Глава XI. Доиндустриальный тип социальности и культурная регуляция 13 страница

Среди различного рода причин, вызвавших такие про­цессы, следует выделить прежде всего противоречивость процесса складывания наций в рамках СССР. С одной стороны, происходило формирование политических, ин­ституциональных и культурных факторов национального уровня, носителем которого выступала прежде всего го­родская интеллигенция и административная элита. А с другой — эти процессы перекрывались мерами по фор­мированию наднациональной советской государственно­сти, социалистической системы хозяйства и цивилизации, перекрывающей значение всех форм национальной иден­тичности. Поэтому национальным образованиям в рам­ках советской социокультурной системы присуща сла­бость общекоммуникативных ресурсов — в хозяйствен­ной, политической и культурной сферах. В этих условиях и происходит выявление социокуль­турных факторов более низкого уровня, так как этниче­ские ориентации не соотносятся ни с экономическими, ни с общеполитическими принципами, разрывая все свя­зи более высокого порядка как “имперские” и как “по­сягательство” на местную идентичность. Отстаивая принцип консолидации на основе этнической идентично­сти, этноцентризм оказался способным идти вразрез с потребностью в национальной консолидации разнород­ных генетических и лингвистических групп и цивилизационным устроением судеб разных культурных общно­стей. Тем самым этноцентризм становится одним из фак­торов дестабилизации отношений. Складывание наций происходит как объединение да­леко не идентичных этнолингвистических групп на ос­нове утверждения общих отношений и связей, в которых задействованы хозяйственные, политические и социо-культурные факторы. Особенно следует подчеркнуть значение именно культурных факторов, которые зача­стую служат предпосылкой и основой последующего формирования хозяйственной общности, а до некоторой степени могут и заменять ее. К числу этих факторов следует отнести и адаптацию различных образов жизни, выработку общего языка и символики, отвечающих со­вокупным потребностям всех этнических групп. Типологический анализ должен выявить соотношение национально-интегративных потенций для основных стержневых наций региона. Конечно, для разных этни­ческих общностей России и стран СНГ национализм предстает в различном содержании. Для одних задача состоит прежде всего в преодолении общинной, клановой и родоплеменной раздробленности, хотя бы и через вы­теснение представителей других этнических групп. Для других — в преодолении собственно этнических рамок национальной консолидации, во взаимной адаптации к приемлемым общим ценностям, нормам и смыслам. Та­кой национализм гораздо ближе цивилизационным ме­тодам решения проблем интеграции. Важной социокультурной проблемой становится нала­живание межкультурных взаимоотношений на террито­рии бывшего СССР. Оживление национализма усилива­ет культурную разнородность населения, не устраняемую отныне ни общей национальной культурой, ни общей го­сударственной системой. Однако национально-террито­риальное размежевание в условиях бывшего СССР ока­зывается крайне затруднительным, так как в течение не­скольких веков в едином политическом и социокультур-ном пространстве происходило перемещение и смешива­ние населения. Тенденции к размежеванию приводят к ожесточенным конфликтам, перерастающим в военные столкновения. Попытки урегулирования таких столкно­вений на основе посредничества оказываются неустойчи­выми, зависящими от соотношения сил. Очевидно, что долговременное урегулирование и прочая стабилизация как межнациональных, так и социальных отношений мо­гут быть обеспечены только в ходе длительного форми­рования фундаментальных наднациональных принципов и их соответствующего институционального обеспечения. Формирование центристской модели общественного устроения для России и формулы “согласия” стало од­ной из основных задач многих политических и интел­лектуальных течений. Составными частями или вариан­тами такой модели стали положения о необходимости усиления государственного централизма как норматив­ной гарантии общественного единства, либо положение о “согласии” и “консенсусе” основных участников об­щественного взаимодействия. Несомненно, что и то, и другое — необходимые ком­поненты действенной общественной интеграции. Однако становящийся уже ключевым термин “центризм” еще в огромной степени обращен к политической стороне жиз­ни, слишком уповает на возможность соединения в ка­ком-то единстве воли многих политических сил. Между тем, политика и власть имеют свои пределы, они функ­ционируют в пространстве между волей к власти и по­литической культурой общества в целом. Нужна доста­точно хорошо налаженная система взаимодействия раз­ных компонентов общественной системы, чтобы