2013-12-31
748
Хоть и мы удачно прорвались, но мы совершенно забыли о том что нам грозят японцы новой и очень сильной атакой. А именно все началось с того, что мы совсем случайно узнав о том, что корейский отряд разведки наголо разбит врагом по пути на Ал Ма Це, мы послали Хмелевской гвардейский полк на встречу врагу. Но если бы мы знали, что японцев в три раза будет больше! Мы бы может не допустили бы такую роковую ошибку.
Из-за того, что в медицинском составе не хватает инструкторов, я был переведен командующим в санитарный батальон, который мы назвали звучным именем – Царскосельский. И вот я был назначен главным капитаном-санинструктором. Не знаю, откуда у меня появился медицинский навык. Дело в том, что моя подруга Надежда прежде, чем сошлась со мной и переехала в Зайчьегорск, в Николаевске училась на медицинском факультете и закончила его с отличием. Правда в Зайчьегорске она нашла попрестижнее работу – поступила на должность зам начальника в административном центре. Но когда Надя узнала, что я назначен санинструктором санитарного батальона, она обучила меня кое каким основам медицины, в частности – хирургии. Я быстро освоил науку врачевания, читал томами медицинскую литературу, тренировал свое терпение и вскоре мог спокойно оказывать помощь раненным бойцам. Моим помощником был назначен рядовой Ильин из моей роты.
|
|
|
На японском фронте мы потерпели сильное, даже огромное поражение. Много наших бойцов погибло, но и многие были сильно искалечены.
Наша Зайчьегорская санчасть была просто переполнена. А на горизонте снова появились огоньки. Санитарные машины с воем сирен привезли новую серию раненных. Вот уже около ворот лечебницы храпят лошади, скрипят тачанки и воют двигатели автомашин. Дорогу факелами и керосиновыми лампами освещают интенданты-гонцы. «Раненных привезли!» - гаркнул мордастый урядник.
-«Так ведь класть некуда!» - прошептал мне на ухо главный хирург Ганц Фраузен.
-«Тихо! – буркнул я ему в лицо – прикажи им перенести свежих пациентов на задний двор и оперировать прямо там!»
-«Есть! – отдал честь Ганц и скомандовал – укладывайте раненных на заднем дворе!»
Так мы и поступили – раненных бойцов вынесли на задний двор и уложили их на постеленном пологе.
-«Оперировать будем здесь!» - скомандовал снова я.
-«Есть!» - отдал честь Ильин.
Двор был заполнен стонами солдат. На помощь уже спешили санитары и сестрички. Из за не хватки медиков почти все женщины нашего уездного городка прибыли на подмогу врачам, надев белые халаты. Все – и Надя, и Таня, и даже Кариночка собрались на этом дворе. Кругом были расставлены складные столики с медикаментами. Мы помогали как только могли. К счастью моя милая Наденька хорошо владела основами медицины.
|
|
|
-«Помогите! Помогите! Пожалуйста, Христа ради, спасите!» - раздавалось с соседних носилок, накрытых пологом. Я тут же подошел к раненному, так как дал клятву Гиппократа. Скинув полог, я увидел солдата в грязной, пропитанной кровью шинели. Солдат сильно стонал. На дворе мы разбили палатку – госпиталь. Искалеченного солдата мы уложили на дощатый стол. Боец продолжал сильно стонать. Я скинул тут же свою шинель, и оставшись в санитарном халате подошел к пострадавшему. Сдвинув на нос очки, я осмотрел рану солдата. Плотная, пропахшая потом, грязью и кровью, прилипшая к телу шинель была насквозь пробита пулею.
-«Инструменты – сюда!» - скомандовал я. Передо мной тут же появилась Таня Полегешко. В руках она уже держала стальной круглый чемодан для стерилизации медицинских инструментов. Я протер теплой водой участок раны, а затем ножницами разрезал плотную, запекшуюся, окровавленную полу шинели. И тут... О ужас! Передо мной открылась большая опухшая рана кроваво-мясистого цвета на ноге. Я понял одно – все было связано с заражением крови.
-«Газовая гангрена...» - прошептал Ганц.
-«Ампутировать!» - четко сказал Ильин.
Я вынул хирургическую ножовку и поднес к ноге раненого. При виде пилы боец застонал от испуга. Надя тут же взяла бутылек с анестезией и стала плескать в лицо солдата, чтобы усыпить его перед операцией. Однако каждая секунда была дорога. Не дождавшись, пока солдат уснет, я приступил к ампутации конечности. Солдат завопил еще сильней, с трудом подхватывая ртом и ноздрями струйки анестезии. Я похолодевшими и вспотевшими руками крепче взял инструмент. Ножовка сильнее въелась в кость. Боец орал благим матом. Казалось, от его крика висевшая над ним на крючке электрическая лампочка вот-вот расколется от сильной амплитуды колебания. Я продолжал пилить. Кровь под сильным давлением спрыснула мне на очки. А я, вспотев от напряжения продолжал свою работу. Ильин держал раненного за ногу. Кариночка, стоявшая рядом, поднесла медный тазик, в который тут же резким потоком хлынула густая темная кровь. Солдат долго еще стонал но вскоре утих. Операция прошла успешно. Я сделал солдату перевязку и приступил к следующим бойцам.
К полуночи шумы во дворе стихли. Солдаты, которые не дотерпели и тут - же скончались, тихо лежали в ряд накрытые шинелями. Как обычно мимо прошел батюшка-священник и размахивая кадилом, окурил покойников ладаном. В другом углу и палатках лежали перевязанные раненые бойцы.
