Из Советской России (1917—1925 гг.) 6 страница

1) всемерное развитие производительных сил, создание материально-технической базы коммунизма;

2) постоянное совершенствование производ­ственных отношений как средства устойчивого раз­вития производительных сил;

3) формирование нового человека.

В реальной жизни приоритетное внимание уделялось первым двум задачам. А решение тре­тьей задачи явно отставало, прежде всего, по той причине, что марксизм был материалистическим учением. В марксизме человек воспринимался, пре­жде всего, как средство достижения материальных целей. Сам человек, согласно марксизму, также был ориентирован на достижение материальных целей. Правда, всегда говорилось, что истинным мерилом общественного прогресса является свободное вре­мя, которым может располагать человек для своего развития, самосовершенствования (со ссылками на Маркса). Говорилось даже, что истинно сталинская экономика с ее противозатратным механизмом не­избежно будет сокращать необходимое время (вре­мя участия человека в общественном производ­стве). И что она будет способствовать увеличению фонда свободного времени. Собственно это будет уже коммунизм - общество, лозунг которого: «От каждого - по способностям, каждому - по потреб­ностям». И в этой формуле подсознательно все вра­щается вокруг материального начала. Как будет са­мосовершенствоваться человек - не знали толком ни Маркс, ни Ленин, ни их продолжатели в СССР. Судя по всему, не знал этого и Сталин.

«Материалистический человек» не мог рас­крыть потенциала сталинской модели экономики. Ее успехи в немалой степени были порождены тем, что у советского человека на некоторое время поя­вились «надэкономические» цели и ценности. Пре­жде всего, это цель защиты отечества от внешнего врага. Задачи формирования в человеке «вечных» «надэкономических» целей и ценностей большеви­ки не ставили.

Парадокс заключается в том, что сталинская модель экономики может проявить в полной мере свой потенциал лишь в обществе, где цели и цен­ности личной и общественной жизни определяются Христианством. Сталин начал постепенно отходить от догматов марксизма (хотя старался это не афиши­ровать, продолжая использовать привычную лекси­ку марксизма-ленинизма). И в этом была его сила. Но он не сумел прийти к Православию (по крайней мере, как государственный деятель). Ему не удалось стать ни вторым Константином Великим, ни вторым Князем Владимиром. А мог бы - для этого были все условия и предпосылки. И в этом его слабость.

Лишь в Христианстве последовательно обо­сновывается и практически претворяется в жизнь модель действительно нового человека, у которо­го материальная составляющая жизни подчинена высшим духовным целям и ценностям, носящим не временный, а вечный характер. Кстати, именно Христианство глубоко понимает, что такое коллек­тивизм, что такое солидарность, что такое общее дело. Между прочим, «литургия» в переводе с гре­ческого языка означает «общее дело». А без обще­го дела не может и быть непосредственно обще­ственного характера труда, о котором говорилось в учебнике по политической экономии социализ­ма. Между тем этот постулат следует постигать не только умом, но и сердцем. Современное Правосла­вие достаточно настороженно относится к сталин­ской экономике - не потому, что эта модель сама по себе плоха, а потому, что она ассоциируется у православных иерархов и мирян если не с гонени­ями на Церковь, то, по крайней мере, с атеизмом. Таковы парадоксы нашего времени. Это недоверие и противоречие можно и нужно преодолевать, от­деляя зерна от плевел сталинской эпохи.

К сожалению, все, что связано у нас со Стали­ным и сталинской эпохой, всегда воспринимается крайне эмоционально. Хочу быть правильно по­нятым: я сейчас обсуждаю не Сталина, не все его мировоззрение, не его жизнь и образ мыслей. Мне в этих вопросах не все понятно. Да и вряд ли най­дется человек, который, положа руку на сердце, скажет, что ему все понятно. Моя задача гораздо более скромная: разобраться в машине, которую сконструировал Сталин (естественно, не только он) и которая называется сталинской экономикой. Было бы странно, если бы кто-то сказал, что он не желает этого делать на том основании, что, мол, эта машина сконструирована деспотом, диктатором, большевиком (ряд можно продолжить, все зависит от личного отношения человека к Сталину). Если бы, предположим, такую позицию занимал Сталин после Второй мировой войны, то ему следовало бы отказаться от оборудования и технологий, ко­торые остались на территории Германии, занятой Красной Армией, на том основании, что, мол, они были созданы в фашистской Германии, руководи­мой Адольфом Гитлером.

