Влияние переживания критических ситуаций на психологическое время личности

В идеальном плане свое результативное выражение влияние переживания критических ситуаций находит в изменениях происходящих, в психологическом времени личности, как структурном звене самосознания человека. Это находит отражение в чувственных образах переживаемых событий (и ситуации в целом), входящих в состав психологического времени личности, формирующих временную интеграцию (временную трансспективу) человека.

Психологическое (субъективное) время личности выступает как внутренний организующий фактор, определяющий для субъекта целостность его жизненного процесса; динамическое единство прошлого, настоящего и будущего в сознании и деятельности. Переживание критических ситуаций вносит изменения в это динамическое единство. Ф.Е. Василюк (1984) при изучении переживания критических ситуаций среди направлений анализа (генетического, пространственного, информационно-когнитивного) выделяет временную парадигму.

Сущность временной парадигмы заключается в том, что при хронологической законченности критической ситуации она, тем не менее, продолжает существовать в психике человека в виде некоторой части субъективного опыта, способного менять его отношение к настоящему, будущему и прошлому; она психологически продолжает существовать во внутреннем мире человека в виде её переживания.

Момент актуального бытия человека предполагает обязательное присутствие прошлого – как субъективного опыта человека (или какой либо его части), приобретенного в ходе его жизни, и будущего – жизненные планы, цели и перспективы человека. В настоящем же происходит восприятие, оценка и переработка информации, поступающей человеку, – слияние прошлого и будущего субъекта. Составляющие психологического времени способны детерминировать личностное развитие индивида, определять его поведение в различных жизненных ситуациях, в том числе и критических.

Проблема субъективно переживаемого времени, как соотношение прошлого, настоящего и будущего во всем объеме жизни и в отдельные её периоды, а так же той роли, которую играет его восприятие в детерминации поведения человека, в отечественной психологии была обозначена С.Л. Рубинштейном (1976). Он отмечал, что «детерминированность человека, его свойств, его решений и ответственность человека не только за то, что он делает, но и за то, чем он будет, станет, за самого себя, за то, что он есть, поскольку то, что он сейчас есть, – это в какой то предшествующий момент его жизни было тем, что он будет, – такова необходимая связь настоящего, прошлого и будущего в жизни человека» (85, С.361). Действительность есть то, что на данном этапе, в данный момент существует; в действительности выступает связь и с прошлым, и с будущим. Таким образом, у человека существует некая «пространственно-временная структура Я» (М.М. Бахтин, 1975, Ф.Е. Василюк, 1984), которая, как считаем, может изменяться при переживании критических ситуаций, влияя при этом на самосознание, изменяя ценностно-смысловое отношение к действительности.

Идеи С.Л. Рубинштейна получили свое развитие в работах К.А. Абульхановой-Славской (1980), Е.И. Головахи и А.А. Кроника (1984), В.И. Ковалева (1979), В.С. Мухиной (1998) и др.

В.С. Мухина (1998) считает «психологическое время» звеном структуры самосознания личности и определяет его как «индивидуальное переживание своего физического и духовного изменения в течение времени, представленного прошлым, настоящим и будущем в отрезке объективного времени жизни» (68, С.68-69). В своем самосознании, относительно своей природы человек мыслит в трех временах: индивидуальном прошлом, настоящем и будущем. Степень включенности во все временные измерения определяет значения и смыслы, которые придает личность своему существованию. Это достигается благодаря временной рефлексии как на свое место в индивидуальной перспективе жизни, так и на путь человечества в целом. Стремление соотнести себя настоящего с собой в прошлом и будущем – важнейшее позитивное образование самосознания развивающейся личности.

Депривация ценностного отношения человека к его прошлому, настоящему, будущему или отсутствие структурированного прошлого в истории развивающегося человека и неопределенность перспективы жизни разрушает внутренний статус личности (В.С. Мухина 1998).

К.А. Абульханова-Славкая (1980) считает, что временная интеграция выявляет «человеческую способность связывания, объединения своей жизни посредством предвосхищения будущего на основе прошлого или «опрокидывания» будущего на настоящее» (2, С.203). Таким образом, негативный опыт прошлого, определяя будущее, может дезактуализировать момент настоящего. А.Н. Ухтомский так же указывает на факт влияния прошлых событий личной и общественной жизни на жизнедеятельность и образ жизни в настоящем посредством воспоминания о них, их осознания и соотнесения с ходом нынешних событий. Он выделяет предвидение и предвосхищение будущих последствий того, что происходит и совершается в настоящем.