полити­ческий механизм был в состоянии решать задачи уста­новления согласия. Межнациональные отношения в современном мире во все возрастающей степени смыкаются с общемировыми. Поэтому в этнических и национальных проблемах Цент­ральной Азии или Закавказья сказывается влияние как сопредельных стран Востока, так и высокая заинтере­сованность многочисленной диаспоры в разных странах мира. Спор о верах. В дополнение к этнонациональным противоречиям в геокультурном пространстве СНГ ин­тенсивно проявляются и межконфессиональные расхож­дения, которые сопутствуют процессам широкого ожив­ления религиозных верований. Само по себе такое ожив­ление неизбежно, и в культурологическом плане можно выделить несколько важнейших причин, способствующих такому оживлению. Прежде всего прогрессирующее падение доверия к государству, неспособному решить мно­гие насущные проблемы жизнеобеспечения, а нередко и защиты своих граждан от насилия, побуждает многих лю­дей искать защиты и поддержки, надежду на будущее в религии. Кроме того, продолжающийся рост национального са­мосознания народов России сопровождается активным обращение многих граждан к истории, древним тради­циям, к ценностям религии, с которыми эти народы были связаны в течение многих веков и которые воспринима­ются ими как национальные. К усилению влияния религии на различные слои на­селения ведут обострившиеся межнациональные отноше­ния, поскольку лидеры противоборствующих сторон и силы, выступающие за скорейшее их примирение, за пре­кращение и предотвращение межэтнических конфликтов, стремятся максимально использовать разноплановый по­тенциал религий и их институтов. Вместе с тем, усилен­ная политизация, означающая включение в политиче­скую борьбу различных общественных движений и свя­занное с этим желание заполучить поддержку религиоз­ных организаций и служителей культа, стимулирует уси­ление социальной активности духовенства, повышает его авторитет в массовом сознании, способствует росту при­влекательности религиозных ценностей. Естественно, что напряженный интерес в обществен­ной мысли вызывают тенденции, свидетельствующие о деятельности основных претендентов на высокую духов­ную власть в постсоветском цивилизационном простран­стве — коммунизма, православия и ислама. О своих пре­тензиях на власть над умами и душами заявляют и дру­гие духовные силы с Запада и Востока. Многое будет зависеть от степени приверженности каждой “конфесси­ональной общности” своей вере, устойчивости, мобильно­сти и органичности института каждой из “конфессий”. Социокультурная неполнота и историческая слабость каждого из этих претендентов означают, что “достиже­ние согласия” может быть длительным и зависит как от внешних факторов, так и эндогенных потенций каж­дого из них. Необходимо выявление не только соотно­шения цивилизационных потенций больших традиций, но и их взаимодействие, достигаемое через духовный и ин­ституциональный механизм диалога и взаимопонимания. Конечно, в современном мире коммуникативных и со­циализирующих потенций любой религии недостаточно для решения сложных многомерных задач модернизации и интеграции. На протяжении XIX—XX вв. все цивили­зации претерпели в той или иной мере процесс дезинте­грации на национальной общности. А в рамках каждой нации сформировались те или иные механизмы срединного и низового уровня, обеспечивающие самоорганизацию и са­моуправление в применении к локальным условиям. Социокультурные перспективы Как мы видели, культура российской цивилизации представляет собой сложное, многоуровневое, противоре­чивое образование, формирующее обустройство большого общества на огромном геокультурном пространстве Ев­разии. Поэтому всякое полноценное подлинное научное рассмотрение современных или прошлых проблем этого общества, а равным образом и выявление перспектив его изменения требует учета разных сторон, измерений, уров­ней и компонентов. Соответственно, и всякая практиче­ская работа по налаживанию, поддержанию или модер­низации социокультурных компонентов общественной регуляции должна происходить на основе взаимодейст­вия различных институтов и с учетом тех разнообраз­ных компонентов, которые и составляют культурную си­стему. В общем плане среди таких компонентов следует выделить хозяйственные, социальные и управленческие структуры, в том числе рыночные, государственные и ко­оперативные, этнонациональные и конфессиональные, комплекс отношений город-деревня, центр-периферия, классовые, стратификационные, профессиональные и т.д. На культурные аспекты регуляции этих отношений воз­действуют не только государственные органы, как это было прежде, и не только коммерческие структуры, на которые столько надежд возлагается теперь. Воспроиз­водство духовной деятельности обеспечивается системой образования, научными учреждениями, церковными институтами, структурами масс-медиа, творческими органи­зациями и т.