2018-03-09
292
Позиции адресатов дискурса о преступности. В современных условиях представляется крайне важным понять действительное отношение общества к преступности и активизировать его участие в формировании уголовной политики на основе необходимого и притом реального, действительного общественного согласия. Трудность здесь состоит в том, что все граждане нашей страны вправе влиять на формирование уголовной политики, но далеко не все они обладают необходимой информацией и навыками ее использования или хотя бы представлениями о необходимости этого.
Во многих странах, если не повсюду, на первый план выдвигаются от имени общества требования усиления репрессии, введения новых уголовно-правовых запретов. Трудно судить, является ли это требованием большинства или "шумного меньшинства". Для этого необходимо общими усилиями проанализировать адекватность потребностям воздействия на преступность сложившихся в обществе традиционных понимания и оценки преступности как социального феномена. Вероятно, нужно расширить научную базу современного понимания процессов преступности за счет более плотного внедрения в правосознание граждан, социальных групп, общества собственно политических, социальных, экономических знаний, одновременно преодолевая узко профессиональный, нередко ведомственный, технократический подход к информации о феномене преступности. Наконец, следовало бы попытаться институционализировать использование в сфере уголовной политики возможностей общественного дискурса, устанавливая, возможно, определенного рода ответственность, хотя бы политическую, профессиональную, моральную за пренебрежение общественным мнением и искажение общественного правосознания. Это, с одной стороны, может позволить с новых позиций проверить "действительность", регулятивную способность получаемой профессиональным путем криминологической информации, а с другой - определив действительное волевое и оценочное отношение общества к преступности, повысить эффективность борьбы с преступностью и обеспечить большую ее социальную поддержку.
Место криминологического дискурса в системе понимания преступности. Сама идея отдельного анализа криминологического дискурса, повторим еще раз, связана с необходимостью более предметного и более квалифицированного подхода к осознанию, "охватыванию" процесса выработки людьми, а в данном случае - специалистами в области криминологии, своих позиций по тем или иным вопросам и их распространения в обществе в целях достижения некоторого разумного согласия <1>. В реальной жизни граждане имеют много институциональных возможностей сопоставлять свои взгляды. Это средства массовой информации, политические и иные встречи различного рода. Это искусство, неформальное общение, наконец, направленные дискуссии и пр. Все эти процессы в той или иной мере охватываются или могут охватываться понятием дискурса, который превращается в составляющую предмета правоведения, и, с нашей точки зрения, прежде всего криминологии как самостоятельной науки. Но именно криминология обеспечивает эти общие направления социального дискурса, поскольку она сама по себе как наука представляет поле дискурса и собственно дискурс. Поэтому криминология должна быть, что очевидно, социально результативной, должна вырабатывать то, что она и делает, т.е. необходимую обществу информацию, а для этого обеспечивать оптимальное соотношение между знаниями, необходимыми для ее собственных нужд, и информацией регулятивного характера, которую могли бы проверять и оценивать субъекты, не обладающие специальными познаниями в криминологии.
--------------------------------
<1> Вполне естественно, что, как пишет А. Долгова, "криминологам в процессе всего развития науки приходится постоянно доказывать ее ценность, необходимость, самостоятельность как отрасли, предполагающей наличие специалистов - профессионалов. Это происходит в дискуссиях с представителями уголовного права, социологами и другими специалистами" (Криминология / Под ред. А.И. Долговой. 3-е изд. М.: Норма, 2005. С. 4).
Задача состоит в признании того, что население, народ являются и помощником власти, и ее единственным источником, и народ вправе контролировать оплачиваемый им процесс получения и переработки нужной ему информации.
Определяя более подробно место криминологического дискурса в процессе отражения преступности, следует опираться на общую, исходную характеристику дискурса как форму коммуникации, использующую проверяемые аргументы. Своим предметом или темой он имеет рассмотрение спорных проблем. По словам В.А. Бачинина и В.П. Сальникова, дискурс - коммуникативно-речевая практика обсуждения и рационального обоснования различных мыслительных моделей сущего и должного.
Исходя из этих позиций место дискурса в процессе социальной практики можно определить следующими чертами, значимыми для криминологии. Дискурс - это:
- коммуникация, т.е. взаимодействие, которое в принципе должно изучаться криминологией;
- речевое взаимодействие, речевая практика, которая часто сводится криминологами при изучении правосознания к ответам на вопросы, т.е. к анкетированию и опросам, что совершенно недостаточно;
- процесс, направленный на определенный предмет, которым являются спорные проблемы, что обычно схватывается в структуре правосознания и отношении к уголовному закону;
- система аргументов;
- круг участников.