Таким образом, для психологического времени (по В.И. Ковалеву 1979) характерна временная интеграция, выступающая как своеобразный синтез субъективного переживания, представления (как воспоминания и воображения), осознания и оценки течения времени собственной прошедшей, текущей и предстоящей жизни. Временная интеграция осуществляется в форме особого феномена – временной трансспективы как «сквозном видении» из настоящего в прошлое и будущее. Она подразумевает деятельностно-чувственную и мыслительную способность индивида к связыванию этих временных «компонентов» человеческой жизни. Содержание временной трансспективы – «совмещение, соотнесение, объединение прошлого и будущего в настоящий момент актуально протекающей «здесь и теперь» психической жизни человека, а так же то, какое участие они (прошлое и будущее) принимают в детерминации личностных отношений индивида к действительности, его жизнедеятельности и образу жизни» (49, С.88-89).

Переживание критических ситуаций способно изменять временную интеграцию личности, тем самым изменяя ценностно-смысловое отношение к действительности. А.К. Болотова (1997) отмечает, что «жизненные кризисы, переходные периоды и нестабильные ситуации изменяют не только привычную социальную среду человека, снижают его личностный потенциал, но и нарушают пространственно-временные параметры жизни, вызывая сужение временных перспектив деятельности человека» (21, С.44).

Составляющими временной трансспективы (по В.И. Ковалеву 1979) выступают: временная перспектива и ретроспектива. Они отражают событийность, которая понимается как «цепь независимых от воли и желаний человека внешних событий его индивидуальной жизни – с одной стороны, а с другой, она сама представляет собой своеобразный способ членения и связывания – выявления человеком действительной структуры собственной жизни в виде значимых событий» (49, С.106).

Событийность находит свое отражение в «причинно-целевой» концепции психологического времени, разработанной Е.И. Головахой, А.А. Кроником (1984). Суть её в том, что особенности отражения личностью временных отношений в масштабе жизни определяются представлениями человека о характере детерминации одних значимых жизненных событий другими. Наиболее значимые для индивида ситуации приобретают статус жизненно важных событий. Содержание событий определяет основное содержание человеческой жизни, а их взаимосвязь – отношение длительности и последовательности, принадлежность к прошлому, настоящему и будущему. Это составляет временную структуру жизни, на основе осознания которой формируется индивидуальная концепция времени.

Рассматривая критическую ситуацию как совокупность событий, значимых для личности, но не всегда осознаваемых ей, считаем, что она также способна стать «вехой» жизненного пути в том плане, что её переживание оказывает влияние на дальнейшее поведение и развитие личности. События, образующие критическую ситуацию, могут детерминировать друг друга; быть похожими по своим последствиям или сопровождаться одинаковыми психоэмоциональными состояниями, определяя при этом «вес» психологического прошлого, входящего в состав настоящего, что отражается на актуальном состоянии субъекта, возможностях его бытия и развития. Это осуществляется на основании способности воспроизводить прошедшее и будущее в настоящем - в процессе, то есть, если осуществляется временная интеграция. И. Кант, объяснял это тем, что происходят «ассоциации представлений прошедшего и будущего состояния субъекта с его настоящим состоянием… чтобы то, чего уже нет, соединить в связном опыте с тем, чего еще нет, посредством того, что существует в настоящее время» (43, С.419).

Таким образом, эмоционально окрашенное переживание критических ситуаций, входящее в состав субъективного опыта человека, способно включаться в актуальное настоящее, тем самым, детерминируя жизненные планы субъекта, входящие в состав его психологического будущего, трансформируя при этом индивидуальную концепцию времени личности, её (личности) временную интеграцию.