Японцы наступали... После того, как они разметали Хмелевской полк, японцы начали усиленное наступление, снося на своем пути слабые казачьи отряды. Овецкая крепость ожидала новую осаду, а бойцы Японии уже оккупировали полностью Софиевку, распределили направления ударов и уже приближались к Зайчьегорску. Мы не ожидали такого внезапного и сокрушительного удара. Однако Петр не растерялся. Он тут же начал возводить временные укрепления на восточной стороне Зайчьегорска. Армия вовсю готовилась к обороне. Элитные подразделения заняли все чердаки трехэтажек и квартирных домов. Они готовы были встретить японцев свинцовым ливнем из пулеметов. Граждане начали формировать мощное ополчение. В городе не было такого бы жителя, который не взял бы в руки оружие, пусть даже примитивное.
В Софиевке народ тоже поднялся на борьбу. Турецкий генерал Гази-паша отправил им на помощь турецкий корпус. Помогли так же и корейцы с англо-французами. Немцы тоже помогали – перекидывали свои танки и артиллерию, которые нам очень хорошо помогли в переломных сражениях. Англичане на свои средства приобретали медикаменты и организовывали окопные лазареты и перевязочные пункты, куда периодически поступали раненные бойцы. Вот такая у нас была подготовка и организованность!
|
|
|
Партизанская война резко обернулась против нового врага. Японцы и не подозревали, что их всячески преследуют. Партизаны однажды выследили, как японцы остановились беззаботно на привал. Бойцы их подкараулили и тут же резко атаковали. Враги не выдержали такого резкого натиска и тут же отступили на приличное расстояние. В это время наша сила окрепла достаточно и мы сразу перешли в наступление. Японцы еще долго сопротивлялись, но уже их наступление было сломано. Наша казачья кавалерия тоже сыграла большую роль. Под их ударами враги бежали так, что только пятки сверкали. Только на горизонте появятся мохнатые шапки казаков, японцы сразу роняли оружие. Боялись враги народных мстителей!
Последним аккордом в войне с японцами стало танковое сражение. Англичане послали танковую дивизию против мелких японских танковых отрядов. Неприятель и здесь проиграл. А потом остатки пехотных частей японцев пали под сокрушительным ударом украинского полка под командованием гетмана Бондаренко. После ряда поражений Япония безоговорочно капитулировала и вышла вон из войны. И в японской армии начался кризис и участились бунты уставших от войны солдат. Японцы подписали перемирие.
Вот и еще одна крупная победа, которая стоила крови. О своих раздумьях и обо всем остальном я как можно больше записывал. Так глядишь, рассказывая о себе я написал целую повесть, где есть и смех и слезы. Все в жизни встречается! И хоть мне может до писателя далеко, но по крайней мере есть о чем сказать...
Украинским полком командовал полковник – гетман Александр Бондаренко. Я уже разработал у себя привычку обо всех не много рассказывать. Вот и о нем я немного расскажу. Александр к нам приехал с остальными украинцами из Киева. Саша молодые годы провел в Киевской бурсе, где он учился. Вы бы знали, чем они там только не занимались! В свободное время они играли во всякие карточные игры. Но играли они не на деньги, а на всякие щелбаны и оплеухи. Причем у них щелбаны были разных видов и категорий. Если проигравший долго держался и продувался последним, он получал слабую оплеуху. Если же продувался первым, то получал хорошую оплеуху с замахом и наплевом. Если продувался обычно, то получал просто оплеуху с замахом, а если продувался позорно, например в «Дураке» у него оставалась всего одна карта, то получал хороший щелбан, так что искры из глаз сыпались. Но не смотря на эти глупости и бессмысленные затеи, Александр хорошо закончил заведение, а потом пошел на военную службу. И уже потом он переселился в Зайчьегорск, находясь при звании подполковника. В душе Саша был довольно спокойным и добрым человеком. Но он был старательным и каждое дело доводил полностью до конца. Может быть и поэтому украинский полк так много приобрел заслуг. Кто знает?
|
|
|
Глава IV.
«На Ал Ма Це!».
От Курска и Орла
Война нас довела!
До самых вражеских ворот,
Такие, брат, дела!
Б.Окуджава «Мы за ценой не постоим».
Победа не за горами! Осталось совсем не много, чтобы дойти до конца пути. Последним нашим аккордом должна была стать Ал Ма Ценская крепость, за которой и находился город Ал Ма Це. Как мы узнали, в городе скрывались те самые депутаты толстопузы, которые и устроили все это кровопролитие. В самом Ал Ма Це уже грохотала революция! На оборону крепости никто не хотел идти. Приходилось диктатору насильно забирать народ, из-за чего сильней началось народное волнение.
Кое-как организовав оборону крепости, собрав мелкие остатки союзных войск, Б-ке хотел отразить удар, а затем, найдя новых союзников, хотел нам отомстить. Но уже вряд ли что могло сложиться.
Я вскоре узнал, что и мне придется сопровождать офицерский состав, который поедет на штурм. Я, естественно, готов был двинуться до последнего военного этапа, но все равно, волновался. Перед отъездом на фронт, я посетил родной дом в Николаевске, где простился с родителями и родней. Родственники и все остальные за меня беспокоились не меньше меня самого. Однако я пообещал, что постараюсь вернуться целым и невредимым. Вернуться в рядах победителей.
Наши солдаты с каждым днем все больше жаждали, когда они наконец пойдут в последний кровавый бой. Мы вовсю подтягивали войска. Наши союзники с каждым днем нам помогали, присылали свежие подкрепления, боеприпасы. Россия направила к нам на помощь целые полки – на освобождение наших земель от иноземных захватчиков! И вот, когда мы были готовы, наш генерал-губернатор Петр произнес зажигательную речь:
-«Ну, господа генералы, офицеры и главное – рядовые! Обращаюсь я ко всем вам. Вот и настал наш решающий час! Мы идем в последний, священный бой! Но мы должны обязательно победить! Я это говорю вам! Господа военные! Да хранит вас Бог!»