Сталин был прагматиком (этого у него не отни­мешь) и четко понимал разницу между идеологией и материальной культурой, техникой. Так и мы, не­зависимо от наших мировоззренческих оценок эпо­хи Сталина, должны прагматично и трезво подойти к изучению сталинской экономики как организаци­онной системы и машины управления производ­ством, обменом, распределением и потреблением. Машина эта разительно отличалась от того, что было известно человечеству до этого. Машина сложная, эффективность которой могла проявить­ся лишь при наличии гораздо более совершенного человека и организованного на новых принципах социума. Машина была создана, а вот нового чело­века и нового социума создать не удалось, поэтому машина вскоре и стала давать перебои...

Думаю, что из того, что мною изложено ранее, вытекает вполне очевидный вывод: СССР рухнул в начале 1990-х гг. не по «чисто экономическим причинам», не потому, что административно-ко­мандная экономика доказала свою экономическую неэффективность. Он рухнул по причине того, что человек не удержался на той высоте, под которую была создана конструкция сталинской экономи­ки. Восстанавливать сталинскую экономику есть смысл лишь в том случае, если в России появит­ся новый человек, не отягощенный предрассудка­ми марксизма, ленинизма, материализма и прочих «измов». Эту задачу может, должна решать в пер­вую очередь Православная Церковь. Марксизм не только не в состоянии ее решить, он не в состоянии даже ее осмыслить. И если эта задача будет решена (или, по крайней мере, начато ее решение), тогда и могут потребоваться чертежи машины под назва­нием «сталинская экономика».

Глава 4
сталИнская
ИндустрИалИзацИя: ИмПорт
машИн И оборудованИя

В учебниках по отечественной истории авто - ры самых разных убеждений и взглядов на удивление стереотипно подходят к ответу на вопрос об ис­точниках индустриализации в СССР. Они говорят, что таким источником был труд советских лю­Дей - крестьянства и рабочего класса.

о роли и месте «живого труда»
в индустриализации

Некоторые авторы относятся к этому феномену крайне негативно, называя труд советских людей рабским, а советское государство - коллективными эксплуататором, дополняя эту трактовку подроб­ными описаниями ГУЛАГа, где использовался бес­платный труд заключенных. При этом они отрица­ли существование в СССР социализма, говоря, что это был то ли азиатский способ производства, то ли государственный капитализм, то ли еще неведомая человечеству модификация феодализма.

Другие, наоборот, утверждают, что впервые в истории человечества в Советском Союзе труд стал истинно свободным, т. к. средства производства стали общенародными. Другими словами, исчез­ла основа для эксплуатации человека человеком. В качестве аргументов приводятся стахановское движение, социалистическое соревнование, дви­жение рационализаторов и изобретателей и т. п. Именно такая (позитивная) трактовка источников индустриализации присутствовала во всех совет­ских учебниках.

А вот сомнений в том, что за какое-то десяти­летие (1930-е гг.)^[24] в СССР можно было действитель­но с помощью труда десятков миллионов рабочих и колхозников построить около 9 тыс. предприятий (таковы официальные данные), почти ни у кого не возникает. Людей, которые сомневаются в таких трактовках источников индустриализации, край­не мало. Среди них - и автор данной публикации. В чем суть сомнений? - Поясню кратко.

Любое предприятие представляет собой сово­купность активных и пассивных элементов основ­ных фондов, т. е. состоит из машин, оборудования, других средств производства (активные элементы) и зданий, сооружений, некой инфраструктурной сети (пассивные элементы). В стоимостном выра­жении пропорции активных и пассивных элемен­тов основных фондов на предприятиях разных отраслей сильно варьируют. Но грубо говоря, эту пропорцию в масштабах всей экономики можно представить как 50:50.

Можно предположить, что трудом советских людей можно было создать ту часть основных фондов 9 тыс. предприятий, которую мы назвали пассивными элементами. Для этого по минимуму нужны цемент, кирпич, бетон, пиломатериалы, металлическая арматура, кровельное железо, гвоз­ди, другие строительные материалы. Кроме того, нужна хотя бы самая примитивная строительная техника и инструменты: тачки, лебедки, кувалды, лопаты и т. п., а также рабочая сила. Причем часть рабочей силы должна иметь хотя бы среднюю квалификацию. С трудом, но можно допустить, что пассивные элементы основных фондов были действительно созданы трудом исключительно советских людей, прежде всех тех, кто трудился непосредственно на строительных площадках, а также кто производил строительные материалы и хотя бы самую примитивную строительную тех­нику. Косвенно в этом участвовало все население страны, т. к. государство с помощью налогов, при­бегая к внутренним займам и используя эмиссию необеспеченных денег, перераспределяло рубле­вую денежную массу в пользу ударных строек первых пятилеток.