На основе рассмотренного выше считаем, что для анализа влияния переживания критических ситуаций на психологическое время личности можно использовать концепцию временной трансспективы В.И. Ковалева (1979) и индивидуальную концепцию времени личности Е.И. Головахи, А.А. Кроника (1984). Эти концепции выступают в качестве общетеоретических подходов для изучения механизмов восприятия и осознания личностью времени и своих изменений в нем. Общим для них является то, что особенности психического «отражения» человеком времени, его скорости, насыщенности, значимости зависят от числа и интенсивности происходящих в жизни событий – изменений во внешней среде (предметной, социальной), во внутреннем мире человека (мыслях, чувствах), а также в его – субъекта - действиях и поступках.

В исследовании будем использовать подход В.И. Ковалева (1979), так как считаем, что он более соответствует методологическим особенностям экспериментальной части проводимой исследовательской работы. Для анализа влияния переживания критических ситуаций на психологическое время личности будут использоваться понятия временная перспектива и ретроспектива.

Изучением временной перспективы занимались К. Левин (1931, 1942), L. Frank (1939), J. Nuttin (1980), В.И. Ковалев (1979), Ю.И. Мельник (1992) и др. Временная перспектива по К. Левину включает в себя психологическое прошлое и будущее на реальном и ирреальном (основанном на фантазии) уровнях. Во времени он выделяет зоны настоящего, ближайшего, отдаленного прошлого и будущее. Причем в различных условиях может доминировать ориентация на прошлое, настоящее или будущее.

L. Frank (1939) считает, что отдельный индивидуум может развивать множество разнообразных временных перспектив, каждая из которых применима к различным аспектам жизни – социальным, экономическим, политическим, семейным и т.д. Все это многообразие человек может обозревать конфликтным способом или развивать более или менее гомогенный набор измерений для всех сторон жизни, приводя свое поведение в хорошо интегрированную модель.

П. Фресс (1975) отмечает, что временные перспективы возникают только тогда, когда человек способен создавать будущее, новое по сравнению со своей историей; перспектива развивается в той мере, в какой человек представляет это будущее осуществимым. Будущее связанно с его деятельностью, которая является частью актуальной ситуации, в которую включен индивид. Проективные перспективы индивида зависят от его возможностей предвосхищать будущее. Это предвосхищение одалживает кое-что у прошлого, питается желаниями из настоящего и включено в рамки того, что человек считает сбываемым.

J. Nuttin (1980) рассматривает временную перспективу и её влияние на поведение, как функцию репрезентации. Он считает, что временная перспектива состоит в основном в восприятии в некоторый данный момент (временное «здесь») событий, которые объективно репрезентированы в форме некоторой последовательности с определенным интервалом между ними. Особенность этого заключается в том, что временная перспектива не существует в пространстве восприятия, а может быть репрезентирована только «ментально».

В.И. Ковалев (1979) считает, что временную перспективу, как особое психологическое видение будущего, можно рассматривать с разных сторон и в разных качествах: как определенный образ будущего; как определенный способ психологического видения будущего; как определенный способ или процесс психологического конструирования, моделирования субъектом достижимого будущего. Временная перспектива выступает в двух качествах: 1)как развернутая цепь субъективно-личных предвосхищений и предвидений объективных событий индивидуальной жизни, которые могут произойти в отдаленном или ближайшем будущем; 2)как психологическое конструирование того или иного будущего, которое может осуществиться благодаря собственным действиям и усилиям.

Временная перспектива, как направленность в будущее, его видение, состоит из двух компонентов:

- перспектива реального будущего, детерминированного настоящим и прошлым. Она является воспроизведением прошлого и продолжением актуального настоящего. Это циклическая перспектива – перспектива приспособления. Считаем, что такая перспектива способна детерминировать актуальное поведение подростков посредством специфики их прошлого опыта, тем самым влияя на их социально-психологическую адаптацию.

- перспектива на уровне сильных желаний и стремлений. Такая перспектива – психологическое конструирование нового будущего, существенно отличного от прошлого и настоящего.

Переживание критических ситуаций способно изменять компоненты временной перспективы, влияя тем самым на временную интеграцию личности и определяя её (личности) актуальное поведение в настоящем.

Ю.И. Мельник (1992) изменения временной перспективы связывал с состояниями индивидуализации и деиндивидуализации самосознания в подростковом возрасте. При этом он отмечает, что состояние индивидуализации на уровне «текущего Я» обусловлено расширением временной перспективы психологического времени – «текущее настоящее». На феноменологическом уровне личностного «Я» индивид более ориентирован на настоящее в психологическом времени и характеризуется адекватными личностными установками, рефлексивностью и социальной активностью.