Вслед за пламенной речью грянуло родное русское боевое могучее «Ура!!!»
До отхода оставалось совсем немного. Глубоко в груди у меня закипала отвага. Но все равно – в последнюю ночь мне не спалось. Я вспомнил свою родную мать, отца. Я очень боялся того, что в последнем бою вдруг совсем случайно попаду в самую точку кипения и совсем случайно сложу голову. Но горячая отвага и долг перед Родиной-матерью заглушили все мои волнения и переживания.
Ранним утром начался наш отход. Я последний раз поцеловал свою сокровенную Надежду, и пообещал, что выживу и непременно вернусь.
Надя сказала мне напоследок:
-«Дима! Будь осторожен! Я очень рада за то, что ты горишь патриотизмом, но я совершенно не хочу, чтобы ты, сверкая боевой доблестью попал на передовую и погиб глупой неосторожной смертью! Дима! Прими мои слова! Будь осторожен! Береги себя!»
С этими словами я отпустил Надины руки, и мы простились на крыльце нашего дома. Я последний раз взглянул в сторону родных пенат, и примкнул к эскадрону. Наша огромная армия двинулась в последний поход!
И вот наша армия идет вперед – на Ал Ма Це. К тому времени я сам обратился к губернатору, чтоб он перевел меня назад главнокомандующим во вторую роту тем же чином. И вот мы в походе! Вместе с нами двинули все вооруженные силы нашего городка. И не только силы – целые народы поднялись на борьбу с нашим главным врагом – диктатором Ба Ке. А мы боролись за свободу, единство и дружбу народов.
В пути мы были целыми неделями. До последнего батального полотна оставалось все меньше и меньше. Наши бойцы уже дрожали от нетерпения – до того в их сердцах полыхало пламя отваги! И вот остается последний день дороги. Крепость уже близка. Как только мы увидали крепостные стены, наши солдаты тут же начали атаку. Однако крепость была плотно защищена. Первые ряды были скошены пулеметным огнем. Пришлось применить нашу артиллерию. Грохнули пушки по мощным бетонным бастионам. Камень крошился под ударами снарядов, но враг и не собирался сдаваться, поливая наших бойцов свинцовым ливнем. Солдаты падали один за другим. Но огонь отваги еще не угас в сердцах наших бойцов. Солдаты обрушили новую волну на крепость. Все ближе и ближе стены! Кругом грохочут наши пушки. Кипит под нашими ногами горячая земля. А мы рвемся вперед. Атаки врагов становятся слабее. В штурме крепостной стены нам помогла бронетехника и авиация. Аэропланы вовсю бомбили бетонные доты, а легкие танки и бронеавтомобили ударили по дубовым воротам. Однако враги тоже не спали. Кругом трещали пулеметные зенитки. То один, то другой аэроплан охватывали клубы дыма, и он камнем летел к земле. Бронетехника и артиллерия врага тоже не дремала, а осыпала нас с крепостных стен шрапнелью. Но мы не сдавались. Немцы из мощных гаубиц пробили стену. Мы уже прорвались, но тут ворота отворились и на нас хлынула лавиной вражеская пехота, начиная теснить наши первые ряды. Пока мы отражали атаку, вражеские инженеры частично успели восстановить стену. Пришлось снова применить тяжелую артиллерию. В это время в городе Ал Ма Це полиция и жандармея удерживала повстанцев, которые спешили нам на помощь – навстречу освободителям. Когда полиция узнала, что бойцам, оборонявшим крепость нужна помощь, они мигом поспешили туда. Но бесполезно. Ночью повстанцы пробрались в крепость и открыли нам ворота. Мы лавиной ворвались в твердыню. Последним карателям ничего не оставалось делать, как безоговорочно капитулировать, выбросив в бойницы белые флаги. Когда мы наконец приняли капитуляцию, мы вошли в город. Нам навстречу шли жители и жали руки нашим бойцам-освободителям. Мы победили! А потом мы разыскали кровожадных наперсников диктатора Ба Ке и тут же их арестовали. Что было с ними дальше, вы наверняка догадываетесь. Барыги поплатились за свою кровожадность и страдания людей. Они были расстреляны кадетами в Зайчьегорских казематах. Они получили свое! А мы вместе с повстанцами в Ал Ма Це праздновали победу революции. Нас считали как освободителями! По пути мы освободили огромные территории оккупированные китайцами. Теперь освобожденная земля вновь была наша, какой она и была изначально. Эта земля для безопасности была присоединена к Российской Империи. Вошла как Казахстанское генерал-губернаторство. Таковым было грандиозное освобождение! Вместе с повстанцами мы продолжали праздновать большую победу. Но труба зовет! Пора домой!
Глава V.
«Победа! Дивизии уходят домой!»
Дойдем до конца дороги,
Дойдем, не страшась препятствий,
Все одолеют тревоги
Мужество, труд и братство.
А.Мицкевич. «Песня».
Мы постепенно уходили. Хоть и мы праздновали с повстанцами победу в освобождении, но пора было уходить. После победы мы еще долго оставались у стен Ал Ма Ценской крепости. Почти все поле кругом было усеяно могильными крестами. Много наших солдат пролили здесь свою кровь. Имея уважения к господам рядовым, мы вырубили почти весь лес, находившийся рядом, чтоб сколотить для них гробы, а не похоронить их просто в сырой земле, в братской могиле. Никто не был забыт.