д. Вместе с тем, как мы видели, культура в значительной степени создается в духовном пространстве личности и межличностных отношений. Именно взаимо­действие всех этих компонентов и обеспечивает посте­ленное, но полноценное и устойчивое решение сложных проблем культурной трансформации. Настойчивая, постоянная, упорная работа по самоор­ганизации на всех уровнях и в самых различных сферах и является процессом формирования срединной культу­ры, обеспечивающей поддержание всех значимых жиз­ненных функций, а вместе с тем сочетание факторов ин­теграции и дифференциации, необходимое для успешной модернизации. В этой сети отношений создается то вза­имодействие различного рода компонентов и структур, которое так или иначе включает всех, хотя и разводя по разным местам, уровням и блокам общественной ре­гуляции. В нем и достигается взаимная адаптация со­циальных слоев, этнических, национальных и конфесси­ональных компонентов, реализуется симбиоз и синтез разнородных структур, распределяются функции центра и периферии, формируется устойчивое региональное и местное самоуправление. Глава XVI. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА Основные темы. Научно-техническая революция или по­стиндустриальное общество. Осмысление результатов развития промышленного обще­ства в работах ученых Запада. Основные характеристики но­вого общества. Влияние новых технологий на дифференциа­цию производства и потребления. Экономика, основанная на науке, и значение производства знаний, роль информатики и сферы услуг. Динамика занятости и досуга. Технология. Изменения в социальных структурах: роль профессиона­лизации в производстве и плюрализма в потреблении. Политические изменения. Массовость и плюрализм. Изменения в духовной сфере. Новый культурный облик "Лщества. “Книжная” и “экранная” культура и роль аудио-"изуальных средств и информационных систем. Интернацио-пальность, компактность, разнообразие информации. Ориентация на будущее. Новые ценностные ориентации и отношение к труду. Культура производства и культурное потребление. “Раздво­ение” культуры: принципы рациональности и эффективности против ориентации на чувственное потребление и развлечение. Тенденции “возрождения искусства”, престижное влияние высокой культуры. Постмодернизм в культуре. Критика новейших тенденций в культуре. Контркультура и альтернативные движения. Научно-техническая революция или постиндустриальное общество? Понятие о постиндустриальном обществе стало рас­пространяться в США еще в конце 50-х гг., когда стало ясно, что американский капитализм середины столетия все больше отличается от индустриального капитализма. Позднее эти тенденции охватили и другие развитые страны. Первоначально новое общество рассматривалось как воплощение линейного прогресса, экономического роста, дальнейшей технизации труда, вследствие чего со­кращается необходимое рабочее время и увеличивается, соответственно, свободное, растет благополучие и т.д. Но в 60-х — начале 70-х гг. видные западные мысли­тели (Д.Белл, Д.Рисмен, Р.Арон, З.Бжезинский, А.Тоффлер, Г.Маркузе и др.) показали принципиально новое содержание того общества, которое формировалось в этот период. Оно выступает под разными названиями: “супериндустриальная цивилизация”,“научное”,“техно-тронное” или “информационное” общество и т.д. Важ­ный сдвиг заключается в том, что основные черты этого общества стали рассматриваться как качественно новая ступень развития не только Запада, но и всего челове­чества. А также в том, что эти процессы вовсе не ограничиваются технологией, но приводят к преобразованию общества в целом. Характерно, что в советской общественной мысли эти процессы также подвергались самому пристальному рас­смотрению в рамках теории научно-технической револю­ции (НТР), изложение которой можно найти в любом учебнике исторического материализма. Принимая основ­ные положения, относящиеся к научно-технологическим сторонам нового общества, советские ученые (Д.Гвиши-ани, С.Микулинский и др.) показывали и тенденции в перестройке производственных и социальных отношений, прежде всего возрастание роли новых социальных и коммуникативных факторов в жизни общества. В их ис­следованиях подчеркивались те общие противоречия, ко­торые возникают при становлении нового общества: между монополиями и обществом, отдельными произво­дителями и совокупными интересами производства, тру­дящимися слоями и капиталистами, национальной огра­ниченностью и потребностью в глобальной регуляции и т.