Деиндивидуализация, как состояние самосознания, обусловлено сужением временной перспективы до настоящего, в психологическом времени – «фиксированное настоящее». На уровне «личностного Я» человек более ориентирован на прошлое и будущее; характеризуется неадекватными установками на себя, низким уровнем личностной рефлексивности и социальной активности.

А.К. Болотова (1997) отмечает, что «сужение временной перспективы, недооценка содержания будущего, низкая продуктивность отражения событийности в настоящем и прошлом опыте личности затрудняет процесс самореализации личности, построения перспективных целей будущей деятельности» (21, С.45).

Переживание критических ситуаций может привести к дезактуализации настоящего (В.С. Хомик, А.А. Кроник 1988), возникающей в случаях, когда прошлое и будущее слабо связанны друг с другом.

Таким образом, при переживании критических ситуаций у подростков может происходить сужение временной перспективы, что обусловливает деиндвидуализацию их самосознания и дезактуализацию настоящего. При этом у них отмечается слабая «ориентированность» в событиях актуального настоящего (некоторая дезадаптированность), ведущая к усилению внутреннего напряжения, дезинтеграции личности и формированию девиантного поведения как форме компенсации и защиты.

Изменения временной перспективы при переживании критических ситуаций влияет на концепцию собственного будущего субъекта (С.В. Горбатов, Б.Д. Лыськов, 1992), которая выступает как психологическое свойство личности, выражающееся в избирательной, относительно устойчивой, в определенной мере осознанной обобщенной системе представлений человека о своем будущем, основанное на жизненных целях, идеалах и ценностях. Как отмечают авторы, данная концепция развивается от элементарного чувства возможности своего существования – у детей - до структурированной картины своего будущего, раскрывающей желаемые и представляемые отношения человека с самим собой, с другими людьми.

Теоретический анализ временной перспективы позволяет сделать вывод, что качественный характер переживания критических ситуаций оказывает влияние как на её (перспективы) формирование, так и на её последующее развитие, на основе чего происходит изменение «концепции собственного будущего», которая определяет смысл существования субъекта. Трансформация смысла может приводить к развитию отклоняющегося поведения как форме компенсации и защиты.

Опираясь на событийную природу настоящего и положение Я.Ф. Аскина (1966) о том, что «настоящее всегда соотнесено к какому либо наличному состоянию, событию и длительность этого события, состояния определяет «размеры» настоящего, причем в каждом конкретном ряду событий это определение специфично» (13, С.85), считаем, что события хронологического прошлого входят в состав настоящего субъекта, расширяя при этом его объем, «временную картину» настоящего в целом.

Переживание критической ситуации может осуществляться за счет механизмов «временной децентрации». Благодаря этим механизмам модусы психологического времени (настоящее, прошлое и будущее) способны превращаться друг в друга (Е.И. Головаха, А.А. Кроник, 1984). Децентрация предполагает возможность отделения личного временного центра от момента хронологического настоящего и перенос этого центра в любой иной момент хронологического прошлого или будущего. Таким образом, границы психологического прошлого, настоящего и будущего утрачивают свою устойчивость и способны трансформироваться друг в друга. Человек способен к «объемному видению» каждого момента своей жизни, к расширению своей «временной картины» и осмыслению собственной жизни в историческом контексте. При переживании подростком критической ситуации такое «переосмысление» может сопровождаться реактивными образованьями с возможностью их закрепления в индивидуальные паттерны реагирования и перехода в девиантное поведение. О механизме децентрации при переживании критических ситуаций можно сделать следующие выводы:

· временные децентрации способны деформировать оценки психологической удаленности и чреваты парадоксами вроде «воспоминаний о будущем» и «предвосхищением прошлого» (Е.И. Головаха, А.А. Кроник, 1984);

· взаимопревращения психологического прошлого, будущего и настоящего могут проявляться в феноменах «уже виденного», «вспышке пережитого», в «хронологическом регрессе» (Н.Н. Брагина, Т.А. Доброхотова, 1981).

