Хотя нация по праву считается одним из важнейших политических и культурных феноменов XIX и XX вв., определение ее сущности и понимание природы национализма оказалось сложной теоретической задачей. После того как в середине XIX — начале XX в. национализм во многом сформировал облик Западной Европы и структуру межгосударственных отношений, его волна “накрыла” в 50—70-х гг. “третий мир”, а в заключительное десятилетие XX в. раздробила систему социализма и ведущую страну этой системы — Советский Союз. Но и в развитых странах Запада по-прежнему активно проявляют себя движения за культурную и политическую автономию, хотя они и сдерживаются мерами государственной политики. Живучесть, влиятельность и широта распространения национализма в конце XX в. оказалась неожиданной для исследователей, что привело к выдвижению различных новых подходов в его анализе. Хотя особое внимание уделяется обычно изучению влияния национализма на политический облик пользуемые для торгового и хозяйственного общения. Однако такая культура не обладает степенью зрелости, достаточной, чтобы обеспечить интенсивное взаимодействие разнородных элементов. Разногласия и конфликты, в которых дифференцирующие характеристики могут служить поводом для вражды и насилия, делают необходимым формирование устойчивого единства на более высоком уровне.
Таким образом, взаимодействие этнических культур внутренне противоречиво. Взаимное усвоение элементов культуры, с одной стороны, способствует интеграционным процессам, взаимному обогащению, обмену и т.д., а с другой — сопровождается усилением этнического самосознания и стремлением к закреплению этнической специфики.
Конечно, этничность не исчезает с формированием нации. Напротив, для большинства наций этническая принадлежность — один из источников национального чувства. Армяне, грузины или турки во многом осознают себя именно на основе чувства общности — происхождения, языка, истории. И все же нация — образование более высокого порядка уже потому, что в ней достигается гораздо более высокая плотность коммуникаций, а вместе с тем культура выделяется в один из ведущих компонентов — наряду с хозяйственной системой и государством, что обеспечивает ей гораздо большие возможности для дифференциации.
Этнические признаки культуры могут вести существование отдельно от нации. Русские, армяне, украинцы в различных странах своего зарубежья длительное время сохраняют привязанность к своей родине (хотя и не обязательно к государству), несмотря на то что в основных социокультурных характеристиках уже относятся (и относят сами себя) к той нации и государству, членами и гражданами которых они являются.
В свою очередь, нация большей частью формируется из нескольких или даже многих этнических групп. В Великобритании до сих пор существуют и даже временами обостряются различия между собственно англичанами, уэльсцами и шотландцами, во Франции бретонцы и эльзасцы упорно противостоят полной асси-
272
миляции в общефранцузскую культуру. Переплетение устойчивых этнических единиц создает противоречивую и зачастую конфликтную обстановку во многих странах Азии, Тропической Африки или бывшего СССР. В межэтнических конфликтах и в наше время гибнут десятки и сотни тысяч людей. Так, число жертв этнической бойни, устроенной преобладающим по численности племенем в небольшой африканской стране Руанде за несколько месяцев 1994 г., превысило полмиллиона человек. Возникшая в Афганистане после вывода советских войск гражданская война привела к разрушению столицы и вновь вызвала усиление потоков беженцев. Установление режимов этнократии (т.е. формирование правящего слоя только из состава титульного этноса и защита интересов своего населения в ущерб всем этническим группам, считаемым “некоренными”) в некоторых бывших советских республиках привело к растущей эмиграции русскоязычного населения из этих стран.