п. Решение этих противоречий усматривалось в пре­одолении капиталистических форм регуляции общества и переходе к социализму. Идеологическое неприятие ка­питализма приводило к тому, что социокультурные тен­денции в постиндустриальном обществе рассматривались лишь в критическом плане, как свидетельство того, что НТР не в состоянии решить экономические и социаль­ные противоречия антагонистического общества без ра­дикальных социальных преобразований общества на со­циалистических началах. Подход западных мыслителей к этим проблемам был не менее критическим. Достаточно было и разного рода проектов радикальных преобразований, основанных на превращении труда из средства “иметь” в способ “быть”, т.е. в сферу самовыражения и реализации способностей индивидов. Эти идеи, в частности, создали популярность видному немецко-американскому ученому Г.Маркузе. Социокультурные противоречия научно-технической революции. Осмыслению результатов развития промыш­ленного общества способствовала выпущенная в 1972 г. работа “Пределы роста”, написанная рядом западных ученых в качестве “доклада для Римского клуба”, пред­ ставляющего собой ассоциацию независимых ученых и менеджеров. Доклад освещал проблемы, связанные с рос­том населения, производством промышленной продукции и продовольствия, истощением ресурсов и загрязнением окружающей среды. Выводы были крайне тревожными: если прежние тенденции в перечисленных аспектах жиз­недеятельности не изменятся, мир ожидает не только прекращение роста промышленности, населения, уровня жизни, но и их снижение, а может быть, и глобальная катастрофа. Впоследствии взгляды ученых, группирую­щихся вокруг Римского клуба, подверглись заметному изменению. В первых докладах проявлялся последова­тельный технократизм и предполагаемое решение миро­вых проблем усматривалось в научно-технических мерах, обеспечивающих “нулевой рост” производства и народо­населения. В последующем докладе Римскому клубу “Человечество у поворотного пункта” содержалось рас­смотрение социально-этических проблем; в весьма пес­симистическом духе предрекались все же скорые гло­бальные потрясения ввиду “неисправности” человека. Поворотный пункт наступил в более поздних докла­дах Римскому клубу, в которых преодолевался излиш­ний упор на технократическое решение глобальных про­блем и особое внимание уделялось социокультурным факторам. Не отрицая необходимости тотального изме­нения системы глобального производства, авторы отста­ивают необходимость всемерного развития новых систем образования, распространения более адекватных совре­менности универсальных систем морали, обеспечиваю­щих гармонизацию поведения, и деятельности человека, согласование этой деятельности с глобальными законо­мерностями и экологическими требованиями. В послед­них работах этого клуба выдвигается широкомасштабная программа направленного развития глобальных процес­сов через многофакторную систему управления. Важная посылка такого управления качественное преобразова­ние самого человека через развитие образования и культуры, раскрывающих творческие способности человека, нацеливающих решение его актуальных проблем на гар­монизацию отношений с реально существующим миром. Поэтому новый проект Римского клуба получил название “Нет предела обучению^ (1981), а важные принци­пы развития человеческого начала в новом обществе получили выражение в книге инициатора этого клуба А.Печчеи “Человеческие качества”. Широкую известность во всем мире приобрели кни­ги американского футуролога и публициста А.Тоффлера, в которых постиндустриальное общество предстает как комплексное формирование. Первая из них, вышед­шая в 1970 г., называлась “Шок будущего” и повест­вовала о “закате индустриального общества”, исчерпан­ности присущего ему типа производства, распаде преж­них социальных отношений между классами, этнически­ми группами, в семье или между полами, моральном устаревании прежних ценностей и менталитета, сложив­шегося, когда многое еще представало слишком устой­чивым. Как эта книга, так и книга “Третья волна” (1980) — особенно, а также “Сдвиг власти” (1990) стали обще­социологической трилогией, в которой последовательно исследуется ускорение технологических, социальных и культурных изменений, характер формирующихся но­вых структур и принципов и проблема управления эти­ми изменениями. Для культурологии огромное значение приобретает то обстоятельство, что постиндустриальное общество в не­которых отношениях становится и “постэкономическим”, так как в нем наряду с сектором производства матери­альных благ и услуг, который, как и прежде, регулиру­ется рынком, в огромной мере расширяется сектор “про­изводства человека”. Этот ранее вторичный сектор при­обретает равноправное, а в ряде отношений и доминиру­ющее значение, сужая сферу рыночных отношений. Ду­ховное производство, общие признаки которого мы вы­делили в гл. III, становится все более определяющим на­чалом в совокупном производстве, подчиняя его струк­туру, содержание