Крайним проявлением децентрации, при переживании критических ситуаций выступает фиксация или «патологическая децентрация» (Н.Н. Брагина, Т.А. Доброхотова, 1981). Различие между фиксацией и децентрацией, по их мнению, состоит в степени обратимости - при патологических нарушениях при переживании критической ситуации возврат затруднен, что приводит к необычайной «застойности» многих переживаний, к их отрыву от реальной жизненной ситуации. В результате этого возможны нарушения социально-психологической адаптации и развитие защитно-компенсаторных форм поведения.

Влияние переживания критических ситуаций отражается на временной ретроспективе; она также подвержена некоторым изменениям, отражающимся на ценностно-смысловом отношении человека к действительности, на его самосознании в целом. В.И. Ковалев 1979) отмечает, что «в содержательно-психологическом плане временная ретроспектива выступает как цепь воспоминаний о событиях прошлой жизни, осуществившихся или имевших возможность произойти на протяжении определенного периода. В мотивационном (побудительно-регулятивном) она есть совокупность как импульсивных, слабо осознаваемых побуждений, так и сознательных произвольных попыток восстановить, реконструировать осуществление своего жизненного пути в прошлом и нередко – оценить его с позиции настоящего положения и состояния жизни» (49, С.134). Объективной стороной ретроспективы выступает отражение совокупности личностно-значимых событий в прошлые периоды и этапы жизни. Все эти события аккумулируются посредством жизненных обобщений в индивидуальном опыте человека.

Временная ретроспектива – субъективное психологическое отражение и личностное опосредование объективного прошлого индивида. Прошлое личности представляет собой личный жизненный опыт, который присутствует в человеке как непосредственная и постоянная данность прошлой жизни, проявляющаяся в каждом поступке и действии человека в настоящем. Жизненный опыт представляет собой то, что человек усвоил, пережил, претерпел в различных жизненных ситуациях, в том числе и критических. Таким образом, критическую ситуацию можно представить как совокупность жизненных обобщений в индивидуальном опыте человека.

Г.П. Предвечный (49) отмечает, что опыт, будучи составной частью личности (её сознания), представляет собой итоговую совокупность фиксированных внешних воздействий, преобразованных через призму потребностей. Формирование опыта – процесс, состоящий из трех этапов: 1)превращение внешнего воздействия в факт сознания, 2)сохранение и аккумуляция превращенного внешнего воздействия в сознании, 3)превращение опыта личности в действие – экстериоризация опыта. Рассматривая формирование опыта в процессе переживания критических ситуаций с позиции Г.П. Предвечного, отметим, что:

· на первом этапе происходит взаимодействие человека с ситуацией, её оценка;

· на втором этапе возникает собственно переживание ситуации – появляются ситуационные защитные автоматизмы и используются различные копинг-стратегии;

· на третьем этапе происходит появление стилевых защитных автоматизмов, выработанных на основе прошлого опыта.

В.П. Иванов (49) считает, что опыт следует рассматривать в рамках человеческого способа бытия. Это тот контекст, который придает опыту значение особой субъективной формы освоения мира, определяющим свойством которой выступает способность ассимилировать явления бытия как факты жизнедеятельности. При этом время выступает как фактор, структурирующий специфичность опыта, базисом которого является деятельность. В опыте она есть нечто, безусловно, состоявшееся, слившееся с субъектом. Опыт функционирует как арсенал аккумулированных способностей к последующему эффективному действию. Самоосуществление субъекта в деятельности, по словам автора, всегда является прогрессивным и кумулятивным, в котором доля прошлого увеличивается даже независимо от своей плодотворности.

Таким образом, в основе процесса переживания критических ситуаций независимо от его модальности (позитивности-негативности) лежит индивидуальный опыт человека, входящий в содержание временной ретроспективы. Характер этого опыта будет во многом определять качество (модальность) переживания ситуации, тем самым, влияя на самоосуществление, развитие личности.

В.И. Ковалев (1979) считает, что «продуктивность и плодотворность личных опытов жизни зависит от насыщенности и разнообразности человеческой жизни во всех сферах жизнедеятельности; от специфики эмоций и мышления во время самой актуально протекающей жизненной ситуации – от умения адекватно оценивать ситуацию и делать правильные выводы и обобщения; от способности держать в памяти прошлый опыт – вовремя извлекать из памяти содержание ситуаций, сходных с актуальной; от особенностей мотивации личности – её активного избирательного отношения к своему прошлому» (49, С.137).

