2013-12-31
663
Однако Таня Полегешко не совсем оценивала газеты и часто возмущалась:
«Газеты врут! Всему этому цена – дерьмо! А я если их и покупаю, то только для того, чтобы сэкономить на туалетной бумаге!» Вслед за ее фразами следовали довольно долгие порывы смеха тех, кто услышал эти слова.
О нашем городке можно рассказывать долго. Конечно, я свой рассказ еще не заканчиваю. Еще много о чем расскажу. Просто, чтоб рассказать о чем-то конкретном, надо несколько дней. За один день просто так не расскажешь. Но я думаю, что даже в этой главе я вам рассказал, хоть не много. Но вам наверняка что-то хоть чуть-чуть запомнилось, и прежде, чем я вам расскажу что-то новое, вам следует переварить впечатления от услышанного. А потом будет продолжение.
За место вывода я вам скажу одно – жизнь в Зайчьегорске текла прекрасно и удивительно.
Глава IX.
«Генерал-губернатор».
На передней лошади едет император
В голубом кафтане. Белая кобыла
С карими глазами, с челкой вороною.
Красная попона, крылья за спиною
Как перед войною!
Б.Окуджава «Батальное полотно».
Самым главным руководителем в нашем Зайчьегорске был генерал-губернатор Петр Владимирович Аксенов. Раньше он был просто председателем крупного поселка, где селилось очень много славян, в частности это были потомки сибирских казаков. И вот Петр не покладая рук работал, руководил. А когда на наш поселок устроил вторжение националист – мэр Тан Сана, он присмотрел это место, и хотел все снести без разговора. Нам пришлось сопротивляться. Мы бились до последнего. Петр был назначен нашим главнокомандующим и начал освободительное движение. Бились мы бились, но все-таки угодили в гарнизонную тюрьму, и если бы не наши знакомые военные вертолетчики, мы может так и остались в плену.
Наша первая революция свершилась. Был избран новый мэр Тан Сана. Но сам Ба Ке нам соврал, что наша земля будет не тронута – он только хотел угомонить нас. Однако нам еще хорошо помогла Россия. После долгих политических споров и стачек, земля испокон веков принадлежащая сибирским казакам все же отошла России от Китая. Так и был основан русский уездный город Зайчьегорск. Отхватив крупные площади свободной земли мы открыли ворота переселенцам – надо было укреплять дружеские отношения! Только наш крупный альянс мог удержать нашу Родину, наши земли.
Однако в 2018 году диктатор Ба Ке вновь поссорился с нами, обвинив Турцию в таинственном убийстве политика. Мы, заступаясь за Турцию развязали новую войну. Но когда война прекратилась, в Китае, который стоял за всем конфликтом, грянула революция и произошли глобальные перемены. Народ получил власть – полная демократия, которая открыла новую страницу в истории. И вот, когда все кончилось, настал мир, страна, в которой прошли перемены, с нами завязала мирные отношения. Наконец то настало мирное время!
Губернатор был рад очень сильно. Во время войны он очень много работал, разрабатывал планы, как настоящий стратег. Конечно, он опирался на помощь многих генералов. Это был и генерал Гусаров, который был очень строгим и решительным, и генерал Никитин, который имел высокий интеллект и отлично играл в шахматы, и генерал Иванов, который всегда появлялся в трудную минуту. Был у нас и генерал Назаров, который получил прозвище «Суворов» за свою решительность, расчет и всегда присутствующее чувство юмора.
Самым молодым генералом был генерал Юр Павел. Он сам по себе был очень талантлив, умен и смел. Однако он всегда волновался и опасался за жизнь своих солдат. Для него это просто было ответственно. Он всегда боялся, что свежие ряды доблестных бойцов скосит бешенный неукротимый пулеметный огонь, или ядовитые газы подхватит порыв ветра и унесет на наши позиции. Все это его очень волновало. Он всегда считал свою воинскую ответственность важным жизненным долгом.
Петр очень хорошо знал меня. Я очень часто приходил к нему. Мы были давно с ним знакомы. А его внук Герман был моим самым старым и преданным другом. Мы познакомились с ним тогда в нашем поселке впервые, когда еще были пацанами. А Зайчьегорска тогда и в поныне не было. Потом мы вместе с Германом участвовали в обороне, а уже потом, в 2011 году поступили в юнкерское училище. И теперь по-прежнему жили в Зайчьегорске, прошагав войну.