и динамику. Это производство все бо­лее поворачивается в сторону “человеческого фактора”, который становится и целью и ведущим компонентом. Наряду с прежней частно-корпоративной и индустриаль­но-капиталистической собственностью складывается ин­теллектуальная — индивидуальная и постиндустриальная ная и постиндустриальная собственность, измеряемая духовными ценностями. Разрастание сферы “производ­ства человека” приводит к далеко идущей трансформа­ции самого типа совокупного производства. Собственно рыночные отношения в этой приоритетной сфере отхо­дят на второй план, уступая место новым социокультурным факторам: интеллектуальному, творческому и социальному потенциалу личности. Происходит пере­распределение расходов на материальное производство в пользу науки, образования, социального обеспечения,' здравоохранения и рекреации. Ведущая роль в произ­водстве все в большей степени принадлежит не произ­водственным корпорациям и бизнесменам, а корпораци­ям исследования и развития, индустриальным и экспе­риментальным лабораториям, научным центрам и уни­верситетам. Формирование нового типа человека как носителя постиндустриальной культуры требует огромных за­трат; на воспитание детей в семье, на образование, про­грессивные типы социализации и формирования лично­сти. Для этого необходим весь огромный мир культуры прошлой и современной, но не в качестве незыблемого “наследия”, а как предпосылка и средство постоянно идущего духовного производства, основным продуктом которого становится “многомерный человек”, способ­ный овладеть миром современных проблем. В интел­лектуальной собственности воплощаются огромные за­траты средств, времени и труда, складывающиеся из расходов государства, частных, общественных фондов и собственных усилий человека на самоформирование. Лишь частично эти расходы можно определить в сто­имостной форме. По подсчетам американских экономи­стов, общие расходы на воспитание и подготовку совре­менного работника (молодого человека до 10 лет) со­ставляют приблизительно от 150 до 300 тысяч долла­ров (в ценах 1981 г.). Что же касается выпускников университетов, то их подготовка обходится примерно в 1 миллион долларов. Исходя из таких расчетов накоп­ленный человеческий капитал в Америке составляет почти 45 триллионов долларов, что на много превосхо­дит сумму активов всех американских корпораций в 1985 г..которые составляли 12 триллионов 770 милли­ардов долларов*. В конце 80-х гг. сумма ежегодных накоплений чело­веческого капитала в США оценивалась в 2,2 триллиона долларов, а вложение капитала в материально-вещест­венные (“опредмеченные”) факторы производства соста­вило более скромную цифру, 700 миллиардов долларов. Это означает, что в постиндустриальном обществе сфера культуры в ее новом состоянии, включая семью, образование, науку, информатику, художественную дея­тельность, приобретает качественно новое значение, все более становится ведущим сектором производства, его “базисом” и движущей силой. Это, в свою очередь, диктует и требования к содер­жанию остального производства. Содержание труда на­чинает больше интересовать работника, чем заработная плата, и гуманизация производства становится необхо­димостью, так как без нее нечего и думать об активи­зации инициатив и о высоком качестве труда. Само предпринимательство нередко оказывается не столько средством достижения материального благополу­чия, сколько способом самореализации индивида и при­ложения своих способностей. Все это ведет к перестройке тех основных принципов, которыми ранее руководствовалась западная цивилиза­ция. В ее индустриальных “универсалиях”, распростра­няющихся на весь мир, в числе основных изменений ука­зывают следующие: 1. Замена стандартизации многообразием и плюра­лизмом, которые порождаются новыми типами производ­ства, влияют на потребление,политическое поведение, ре­лигиозную жизнь, художественные вкусы, соотношение этнических элементов, моду, формы семьи. 2. Не только в производстве или в политике, но и в культуре ведущим принципом стала децентрализация структурных и индустриальных связей. Удельный вес столиц падает в пользу многочисленных “периферий- * См.: Красильщиков В. Ориентиры грядущего: Постинду­стриальное общество и парадоксы истории // Общественные науки и современность.- 1993.- № 3.- С. 170. ных” центров и даже бывшей “глубокой провинции”, ко-горая может не только порождать “самородков”, но и вмещать в себя научные центры, университеты. Хотя прежние “культурные столицы” (Париж, Рим, Лондон, Афины, Нью-Йорк и др.) пользуются высоким престижем и сосредоточивают в себе самые известные музеи, библиотеки, картинные галереи, издательства, уни­верситеты, новейшие сетевые и космические системы ин­форматики, обеспечивают распространение знаний, обра­зов и символов по всему духовному полю общества. Это приводит к формированию информационных, а затем и духовных связей, по-иному структурирующих общество. 