Отечественное законодательство XI-XX веков. Часть I. XI-XIX века. М., 1999. С. 269

Сизиков М. И. История государства и права России с конца XVII в. до начала XIX ве-Ja. Учебное пособие. М., 1998. С. 274.

Законодательство Екатерины П. Том 2. М., 2001. С. 826.

Там же.

242                                                                                                                      Глава iy

толковании к ст. 131 книги V Морского устава отмечалось, что «на­казание воровства обыкновенно умаляется... ежели... вор будет мла­денец».¹ Содержание законодательных актов не позволяет устано­вить наверняка, с какого возраста наступала уголовная ответствен­ность. Анализируя вопрос о возрасте уголовной ответственности по законодательству рассматриваемого периода, М. Ф. Владимир-ский-Буданов отмечает, что лишь указ от 2 мая 1765 г. «дал более точное определение, именно: "по криминальным делам мужескому и женскому полу совершенный возраст считать в 17 лет"; смертной казни или к кнуту преступники до 17 лет предоставляются на усмот­рение Сената, "где с ними поступало быть имеет по благоусмотрению и по мере их вины"; по прочим преступлениям преступники 15—17 лет могут подвергаться наказанию плетьми, от 10 до 15 лет -только розгами (а не батогами), 10-ти и менее лет отдаются для на­казания родителям или помещику».²

Таким образом, лишь законодательством Екатерины II четко был установлен возраст (17 лет), недостижение которого смягчало или исключало наказание. Лица моложе 17 лет, совершившие пре­ступления, влекущие смертную казнь или наказание кнутом, подле­жали телесному наказанию, но с некоторыми ограничениями. Мало­летство признавалось смягчающим обстоятельством даже в случае совершения государственных преступлений.³

В петровском уголовном законодательстве впервые прослежива­ется мысль об освобождении от уголовной ответственности или о ее смягчении в отношении невменяемых. Так, в толковании к арти­кулу 195 Артикула воинского говорилось: «Наказание воровства обыкновенно умаляется, или весьма отставляется, ежели... кто в ли­шении ума воровство учинит».⁴ По мнению М. Ф. Владимирско-го-Буданова, «практика, подобно Московской, умаляла, но не осво­бождала от наказания в таких случаях».⁵

¹ Отечественное законодательство XI-XX веков. Часть I. XI-XIX века. М., 1999.
С. 301.

² Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Пг„ 1915. С. 364.

³ Законодательство Екатерины И. Том 2. М., 2001. С. 828.

⁴ Отечественное законодательство XI—XX веков. Часть I. XI—XIX века. М., 1999.
С. 301.

⁵ Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Пг„ 1915. С. 364.

#азнагение уголовных наказаний на разлигных этапах развития,..                243

По послепетровскому законодательству, в соответствии с Указа­ми от 15 марта 1727 г. и 5 апреля 1739 г., предписывалось преступни­ков «престарелых, увечных и изумленных» посылать в монастыри. Совершение же ими особо опасных преступлений влекло наказание, хотя и в смягченном виде.¹ Лишь в законодательстве Екатерины II уже достаточно четко прослеживалась идея об освобождении невме­няемых от уголовной ответственности. В частности, в ст. 399 Учреж­дений для управления губерний предусматривалась передача дел о преступлениях, совершенных безумными, в совестный суд.²

По законодательству Петра I неоднозначно решался вопрос об уголовной ответственности и за совершение преступления в состоя­нии опьянения. Например, суровое наказание было установлено за явку на службу священника в пьяном виде (артикул 15 Артикула во­инского), за явку офицера на молитву в пьяном виде (артикул 11 Ар­тикула воинского). В других случаях состояние опьянения не оказы­вало никакого влияния на меру наказания (артикул 3 Артикула во­инского). В некоторых случаях состояние опьянения усиливало наказание: «когда кто пьян напьется, и в пьянстве своем что злаго учинит, тогда тот... по вине вящию жестокостию наказан быть име­ет» (артикул 43 Артикула воинского).³

В дальнейшем, по Уставу благочиния, вопрос об ответственности за совершение преступлений в состоянии опьянения решался в зави­симости от того, умышленным или неумышленным было данное преступление: в первом случае пьяный наказывался, как трезвый, во втором — наказание смягчалось (ст. 256).

Изучение военно-уголовного законодательства Петра I позволя­ет сделать вывод, что в нем проводилась грань между покушением на преступление и оконченным преступлением, хотя сам термин «поку­шение» еще не использовался. Так, например, в соответствии с арти­кулом 144 Артикула воинского, «кто пистолет или шпагу на кого по­дымет в сердцах, в намерении чтоб кого тем повредить, оному рука отсечена будет».⁴ То есть под покушением понималось начало испол-

¹ Развитие русского права второй половины XVII—XVIII в. / С. И. Штам, Н. А. Исаев
и др. м., 1992. С. 161.

