Перенос и контрперенос

 

Авторы, относящие себя к психоаналитическому направлению, обычно ограничивают применение этого термина, обозначая им эмоции, мысли и виды поведения, которые привносятся в сессию как отражения биографии или личного опыта человека, а не как реакции на реалии терапевтического процесса. Возникновение переноса у клиента желательно, поскольку цель психоанализа — проработка этих архаических комплексов. Возникновение переноса, или контрпереноса (как он обычно называется), у терапевта обычно считается проблематичным, потому что он мешает его способности объективно обрабатывать материал клиента.

Более поздние источники, описывающие терапевтический процесс, обычно используют термин «перенос» для обозначения всех эмоций, мыслей и видов поведения, которые клиент и терапевт привносят в сессию, логично предполагая, что никто не может изолировать себя от своего прошлого опыта и что любое переживание, с которым человек сталкивается в настоящем, интимно связано со всем, что было в его опыте ранее. Остается надеяться, что в этом случае терапевт более полно осознает воздействие своего прошлого на свое настоящее функционирование. С этим осознанием приходит способность использовать то, чему он научился в прошлом в работе, происходящей в настоящем. Цель терапии — создавать такое же осознание у клиента, позволяющее ему использовать свой прошлый опыт, а не становиться его жертвой.

Перенос со стороны ребенка происходит и тогда, когда он реагирует на события, происходящие внутри его экосистемы неким способом, соответствующим проблемам, имеющим место на терапевтических сессиях. Подобным же образом термином «контрперенос» обозначаются эмоции, мысли и виды поведения, которые вы привносите в ваши взаимодействия с ребенком. Проблемы всех типов, связанные с переносом, осложняют и для вас, и для ребенка сохранение самых необходимых ролевых границ в ходе лечения.

 

Перенос.

 

1.  Можно выделить три типа переноса, обычно проявляемым детьми, потому что они могут стать причинами проблем, возникающих в процессе терапии. В определенный момент в ходе вашей работы с ребенком весьма вероятно, что он перенесет на вас часть своих отношений с родителями. Он может реагировать на вас как на хорошего или на плохого родителя; если терапия проходит хорошо, чаще происходит последнее. Наиболее очевидное проявление такого типа переноса вы можете заметить, когда ребенок начинает называть вас мамой или папой. Назначение этих имен редко зависит от пола, потому что дети склонны называть мамой всех терапевтов — и мужчин, и женщин. Иногда ребенок будет пытаться вовлечь вас в обсуждение ваших собственных детей, а затем говорить о том, как могло бы быть, если бы вы были его родителем. В других случаях этот перенос проявляется не непосредственно на сессии, а дома или в школе. Дети могут просто сказать родителям, что они хотели бы, чтобы их родителем были вы.

Как бы ни проявлялись переносы родительских отношений, если адекватно не справиться с ними, они угрожают самой возможности продолжения лечения. Очень важно помочь ребенку назвать перенос фантазией, которая никогда не осуществится. Вам следует активно интерпретировать потребности и мотивы, лежащие в основе желания ребенка видеть вас своим родителем. Обычно такой ребенок переживает актуализированное состояние потребности, которое родитель, на его взгляд, не в силах удовлетворить. Появление этого типа переноса также необходимо прорабатывать с родителями, которые могут остро чувствовать угрозу, исходящую от глубины привязанности к вам их ребенка. Им понадобится знать, о каких потребностях он пытается сообщить, чтобы они могли обращаться к ним, а не обижаться на отвержение, демонстрируемое ребенком.

2. Вторая общая реакция переноса возникает, когда дети начинают считать терапевта всезнающим и всемогущим. Если вы помогаете им придумать решение некоей проблемы, которое срабатывает, когда они осуществляют его, полученный результат, особенно для самых маленьких клиентов, может казаться волшебством. Если вы работаете с родителями и способствуете изменениям их поведения, эта ваша способность может казаться еще более магической. Ребенок начинает ждать, что вы справитесь со всем, и может разочароваться, обнаружив, что это не так. Эта ситуация действительно отражает фазу развития отношения детей с родителями, на которую они впервые вступают, находясь на втором уровне; проходя ее, дети постепенно начинают понимать, что, хотя их родители очень сильные, они не могут защитить их от всего. Эта ситуация снова возникает, когда дети достигают четвертого уровня развития и внезапно замечают, что их родители — вполне обычные люди, которые тоже ошибаются.