Пора было отходить. Мы почувствовали победу. Однако на конец войны каждый смотрел по-своему. Например англичане и немцы с удовольствием покидали окопы, чувствуя, что батальное полотно пройдено до конца, и пора домой, возвратиться к мирной жизни, заботам. А вот на лицах русских я все равно видел какую то ностальгию – солдаты до того привыкли к окопной жизни. Они были настроены каждый день совершать боевые подвиги. Но – колеса стучат! Все проходит, и это прошло. Мы возвращались домой. На станции Зайчьегорска нас встречали. Люди встречали своих родных, сыновей, ушедших на фронты совершенно никому не нужной войны. Радости дождавшихся не было конца и края. Гордые солдаты под «Марш славянки» выходили из вагонов, стуча каблуками сапог и башмаков и их тут же встречали объятия родных и близких.
Надя меня тоже встретила. Я, как увидел Надежду, тут же утопил ее в своих объятиях, целуя ее в нежные щечки и губы. Надя, радостная моим возвращением, расспросила, целы ли у меня руки, ноги, голова, и вообще, жив ли я. Шофер Миша тоже повстречал меня. Он рассказал мне, как он добросовестно посылал родине свой ударный труд в тылу. А потом он сказал, что часто видел, как через нашу улицу проходили наши войска. Я был рад нашей встрече.
Дениса Колесникова тоже встречали. И Таня Полегешко, и Маруська, и даже оптимистка Карина к ним присоединилась. Танюша, встретив своего возлюбленного не сдержала своих чувств и обняв Дениса громко расплакалась, да так, что слезы, брызгая фонтаном залили ее передник. Карина, которая сдерживала свои чувства, видя сцену долгожданной встречи, засмеялась. Таня на нее чуть не обиделась. Карина сказала, что смеялась вовсе не над Таниными чувствами, а просто была рада, что Денис живой и здоровый вернулся домой, в наши ряды.
Ну за Надей я разумеется так соскучился, что три дня подряд ходил за ней. Несколько ночей Надежда не спала, а слушала мои рассказы о похождениях, бомбежках, войне. Я прибавлю, что в последнем сражении я был ранен – мне осколком распороло руку. Рану мне конечно зашили, но велели в Зайчьегорске почаще ходить на перевязку, а то рана может сильно подкачать. Я долечивался в частной клинике швейцарского врача в нашем уездном городе. Именно здесь я встретился вновь с Тимуром Тамерлановым – командиром повстанческой армии. Я помню, что он довольно давно был тяжело ранен и был на краю от смерти. Благодаря иностранному врачу он лечился в частной импортной клинике. Его здоровье было полностью восстановлено. Я был рад, что встретил своего фронтового товарища, к тому же он полностью избежал мучительной смерти. Это была еще одно радостное событие.
Я излечился тоже довольно быстро. Но самое главное – небольшая рана на руке мне не помешала самому важному делу. Когда мы были снова вместе с Надей, настала пора для самого главного. Я наконец то испытал то, отчего сам (а может оно от меня) так долго увиливал. Я наконец испытал то, что называется «заняться любовью». Свои чувства просто я не могу поддать описанию. До того это было необычайно. Но в крайнем случае я думаю, вы с этим неоднократно встречались, и какие были чувства у меня или у Нади, вы наверняка представляете. Так что вы слишком не обижайтесь из-за того, что я воздержался описывать это самое «занятие любовью».
Я вам хотел еще много о ком рассказать, просто у меня не было времени. За все свои похождения я вдоль и поперек исписал свою дорожную записную книгу. Уже целая эпопея получилась, включая мои комментарии и лирические отступления. Ну вот теперь, когда у меня есть время, я расскажу вам о некоторых своих друзьях поподробнее. Начну я с водителя Миши. Интересна была эта личность! Он был моим самым лучшим другом, и всегда помогал мне в разных делах. Но сам по себе Миша, имевший звание ефрейтора тоже имел свои увлечения. Помимо того что он был начитан, он имел замечательный музыкальный слух и был страшным меломаном. Если войти в комнату ефрейтора, первое, что кидается в глаза, так это секретер, весь уставленный кассетами, аудио и видео дисками, редкими грампластинками. Везде стояла всякого рода бытовая аппаратура: телевизор, видеомагнитофон, DVD-проигрыватель, компьютер-ноутбук со всеми устройствами, телефон, а на тумбочке – старинный граммофон, который достался Мишке в наследство от покойной бабушки. На нем больше всего любил Миша крутить старые редкие пластинки. Чего у него только не было на пластинках – и Визбор, и Окуджава, и Галич, и Шаляпин, и Вертинский, и Макаревич, и Русланова, и Высоцкий, и Никитин, и Бичевская, и народные романсы, и военные песни, и эксклюзивные белогвардейские песни, и еще многое и многое другое. Любил Миша разную музыку. Как-то сидим мы с Надей за обедом. Я, как любитель классики, цитирую Наде «Похождения бравого солдата Швейка», а Мишка сидит у себя и крутит какую то пластинку. Под тихую гитарную мелодию женский голос медленно исполнял какой то романс:
Под кипящий янтарь оркестранта,
Под могучее наше «Ура!»,
Не меня ль государь-император
Из кадетов возвел в юнкера.
Надя слушает и говорит:
-«Миша, включил что-то грустное. Нашел что бы повеселее!»
А Миша ей:
-«Значит такое у меня сегодня настроение...»
Надя промолчала.