² Законодательство Екатерины И. Том 2. М., 2001. С. 828.

³ Отечественное законодательство XI-XX веков. Часть I. XI-XIX века. М., 1999.
С 274.

⁴ Там же. С. 291.

244                                                                                                                       Глава IV

нения состава преступления. При этом наказывалось покушение, как правило, одинаково с оконченным преступлением. В частности, со­гласно толкованию к артикулу 161 Артикула воинского, «ежели тот, котораго умертвить хотели, подлинно не убит, однакож на него напа­дение было, и оный побит или ранен, то как подкупщик, так и наем­щик мечем казнены».¹

Но из этого общего правила были и исключения: в частности, по­кушение на изнасилование (артикул 167) и на кражу (артикул 185) наказывались менее строго, нежели оконченные преступления.²

Следует отметить, что законодательство различало оконченное и неоконченное покушение. Об оконченном покушении говорилось, например, в ст. 107 книги V Морского устава: «Всем убийцам и наме­ренным на то смертная казнь».³ Другой пример оконченного покуше­ния содержится в толковании к артикулу 164 Артикула воинского, которое гласило: «Ежели солдат пойман будет в самом деле, что хо­тел себя сам убить, и в том ему помешали, и того исполнить не мог... оного казнить смертию».⁴

Анализ указанных норм свидетельствует о развитости в петров­ском законодательстве института стадий совершения преступления.

Законодательство Екатерины II, напротив, не содержало поня­тий ни приготовления и покушения, ни видов покушения. Лишь ст. 201 Наказа требовала устанавливать за покушение наказание меньшее, нежели за совершенное преступление.

В законодательстве рассматриваемого периода по сравнению с прежним законодательством дальнейшее развитие получил институт соучастия в преступлении. В частности, в законодательстве Петра I выделялись следующие виды соучастников: главные виновники (ис­полнители), подстрекатели и пособники.

Подстрекателями считались люди, которые склонили других лиц к совершению преступления. Так, подстрекателем являлся тот, «кто чародея подкупит, или к тому склонит, чтоб он кому другому вред учинил» (артикул 2 Артикула воинского), тот, «кто кому прика-

¹ Там же. С. 296.

² Там же. С. 297,300.

³ Сизиков М. И. История государства и права России с конца XVII в. до начала XIX ве­
ка. Учебное пособие. М., 1998. С. 274.

⁴ Отечественное законодательство XI-XX веков. Часть I. XI-XIX века. М., 1999.
С. 296.

#азнагение уголовных наказаний на разлигных этапах развития...                245

ясет кого смертию убить» (артикул 161 Артикула воинского, ст. 109 книга V Морского устава) и т. д.¹

Пособниками являлись лица, которые содействовали соверше­нию преступления («помогали», «впомогали», «совет свой подали»), В соответствии с толкованием к артикулу 189 Артикула воинского пособниками считались те, «которые в воровстве конечно впомога­ли, или о воровстве ведали...».²

Но наказание для всех участников устанавливалось, как прави­ло, одинаковое. В частности, в толковании к артикулу 189 Артикула воинского говорилось: «Оные, которые в воровстве конечно вспомо-гали, или о воровстве ведали, и от того часть получали, или краденое ведая добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да накажутся. Еже ли многие вкупе в воровстве пойманы будут, те все, хотя их много или мало, всяк так наказан будет, якобы един все воровство учинил».³

Наряду с наказанием соучастников предусматривалось также на­казание попустителей (которые «ведая не препятствовали») и недо­носителей («такое же равное наказание чинится... и над оным, кото­рый о том сведом был, а не известил»).⁴

В указах Екатерины II упоминаются те же виды соучастников, что и в петровском законодательстве. Однако соучастниками при­знавались лишь лица, согласившиеся на совместные действия, соз­нающие свое участие в совершении преступления,⁵ что свидетель­ствует о дальнейшем развитии института соучастия в законода­тельстве.

Военно-уголовное законодательство Петра I предусматривало ряд обстоятельств, исключающих преступность деяния: выполнение приказа (артикул 195 Артикула воинского), задержание преступника (артикул 205 Артикула воинского), необходимую оборону (артикул 156—157 Артикула воинского, ст. 110 книги V Морского устава),

¹ Там же. С. 267, 296; Сизиков М. И. История государства и права России с конца
XVII в. до начала XIX века. Учебное пособие. М., 1998. С. 274.

² Отечественное законодательство XI—XX веков. Часть I. XI—XIX века. М., 1999.
С 300.

Там же.

Сизиков М. И. История государства и права России с конца XVII в. до начала XIX ве­ка. Учебное пособие. М., 1998. С. 274; Отечественное законодательство XI-XX веков. Часть I. XI-XIX века. М., 1999. С. 269.