Петр Владимирович был в хороших отношениях со мной. Порой зайду в его кабинет, а он сидит за столом и работает над чем нибудь, а то просто сидит в раздумьях. В кабинете тишина и покой. На стене портрет, с которого взирает все семейство императора НиколаяII. Петр рад моему появлению. Всегда нас всех объединяет каждое новое дело. Зайду я в его кабинет, а он порой в хорошем настроении. Заговорит со мной о чем-то интересном. А на столе уже кипит самовар – всегда губернатор своих друзей угощает чаем. Хороший был губернатор! Редко где теперь встретишь таких щедрых, гордых, честных людей! А ведь наш губернатор был для нас горожан не как правитель, а почти как отец родной! Даже когда солдат отправляли на фронт, наш губернатор объезжал отряды с иконой Христа и благословлял бойцов, идущих в пекло войны...
Петр Аксенов радостно приветствовал переселенцев. Особенно он приветствовал англо-французов. Сначала их было маловато, потом стало прибывать больше. Часто приезжали фермеры, чтоб на хорошей Зайчьегорской земле вырастить новые сорта пшеницы, а также вывести скотину редких пород.
Когда грянула война англо-французы добровольно двинули на фронтовые окопы. Петр волновался за них – ведь людей не так уж было много, а когда он узнал, что ветер подхватил ядовитое облако и поразил много английских и французских солдат, он решил больше не посылать англо-французов на фронт. Но те были такие патриоты, что все-таки до конца батального полотна нас сопровождали и встретили с нами победу.
Больше всего мне запомнился парад в Зайчьегорске. Впереди всех на белом коне шествовал генерал-губернатор Аксенов. За ним проехали генералы Гусаров, Никитин, Иванов, Юр, Назаров. Вместе с ними шествовали английский генерал Стивенсон, немецкий генерал Шпицберген, французский комендант Тори, украинский гетман Бондаренко, белорусский полковник Долженко, турецкий генерал Гази-паша и корейский майор Хон Ман Сан. Вслед за командованием следовали солдаты, размахивая национальными знаменами. Сначала русские гвардейцы, потом украинские уланы, потом англо-французские императорские жандармы, за ними ровным строем, вскинув на плечи ружья, в гладких котлообразных касках гордо шагали немцы. А уже за ними все остальные.
Этот парад мне сильно запомнился!
Петр Владимирович Аксенов находясь в должности губернатора оставался таким же трудолюбивым, смелым, сильным и благоразумным. Его остроумие ставило на первое место. Таков был губернатор.
Глава X.
«Дуэль на краю обрыва».
-«Грушницкий! – сказал я, - еще есть
время; откажись от своей клеветы, и
тебе прощу все. Тебе не удалось меня
подурачить, и мое самолюбие удовлет -
ворено; вспомни – мы были когда-то
друзьями...»
Лицо у него вспыхнуло, глаза засверкали.
-«Стреляйте! – отвечал он, - я себя прези-
раю, а вас ненавижу. Если вы меня не
убьете, я вас зарежу ночью из-за угла.
Нам на земле вдвоем нет места...»
Я выстрелил...
М.Ю. Лермонтов. «Герой нашего времени».
Война кончилась, и мы ощущали себя на много свободнее. Теперь нас не донимала ежедневная тревога и опаска. Теперь не надо было ходить пригнувшись по окопам под шквальным огнем, а можно было ходить в полный рост и вздохнуть полной грудью. Уже я не уезжал так часто, а жил своей жизнью, с Надеждой. Казалось, все будет прекрасно, как ныне, но со мной случилось очередное приключение. Буквально на днях, около Актового зала я повстречал Надю. Но она была с парнем... представьте себе! Как это могло произойти? Я сделал вид, что не обратил внимания. Но сам я отлично знал, что этот парнишка был урядник 11 маршевой роты, Владимир Бегичев, или Бебнев, как гласила его оригинальная фамильная. Что делать? Вызвать на дуэль? Но ведь он тоже русский, и тоже офицер. К тому же мы с ним хорошо знакомы. Но Надя была мне намного дороже, чем какой то офицеришка. Поэтому я решил подать вызов, пусть даже другу. Зато я бы защитил честь своей девушки, и в тоже время русского офицера. Я однозначно остановился на этой цели. Мне очень было горько в душе. Я, русский офицер, перенес тяготы войны, и теперь вернулся домой. Но новое горе меня ранило больнее пули. Моя ненаглядная Надя подло изменила мне с каким то уездным холопом!
Я отыскал офицера Бегичева, и сказал ему в лицо:
-«Владимир! Я нашел вас, чтобы вам сказать одну серьезную вещь! Вы пристали к моей девушке, и хотите ее отвести от меня! Не спешите! У вас это просто не пройдет! Прошу вас – оставьте вы Надежду! Я просто не хочу с вами развязывать вражду и ненависть! Поймите меня! В противном случае я подам вам вызов, и мы сойдемся на дуэли!»