В другой раз дома толком никого не было: Надя на работе (работала замом начальника в административном центре), я прихожу со службы. А Миша сидит в своей комнате. Слышно гундосое нытье трубы – «Бу-бу-бу!!!» А это Миша учился играть на духовом инструменте. Еще он играл на пианино и даже водя перебором по струнам гусарской семиструнки завывал своим молодым баритоном романсы. Но на рояле он по-моему играл лучше всего. В другой раз он пробовал сыграть романс «Приезжая семья фотографируется на фоне памятника Пушкину». Я тем временем складывал на кухне в шкаф разную посуду. А комнату Миши и кухню как раз разделяла гипсовая тонкая стенка. И вот Миша играет на фортепиано, а я второпях никак не мог запихать в шкафчик сковородку. И вот я случайно ударил дверцей так, что ручка пробила гипсовую стенку, пробив прежде фанерную стенку ящика. А на том месте, где пробило стену, в комнате Миши, висел портрет Пушкина. И вот представьте – ручка вылезла на портрете в том месте, где у поэта располагались губы. И вот Миша играет на рояле. А слова он позабыл и вместо «На фоне Пушкина и птичка вылетает» он запел завывая: «На фоне Пушкина и ручка вылезает!». Смех да и только! Но это не самое главное. Миша имел много других положительных качеств. Пока мы корежились в потных грязных окопах. Миша вовсю преподносил Родине свой ударный труд. Он помогал всем как только мог, и даже временно командовал маршевой и орденарской ротой. Даже после моего отъезда (я вам все потом расскажу) он долго и верно служил личным помощником губернатора.
Глава VI.
«Последняя месть Ба Ке».
Однако победа народа не остановила самого Ба Ке. Капитуляция была уже подписана, но упрямый диктатор все же решил сделать свое грязное дело. Он стянул со всех уголков республики, в которой уже полыхала революция, мелкие отряды вплоть до личной охраны. Всех своих «смертников» он посадил в эшелон и отправил прямиком в Зайчьегорск. Группировка прибыла в западную часть города, разнесла по пути слабый казачий отряд и вторглась в город, где находился дачный кооператив «Водолей», который позже был переименован в котэджный поселок Водолеевка. и вот оккупанты, ворвавшись в город, обрушила пушечные залпы на мирные постройки. Народ выбегал из домов, но тут их настигала пулеметная смерть. Почти вся Водолеевка была сожжена. Мирные люди взяты в плен в качестве заложников. Тем временем Ба Ке подготовил к новому походу свежие силы – он привел элитных наемников из Афганистана. Мы снова столкнулись с проблемой. Это было, как гром с ясного неба.
Петр понял, что если Ба Ке будет от нас скрываться и не подпишет полной капитуляции, то дело будет худо и очень худо. В этот же день губернатор снарядил сильный казачий отряд и отправил в Водолеевку. Казаки настигли налетчиков и всех безжалостно изрубили. Сельчан освободили. Тем временем в Зайчьегорск прибыли наемники. Встретив врага, казаки рванули лавиной. Наемники совсем немного сопротивлялись – не совсем крепкая у них дисциплина. Им ничего не оставалось делать, как бежать. Но наши настигли бандюков. Наемники струхнули и мигом сдались, сложив оружие.
Тем временем в Тан Сане вот-вот должен был вспыхнуть новый огонь революции. Но когда повстанцы узнали, что Ба Ке устроил кровожадный набег на Зайчьегорск и теперь отправил туда еще наемников, они тут-же поникли головой. Нет, никогда эта мучительная война не кончится! Но все произошло иначе. Наши бойцы захватили тем временем вражеский эшелон и украсив его революционными разноцветными знаменами, помчались в Тан Сан. Каково было, когда поникшие повстанцы встретили своих верных друзей в освободительной войне! Радости не было предела!
И вот закипела революция! Народ наконец почувствовал полную свободу и пришел к власти. А злодей Ба Ке был свергнут. Он отрекся от своего высшего чина и окончательно капитулировал. Но в наши руки он так и не попал. Нет, он все-таки умудрился сбежать от нас – бежал в Канаду. Но зло не остается безнаказанным. Конечно, нам было обидно, что мы упустили злодея, который нам причинил столько вреда. Он получил свое! В Канаде Ба Ке долго выступал против демократии и вел пропаганду тиранства. Однако, буквально через несколько месяцев после побега, в Америке, он был замечен и убит русским агентом. Конечно, мы не имеем право, и даже воли кого нибудь судить, но наш враг просто заслуживал получить свою порцию свинца за пролитую кровь и страдания многих народов. Он заслужил это! Теперь, со свинцом в голове, наш враг, который так долго стоял поперек нашего горла, был теперь полностью нейтрализован! Уже никогда он не совершит новую попытку злодеяния, потому что он был мертв!
А наш Зайчьегорск и все наши союзники праздновали большую победу! Нашей радости не было конца и края. Мы были рады не только концу войны, но и тому, что наши бойцы достали для нас эту победу. Хоть прекрасные солнечные июльские дни сменялись тихими ночами, в городе по-прежнему были слышны смех, песни, шутки, торжество. Война закончилась! Все стороны заключили мир. Мы победили!
Глава VII.
«Дамский круг».
И вот, когда прошло время и кончилась война, настало время вновь рассказать о нашей мирной жизни. В частности о наших дамах. Я вам уже рассказывал про Таню, Надежду, Кариночку. Но я хочу вам рассказать о них побольше.
