложила его в углубление на шее одного из нарисованных на стене существ.
Только тихий шорох возвестил о том, что какой-то внутренний механизм сработал, и часть стены медленно и легко отошла в сторону, образуя щель. Внутри было прохладно и темно.
Гай шагнул вперед и чуть надавил на стену, делая проход более широким, и Эйидль протиснулась внутрь, даже не подумав, что там могла быть ловушка. Ведь Роберт Конде вышел оттуда целым и невредимым.
Видимо, от движения на стенах вспыхнули факелы, освещая еще более фантастическую комнату. Эйидль едва дышала, глядя на стены каменного зала со сводчатым потолком. Она никогда не видела ничего подобного, тем более в подземельях.
Стены были выложены выпуклой мозаикой, опоясывая зал разноцветными рисунками. На правой стене готовился к прыжку, раскрыв пасть, огромный лев, его грива переливалась огненными красками в свете факелов, что словно вырастали из каменного пола. Слева, расправив крылья, готовился взмыть ввысь величественный грифон, каждое его перо было своего особенного окраса, а крылья словно размыкали стену, делая комнату визуально больше и округляя ее, словно сглаживая углы.
Напротив входа, в который прошли друг за другом Феликс и Гай, на высоком троне сидела прекрасная женщина. Ее длинные волосы представляли собой радугу из цветов, словно показывая разнообразие цвета женских локонов. Она была обнажена, пряди были единственной естественной одеждой для ее красивого тела. Руки у нее были расставлены в стороны, и только тут Эйидль заметила, что она держит тонкие нити, которые расходились вправо и влево — женщина держала на привязи льва и грифона.
Исландка с трудом оторвала взгляд от женской фигуры и повернулась к мальчикам, чтобы узнать, что они думают по этому поводу, но не произнесла ни слова, потому что увидела четвертую стену, через которую они прошли.
Дверь встала на место, и на ровной глади темной, как ночное небо, стены, покрытой звездами и планетами, мерцали золотые буквы стиха, который девочка прочла вслух, не в силах больше молчать:
Мы поклоняемся одной богине,
Молитвы ей читаем на латыни,
Она нас создала, и мы ее рабы,
Но если б не она, то кем бы были мы?
Эйидль перевела взгляд на Гая, потом на Феликса — все трое замерли, словно околдованные этим местом.
* * *
Мария даже не стала заходить в свою комнату, чтобы оставить вещи: слишком много всего нужно было сделать, а она все откладывала, пытаясь решить свои собственные душевные проблемы. Да, Дело важнее нее самой, но Учитель много раз говорил, что если у нее не будет душевного равновесия, то она никогда не сможет правильно и до конца исполнять свой долг.
— Мне нужно поговорить с вами,— шепнула девушка, когда проходила по Залу к нижней двери, чтобы скрыться во мраке коридоров под брюхом дракона Дурмстранга. Мария знала, что ее услышали, и не останавливалась, пока не достигла своего темного каземата, места, где она всегда чувствовала покой и умиротворение, здесь могла подумать и найти правильное решение.
— Ты неважно выглядишь в последние дни, Мария,— заметил тихий голос в темноте, но девушка не вздрогнула — она ждала именно его.
— Учитель, я разговаривала с Альбусом Поттером, студентом из Хогвартса,— девушка обернулась в сторону голоса и попыталась совладать с волнением.
— Мальчик-легилимент,— в темноте почти не улавливались передвижения Учителя, но Мария уже научилась замечать движение воздуха.
— Да,— кивнула девушка, садясь и прислоняясь спиной к стене.— У него последний уцелевший Маховик Времени. И шрам в виде дракона на груди.
Воцарилась тишина, Мария молчала, давая Учителю время.
— Он сказал о том, зачем приехал?— спросил в темноте наставник, в голосе его слышалась настороженность.
— Да. Альбусу поручено… он должен удостовериться, что Тайна и Сокровище никогда не попадут в чужие руки. Хотя он сказал не так. Его слова: «Мир мертвых хочет быть уверенным в том, что Время не повернется вспять и Мертвое не станет Живым».
Учитель молчал, Мария тоже. Она до сих пор боялась, страх жил глубоко в ней с тех пор, как Альбус Поттер сказал это, показывая, насколько он осведомлен о тайне Дурмстранга и о миссии, которую выполняли Драконы Востока. Она тогда ничего ему не рассказала, потому что не имела права, связанная клятвой, но Поттер и не требовал ответов, явно пытаясь прочесть все по лицу девушки.
— Учитель, я не знаю, насколько он был честен,— снова заговорила Мария, перебирая пальцами по складкам юбки.— Ведь он англичанин, то есть его связь с англосаксами очевидна, тем более что у него Маховик Времени, последний из оставшихся в мире. Что если…?
— Я не знаю, моя дорогая, это тоже возможно,— казалось, что наставник читает ее мысли, хотя это было вполне возможно, поскольку они оба думали в одном направлении.— Возможно, он пришел сюда, чтобы удостовериться, что мир в безопасности, поскольку знает нашу Тайну, а, может быть, он пришел, чтобы этот мир разрушить, проникнув в недра Дурмстранга…
— Учитель, что же нам делать?