-«Я вас и не собираюсь презирать, или ревновать! – спокойно ответил наглый урядник – Надя сама попросила моей руки, и я предложил! Вот и все!»
-«Нет, не все! – рявкнул я – еще одна выходка, и я вас вызову на дуэль! Стреляться!»
Однако офицер пропустил мои слова мимо ушей. А я шел по улице, и горел ревностью. Я даже не поверил, что Надя так резко предложила дружбу постороннему. Это больше всего меня жгло. Но я решил, что офицер сам помог Наде совершить этот поступок. Я надеялся, что со временем все как то обойдется. Но все мои надежды были напрасны. Все происходило совсем иначе.
Намедни я в танцевальном клубе увидел Надежду снова с Бебневым. Это меня разозлило. Когда я увидел урядника отдельно, я сорвал с руки перчатку и кинул ему в лицо. Это был мой окончательный вызов. Больше выхода не было! Я сделал выбор!
По пути домой я встретил Вову Юрьева и сказал ему, что мне дуэли с урядником Бегичевым (Бебневым) не миновать. Юрьев согласился подать нам пистолеты.
Всю ночь и все это время я не решался у Нади спросить обо всем. Она тоже молчала. Я сильно волновался.
На следующий день мы сошлись с Владимиром на обрыве реки Выжиги.
Юрьев отмерил расстояние. Я выбрал себе в секунданты поручика Колесникова. Бегичев же взял унтер-офицера Семенова. Я с Денисом заняли свое место. Урядник с которым я собрался стреляться, стоял около леса. Вова Юрьев подал револьверы.
Я оглянулся. Сзади шумела бурная Выжига. На душе у меня похолодело. Мне все-таки было страшно стрелять в своего же офицера. Но надо!
Я скинул с себя офицерский френч и поднял револьвер. Урядник стоял молча, опустив пистолет. Мои руки дрожали и не слушались. Ни с того - ни с сего я нажал на курок.
При этом я подкинул наган вверх дулом. Грянул выстрел в воздух. Тем временем выстрелил Бегичев. Но он волновался не меньше меня. Его рука отошла в сторону. Пуля полетела в моего секунданта. К счастью Колесников остался цел – пуля всего лишь сбила с его головы цилиндр. Однако бедняга Денис до того перепугался, что не устояв на ногах полетел в воду и бухнул с громким плеском в реку. Отчаянно работая руками и ногами, Денис поплыл по течению катамараном. Хорошо, что его прибило к берегу. А то может так и унесло бы.
Мы с Владимиром пожали руки и помирились. Хотя, какой там помирились?! Бебнев, или Бегичев снова остался с Надей. А в моей душе поселилась очень страшная ревность. К тому же, когда Надя узнала о дуэли, она на меня очень обиделась. Я понял, что она от меня начала отходить...
Глава XI.
«Попытка самоубийства».
До свиданья, друг мой, без руки, без слова.
Не грусти и не печаль бровей –
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
С.Есенин. «До свиданья друг мой, до свиданья».
Надя! Моя милая Надя! Я терпел поражение за поражением.
Когда я вернулся домой, я надеялся, что вновь заживу с Надеждой и наконец с ней обвенчаюсь. Но все обернулось иначе. Чтобы долго не умалчивать, Надя решила мне высказать свою страшную тайну. В ясный солнечный день она мне сказала все, чего я так сильно боялся – она полюбила другого. Видно она решила, что мы не подходим друг другу. Вот как она мне сказала:
-«Дима, пойми, но я должна тебе сказать все что надо. Я понимаю, что тебе очень обидно и горько это слышать. Но нам не судьба быть вместе. Я нашла молодого парня получше. Прости, но такова судьба. Я просто не готова тебе отдаться. Отпусти меня! Я не свободна, но только не тобою. Прости! Но такое бывает. Только скажи, чем я тебе именно нравлюсь? Тем, что я творческая личность и как ты меня называешь, «артистичная». Не угадал. Я если и участвовала, то только по просьбе. А так я больше и не собираюсь. Так что, отпусти меня добровольно. Ничего ты здесь не поделаешь. Так что прощай. Если у тебя ко мне больше никаких вопросов нету».
Я молчал.
-«До свиданья!» - сказала Надя и ушла. Она забрала все свои вещи и заперла на ключ свою комнату. Я остался один. Надежда Андреевна Воронежцева меня кинула.
