Понятие юридической фикции

 

Несмотря на сформулированное выше определение фикции как приема юридической техники, можно с глубоким убеждением заявить, что понятие "юридическая фикция" значительно шире. Фикция пронизывает не только многие сферы человеческой деятельности в целом, но и права и законодательства в частности. Поэтому, в этой связи, данное исследование будет неполным, если не рассмотреть все стороны (грани) феномена юридической фикции.

Определять термин "юридическая фикция" так, как это делали много лет назад первые ее исследователи*(365), в настоящее время уже нельзя. Пришло понимание того, что фикция на самом деле обладает более широким спектром функций, чем казалось на первый взгляд. Она проявляет себя в различных качествах.

Целью написания настоящего параграфа стало выявление основных подходов к пониманию феномена юридической фикции, которые существуют в современной правовой науке, определение их положительных и отрицательных сторон.

И.В. Филимонова выделяет следующие подходы к указанному феномену*(366):

1. Классический (традиционный, узкий) подход, согласно которому фикция рассматривается как прием (средство, способ) юридической техники.

2. "Двойственный", когда фикция рассматривается в двух вариантах.

3. "Нормативный", когда юридические фикции рассматриваются как особые нормы права.

4. Некоторые ученые рассматривают фикцию как предположение, т.е. метод, напоминающий презумпцию. Этот подход достаточно стар, но до сих пор не сдал своих позиций.

5. Фикция как юридический факт.

6. "Расширенный" подход к пониманию юридической фикции, суть которого заключается в том, что он включает в себя практически все вышеуказанные подходы, а также рассмотрение фикции в негативном смысле (фиктивный брак, фиктивное банкротство, фиктивный обмен жилыми помещениями и т.д.).

Ничего не имея против классического (традиционного) подхода, суть которого рассматривалась в предыдущем параграфе, все-таки хотелось бы отметить, что автор поторопилась выделять так называемый "двойственный" подход.

Данный вариант И.В. Филимонова рассматривает в названной работе лишь на одном примере - определении фикции, данном К.К. Панько, который видит юридическую фикцию как "прием законодательной техники, состоящий в признании существующим несуществующего и обратно, а также свойство нормы права не соответствовать потребностям общества в процессе правотворческой или правоприменительной деятельности"*(367).

"Нормативный" подход к пониманию юридической фикции, в отличие от "двойственного", имеет большее количество приверженцев.

Например, О.А. Баршова отмечает, что фикция - это "норма права, регулирующая отношения объективной действительности"*(368).

Л.А. Душакова отмечает, что "правовая фикция - это закрепленная в соответствующих правовых источниках и используемая в юридической практике особого рода правовая норма, посредством которой положения, не существующие в действительности или противоречащие ей, императивно провозглашаются существующими и имеющими юридическое значение с целью преодоления невосполнимой неизвестности в правовом регулировании общественных отношений"*(369).

Ю.Г. Зуев утверждает, что "юридические фикции представляют собой своеобразные нормы права"*(370).

Нормы-фикции выделяют и ряд других авторов*(371).

Рассматриваемый подход вызывает некоторые возражения. Как указывает Е.А. Джазоян, сторонниками "нормативной концепции" фикции допускается грубая методологическая неточность - смешиваются понятие фикции как средства юридической техники и форма ее отражения (закрепления) в виде правовой нормы*(372). Эту точку зрения поддерживает И.В. Филимонова*(373).

Возникает вопрос: а почему фикция не может отождествляться с правовой нормой? Это не только прием, с помощью которого норма формулируется. Фикция пронизывает все сферы человеческой жизни: бытовую, экономическую, политическую, научную, духовную и пр. А уж если говорить о правовой стороне жизни общества, то здесь феномен фикции настолько многогранен, что пока еще не удалось изучить пределы его распространения и возможностей. Он может использоваться не только в каком-то одном понятии, виде, факте и пр., а, наоборот, изучаемый феномен может выражаться многогранно: от нормы права (причем фикции могут содержаться и в актах толкования норм права) до источника права (в виде мифов, например).

Некоторые исследователи рассматривают фикцию как предположение*(374). Представителем данного подхода был Г. Дюмериль, который отмечал, что "слово "фикция" на юридическом языке означает предположение какого-либо факта или качества, предположение, противоречащее нередко действительности, но рассчитанное на то, чтобы произвести известные юридические последствия"*(375).

К сожалению, и сегодня у него существуют последователи. Например, Ю.Г. Зуев, исследуя природу презумпций в уголовном праве и отграничивая их от фикций, считает, что фикции и презумпции - виды правовых предположений*(376). К предположениям относят юридическую фикцию и некоторые другие авторы*(377). Представляется, что логичнее принять сторону их оппонентов: О.А. Курсовой (фикция, обладая собственной природой и, соответственно, собственными способами образования, предположением быть не может)*(378); Р.К. Лотфуллина (юридическую фикцию нельзя относить к предположениям, если предположение понимать как предварительное суждение, догадку о чем-нибудь, не подтвержденную прочными доказательствами мысль о чем-либо)*(379) и др.

Следующий подход, по классификации И.В. Филимоновой, подразумевает рассмотрение фикции в качестве юридического факта*(380). Здесь, как и в случае рассмотрения второго подхода (двойственного), автор приводит всего лишь одну точку зрения, а именно В.В. Лазарева и С.В. Липеня, которые понимают под фикцией разновидность юридических фактов и определяют ее как "несуществующее явление или событие, признанное в установленных юридических процедурах существующим"*(381).