Данный тип переноса вызывает меньше проблем, влияющих на общий ход лечения, чем перенос отношений с родителями, но с ним все равно нужно справляться. На сессиях следует активно интерпретировать потребности и мотивы ребенка, лежащие в основе его желания обладать всесильным хранителем. Родителям тоже следует осознавать, какие чувства вызывают у ребенка фантазии относительно терапевта.

3. Последняя проблема переноса, обсуждаемая здесь, касается случаев, когда дети переносят эмоции, мысли и виды поведения из игровой комнаты в свою реальность, а не наоборот. Ребенок, которому нельзя стрелять из пистолета дома, но можно на терапии, в течение нескольких часов после каждой сессии внезапно начинает делать вид, будто стреляет в членов своей семьи. Ребенок, ставший очень зависимым на терапии, становится очень прилипчивым и зависимым дома. Ребенок, чье поведение дома и так было проблематичным, еще более ухудшается вскоре после начала терапии. Все эти ситуации довольно распространены, но любая из них может привести родителей к мысли, что терапия не только не улучшает, но и еще более усложняет положение.

Как и в случае со всеми остальными типами переноса, важно, чтобы вы активно интерпретировали и для ребенка, и для его родителей лежащие в основе его поведения потребности и мотивы. Часто с этими проблемами можно справиться, создав ритуалы вхождения в сессию и выхода из нее, которые делают для ребенка очевидным, что игровая комната — это уникальная среда со своими правилами и ожиданиями. Если есть такая возможность, обсудите вероятность переноса с родителями, прежде чем он произойдет. Кроме того, обсудите стратегии управления поведением. Многие родители думают, что раз вы позволяете некое поведение на сессии, вы ожидаете, чтобы они позволяли демонстрировать его дома. Часто они испытывают большое облегчение, обнаружив, что вы хотите, чтобы дома они устанавливали для ребенка границы и помогали ему учиться адекватно оценивать, что уместно в одной среде и неуместно в другой.

 

Попытка понять и прояснить пациенту произошедший перенос может иметь для него неоценимое значение, но и представлять серьезную угрозу. Паци­ент заново переживает прошлые события, испытывая непосредственные и интенсивные чувства в настоящем. С одной стороны, это может быть ключом ко мно­гим инсайтам, поможет полностью осознать прошлые события и их роль в возник­новении актуальных проблем. Однако зачастую, если пациент переживает эти аф­фекты в переносе на личность психотерапевта, это может привести к сильному сопротивлению, которое станет серьезным препятствием для дальнейшей работы. Существуют разные виды переноса при работе с детьми:

1) перенос характера;

2) перенос прошлых отношений;

3) перенос актуальных отношений;

4) перенос на психотерапевта как на объект экстернализации.

Перенос характера является привычной формой отношения к определенным людям; отношение не соответствует объекту, но возникает из значимых прошлых переживаний. Как Марк (глава 1), так и Дуглас (глава 3) немедленно реагирова­ли на взрослых (авторитеты) характерным страхом и последующим использова­нием механизма защиты — позиции «трудного ребенка». Они привычно реагиро­вали на новых взрослых так, как будто те были атакующими отцами.

Перенос прошлых отношений — это производное от прошлых значимых отно­шений, которые проявились в психотерапевтической ситуации после некоторого периода работы. Они также являются неадекватными реакциями на психотера­певта. Прошлый опыт подавлен, но последствия этого опыта порождают актуаль­ные расстройства в виде симптомов или проблемного поведения. Процесс психо­терапии помогает пробудить желания, страхи и бессознательные воспоминания, которые взаимосвязаны с прошлым опытом, благодаря существующим отношени­ям с психотерапевтом. Перенос прошлых отношений отличается от переноса ха­рактера, который более глобален, выражается по отношению ко многим людям и обычно очевиден с самого начала лечения. Перенос прошлых отношений посте­пенно возникает в ходе лечения и под давлением компульсии повторения.