Я не знал, что делать. Повторная дуэль не помогла бы. Все равно моя (а уже не моя) Надюша отошла от меня. Я понял – все кончено. Я ей так долго верил, а она меня бросила. Приглянулся ей какой то сопливый молодой офицеришка. Вот она и ушла к нему.
Я без Нади не мог. Моей беде не было конца и края. Черная тоска заглотила меня. Нет! Мне с Бебневым не место вдвоем в этом мире. Раз не он погиб, значит я должен погибнуть! И я понял – все концы так просто сводит петля. И я (это было грешно, но я не мог по-другому! Я устал от такой тяжелой жизни!) все же решил покончить с собой.
Этой же ночью, точнее в 8 часов вечера я собрался свести последние счеты и поставить на всем точку. Но сначала надо было написать завещание. Я взял белый тетрадный лист. Когда-то так же свел счеты Есенин. Я поступил так же. В деревянном стакане, вместе с карандашами и авторучками лежал скальпель для резки бумаги. Я закатал рукав и собрав последние силы полосонул скальпелем вену. Резкий взрыв боли заставил меня вскрикнуть.
Я окунул перо в кровь и написал на листе бумаги торопливым почерком:
Прощай, Надежда, прощай!
Прощай же меня и прости!
За то что не смог я любви
Пречистой, до тебя донести!
Прощаю тебя Надежда,
Что ты меня разлюбила
Но отойдя по любви
Меня ты душевно убила.
Письмо, написанное кровью я оставил на столе. Сам же я соорудил петлю и последний раз осмотрелся.
-«Господи, прости меня и помилуй!» - произнес я в уме и взошел на сооруженный эшафот.
Просунув шею в петлю я раскачал табурет. Табурет вылетел из под ног. Я повис, чувствуя сильное удушье. Из порезанной вены продолжала сочиться кровь.
Веревка натянулась. Ноги не касались пола. Я закрыл глаза...
Яркий белый свет, словно бритва, полоснул меня по глазам. Нет, я оказался жив. А может, был уже в раю. А может, взошел на голгофу и предстал перед страшным судом Господа. Но, нет. Это была всего больничная палата залитая светом. Я лежал на койке. Рука была перетянута крепко бинтом в районе пореза. Я был жив...
Ко мне подошел Гера Фомин.
-«Ну, Димик, скажи, что это было? Почему я обнаружил тебя в петле. Благо, что я вовремя зашел к тебе. У тебя в комнате было тихо и темно. Я зашел в твою комнату, и обнаружил тебя в петле. Я тут же тебя поднял, чтоб удушье ослабло. А потом разрезал веревку. Ты был почти бледен, но тело было еще теплое. Я тебя тут же доставил в больницу. А потом нашел на столе то самое стихотворение, написанное кровью. А что, у вас действительно что-то с Надей случилось?» - спросил он меня. Я пришел полностью в чувство и поведал всю свою историю, о том, как Надя, которой так я верил, подло меня бросила.
-«Ну-ну, Дмитрий! Зачем так убиваться? Все со временем встанет на место. Надя просто наверняка не поверила в то, что ты любишь ее. Вот она не определилась, и ушла. Ноя сам понимаю, что Бегичев может только внешне выглядит симпатично и имеет прекрасный музыкальный слух. Но у него интеллекта – ноль! Не то, что у тебя. Надя это скоро сама заметит и отойдет от Владимира. Она поймет, какую ошибку совершила и вернется к тебе. Все будет в порядке! Дмитрий! Не унижайтесь!»
-«Нет! – открыто произнес я – все кончено! Все пропало! То чего я так долго ждал, о чем мечтал, чему был так долго предан – все отвернулось от меня! Надя больше не моя!»
Чувствуя наступающую горечь, я потерял дар речи. От сильной обиды я уткнулся в подушку и взвыл как раненный зверь...
Долго длились мои страдания. Надя забрала свои вещи и ушла к Бегичеву. Я остался один. Конечно меня еще навещали друзья, мой лучший помощник Миша. Я долго думал, что мне делать. Без Надежды моя жизнь резко повернула. И городок Зайчьегорск, и губернатор, и все мои знакомые – все стало вдруг для меня чужим. Мне было тяжело оставаться на Родине. Лучше или вообще не быть, или искать счастье и начать новую жизнь где-то в другом месте, в другой стране. И я пришел к последнему решению – уехать...
Глава XII.
«Отъезд».
И сказал солдат, что нету больше
Силы в сердце, жить вдали от Польши.
И ответил я: «Погибнуть ради,
Уж лучше, чем мне жить вдали от Нади!»