— Он не сможет ничего сделать незамеченным, Мария, а мы будем следить за ним,— пообещал Учитель.— Мы будем продолжать служить Поиску и Тайне, как делали и раньше, ведь он не первый англосакс, вернувшийся на остров, но все его предшественники уходили ни с чем.
Мария кивнула, немного успокоенная — Учитель всегда помогал обрести почву под ногами и привести мысли в порядок, подавить эмоции, которые порой захватывали девушку.
— Как твои дела? Ты начала привлекать дорогого тебе Дракона?
Она вздрогнула, прикусив губу:
— Я пыталась с ним поговорить…
— И он тебя не послушал…
Мария покачала головой, вздрагивая, вспомнив темную комнату и ярость зверя, готовую обрушиться на нее.
— Я попросила Гая, чтобы они оставили его в покое.
— И что попросил взамен твой друг?
— Он мне не друг.
— Друг, просто сейчас вы по разную сторону баррикад. Он потребовал высокую плату?
— Откуда вы знаете, что он что-то попросил?
— Я слишком хорошо знаю его Учителя, а ученик обычно перенимает его повадки, особенно в сделках.
— Он не попросил ничего, что я бы не смогла ему дать.
Воцарилась тишина, и Марии казалось, что Учитель снова читает ее мысли и знает, какую цену ей придется заплатить за то, чтобы Феликсу дали шанс спокойно жить, не мучая. Возможно, он даже догадывается, что сделка будет заключена сегодня, о чем она уже сообщила Гаю: девушка не могла допустить повторения случая с Юлианой.
— Мария, я хотел кое-что тебе рассказать…
— Да, Учитель?
— Двадцать лет назад у меня был Ученик, Глава Драконов Востока. Сильный и удивительно добрый мальчик, Кирке. Он, как и ты, был влюблен и ждал своего часа, чтобы жениться на своей избраннице, когда станет свободен от Тайны. После окончания школы он долгое время выжидал, путешествовал, менял места, всегда помня, какую Тайну он хранит и что вне школы есть те, кто сделает многое за то, чтобы узнать ее. Но два года назад он женился, у него родился замечательный малыш, будущий Дракон…— Мария поежилась, ей казалось, что она может угадать конец этой истории, потому что это не был первый раз, когда Учитель говорил о прошлых Главах Ордена.— Его жена и сын были зверски убиты. Но он не выдал тайны. Понимаешь?
— Да, Учитель,— девушка вздрогнула, сердце болезненно сжалось. Она понимала, о чем так часто говорил ей наставник: нет ничего ценнее, чем Тайна. Новая волна дрожи прошла по телу.
— И еще… Я устрою тебе встречу с одним человеком, думаю, тебе будет полезно с ним поговорить.
— С кем?
— Ты его знаешь, по крайней мере, ты его встречала. Он был в Совете Четырех и лучшим другом Кирке. Это профессор Фридрих Фауст.
27.06.2010
* * *
— Пас, ты забыл об обеде? Кристин тебе послала с оказией,— на стол рядом легло что-то, обернутое в салфетку и благоухающее каким-то очень аппетитным ароматом. Только тут юный Поттер заметил, как возмущенно ведет себя его желудок.
— Не забыл,— он улыбнулся Роберту, севшему напротив него за узкий стол, притулившийся в углу между стеллажами. В библиотеке было тихо и пусто, только за соседним столом, недалеко от Альбуса, шепталась (и не только шепталась) парочка студентов Дурмстранга класса шестого или седьмого с нашивками «драконов».— Но боюсь, что если я сейчас начну уминать дары рук ваших, то меня четвертуют маленькие крылатые существа, что отвечают тут за книги. Одна из них минут двадцать висела у меня над плечом, только наблюдая. Видимо, она считала, что я захочу испортить имущество Дурмстранга, или же просто никогда не видела студента Хогвартса. Я ей объяснил, что подобное поведение не очень-то вежливое, но, кажется, эти существа не живут в мире с подобными понятиями…
Конде усмехнулся, слушая словоохотливого друга: видимо, Поттер намолчался, и в его голове сейчас идет структурирование добытой в книгах информации.
— Что ты читаешь, наш юный гений?— Роберт чуть сморщился, кивнув на стопки старых книг. Он зашел в библиотеку, чтобы пару часов посвятить отгадыванию странных изображений и загадки, что обнаружились в круглой комнате за кентаврами, хотя сомневался, что книги сильно ему помогут в этом.
— Понимаешь, мы тут раскинули мозгами…
— Вы это ты и твои сны?— друзья Поттера давно привыкли к подобным разговорам и спокойно относились к общению Ала с мертвыми людьми. Конде знал о странном даре друга и его связи с загробным миром еще курса с первого, когда Пас поведал ему захватывающую историю о смерти своего отца и «мостике» между миром живых и миром мертвых.