А еще я вам расскажу, что мы были знакомы с княгиней Олесей... Погодите! Я, виноват, должен напомнить вам, что Россия в 1923 году оставалась сильной демократической монархией. Как я уже сказал, Россия так ускорила темпы развития, что буквально была достойна статуса империи. И вот давно, как правил страною не президент, а император. Николай Романов – правитель великой империи был потомком великой династии Романовых, которая, казалась, прекратила свое существование. Но это было не так. Государь-император Николай III сделал Россию вновь могучим государством еще в 2011 году. И было у него три дочери – княгиня Олеся, княгиня Катерина и княгиня Татьяна. Но самое интересное, что государь-император имел родственные связи с нашим губернатором Аксеновым. Это было действительно так! Значит и девушки ему были – родня. Поэтому все они часто приезжали к нам, в Зайчьегорск. Как, никак, а наш уездный город им полюбился очень сильно. Им нравилось, что городок находится так близко с природой, словно пригород Петербурга. Императорские дочери были знакомы с нашими девушками, и поэтому часто с ними были в тесном кругу. Красивы были княгини! Княгиня Олеся была симпатяга. Однако в ее взоре была какая то маленькая строгость. Но она была хороша, и к тому же отлично рисовала. Много добрых молодцев положили взгляд на чернобровую красавицу, княгиню с гладкими темно-каштановыми волосами. К тому же Олеся была воспитана, элегантна, не имела плохих привычек. Спиртное и кофе она и то не пила, а больше всего предпочитала зеленый сладкий чай. Правда шутить хорошо она не всегда умела. Однажды я ее, как человека-живописца спросил, что такое натура – живая голова. Ну вот она мне и ответила, пробуя шутить:
-«Голову у человека оторвали и поставили. Вот и рисуй!»
А другой раз я к ней обратился на «вы». Хотя сам я был старше ее. Олесе было всего 19-20 лет. А она мне отвечает:
-«А на «вы» меня не обязательно называть! Мне не сорок лет!» Ну это я так, из уважения! Все-таки дочь императора! Такова была княгиня Олеся!
Княгиня Татьяна была обаятельна, красива и весела. Она часто шутила, знала много юморесок и шуточек, могла рассмешить до слез. Для нее жизнь была прекрасна и удивительна. Милое веселое личико княгини Татьяны всегда мелькало в серые и скучные для нас моменты. Видно не зря она была княгиней.
Теперь остановимся на Катерине. Она может и была бы красивой, но была ужасно безалаберной, не говоря о ее фигуре. Грудь ее была еще не чего, но, простите за выражение, жопа была плоской, прошу прощение, как будто по ней трахнули лопатой. Но это не самое главное. В конце концов внешность не самая главная проблема. Но Катерина даже не думала о своей элегантности. Она любила расхаживать в одном и том же помятом заляпанном платье и крайне редко меняла свой туалет. Прическу она тоже носила чересчур скромную – ее светлые волосы были просто приглажены. Лицо украшала пара прыщей. Кате просто не хотелось обработать лицо гелем. Было не удивительно, но у двадцатилетней Катерины как и у пятилетнего ребенка из носа по сей день могли течь сопли. А ей даже и не думалось как следует высморкаться. Когда Олесе надоела безалаберность Катерины, она сама стала вытирать ей нос, как малому дитя. Но однако это опротивело Олесю. Ей было обидно за свою родную сестру, к тому же княгиню и дочь императора. К счастью Катя начала это делать, но первые дни вытирала нос не платком, а воротником своего платья, или пышными рукавами. Потом каким то образом у нее все-таки появился носовой платок.
Вскоре неряшливые выходки Катерины достали и самого губернатора Петра. К тому времени Катя разважничалась: мол все ее должны звать не Катей, а Кэтрин, как следует на английский лад. Это тоже возмутило губернатора. Он как-то раз разыскал Катю, и строго на строго сказал своей племяннице, что если она не выучиться хорошим манерам, то он скажет своему двоюродному брату, русскому государю-императору о том, чтобы он лишил свою невоспитанную дочь всех княжеских прав. Ему было очень стыдно за свою племянницу. После этого разговора до Кати наконец дошло, и она стала перевоспитываться, хоть сначала и не совсем большими темпами, но все-таки над собой она поработала и стала совершенно другой, естественно в лучшую сторону. Петр перевоспитал ее. Теперь она стала одной из элегантных дам, и одевалась опрятно не только по праздникам, но и повседневно.
Давно я вам не рассказывал про Таню Полегешко. Она существует в вашем понятии как грубиянка и жена Дениса Колесникова. Но я вам расскажу, что за ее необычной душой крылось много интересного. Таня была тощей стройной девушкой, с золотисто-блондинистыми крашенными гладкими волосами. Она считала себя модницей, поэтому редко носила нарядную пышную одежду, а больше любила носить современную стильную одежку. Я часто ее встречал в стильной одежде – красивой ярко-синей кофте и нежно-голубых джинсах, цвет которых Денис иронизируя называл «гомосековый», то есть голубой.
Вы не думайте, что Танюша была грубиянкой и очень трудной личностью. На самом же деле она была хорошей девушкой, просто с очень жесткой натурой. Она не любила, когда ей кто-то сильно надоедал, высмеивал, докучал заумной моралью. Тогда Таня и могла сострить. Но когда она находилась вместе с элегантными дамами – Надеждой, Кариной, Раушаной, Настасьей, Аселей, Олесей и другими девушками, Таня становилась совсем другой. И речь у нее звучала намного культурней и богаче. И даже сама Таня выглядело до того элегантно, что ее порой даже не узнавали.
С Денисом Таня познакомилась еще со школьных годов. Они дружили, общались, но о любви даже и не думали. Только уже потом Денис, почувствовав первую любовь, признался ей. Таня постеснялась, но все равно ответила «да». Так и сошлись два человека, каждый со своей судьбой. Не без того, что если Таня где-то возражала Денису, но это было так, по любви.
А я был предан только и только Наденьке. Я всегда ей делал приятное. Надя вроде бы мне тоже отвечала взаимностью. Но порою тоже возражала. Видно я ее сильно разбаловал. Но все равно любил и не кому бы ни за что не отдал бы ее. Когда-то очень давно, когда я еще был семиклассником, я впервые повстречал красивую девочку из параллельного класса. Тогда я видно тоже заинтересовал ее. И вот мы зажили вместе. Но пожениться мы до сих пор не успели. Все некогда.