Можно к этому добавить, что дискурс также должен пониматься как коммуникативный процесс, свобода и непредвзятость которого состоит в отсутствии политической либо иной зарегулированности.
Таким образом, место дискурса в структуре понимания социального феномена преступности и связанных с ним процессов определяется, с одной стороны, природой дискурса, а с другой - современным состоянием гносеологии преступности, процессов ее познания.
На наш взгляд, дискурс следует рассматривать в одном ряду с широко представленными в правовой литературе понятиями социального отражения, правосознания, информационного обеспечения и правового мышления. Социальное отражение, определяя его несколько примитивно, представляет собой общий процесс преобразования сведений о фактах, процессах, явлениях в общественное сознание. Правосознание - это понятие, часто используемое в российской литературе. Главным образом, оно связывается со статикой представлений, чувств, суждений, выражающих отношение к преступности. Информационное обеспечение соотносится с активной деятельностью, направленной на регулирование преступности и в известной мере с правовым воспитанием общества. Правовое мышление рассматривается преимущественно как активная умственная деятельность, состоящая в решении правовых задач.
Каждое из этих понятий, формирующих отношение общества к преступности, кроме, разумеется, последнего, не предполагает активизации процессов обсуждения преступности и продвижения к некоторому согласию о природе, закономерностях и судьбах этого явления. Понятие же дискурса и собственно сам дискурс дополняют названные процессы. Он реально опирается на то, что люди имеют свое мнение, будь оно индивидуальное, групповое, общественное, устойчивое, преходящее, укорененное, случайное, правильное для данных условий или неправильное. Наличие общественного мнения является неотъемлемым условием его существования. Именно поэтому в любом обществе с различной степенью развитости и осознанности существуют самые различные каналы анализа и механизмы учета его мнения начиная с института выборов, когда оцениваются различные политические программы, по общему правилу декларирующие отношение к преступности. Вопрос в том, насколько глубоко вовлечены субъекты социального действия в формирование позиций общества, насколько адекватно понимание и учет интересов общества и образующих его индивидов и групп в реализуемой социальной и уголовной политике.
Дискурс охватывает при этом такие формы социальной активности, которые не просто являются необходимыми, но и не описываются иным понятийным аппаратом гносеологии права и механизма его действия.
Так или иначе развитие теоретического осмысления и практического совершенствования криминологического дискурса о преступности как открытой социальной коммуникации особого рода должно быть направлено на его адаптацию к нуждам общества, что предполагает наличие научной независимости, профессионализма, открытости реалиям и при всем этом должного самоограничения.
Структура криминологического дискурса о преступности. До сих пор рассуждения о дискурсе шли на уровне должного или скорее на теоретическом уровне. Между тем крайне важно в принципе уяснить, какова структура и реальное состояние дискурса в современном обществе и, в частности, как осуществляется дискурс в рамках криминологического знания, что образует его предметную структуру именно в данной сфере. Разумеется, здесь об этом высказываются весьма неполные и предварительные суждения, преимущественно основанные на анализе опубликованных криминологических работ и на том, что именуется в социологии включенным наблюдением.
Можно полагать, что криминологический, как и всякий иной, дискурс образуется такими предметно существующими элементами, как: содержание, субъекты, предмет, процедуры и правила, динамика и результаты дискурса. Кратко рассмотрим это.
Содержание дискурса. Им является в конечном счете обсуждение проблем преступности, т.е. представление его участниками в процесс дискурса разнородной информации, ее проверка, сопоставление и оценка. Такое обсуждение постоянно происходит в разных формах и с разной интенсивностью, поскольку все субъекты, профессионально занимающиеся преступностью, отражают ее в своем индивидуальном или коллективном сознании, а затем с той или иной степенью полноты и проясненности фиксируют в устных выступлениях и публикациях. Все они определяют свои позиции по тем или иным вопросам, влияя тем самым на слушателей и читателей. Трудности состоят в том, что содержание дискурса нередко сводится к одностороннему увеличению объема информации без ее обсуждения, сопоставления, оценки, иначе говоря, проявляется в возникновении "хуторской" системы в науке вместо рынка идей.