о валютных издержках
индустриализации

Но вот с активными элементами основных фондов ситуация сложнее. Никто не оспаривает того очевидного факта, что машины и оборудова­ние (средства производства) были импортными, приобретались в экономически развитых странах Запада, и до Первой мировой войны производство средств производства в России находилось в зача­точном состоянии, а после революции и граждан­ской войны в стране возникла разруха. Полностью ее преодолеть не удалось и к концу 1920-х гг., когда началась индустриализация. Производство средств производства в СССР в это время находилось на крайне низком уровне.

Машины и оборудование для индустриализа­ции приобретались не на рубли (они не были уже к началу первой пятилетки конвертируемой валю­той), а на иностранную валюту - доллары, фунты стерлингов, марки, франки. В нашей литературе называются оценки валютных затрат на инду­стриализацию. В долларовом эквиваленте чаще всего они варьируют в диапазоне от 2 до 4 млрд. тогдашних долларов. Чтобы понять, сколько это в нынешних долларах, к указанным цифрам надо приписать как минимум два ноля, т. е. от 250 до 500 млрд. долл.^[25]

Ситуация с оценками дополнительно ослож­няется тем, что некоторые авторы дают оценки в долларах, не уточняя - каких долларах. Дело в том, что время от времени менялся курс рубля по от­ношению к доллару, прежде всего, по той причи­не, что менялось официальное золотое содержание доллара США. До 1934 г. была пропорция: 1 трой­ская унция золота = 20 долл. (округленно). В на­чале 1934 г. американский президент Ф. Рузвельт объявил об изменении этой пропорции: 1 тройская унция = 35 долл.^[26] Следовательно, 1 «старый» дол­лар = 1,75 «рузвельтовского» доллара.

Думаю, что приведенные выше цифры (2­4 млрд. долл.) - весьма консервативные оценки. Из различных источников мы узнаем, что для круп­ных объектов социалистической индустриализа­ции типа Днепрогэса, Горьковского автомобильно­го завода или Сталинградского тракторного завода объемы закупок исчислялись десятками миллиар­дов золотых рублей (расчетная единица). Сметы новых объектов и отчеты о выполнении проектов составлялись обычно в рублях. В период с 1924 г. (тогда была завершена денежная реформа в СССР и введен так называемый «золотой червонец») и до начала 1934 г. (когда в США было понижено со­держание золота в долларе) один советский рубль был эквивалентен 0,5 долл. США (округленно). По нашим оценкам, на одно новое крупное предпри­ятие валютные затраты составляли в среднем 15­25 млн. долл. Среди 9 тыс. построенных в СССР предприятий к категории крупных можно отнести не более 5%. Валютные затраты на создание дру­гих предприятий были скромнее. Но даже если предположить, что средние валютные затраты на один объект социалистической индустриализации были равны 1 млн. долл., то получается, что на всю индустриализацию потребовалось валюты на сум­му 9 млрд. долл.

Чтобы читатель имел некоторое представление о валютных затратах на индустриализацию, при­веду следующий пример. В 1929 г. правительство СССР заключило контракт с американской фир­мой известного проектировщика Альберта Кана “Albert Kahn, Inc” на строительство 530 предприя­тий на сумму 2 млрд. долл. Сумма выражена в «ста­рых» долларах. В «рузвельтовских» долларах будет примерно 3,5 млрд. А ведь это оплата только за 530 предприятий, или менее 6% общего количества объектов социалистической индустриализации.

Попытаемся найти ответ на вопрос о валют­ных издержках индустриализации в официальной советской статистике. В статистическом сборнике «Внешняя торговля СССР за 1918-1940 гг.»^[27] в со­ветском импорте выделяется та его часть, которая называется «импорт средств производства». В со­временной терминологии это называется «импорт инвестиционных товаров». Следует иметь в виду, что понятие «импорт средств производства» - бо­лее широкое, чем «импорт машин и оборудования». Кроме машин и оборудования в него включаются также металлы, различное промышленное сырье, химикаты, полуфабрикаты, инструменты и все то, что не может непосредственно потребляться чело­веком. Мы далее будем использовать статистику именно по импорту средств производства.

Стоимостной объем импорта средств производ­ства (инвестиционных товаров) в первом приближе­нии можно считать валютными затратами на инду­стриализацию в СССР (см. табл. 6).

