Мать Мария (Скобцова)

И храм на рю Дарю, который был построен еще в императорское время, и эта Успенская церковь на Сен-Женевьев-де-Буа – это яркие и интересные примеры. Но, может быть, еще более интересный пример – маленький храм на улице Лурмель. Это очень редкая фотография, начало строительства, когда общине матери Марии (Скобцовой) отдали бывший сарай, который служил сначала конюшней, потом гаражом, или наоборот, в общем, такое бросовое помещение, в котором она решила устроить храм в честь Покрова Божьей Матери для ее общины, которая помогала русским социализироваться. Она собирала по Парижу и другим городам всех брошенных людей, которые, не зная языка, попадали в психбольницы, спивались, теряли работу и т.д. Она их собирала, бесплатно кормила, давала работу и т.д. И вот тут вспомнишь Ахматову, которая говорила: «Когда б вы знали, из какого сора»… Мама матушки Марии, Софья Андреевна Пиленко, вспоминала, как этот храм устраивался. Как выносили какие-то плиты, которые образовывали стойла лошадей, как белили, красили, как приносили иконы, делали вышивки – все своими руками. И это удивительно, конечно.

Вот редкая фотография, где Софья Пиленко, мать Мария, Юра Скобцов – сын матери Марии, священник, который служил в этом храме, отец Дмитрий Клепинин, Федотов и Пьянов, члены общины. Сюда приходил Федотов Георгий Петрович, дружил с матерью Марией Бердяев, и кто только не бывал в ее общине, кто только не устраивал здесь свои поэтические вечера, и философские собрания, и разбор Писания, и просто какие-то теплые встречи, которые согревали этих бедных людей, оставшихся без Родины. Это вышивка матери Марии – навершие царских врат для церкви Покрова-на-Лурмель.

А это замечательное облачение, в котором служил отец Дмитрий Клепинин. Слава богу, многое сохранилось, но многое, конечно, и утрачено было, потому что церкви этой на Лурмель уже не существует, и сама мать Мария, как мы знаем, погибла в концлагере, как в концлагере же погиб и отец Дмитрий Клепинин, и Юра Скобцов. Вот что касается судеб церковного искусства, которое связано, конечно, с судьбами его творцов, то показателен пример матери Марии.

Сохранилась вышивка, платок, вышитый в лагере, где она подражала одной известной средневековой вышивке на историческую тему. Здесь тоже и храм, и корабли, тут высадка в Нормандии, по-моему. И этот платок – как раз свидетель того, что мать Мария, которая, по словам знавших ее, все время была чем-то занята, даже когда она не кормила людей, не мыла полы, не занималась благотворительностью. Она все время вышивала. Даже на съездах РСХД, которые происходили где-то обычно за городом, слушая доклады, мать Мария брала иголку с ниткой и без всякого предварительного рисунка вышивала, причем очень сложные композиции, иконы или вот как на этом платке. И точно так же она вышивала и в лагере, хотя это было запрещено. Но где-то она находила эти нитки, выдергивала из матрасов, собственной робы и т.д.

И вот последней ее вышивкой была вышивка несколько странная. По свидетельству опять же сидевших с ней женщин, она вышивала Божию Матерь, которая держит распятого на кресте Младенца. Такой иконографии православное искусство не знало. Да и, собственно говоря, на Западе тоже такой иконографии не было. Это собственная иконография матери Марии, которую она придумала именно сидя в концлагере, размышляя о смысле страданий. Еще в мирное время она видела в Тулузе одну фреску французского религиозного художника Лиотара, где Божья Матерь держит на руках Младенца, раскинувшего руки горизонтально, как если бы он был прибит ко кресту. Там прочитывается тема креста, но самого креста там нет, так прикровенно было сделано. А мать Мария создает такой образ, где Божья Матерь держит крест с распятым Младенцем. Она говорила, что если она закончит эту вышивку, то она выйдет из концлагеря, если не закончит – она умрет. Она умерла, пойдя в камеру за другую женщину, которой удалось после этого спастись. Как известно, мать Мария была отправлена в газовую камеру в Страстную Пятницу, а на Пасху концлагерь Равенсбрюк был освобожден советскими и союзническими войсками. Вот таковы были судьбы и искусства русской эмиграции, и его творцов.