Субъекты дискурса. Его участники могут быть классифицированы по характеру решаемым задач, статусам, подготовленности, установкам и пр. В частности, стоит обратить внимание на то, что в криминологическом дискурсе принимают участие практики и лица, профессионально занятые научной работой, а также лица - и их становится все больше, - которые выполняют практические, исследовательские и обучающие функции одновременно.
В современных условиях существенны различия политических, научных, теоретических исходных положений специалистов в области криминологии. Плохо это или хорошо, участники дискурса имеют различные представления о благе страны, способах решения ее задач, что, собственно говоря, и актуализирует необходимость достижения взаимного понимания. Вопрос о правильности тех или иных исходных положений юриста, разумеется, должен решаться на основе уважения Конституции страны и принципа законности. В этих пределах, однако, он является предметом длительных размышлений, требует серьезных аргументов и нередко времени.
Реальное участие различных субъектов в дискурсе неодинаково. Однако возможности участников дискурса обосновывать свои суждения в процессе дискурса, т.е. быть услышанными, должны по возможности выравниваться.
Предмет дискурса. Его образует тематика, обсуждаемая в процессе дискурса. На наш взгляд, она включает собственно криминологические проблемы и проблемы, относящиеся к состоянию дискурса, например соблюдение процедур и правил добросовестного научного поведения его участников. Обсуждаться могут проблемы уголовного законодательства, состояние преступности, иные самые различные вопросы, относящиеся к преступности, включая доверие к правоохранительным органам, суду, коррумпированность власти и т.д. Формой выражения тематики дискурса могут быть научные суждения, литературные произведения, немотивированные, но основанные на некотором правосознании высказывания граждан, программы политических сил. Чаще всего они отражают реальное существование таких интегральных тем, как насилие, терроризм, коррупция, нарушение прав личности, организованная преступность, злоупотребление экономической властью. В настоящее время особого внимания заслуживает аргументация обсуждаемых проблем. Складывается нуждающееся в проверке впечатление, что проблематика криминологического дискурса по своей структуре не соответствует структуре преступности и реальной опасности отдельных ее групп и видов. Криминологические исследования в значительной степени сосредоточены на проблемах неясно понимаемой организованной и экономической либо организованной экономической преступности. Бытовая насильственная преступность, неосторожная преступность, виктимность несовершеннолетних, традиционные кражи, образующие значительнейшую часть преступности, явления аномии, взаимоотношения власти и граждан, проблемы профилактики и многие другие вопросы отходят в работах криминологов на второй план. Во многом этому способствует, возможно неосознанно, стремление к усилению тревожности, критике состояния собственной страны. Проявляется это, например, в "переводе" традиционных краж в ранг экономических преступлений без каких-либо оговорок, объявлении целых отраслей пораженными экономической преступностью, без разъяснения того, что означает понятие "пораженное" и пр.
Процедуры и правила дискурса. В том или ином виде они существуют всегда. В идеале такие процедуры должны упорядочивать столкновение мнений в процессе дискурса, прежде всего обеспечивая доступ к нему. Однако возможно, что в достаточной степени этого нигде не происходит. Во многих отраслях соблюдение правил дискурса, вероятно, представляет собой болезненную социальную проблему. Применительно к криминологической литературе, полагаем, актуальной является разработка требований к процедурам представления информации, характеру аргументов, проверяемости фактических данных, равно как и проблема уважения к позициям оппонентов и обеспечение ответа на отклоняющиеся позиции.
Динамика и результаты дискурса о преступности. В принципе он должен вести к углублению взаимопонимания различных субъектов социального действия и тем самым - при соблюдении определенных условий - к некоторому согласию, правильно или неправильно отражающему интеллектуальные возможности общества, живущего в сложившихся социальных условиях. Практика ведения дискуссий о смертной казни как виде наказания, о разумности отдельных уголовно-правовых запретов реально показывает, что позитивное направление общественного дискурса о преступности скорее является пожеланием, чем реальностью.
Но в итоге в обществе все-таки возникают в виде господствующего мнения, правда, далеко не во всех необходимых случаях, согласованные результаты дискурса, которые определенным образом связывают власть, в какой-то части представляя своего рода общественный договор. Именно на их основе программируется деятельность власти, поскольку она понимает нежелательность сталкиваться с осознанным или неосознанным сопротивлением социальных сил.