Таблица 6. Импорт средств производства в СССР, млн. руб. (по курсу 1950 г.)

Период*	Всего за период	В среднем за год
1924-1928	9,850	1,970
1929-1933	13,056	2,611
1934-1938	4,396	879
1939-1940	1,679	840
1929-1940	19,131	1,594

^* В данной таблице пятилетние периоды не совпадают с офици­альной хронологией пятилеток, которые провозглашались партией и правительством. Хотя формально старт первой пятилетки состоялся в 1928 г., практически масштабное финансирование индустриализации началось в 1929 г. Поэтому наша хронология пятилеток имеет сдвиг на 1 год по сравнению с принятой.

Источник: Внешняя торговля СССР за 1918-1940 гг. (Статисти­ческий обзор). - М., 1960.

 

Получается, что за период 1929-1940 гг. (12 лет) импорт средств производства составил 19,131 млн. руб. Напомним, что импорт выражен в рублях 1950 г. В указанном году специальным постановлением правительства золотое содержа­ние советского рубля было определено в 0,222 г чистого металла (округленно). Учитывая, что зо­лотое содержание доллара США с 1934 г. опреде­лено в 0,888 г (округленно), получаем, что в долла­рах образца 1934 г. импорт средств производства составил 4,783 млн. долл.

Примем 5 млрд. долл. в качестве самой мини­мальной оценки валютных затрат на индустриа­лизацию в 1930-е гг. Еще раз подчеркнем, что речь идет о «рузвельтовских» долларах, которые появи­лись в 1934 г. Другими словами, в современных долларах не менее 500 млрд. В среднем в расчете на год получается 500 млн. тогдашних долларов. За период 1929-1940 гг. в СССР было построено око­ло 9 тыс. предприятий. Таким образом, получается, что в среднем на одно предприятие валютные за­траты составили 531 тыс. долл.

Это много или мало - 500 млн. тогдашних дол­ларов в год? - Если сравнивать с сегодняшним днем, то, как мы ранее сказали, надо приписать два ноля. Получится около 50 млрд. нынешних долларов. В принципе это не очень много. Сравним с сегод­няшней Российской Федерацией. В 2012 г. на про­дукцию общего и специального машиностроения в импорте РФ пришлось 103 млрд. долл. (32,5%); еще 56 млрд. долл. (17,5%) пришлось на транспортные средства. Итого на инвестиционные товары при­шлось 159 млрд. долл., или половина современного

российского импорта^[28]. В принципе это достаточно впечатляющие масштабы импорта инвестиционных товаров. Вместе с тем никакой индустриализацией в нынешней России даже не пахнет. Как же больше - вики могли провести индустриализацию с помощью гораздо более скромных валютных затрат?

Индустриализация
как импортозамещение

Важнейшим признаком экономической отста­лости России, а затем СССР в 1920-х гг. была за­висимость от импорта очень широкого круга това­ров - как потребительских, так и инвестиционных. В 1926-1928 гг. потребности в металлорежущих станках, прессовом оборудовании и паровых тур­бинах удовлетворялись за счет импорта на 60-90%. В 1928 г. удельный вес импортных станков в ма­шиностроении составлял 66%^[29]. Потребность в ма­шинах для текстильных фабрик за счет внутрен­него производства страны была удовлетворена в 1926-1927 гг. только на 35%. В 1927 г. добыча неф­ти в СССР превзошла уровень 1913 г. в значитель­ной степени за счет использования американских технологий на нефтепромыслах Грозного и Баку: бурения скважин с помощью вращающегося бура, применения «глубоких насосов» для извлечения нефти из скважин и установок для улавливания естественного нефтяного газа и переработки его на бензин и т. п.^[30] Но даже в 1928 г. из-за небольших объемов экспорта СССР смог обеспечить лишь по­ловину импорта оборудования по сравнению с до­революционной Россией. И чтобы добиться этого, пришлось пожертвовать импортом предметов по­требления, который сократился по сравнению с довоенным уровнем в 10 раз^[31]. В общем, партия и правительство взяли курс на развитие импортоза­мещающих производств, чтобы в дальнейшем изба­виться от необходимости постоянно искать валюту и приобрести независимость от западных стран. Это в перспективе. А на ближайшие годы валюты требовалось в разы больше по сравнению с тем, что СССР зарабатывал или имел.