3- Минимизация все более доминирует над максими­зацией или, используя термин А.Тоффлера, “макрофи-лией^, выражавшейся в ставке на увеличенные размеры производства, количественные показатели в технике или уровне жизни. Происходит сокращение размеров пред­приятий или машин, точность деталей заменяет количе­ство продукции. 4. Падение статуса бюрократизации и иерархизации общества, основанных на поддержании устойчивых и стандартизированных уровней и единиц регуляции в пользу полифункциональных ячеек, связанных во вре­менные структуры, имеющие целевую и ситуативную связь. Широкая информатизация общества приводит к тому, что прежнее вертикальное деление общества все больше замещается на горизонтальное взаимодействие между самодеятельными группами, непосредственно заня­тыми решением экономических, социальных, психических, художественных, медицинских или сексуальных проблем. 5. Сокращаются рамки стандартизации в пользу раз­нообразия, что способствует освоению производством, политикой и культурой локальной специфики. Цивили­зация “новой волны” не будет пренебрегать религией, культурой, экологией, сложившимися структурами в уго­ду единым экономическим моделям. Именно этот прин­цип даст возможность подключения значительных резер­вов бывшей периферии и слаборазвитых стран, не ставя перед ними задачу резкого “скачка” и обременительного “развития вдогонку за лидером” через имитацию его приемов, структур и достижений. Культура, полагает Д.Белл, стала наиболее динамич­ным, даже по сравнению с техникой, компонентом циви­лизации. И дело не только в том, что она “поставляет” идеи, образы и стили для массового производства, но и в том, что перемены в ней самой в меньшей степени сдер­живаются ограниченностью ресурсов (как в экономике) или инертностью сложившихся институциональных структур (как в политике). Основное препятствие к распространению такой куль­туры — трудность для массового усвоения. Однако, за­воевав ведущее место законодательницы новых принци­пов, добившись признания того, что новое и оригиналь­ное обладает бесспорной ценностью, новая культура пре­образила жизнь общества. Общество уже не просто пас­сивно воспринимает новое, но создает всеобъемлющий рынок, жадно поглощающий новаторские произведения, поскольку они ц-енятся выше, чем устаревшие. Искусство утверждает свою роль авангарда, “штурмового отряда” общественного развития — вместо того чтобы “отражать” существующие структуры и принципы. Победа авангарда стала общепризнанной и приводит к тому, что вся куль­тура моделируется по образу авангардистской и в ней происходит постоянная диффузия из “трудного” искус­ства “высоколобой” культуры в массовую. Сама идея авангарда, будучи узаконенной, служит институциализа-ции примата культуры в области нравов, обычаев и со­циальных отношений. Но вот в 1990 г. вышла книга американских авторов Д.Нэсбитта и П.Эбурдина “Мегатенденции. Год 2000. Что нас ждет в 90-е годы”*, в которой дается радикаль­но иная оценка перспектив человечества. Среди предпо­лагаемых ими тенденций можно выделить следующие: 1. Глобальный экономический бум 90-х гг. Новые вы­сокие технологии. 2. Сочетание элементов социализма со свободными ры­ночными отношениями. 3. Универсальный,образ жизни и культурный нацио­нализм.      ) • Нэсбитт Д., Эбурдин П. Мегатенденции: Год 2000.—М., 1991. 4. Сочетание тенденций приватного и государствен­ного благосостояния. 5. Возрождение искусств, художественной культуры. 6. Религиозное возрождение. 7. Триумф личности. Исходя из анализа новых тенденций в развитии тех­нологий, авторы предвидят устранение прежних ограни­чений роста. Происходит снижение энергозатрат и по­требления сырья, в большинстве стран снизились темпы роста населения, успехи биотехнологии дают надежду на еще одну “зеленую” революцию в производстве продук­тов питания. В Азии появилось несколько “новых ин­дустриальных стран” с высокими и устойчивыми темпа­ми экономического роста. Существуют, как известно, немалые различия в тех­нологической структуре НТР по разным странам. Сосре­доточившись на новейших средствах электроники и ин­форматики, Япония совершила сильный рывок, выйдя в ряде отношений на первое место в мире. Сохраняя вы­сокий уровень технологии в космической и военной про­мышленности, СССР в 80-х гг. во многих технологиях значительно отстал от передового уровня. Основные характеристики нового общества можно рассмотреть в применении к четырем основным сферам, которые мы уже выделили в гл. III: а) технология, т.е. средства производства и способ ведения хозяйства; б) изменения в социальных структурах; в) политическая организация общества и г) духовные принципы.