Разумеется, это в известном смысле идеализированное представление о дискурсе, скорее раскрывающее его потенциал, чем его реалии. Но оно позволяет отнестись к дискурсу как к процессу, способному развиваться и становиться более эффективным.
Проблемные ситуации состояния криминологического дискурса о преступности. Обращение к ним основано на предположении, что как содержание современной, причем не только российской, криминологии не соответствует потребностям практики, так и процесс обсуждения проблем преступности находится не в наилучшем состоянии. Конкретные суждения об этом, однако, требуют серьезного обоснования, поэтому в данном случае они носят не оконченный, но сигнальный характер. Речь идет лишь о том, что затрагиваемые ниже проблемные ситуации нуждаются, как можно полагать, в специальном обсуждении <1>.
--------------------------------
<1> Здесь и далее сознательно не даются ссылки на отдельные работы, а результаты проведенного исследования излагаются в самом общем виде и оцениваются как предварительные.
Поэтому ниже для самой общей характеристики криминологического дискурса вначале выделяется несколько групп таких ситуаций. Среди них ситуации, связанные с:
- качеством и развитостью дискурса;
- недостаточностью или искаженностью информации, необходимой для дискурса;
- отсутствием равного доступа к дискурсу;
- нарушением процедур дискурса;
- пренебрежением результатами дискурса.
При обращении к этим и иным проблемным ситуациям нужно иметь в виду, что они в своей основе порождены устойчивыми факторами, но все же поддаются определенному разрешению в существующих рамках. Обратимся к некоторым примерам.
Недостаточная развитость дискурса. Это проявляется как в круге тем, так и в характере информации, раскрывающей в каждом случае предмет обсуждения. Что касается круга тем, он складывается в известной степени стихийно и, как уже отмечалось, вряд ли отражает реальные состояние, структуру и динамику преступности в России. В рамках этого текста трудно дать оценку значимости той или иной проблемы. Сейчас увлечение криминологов исследованием организованной преступности, связь которой с обыденной, массовой преступностью не раскрыта и для большей части населения, судя по "пилотажным" опросам, является чем-то весьма далеким, скорее, сюжетом сериалов. Далее, не отрицая опасности так называемой коррупции, экономической преступности, стоит, хотя бы на основе анализа потока диссертационных работ, указать на не вполне обоснованное интересами дела тяготение отдельных исследователей к этой проблематике. Едва ли не десятки диссертаций, посвященных проблеме отмывания денег, не свидетельствуют о разумной организации криминологического дискурса.
Вероятно, необходимо в рамках общественного дискурса особо обсудить критерии определения значимости той или иной проблемы, связанной с преступностью, раздельно для групп преступности, факторов или контекстных характеристик преступности, мер борьбы с преступностью.
В этом плане необходимо добиваться того, чтобы в общественном дискурсе были представлены и обсуждались все значимые для общества темы преступности, а их значение оценивалось более или менее в соответствии с действительностью. Сделать это более чем сложно, но хотя бы иметь в виду такую необходимость нужно.
Вместе с тем, возможно, более опасным признаком недостаточной развитости криминологического дискурса является содержание используемой в нем информации. С некоторой долей условности можно выделить три вида информации, циркулирующей в криминологическом дискурсе. Это обеспечивающая нужды самой криминологии информация, включающая в себя обсуждение понятий, системы науки, ее природы и пр. Далее, это сигнально-оценочная информация общего характера; наконец, регулятивная информация, которая может быть использована в реальном процессе воздействия на преступность.
Анализ буквально десятков учебников, монографий, журнальных публикаций позволяет очень осторожно указать на то, что криминологические тексты преимущественно носят понятийно-разоблачительный характер и, строго говоря, не могут быть использованы при разработке мер уголовной политики и в правотворческом процессе.
Это опасно в практическом плане, поскольку отдельные граждане любой страны не могут улавливать в собственном опыте реальное состояние преступности и тем более адекватно оценивать иные связанные с ней явления. Оказаться потерпевшим от преступления - это всегда драма той или иной тяжести или запоминающееся приключение, но предметно уяснить рост даже убийств на 10 - 15% по существу невозможно. Оценка преступности и связанных с нею ситуаций между тем дается через усиление страха, беспокойства, иную, чаще всего эмоционально окрашенную информацию. Например, в одной из работ говорится, что социально-бюджетная сфера оказалась в годы реформ наименее защищенной от криминальных посягательств. Возможно. Но подтверждений нет. В результате громкие заявления о криминальной зараженности, криминальном государстве, пораженческие оценки состояния экономики, нимало не способствуя выработке рациональных мер борьбы с преступностью, лишь подрывают доверие к публичной власти в целом и правоохранительным органам в частности. Такое положение имеет объективные и субъективные корни.