Важно отметить, что основы промышленности были заложены в СССР уже к середине 1930-х гг. Можно было бы предположить, что далее инду­стриализация могла бы сама себя обеспечивать валютой - естественно, при условии, что вновь созданные предприятия начинают работать на экс­порт. Но советская индустриализация не была ори­ентированной на экспорт. Ее задача заключалась в создании экономики, независимой от внешних рынков. А как могло быть иначе, если партия про­возгласила курс на строительство социализма в отдельно взятой стране, когда социалистическая страна будет существовать в условиях враждебно­го капиталистического окружения? Курс был взят на импортозамещающее развитие и создание еди­ного народнохозяйственного комплекса, поэтому объемы советского экспорта в конце 1930-х гг., рас­считанные по курсу рубля соответствующих лет, не намного превышали уровень конца 1920-х гг. и даже не дотягивали до уровня Российской Империи в 1913 г. Примечательно, что в самые «жаркие» годы советской индустриализации (1932-1935 гг.) экспорт СССР, рассчитанный по текущему курсу рубля, был примерно в два раза ниже, чем в 1928-1929 гг.

Впрочем, положительное воздействие инду­стриализации на внешнеторговый баланс СССР проявилось уже во второй половине 1930-х гг.: начал действовать эффект импортозамещения, т. е. имела место экономия валюты. За период 1929-1937 гг., согласно официальным статистиче­ским данным, производство машин и оборудова­ния в стоимостном выражении увеличилось в 13 с лишним раз (в постоянных ценах 1926/1927 г). А импорт машин и оборудования в стоимостном выражении (в текущих ценах) уже в 1933 г. соста­вил лишь 56,7% по отношению к 1929 г. В 1937 г. импорт машин и оборудования по отношению к 1929 г. снизился до 32,8%^[32].

По некоторым промышленным товарам в ре­зультате индустриализации уже после двух первых пятилеток произошло почти полное прекращение импорта. Это тракторы, автомобили, чугун, сель­скохозяйственные и текстильные машины, швей­ные машины, магнезит, асбест, химические удо­брения, цемент и т. д. По некоторым из названных товаров СССР успел даже превратиться в экспорте­ра. Например, в 1929 г. СССР ввез из-за границы ав­томобилей (и частей к ним) на сумму 54 млн. руб. В 1937 г. СССР уже вывез автомобилей на 24 млн. руб. По химическим удобрениям в 1929 г. был импорт на 50 млн. руб., а в 1937 г. имел место экспорт на сумму 29 млн. руб. и т. д.^[33].

Хотя и медленно, но под влиянием индустриа­лизации товарная структура советского экспорта стала меняться. В 1913 г. доля машин и оборудо­вания в экспорте Российской Империи составляла всего 0,2%. В 1928 г. этот показатель был и того меньше - 0,1%. А в 1938 г. уже 5% советского экс­порта приходилось на машины и оборудование^[34]. Отметим, что в полной мере созданный промыш­ленный потенциал страны проявился в товарной структуре экспорта СССР лишь после Второй ми­ровой войны. В 1950 г. доля машин и оборудова­ния в экспорте была равна уже 16,3%, а в 1954 г. поднялась до 21,5%^[35].

В целом, благодаря индустриализации Совет­ский Союз становился все более самообеспеченной, не зависящей от мирового капиталистического окружения страной. Согласно официальной стати­стике, в 1930-е гг. наблюдалось постепенное сниже­ние доли производившейся народным хозяйством СССР продукции, которая шла на экспорт. Привожу данные об отношении стоимости экспорта СССР ко всей валовой продукции народного хозяйства СССР за годы первой и второй пятилеток (%): 1929 г. - 3,2; 1930 г. - 3,5; 1931 г. - 3,0; 1932 г. - 2,5; 1933 г. - 2,2; 1934 г. - 1,8; 1935 г. - 1,3; 1936 г. - 0,8^[36].

валютная ситуация в россии
накануне индустриализации

Ситуация с валютными поступлениями и ва­лютными резервами накануне первой пятилетки была крайне напряженная. Государство постоянно занималось поиском дефицитной валюты:

- во-первых, для закупки потребительских товаров - от некоторых видов продовольствия до одежды и медикаментоы;

- во-вторых, для поддержания работающих предприятий. Советской промышленности посто­янно нужны были закупки за границей станков, запасных частей, специальных инструментов и даже металла.