Что-то очень давненько, а точнее очень давно вам не рассказывал о семье Новиковых, а именно – про Татьяну Анатольевну. Они по-прежнему жили с нами по соседству. Анатолий Новиков с того времени, как был основан Зайчьегорск, был назначен губернатором на новую должность – пограничного начальника. Параллельно он был старшиной Новохохлятска. То есть управлял нашим котэджным поселком. Его дочь Татьяна с интересом восприняла, как простой поселок, земля которого исконно издревле принадлежала сибирскому казачеству, перешел к России и перерос в уездный городок. Таня все видела – и как основался Зайчьегорск, и как избрали губернатора, и как я обосновался окончательно здесь с Надей. Таня познакомилась со всем нашим окружением и вскоре тоже стала навещать нашу компанию и тоже вписалась в дамский кружок. Ее отлично восприняли. К тому же Татьяна была красива, начитана, разумна. Ее появление в обществе всегда приветствовалось. Просто долгое время мы не виделись – во время боевых действий Татьяна с семьей временно скрывалась в Тан Сане под видом нейтральных горожан. Но с нами они связь не теряли. А когда настал светлый праздник – наши одержали победу, Таня встретилась со мной на торжественном вечере. Здесь же, на празднике я вновь повстречал Василия Молокоедова, с которым тоже давненько не виделся. А он тоже внес вклад в нашу победу. Его интересные изобретения, в частности махолеты, вовсю носились над позициями врага и то и дело совершали диверсии. Василий не ошибся – махолеты принесли большую пользу.
Ну, о ком мне вам еще рассказать?.. Добавлю пару слов о Кариночке – она продолжала жить в наших рядах, оставаясь такой же спокойной, разумной, сдержанной и ответственной. И хоть она сама по себе и была тихоней, но в дамском круге я ее видел очень часто, почти всегда. И в каждом деле она была с нами. А самыми ее лучшими подругами и были Надя и Татьяна.
Еще много о ком я бы вам рассказал, но не стану. Лишний раз вам скажу что моя миленькая Надюша, («солнышко лесное», как последнее время я ее называл) еще много с кем из молодого дамского общества общалась. Это была и Нургазина Аселя, ее самая лучшая подруга, которая заведовала драматическим клубом и кинематографом, это и Настя Михайлова – дочь унтер-офицера Михайлова, это и молодая музыкантша Жусупова Раушан, которая не только была талантлива, но и еще страшно красива, и еще много подруг было у Нади. И друзей тоже.
Раз я затронул Нургазину Аселю, то я расскажу немного и о ней. Она заведовала драматическим клубом, и к тому же сама была не плохая артистка, как и Наденька. Кинематограф и драмклуб как раз располагались напротив моей усадьбы. Надя обожала по вечерам ходить в кинематограф, где порой и встречалась со своей подругой. В хорошем месте находился этот двухэтажный квартирный дом. На первом этаже как раз и был этот клуб. Ну и пара магазинчиков там же.
Многие наши соседи, когда был выстроен дом, переехали поближе, то есть сместились. Проще говоря раньше на месте дома, была дача моего кума, Александра Егоренко, который переехал в Зайчьегорск с сестрой Юлией из Киева. Сейчас они жили правее двухэтажного дома и порой навещали меня с Надеждой.
А левее дома располагалась дача Сильченко. Он здесь не жил постоянно, но зачастую приезжал сюда из Тан Сана (позже городу было возвращено начальное название – Акмолинск). Однако мы с ним тоже были хорошо знакомы. Дачник Сильченко часто в выходные приглашал меня с Надей в гости – на шашлыки! Всегда его семья по выходным шашлычила!
Много еще с кем я был знаком. Та же унтер-офицерша Ионова нас зачастую навещала. Ну и Юля Сысова, моя старая знакомая к нам заходила, а когда-то очень давно она выручила меня, когда меня хотели арестовать за ограбление музея. Просто тогда нам нужно было срочно оружие, и мы пошли на это дело.
Я много вам еще могу рассказывать. Пора заканчивать свою главу. Мне просто приятно вспомнить, что в новом доме буквально не давно, как военнослужащий, ефрейтор-шофер Миша за добросовестную службу получил однокомнатную квартиру. В этом же доме жила и Юлия. Но Миша всегда вызывает у меня интересные воспоминания. Он была не только творческая, но и очень находчивая личность.
Подпоручик Фомин вернул нам тогда обезьянку-шимпанзе. Уж сильно она его достала, как тогда и нас с Надей. И вот эту обезьяну решился взять Миша. Я думал, что скоро и его терпение лопнет, но Миша был не из того десятка – он воспитал как следует обезьянку, и даже научил ее кое-чему. А именно – играть в «тетрис», и даже бренчать на гитаре. Шимпанзе охотно восприняла семиструнку Миши.
А вот однажды в квартире Миши случился пожар. Ефрейтор не растерялся, а взяв все ценное, деньги, документы, своего питомца, вызвав пожарных, скрылся в ванной комнате. Заперевшись на все замки, Миша наполнил ванну водой и тут же лег в нее для безопасности. Кто знает, когда пожарная дружина будет?! И представьте, Миша остался цел. И квартира тоже толком не пострадала. Благо, пожарные прибыли во время.
Таков был наш Миша.
Ну это я уже прервался от главной темы. А мне честно, пора заканчивать свой рассказ. О дамском обществе я вам рассказал. Добавлю главное – все мы жили очень и очень дружно, взявшись за руки!
Глава VIII.
«Город Зайчьегорск».