Здесь есть по меньшей мере две весьма острых проблемных ситуации.
Объективными корнями или, точнее, объективно-субъективными корнями неудовлетворительного состояния криминологического дискурса являются реальные трудности доступа к криминологически значимой эмпирической информации и еще большие трудности перевода ее в ранг научного знания, способного порождать новую, регулятивную информацию и быть критерием ее оценки. В результате анализ материалов правоохранительных органов вынужденно заменяется, и это в лучшем случае, анализом уголовной статистики и проведением многочисленных опросов граждан. Опрошенные лица передают, как правило, свое ранее сформированное прессой эмоциональное отношение к коррупции, к воровству во власти и иным подобным явлениям. Это отношение нередко подается как эмпирические данные о реальном состоянии того или иного элемента преступности. Таким образом, что широко известно, трудно формировать прогностическую информацию, которая только и необходима для управленческих решений в форме закона или в любой иной форме. Проблема эта не только российская. Сейчас можно утверждать, что ознакомление с работами по криминологии, во всяком случае, издаваемыми в европейских странах, не дает существенной прибавки криминологической информации, хотя бы пригодной для того, чтобы подвергнуть проводимую уголовную политику критическому анализу.
Чисто субъективными корнями можно считать установки на искажение информации. Такие вещи характерны, по мнению, например, патриарха американской экономической науки Д. Гелбрайта, и для экономического дискурса, тесно связанного с анализом преступности в крупных корпорациях <1>. Искажения информации чаще всего состоят либо в преувеличении значения тех или иных факторов преступности или опасности самой преступности, либо в преувеличении успехов борьбы с ней. Но, разумеется, здесь возможны и иные информационные деформации, относящиеся к личности преступников и пр.
--------------------------------
<1> Galbraith J.K. Die Okonomie des unschuldigen Betrugs. Munchen: Siedler Verlag, 2004 (Экономия невиновного обмана. Мюнхен: Зидлер, 2004).
Цели искажения информации могут быть, в частности политическими, когда, например, преувеличение угрозы преступности заставляет смириться с ограничениями прав граждан; организационными, поскольку очень часто возникает стремление к получению дополнительных финансовых, кадровых и иных ресурсов. Они могут состоять в стремлении "сбыть", "внедрить", опубликовать информацию, придав ей элементы сенсационности, желая заинтересовать адресата, довольно эффективно сосредоточивая внимание на разворовывании, произволе начальства и пр.
Это очень общие и нуждающиеся в обосновании оценки, хотя они, повторим, основываются на реальном анализе информационных процессов. Но так или иначе состояние информации должно стать предметом дискурса о преступности и быть осознано его участниками. Здесь выдвигается подлежащее проверке предположение о том, что в значительной своей части информация о преступности является деформированной, надежными критериями ее проверки криминология не располагает либо не пользуется и такое состояние информации о преступности приводит к принятию многочисленных неверных решений, нередко блокирующих социально-экономическое развитие в обществе.
Закрытость дискурса. Участие специалистов в криминологическом дискурсе лимитировано их статусами и издательскими возможностями, причем последние сильно влияют на подачу информации. Хуже, однако, обстоит дело с адресатами дискурса - гражданами страны. Связанные с этим трудности привели в свое время к возникновению понятия "молчаливое большинство". Вероятно, немыслимо добиться равного участия членов общества в общественном, а тем более криминологическом дискурсе. Поэтому именно криминология могла бы отразить мнения и суждения отдельных лиц по проблемам преступности. Однако делает она это только в суммированном виде, как некое мнение большинства или меньшинства, что означает, строго говоря, все же пассивное участие в дискурсе.
Сейчас можно в рамках криминологии поставить вопрос о расширении возможности рационального и плодотворного доступа к дискурсу через современные средства коммуникации, прежде всего Интернет, а также о необходимости учета неравенства участников дискурса, как деформирующего информацию фактора. Но, быть может, еще более важно обеспечить участие в криминологическом дискурсе представителей иных специальностей: экономистов, социологов, управленцев, выразителей различных социально-экономических взглядов и подходов, членов различных социальных групп. Это сложная проблема, но достаточно сказать, что в систематических трудах по криминологии нет никаких данных об упомянутых выше работах, содержащих данные о преступности, выполненных в рамках направлений "право и экономика", "конституционная экономика", "экономическая социология" и пр.