Наверное, все-таки некорректно представлять тот или иной научный подход всего лишь одной какой-либо точкой зрения; тем более необходимо учитывать тот факт, что указанные авторы не занимались отдельно проблемой фикций в праве. Если делать обобщения на основе одного мнения (высказывания), то, в таком случае количество подходов к анализу (изучению) того или иного объекта возрастет в несколько раз.

Наконец, последний, "расширенный", подход к пониманию юридической фикции, предложенный И.В. Филимоновой. Раскрывая суть данного подхода, автор ссылается на Е.А. Джазояна, который отмечает, что "различного рода неправомерные деяния и институты (фиктивный брак, фиктивное банкротство, фиктивный обмен жилыми помещениями и т.д.) являются фикциями в праве, используемыми главным образом в общеупотребительном значении этого слова, но не правовыми фикциями"*(382). Таким образом, автор разграничивает позитивные и негативные фикции, используя при этом не совсем убедительную терминологию: фикции в праве и правовые фикции. А разве правовые фикции имеют место быть не в праве? Считаем возможным для обозначения разграничения указанного вида фикций в праве ввести терминологию: позитивные (положительные) и негативные (отрицательные) фикции. Допустимо согласиться с мнением К.К. Панько, предлагающего в данной ситуации ввести термины: фикция, имманентная закону, и антипод закона*(383). В пользу предложенной мной классификации высказывается и О.А. Курсова. Она пишет: "Фикция может вполне удачно "вписываться" в самые разнообразные правовые технологии, в том числе и негативные, "теневые"*(384). Фиктивное на уровне реализации проявляется в фиктивных сделках и фиктивных состояниях, иных действиях, имеющих целью своеобразную корректировку действительности с самыми разнообразными намерениями (стремление вызвать те или иные правовые последствия или, напротив, избежать их)*(385).

Точку зрения вышеперечисленных авторов поддерживает Р.К. Лотфуллин: "...Фиктивное в праве имеет множество проявлений: это и особые средства юридической техники; это и разновидности правотворческих и правореализационных ошибок; это и фиктивные сделки; и ряд других явлений"*(386).

Хотелось бы возвратиться к названию данного подхода. Полагаю, что название "расширенный" не вполне соответствует его сущности и позициям авторов. Представляется, что более корректным было бы назвать его "антагонистическим"*(387), так как данный подход позволяет рассматривать совершенно противоположные виды фикций в праве.

В целом считаю предложенную И.В. Филимоновой классификацию подходов к феномену юридической фикции в некоторой степени некорректной. Например, так называемый "двойственный" и "фактический" (когда фикция рассматривается как юридический факт) подходы, ввиду представления их сущности единичными авторами, можно объединить в один (частный).

Что касается подхода, позволяющего рассматривать фикцию как предположение, то, к сожалению, можно констатировать, что он имеет место быть. Почему к сожалению? Потому, что приверженцы данного подхода обостряют проблему соотношения фикций и презумпций. Сегодня нет четких критериев разграничения этих категорий, что вносит путаницу в правовую действительность. Единственным на сегодняшний день четким критерием разграничения презумпций и фикций является возможность опровержения первых, так как фикция всегда неопровержима.

И последний, по мнению И.В. Филимоновой, "расширенный" подход, который "включает в себя практически все вышеуказанные подходы, а также рассмотрение фикции в негативном смысле". Если он включает все подходы, то какой смысл их вообще было выделять?

Предлагаю следующий вариант видения рассматриваемого вопроса, т.е. классификации подходов к феномену фикции:

1. Классический (традиционный, узкий) подход, согласно которому фикция рассматривается как прием (средство, способ) юридической техники*(388).

2. Нормативный, когда юридические фикции рассматриваются как особые нормы права (О.А. Баршова, А.В. Демин, Л.А. Душакова, Ю.Г. Зуев и др.)*(389).

3. Предположительный (презумпционный), рассматривающий фикцию как предположение (презумпцию) (О.А. Курсова, В.А. Кучинский, Р.К. Лотфуллин, Н.А. Никиташина и др.)*(390).

4. Антагонистический (рассмотрение фикции в негативном смысле: фиктивный брак, фиктивное банкротство, фиктивный обмен жилыми помещениями и т.д.) (Е.А. Джазоян, К.К. Панько и др.)*(391).

Кроме указанных основных подходов, существуют и частные, содержащие мнение отдельных ученых. Например, двойственный, когда фикция рассматривается в двух не связанных между собой вариантах*(392); фактический (фикция как юридический факт)*(393) и пр.

Учитывая многообразие и разносторонность современных подходов к пониманию юридической фикции, необходимо отметить, что это порождает определенные сложности в формулировании определения понятия фикции.

Анализируя взгляды ученых на данную проблему, можно увидеть юридическую фикцию в различных формах (элемент содержания права, прием (средство, способ) юридической техники, особая норма права, предположение, юридический факт, антипод закона и пр.).

Таким образом, объем понятия "юридическая фикция" предстает в более широком спектре, чем это представляется на первый взгляд. Как отмечает И.В. Филимонова, "употребляя этот термин, мы имеем в виду не только фикцию как прием правомерной деятельности, но и фикцию как прием неправомерной деятельности"*(394).

В связи с этим можно утверждать, что точное и полное определение юридической фикции сформулировать просто невозможно, как невозможно сформулировать такое же определение материи, энергии и информации.

Тем не менее, все-таки предлагается следующее авторское определение:

Юридическая фикция - это универсальный общеправовой феномен, элемент содержания права, выраженный в различных формах (как прием юридической техники, особая норма права, предположение, юридический факт и пр.), состоящий в признании несуществующего положения существующим и наоборот, имеющий особое целевое назначение в механизме правового регулирования общественных отношений и являющийся одним из способов преодоления состояния неопределенности в правовом регулировании.