Да, хорош был наш уездный город Зайчьегорск! Чего здесь только не было! Не говоря уже о наших красивых усадьбах и губернаторских хоромах. У нас в уездном городе было много новостроек. Во многих двухэтажных и трехэтажных новостройках первые этажи порой были заняты под всякие мелкие заведения – кинематограф, драмклуб, разные закусочные. Я часто любил зайти в ту или иную кафешку, чтоб немного расслабиться и отвести. Многие закусочные имели всякие смешные названия. Например, закусочная напротив дома Дениса Колесникова:
| Кафе: «ПЕРДУХА». 10 шагов, и вы в шоколаде! |
Вот такие встречались забавные вывески.
У нас в городке было много всяких построек. Многие появились вместе с переселенцами. Когда приезжали те или иные народы, хранящие в сердце свою культуру, тут же возникали все новые и новые здания. У народов были свои улицы и кварталы. Допустим, немецкий квартал, английский квартал, русский квартал и так далее. Последнее время к нам стало все больше приезжать англо-французов. Особенно это были богатые фермеры, которые выращивали редкие виды домашних животных и различные виды растений и культур. Петр Аксенов с радостью приветствовал иностранных переселенцев.
Много у нас было турок. Турки нам охотно помогали в области милитаризации, а в мирное время вместе с нами вовсю развивали экономику и культуру уездного городка. Также турки устраивали в нашем городке разные ярмарки, открыли кальянную под названием «У Рери». Многие турецкие купцы торговали разными турецкими сувенирами, привезенными из самой Турции. Не грех вспомнить, как у нас построили турецкую баню. Я сводил туда Надежду. Ей очень понравилось!
Мы встречали турков с большой радостью. Наши идут их встречать хлебом с солью, а они идут нам на встречу целой демонстрацией, а сзади идет ординарец, размахивая алым турецким флагом. Вот так с нами и зажили турецкие друзья.
Много переселялось к нам русских и украинских сельчан. Как переселились украинцы, так кругом сразу начали лосниться ржаные и кукурузные поля – все они выращивали. Кругом выросли усадьбы, построенные в народном стиле. То и дело всюду мелькали украинские мужички в шароварах и соломенных шляпах. Хохлушки любили расхаживать в цветастых сарафанах и ярких венках. Прям как на ярмарке!
В связи с большим переселением украинцев у нас в городке было построено украинское посольство. Здание было выстроено в классическом стиле – ярко-бежевого цвета с колоннами и круглым куполом. У черных чугунных ворот почти всегда стоял голубой «Запорожец», а на высоком флагштоке развивалось яркое желто-голубое знамя Украины.
К нам часто переселялись корейцы. Мы с этим удивительным народом жили почти в тесных связях. Они с нами и мы с ними.
Так же к нам понаехало разных кавказцев – ингушей, осетин, грузин. Многие из них проживали у нас, в Новохохлятске. Старшиной у кавказских переселенцев был монах Анзор, грузин по происхождению. В то же время он взял на себя командование кавказским конным полком, который входил в состав русской армии. Анзор жил на нашей улице и зачастую навещал нас. Он выстроил шикарную усадьбу из крупных камней, которая в традиционном стиле чем-то напоминала грузинскую фазенду. Мы тоже не редко бывали в гостях у нашего друга – хатчика.
Как я уже вам сказал, наши переселенцы жили целыми кварталами и поселениями. Причем поселения были интересные и разнообразные – точно слобода! Зайдешь в русские поселения - порой обычные котэджи, а порой целые терема! Прям как в самом сердце России! Зайдешь к украинцам – некоторые хоромы выложены гладким булыжником, а порой стены гладко возведены из глины и цемента. Крышу по народной традиции многие покрывали соломенными пучками и связками соломы. Примерно также жили и белорусы. Много к нам славян понаехало! А в русском селении был построен по традиции старинная бревенчатая церковь с куполом. Кстати у нас в Зайчьегорске был давно построен православный храм и еще Казанская церковь, куда порой ходили крещеные татары. Народ в Зайчьегорске был верующий! Ни одного атеиста!
Англо-французы и немцы жили тоже в котэджах, которые строили по народному – нарядные домики с красной черепицей и каминами. Там же был построен католический костел.
У турков была своя слобода. Дома у них были двухъярусные, с водонагревателями на крышах. Однако ходили слухи, что турки на самом деле в этих бочках держали самогон. По религии мусульманам нельзя было пить спиртное. Поэтому турки тайком, чтоб их не видел Аллах, пили прикрыв ладонью лицо свой национальный спиртной напиток – ракы. Среди турецкой слободы часто встречались мелкие торговые лавки и таверны. Там же была и турецкая баня. В центре турецкого поселения важно, устремившись в небо минаретами красовалась турецкая белостенная мечеть.
Корейцы, которые тоже к нам часто переселялись, жили по ту сторону реки Выжиги. Они глубоко хранили свою культуру, традиции, веру. Они тоже жили с нами в согласии. У них были своеобразные кирпичные жилища и даже не большая буддистская пагода. Вот так и жили наши переселенцы. О них можно еще много рассказывать.
Я жалею, что вам еще многого не рассказал. Например майор-замполит Пугин. Я вам толком не рассказал о нем. Но я все-таки немного расскажу о нем. В частности добавлю, что он был мужик с юмором и не плохо рисовал, не смотря на свое плохое зрение. А еще он очень хорошо танцевал. Особенно помнится мне его твист на дискотеке под песню «Светофор зеленый». Павел Константинович здорово тогда зажигал в клубе, напялив на себя светло-голубые джинсы.
Все мы хорошо проводили время. Я вам уже говорил, что Надя любила ходить в кинематограф, где работала ее подруга Аселя. Часто мы любили ходить на ярмарки и различные представления, которые нередко случались в уездном городке. А еще наш Зайчьегорск славился различными газетами в которых о чем только не писали! Вот одна из газет:
|