Соблюдение процедур дискурса. По своей природе дискурс предполагает свободные высказывания, т.е., как подчеркивают Ю. Хабермас и многие другие исследователи, свобода состоит вне зависимости от принуждения в процессе коммуникации. Разумеется, полная свобода и невозможна, и вряд ли нужна. Действительная проблема связана с экономией труда, приводящей к отказу от необходимой аргументации. Участник дискурса высказывает свои предположения, рассчитывая, хотя и не всегда, на то, что ими будут руководствоваться адресаты. Отсюда наряду с доступом к дискурсу важнейшими процедурами можно считать приемы аргументации суждений, их включения в дискурс, т.е. надлежащего толкования и учета. Такого рода проблематика обсуждается социологами, но, вероятно, необходимо в большей степени учитывать взаимовлияние культур, специфику языка участников дискурса, частые расхождения между мыслительными и нарративными процессами.
Некоторые выводы. В данном случае можно указать на несколько обстоятельств, имея в виду, что эта проблема заслуживает специального внимания.
Прежде всего следует признать, что криминология и смежные с нею отрасли социологии на современном этапе общественного развития по тем или иным причинам не могут обеспечить общество надлежащей информацией о преступности и сопровождающих ее процессах. Можно полагать, что это объясняется ограниченными возможностями отражения реальных и виртуальных процессов, быстрыми изменениями в обществе, в ряде случаев приводящими к аномии, и неразвитостью интеллектуальных рецепторов современной криминологии. Кроме того, следует пересмотреть в целом роль позитивистского подхода к пониманию причин преступности, рассматривать ее в контексте преступности как своеобразный рынок поведенческих решений, реализация которых в наибольшей степени определяется информацией, имеющейся у субъектов социального действия. В последние годы это проявилось, в частности, в том, что значительное количество лиц, совершивших преступления, ранее считались достаточно социализированными. В связи с этим криминология должна рассматриваться лишь как один из социальных институтов, обеспечивающих понимание преступности.
Наконец, полагаем, что в рамках криминологии необходимо обеспечить ее адаптацию к новейшим социальным процессам, с одной стороны, и более корректному подходу к своим возможностям - с другой. В частности, необходимо уделить большее внимание верификации эмпирических данных о статически зафиксированных фактах, перейти к динамическому анализу поведенческих процессов, найти способы преобразования информации в воспринимаемую различными социальными группами форму и попытаться разработать в меру своих возможностей процедуры осуществления социального дискурса о преступности и использования его результатов.
Уголовно-правовые риски: неизбежные и завышенные
Проблематика уголовно-правовых рисков. На общественном уровне она сопрягается с проблематикой уголовной и, шире, социальной политики, на уровне уголовного правотворчества и правоисполнения - с принципом законности, и в частности началом определенности уголовного закона, пределами усмотрения правоприменителя, соотношением казуистических и общих диспозиций, бланкетностью, оценочными признаками и состоянием других уголовно-правовых институтов, средств, конструкций, обеспечивающих реализацию целей уголовного закона.
Уголовный закон в принципе существует для охраны социального мира, т.е. основных условий существования общества. В то же время общеизвестно, что принятие и применение уголовного законодательства порождает и отрицательные последствия, по мнению одних, неизбежные и переносимые, но с точки зрения других - такие, которых можно было бы избежать и которые, в сущности, являются непереносимыми.
Одной из групп негативных последствий существования уголовного законодательства в статике и динамике являются неосновательные (необоснованные) уголовно-правовые риски.
Под уголовно-правовыми рисками или необоснованно завышенными уголовно-правовыми рисками целесообразно понимать опасность быть подвергнутым уголовному преследованию без законных материально-правовых оснований для этого либо претерпеть различного рода ограничения, связанные с предварительной или окончательной, вступившей в силу или отмененной оценкой деяния как преступления.
Уголовно-процессуальные риски изначально порождаются уголовным законом, но реализуются в уголовно-процессуальных решениях и усиливаются ими. Поэтому стоит выделять уголовно-правовые риски в широком смысле как все, что порождено уголовным законом, и собственно уголовно-правовые риски, как те, что связаны с текстом уголовного закона и его пониманием на практике.