Трансформация личности, как одна из форм переживания критических ситуаций, также осуществляется в психологическом времени личности. М.Ш. Магомед-Эминов отмечает, что «работа личности имеет темпоральный аспект, то есть осуществляется во времени и с временными содержаниями жизни. При этом предметом, материалом работы личности выступают не только психологические содержания, «привязанные» к актуальному моменту, то есть к настоящему, но и к прошлому, и к грядущему жизненному опыту» (61, С.324). Речь здесь идет о психологическом прошлом, которое «живет» в настоящем, детерминируя актуальное бытие личности и её психологическое будущее.

Исходя из этого, основным принципом психотрансформативного подхода по отношению к прошлому выступает то, что оно (прошлое личности) еще не стало, оно становится, трансформируется в ходе работы личности; продолжает жить, развиваться в личности, трансформируясь в зависимости от отношения к нему и от работы, проводимой с ним. «В результате работы личности опыт меняется, открывается что-то новое; прошлое поворачивается неожиданной гранью, и то, что было важным, может вдруг потерять свою значимость» (61, С.329). Но может наблюдаться обратное - в ходе работы личности значимость прошлого увеличивается настолько, что оно «вторгается» в настоящее, дезорганизуя его.

Прошлое в человеке не умирает, оно «обладает способностью оживать, менять свой вклад в личность, жить новой жизнью» (61, С.327). М.Ш. Магомед-Эминов (1998) выделяет разные степени «живости» прошлого в зависимости от его трансформации: утерянное прошлое; обозримое прошлое; успокоенное прошлое; омертвленное прошлое; взволнованное прошлое; яростное прошлое. Перечисленные категории «бытия прошлого» в настоящем, позволяют судить о характере действия опыта образованного пребыванием субъекта в критической ситуации, а так же о его переживании человеком.

Для рассмотрения влияния критических ситуаций, входящих в состав психологического прошлого, на человека можно использовать понятия «экзистенциальный прилив», «экзистенциальный отлив» и «возвращенная экзистенция» (Магомед-Эминов, 1998). Суть этого в том, что когда возникает критическая ситуация, человек начинает существовать в ней (экзистенциальный прилив), охваченный ей. Хронологически завершившись, ситуация не оканчивается для человека, а подвергается «экзистенциальному отливу», чтобы затем вернуться к человеку как «возвращенная экзистенция». Именно в этом процессе человек осмысливает, оценивает, интерпретирует ситуацию, определяя её критичность и свое поведение в ней. Следовательно, именно здесь непосредственно включается переживание критической ситуации, то есть ситуация начинает жить в качестве переживания. В отношении этого М.Ш. Магомед-Эминов (1998) считает, что «само событие не представлено нам в своей полноте, оно раскрывается полнее лишь в своем возвращении. Событие обретает полноту существования, как собственное эхо, отразившееся от множества связей личности» (61, С.335).

Таким образом, приходим к выводу, что травматизирование личности и её трансформация происходят не в результате непосредственного действия критической ситуации, а в результате её переживания, которое возникает, когда события хронологического прошлого появляются в сознании человека как «возвращенная экзистенция». Результатом такого «возвращения» могут выступать различные защитно-компенсаторные образования, в том числе и в виде отклонений в поведении.

Непосредственное воздействие на индивидуальную концепцию психологического времени оказывает «чувственно-мыслительный» образ, изменяющий временную трансспективу человека. Согласно В.И. Ковалеву (1979), этот динамически развертывающийся во времени образ часто возникает в переломные или критические, ответственные и жизненно-значимые моменты, а так же могут возникать и при положительно и отрицательно напряженных ситуациях в результате глубокого эмоционального переживания. Этот образ носит ценностно-семантический характер, способствуя выявлению смысла жизни во времени. Он служит:

· выявлению значения прожитого для определения значения настоящего;

· раскрытию значения настоящего для будущего.

На основе этого критическую ситуацию можно так же представить как чувственно-мыслительный образ, представляющий совокупность динамических образов событий, входящих в её состав, и детерминирующий поведение и развитие личности.