В период 1924-1928 гг. внешняя торговля СССР была преимущественно дефицитной. За указанное пятилетие суммарное сальдо внешней торговли было равно минус 933 млн. руб. И это, следует заме­тить, при благоприятной конъюнктуре на рынках товаров, которые традиционно были экспортными для нашей страны (зерно, лес, нефть и нефтепро­дукты и др.). Валютных резервов у государства для покрытия импорта было максимум на срок два месяца. Так, на 1 января 1928 г. золотовалютные резервы Госбанка СССР равнялись 304,3 млн. зо­лотых рублей. Через год их величина осталась на прежнем уровне^[37].

А ведь у государства кроме задачи поддержа­ния минимального уровня импорта были и другие задачи. Так, по данным И. Б. Орлова, к началу 1929 г. СССР был должен только американским фирмам порядка 350 млн. долл.^[38] Согласно другому источ­нику, на момент начала первой пятилетки (1 октя­бря 1928 г.) внешний долг СССР был равен 485 млн. золотых рублей ^[39], т. е. в полтора раза превышал золо - товалютные резервы Госбанка.

Парадоксы внешнеторговой статистики

В таблице 7 приведены сводные данные об экс - порте и импорте СССР как в стоимостных, так и фи­
зических показателях. Нам эта таблица потребуется для дальнейшего анализа.

Таблица 7. Внешняя торговля СССР за отдель­ные годы (млн. руб.; по курсу рубля 1950 г.)

Период *	Экспорт		Импорт			Сальдо внешней торговли, млн. руб.	Превышение экс­порта над импор­том по массе (раз)
	Млн. руб.	Масса, т	Млн. руб.	Масса, т	Доля средств производства (по стоимости), %
1	2	3	4	5	6	7	8
1913**	5298	24,1	4792	15,3	73	+506	1,58
1920***	5	0	32	0	36	-27	-
1924	1174	6,7	906	1,0	82	+268	6,70
1925	2119	6,2	2882	1,8	72	-219	3,44
1926	2527	7,9	2401	1,5	82	+36	5,27
1927	2600	9,6	2642	1,8	90	-42	5,33
1928	2799	8,9	3321	2,0	90	-522	4,45
1924-1928	11219	39,3	12152	8,1	81	-933	4,85
1929	3219	14,1	3069	2,0	88	+150	7,05
1930	3612	21,3	3690	2,8	89	-78	7,61
1931	2827	21,8	3851	3,5	95	-1024	6,23
1932	2004	18,0	2454	2,3	93	-450	7,83
1933	1727	17,9	1214	1,2	94	+513	14,92
1929-1933	13389	93,1	14278	11,8	91	-889	7,89
1934	1458	17,3	810	1,0	88	+648	17,30
1935	1281	17,2	841	1,2	89	+440	14,33

 

1936	1082	14,2	1077	1,2	91	+5	11,83
1937	1312	13,0	1016	1,3	93	+296	10,00
1938	1021	9,5	1090	1,2	93	-69	7,92
1934-1938	6154	71,2	4834	5,9	91	+1320	12,07
1939	462	4,3	745	0,8	95	-283	5,38
1940	1066	4,6	1091	4,4	89	-25	1,05
1939-1940	1528	8,9	1836	5,2	91	-308	1,71
1929-1940	21071	173,2	20948	22,9	91	123	7,56

^* В данной таблице пятилетние периоды не совпадают с офици­альной хронологией пятилеток, которые провозглашались партией и правительством. Хотя формально старт первой пятилетки состоялся в 1928 г., практически масштабное финансирование индустриализации началось в 1929 г. Поэтому наша хронология пятилеток имеет сдвиг на 1 год по сравнению с принятой.

Источник: Внешняя торговля СССР за 1918-1940 гг (Статисти­ческий обзор). - М., 1960.

Как видно из таблицы 7, подавляющая часть всего советского импорта приходилась на сред­ства производства (остальное приходилось на по­требительские товары). Средства производства пре­обладали уже в импорте дореволюционной России (73% в 1913 г.). Их удельный вес в пятилетии, пред­шествовавшем индустриализации (1924-1928 гг.), был равен 81%. В период индустриализации (1929­1940 гг.) доля потребительских товаров в импорте СССР уменьшилась до 9%, а доля средств произ­водства возросла до 91%. В отдельные годы периода индустриализации она доходила до 95%. В общем, индустриализацию страны лишь за счет измене­ния структуры импорта провести было нельзя, поскольку доля предметов потребления в импорте была ужата до предела.

Данные таблицы 7 можно дополнить стати­стикой машин и оборудования (табл. 8). Если доля средств производства в импорте была достаточна устойчивой, то доля машин и оборудования была подвержена достаточно серьезным колебаниям.