Технология

Новейшие виды производства: электроника и инфор­матика, космическое производство, биотехнология, произ­водство услуг и индустрия культуры, приводят к каче­ственному изменению совокупной системы производства. Они создают новое отношение общества к природе, так как более приспособлены к требованиям экологической безопасности. Они дают возможность уменьшения роли тяжелой промышленности и массового производства, со­здавая тенденции его перемещения в менее развитые

страны, разукрупнения и диверсификации. Новые виды электронного и информационного производства ориенти­руются на мелкие серии, требуют высококвалифициро­ванного труда и высоких затрат на оборудование и ис­следования. Производство становится наукоемким, а на­ука превращается в ведущую производительную силу. Производство становится транснациональным, его импе­ратив — расширение межгосударственных связей.

От иерархических структур регуляции хозяйственной и общественной жизни совершается переход к сетевым структурам, в которых различные, далеко отстоящие друг от друга компоненты вступают в непосредственное взаимодействие друг с другом. В том же направлении действует и переход от национальных экономик к ми­ровой, выражением чего становятся транснациональные компании, совместные предприятия, различные формы глобального взаимодействия хозяйственных структур. Происходит децентрализация производства и не только как процесс территориального рассредоточения, но и как разделение на мелкие единицы, соединенные налаженны­ми системами технологических и информационных свя­зей.

Вместе с тем повышается степень самостоятельности каждого функционирующего работника, располагающего своей квалификацией и знаниями как существенным вкладом в процесс производства.

Изменяются и ритмы жизнедеятельности, которые раньше назывались машинами. Все большее количество предприятий работает по скользящему графику, причем в самых крупных концернах. Результат повышение про­изводительности труда и антропологизация производст­ва, а вместе с тем расширение возможностей для повы­шения квалификации. Растет частичная занятость, что означает и возможность совмещения нескольких занятий и профессий, трудоустройство женщин и молодежи. Зна­чительно расширяется экономика услуг, что приводит и к изменению потребительских привычек: супермаркеты открыты всю ночь, меняется “график” семейной жизни, распорядок дня и приема пищи и т.д. Огромный масш­таб в производстве услуг приобретает туризм, охватыва­ющий многие миллионы людей.

С развитием техники функциональность стала связы­ваться с изменением формы. Техника стала учитывать органические потребности человека, и важное значение приобрел технический дизайн, которому подвергается не только сервисная, но и производственная техника. На новом этапе эстетика обрела в технике новые возмож­ности своего применения.

Информационные и коммуникативные технологии стали наиболее динамичным компонентом производства как материального,так и духовного, радикально меня­ющим многие принципы социальности и регуляции об­щества. Масштабы и темпы “информационной револю­ции^ превышают все известные до сих пор в истории сдвиги. Достигаемая на основе компьютерной техноло­гии формализация знаний и накопление данных, а так­же обеспечиваемый космической связью быстрый пере­нос информации на огромные расстояния существенно меняет функционирование и других блоков социальной жизнедеятельности, в том числе экономики и политики.