Структуру трансспективного образа события, входящего в состав критической ситуации, можно представить следующим образом (В.И. Ковалев, 1979):

Первый уровень – образ выступает как результат чувственного воспроизведения (воспоминания) определенных значимых моментов жизни, в виде определенных представлений, которые представляют совокупность первичных, чувственных образов, воспроизводящих непосредственно наглядную сторону событий. На данном уровне образ выступает в виде «символьного отображения стимула» (по В.Я. Сергину, 1998), что означает переход процесса восприятия с физиологического (объективного) на психологический (субъективный) уровень.

Второй уровень. Здесь происходит формирование собственно чувственно-мыслительного образа как субъективного отражения событий индивидуальной жизни. На этом уровне происходит ценностно-смысловая переработка чувственных образов посредством «напряженных размышлений» - выяснения их истинного значения в жизни человека, возможных тенденций развития. «Выделение значения происходящего, прошлого и будущего в жизни, человеком является психологическим обобщением» (49, С.92).

В.И. Ковалев (1979) считает, что психологические обобщения становятся действенными, если человек начинает их сознательно соотносить: 1)с собственными возможностями, 2)с наличными условиями действительности, ставя их в основу жизненных планов, которые контролируют и направляют его деятельность. Психологические обобщения могут влиять на субъективную картину мира подростка, тем самым определяя его личностную позицию, пути развития, самооценку и т.п. Выделяются следующие виды временных обобщений:

- чувственно-деятельные практические обобщения, выражающиеся в виде поступков, действий человека. Их образование объясняется тем, что «вся трансспектива или, точнее говоря, временная интеграция работает у него на неосознаваемом уровне – в форме личного жизненного опыта… Индивидуальный жизненный опыт, как аккумуляция осуществлявшихся в прошлом различных деятельностей, как «пережитые и прочувствованные истины», как «итог индивидуальной жизнедеятельности» (по В.П. Иванову), и есть объективная временная интеграция индивидуальной жизни данного человека…необходимая для успешного осуществления жизнедеятельности в настоящем и будущем» (49).

- процесс идеального (психологического) обобщения, происходящий посредством рефлексии по поводу изменения своего «Я» во времени.

Следовательно, стереотипы поведения, стилевые защитные автоматизмы и закрепившиеся копинг-стратегии образуются на основе таких психологических обобщений. Кроме того, критическая ситуация представляет собой идеальное и чувственно-деятельное психологическое обобщение чувственно-мыслительных образов событий, входящих в её состав, детерминирующее поведение и развитие личности.

Теоретический анализ влияния переживания критических ситуаций на психологическое время личности позволяет сделать ряд выводов.

Трансформация психологического времени в результате влияния переживания критической ситуации ведет к изменениям в сфере самосознания, так как оно (время) является его составляющей. Переживание критической ситуации отражается на временной перспективе и ретроспективе, тем самым формируя или изменяя индивидуальную концепцию психологического времени – временную трансспективу человека. При переживании критической ситуации в психологическом времени могут возникать феномены «текущего настоящего», «фиксированного настоящего» и «дезактуализация настоящего». На личностном уровне это проявляется в виде индивидуализации – деиндивидуализации самосознания подростка.

Влияние переживания критических ситуаций может осуществляться за счет механизмов «временной децентрации». Таким образом, человек способен к «объемному видению» каждого момента своей жизни, к расширению своей «временной картины» и осмыслению собственной жизни в историческом контексте. При переживании подростком критической ситуации такое «переосмысление» может сопровождаться реактивными образованьями с возможностью их закрепления в индивидуальные паттерны реагирования и перехода в девиантное поведение. Воздействие критической ситуации на человека осуществляется посредством психологического обобщения чувственно-мыслительных образов событий, входящих в состав психологического прошлого, настоящего и будущего, а её переживание – посредством ценностно-смысловой переработки этих образов. Результатом выступает оценка степени критичности ситуации, а также выбор определенной формы поведения.

Теоретический анализ влияния переживания критических ситуаций на внутренний мир и поведение человека, проведенный в первой главе, позволяет сделать следующие выводы:

1. Критическая ситуация – вид социальных ситуаций, который складывается в результате одномоментного сильного или слабого, но длительного травматизирования совокупностью событий внешнего и внутреннего мира, преломленных в психике человека. Одномоментное сильное воздействие может привести к развитию макропсихотравмы, в то время как слабое, но длительное воздействие представлено микропсихотравмирующими факторами. Ситуация сопровождается ситуационными защитными автоматизмами, способными переходить в стилевые защитные автоматизмы в виде «защитно-компенсаторных» образований. Критические ситуации детерминированы взаимодействием внешних патогенных стимулов (или субъективно так воспринимаемых) с личностными особенностями субъекта. Результатом переживания таких ситуаций может стать развитие девиантноо поведения по делинквентному, аддиктивному или патохарактерологическрму типам.

2. Для критической ситуации характерно то, что она не всегда осознается человеком, так как иногда это – обычные условия его существования. В критической ситуации нет прямой угрозы небытия – смерти. Критичность ситуации заключается в том, что её переживание несет реальную или потенциальную угрозу личностному развитию человека, его социальной адаптации. О переживании такой ситуации судят по изменениям в когнитивной, эмоционально-волевой и потребностно-мотивационной сферах, в психологическом времени личности и поведенческой сфере.

3. Интенсивность воздействия критической ситуации сама по себе, очевидно, малозначительный патогенный фактор, но сама ситуация, надо полагать, имеет для человека особое значение; то есть, нельзя сказать, что критическая ситуация при любых обстоятельствах сама по себе имеет патогенный характер, - напротив, чтобы оказать свое действие, она должна сочетаться с особой психической «предрасположенностью» человека, которая выражается в том, что при определенных обстоятельствах он придает ситуации особое значение. Изменения в личности происходят посредством переживания ситуации в психике человека и связаны с временным аспектом существования психических состояний. Воздействие критической ситуации на человека осуществляется посредством психологического обобщения чувственно-мыслительных образов событий, входящих в её состав, а её переживание – посредством ценностно-смысловой переработки этих образов. Результатом выступает оценка степени критичности ситуации, а также использование ситуационных и стилевых защитных автоматизмов и копинг-стратегий.

4. Переживание ситуации имеет процессуально-деятельностную сторону и направленно на преобразование сложившихся обстоятельств и личности субъекта. В качестве результативного выражения процесса переживания критических ситуаций выделили ситуационные и стилевые защитные автоматизмы, стратегии совладающего поведения, трансформацию личности, компенсаторное поведение, а также техники жизни. Различные формы переживания могут проявляться как по отдельности, так и переходить, проникать друг в друга. Результатом псевдопреодоления подростками критических ситуаций может выступать их отклоняющееся поведение как форма компенсации и защиты. При этом девиантное поведение подростков будем рассматривать как бессознательно выработанный и используемый конкретным человеком неадекватный способ переживания критических ситуаций. «Защитно-компенсаторные» образования в виде отклонений в поведении, таким образом, не только выступают как следствия имевших место однажды в прошлом причин, но они также есть попытки некоторого нового синтеза жизни, к чему, однако, надо прибавить неудавшиеся попытки, которые не лишены внутренней ценности и смысла. Это – зародыши, неудавшиеся в силу неблагоприятных условий внешней и внутренней природы. В этом случае «защита», выступая как псевдопреодоление, псевдоразрешение ситуации, сама становится источником новых переживаний подростка.

5. Трансформация психологического времени в результате переживания критической ситуации ведет к изменениям в сфере самосознания, так как оно (время) является его составляющей. Влияние переживания критической ситуации отражается на временной перспективе и ретроспективе, тем самым формируя или изменяя индивидуальную концепцию психологического времени – временную трансспективу человека. В ходе переживания критической ситуации в психологическом времени могут возникать феномены «текущего настоящего», «фиксированного настоящего» и «дезактуализация настоящего». На личностном уровне это проявляется в виде индивидуализации – деиндивидуализации самосознания. Переживание критической ситуации может осуществляться за счет механизмов «временной деценрации». Таким образом, человек способен к «объемному видению» каждого момента своей жизни, к расширению своей «временной картины» и осмыслению собственной жизни в историческом контексте. Однако при переживании подростком критической ситуации такое «переосмысление» может сопровождаться реактивными образованьями с возможностью их закрепления в индивидуальные паттерны реагирования и перехода в девиантное поведение.

Проведенный теоретический анализ показывает обоснованность выдвинутых противоречий, для реализации которых было проведено экспериментальное психологическое исследование.