Другим важным источником переноса является перемещение на психотерапев­та скрытых проблем между ребенком и членами семьи. Этот феномен называется переносом актуальных отношений. Ребенок-пациент часто выражает во время сеанса (как только психотерапевтическая ситуация ощущается как более безопас­ная) запрещенные аффекты, которые он испытывает по отношению к родителям или братьям и сестрам. Существуют два основных источника этого вида переме­щения: внешние конфликты, связанные с семейными проблемами, и конфликты развития, которые соответствуют возрастному периоду ребенка.

Последним типом переноса является неадекватное использование психоте­рапевта как объекта экстернализации. При этом ребенок выделяет какой-либо аспект внутреннего конфликта и затем перемещает его на психотерапевта, что приносит ему некоторое облегчение. Рассмотрим, например, типичный процесс, связанный с подростковым возрастом. Многие тинэйджеры испытывают сильные сексуальные переживания и внутренней борьбе (например, «Я не должен прояв­лять эти чувства») предпочитают экстернализацию контролирующих механизмов (задействованных в конфликте компонентов Суперэго), перемещая их на родите­лей или другие авторитеты. Их собственное чувство вины подавляется, при этом авторитетам приписывается ответственность за «навязанную одержимость ви­ной». В ходе терапии пациенты прибегают к расщеплению своих внутренних кон­фликтов, приписывая психотерапевту некоторые их аспекты.

 

 

Контрперенос.

 

Контрперенос – ситуация, при которой чувства и установки аналитика по отношению к пациенту являются дериватами прежних ситуаций жизни аналитика, перемещенных на пациента. Таким образом, контрперенос отражает собственные бессознательные реакции аналитика но пациента, хотя некоторые аспекты этого феномена могут быть осознанными. Феномен аналогичен переносу, имеющему огромное терапевтическое значение при анализе. В узком смысле контрперенос определяется как специфическая реакция на перенос пациента. Некоторые относят к нему все эмоциональные реакции аналитика на пациента — сознательные и бессознательные, в частности, те, что препятствуют аналитическому пониманию и технике. В таком расширенном понимании этот феномен, пожалуй, лучше называть контрреагировонием.

Во всех случаях с контрпереносом лучше всего справляться, сохраняя такой уровень осознанности, который позволял бы удовлетворять свои потребности помимо сессий с детьми, то есть, чтобы он не возникал, но так не бывает. Решение этой проблемы может потребовать прохождения курса психотерапии и/или регулярного посещения супервизии, но она должна активно решаться прежде, чем сможет оказать негативное воздействие на ваших клиентов-детей и на их семьи.

Предполагают, что большинство проблем, связанных с контрпереносом, возникающим при лечении детей, происходят из одного источника: этот источник — то, что терапевт был воспитан родителями, у которых имелся нарциссический радикал. Многие, кто исследовал эту проблему, называют реакцию на нарциссизм родителей одной из главных причин выбора карьеры психоаналитика. (Помогающая профессия). Если ребенок сообразительный, он научается удовлетворять потребности своих родителей в надежде, что постепенно они смогут вернуть ему свою благосклонность. Чтобы достичь этого, ребенок должен научиться читать потребности других людей и откладывать удовлетворение своих собственных. Такой опыт и связанные с ним навыки могут стать в дальнейшем основанием для возникновения интереса к сфере психоанализа. Человек просто продолжает демонстрировать паттерн межличностного взаимодействия, который он запустил в ранние годы жизни. Если терапевт, обладающий таким паттерном, не осознает его или не умеет с ним справляться, это представляет опасность для клиентов. Психоаналитик должен уметь поддерживать себя так, чтобы постоянно удовлетворять собственные потребности, чтобы избежать соблазна использовать для их удовлетворения клиентов.

Это сущностное переживание, имеющееся в биографиях многих специалистов в сфере психического здоровья, движет их желанием заботиться о других, часто достигая крайне нереалистичных ожиданий относительно своей способности способствовать изменениям. (Часто это касается педиатров). Терапевт хочет делать все для всех и принимает на себя роль защитника ребенка. Он начинает полагать, что любого ребенка можно спасти, если только будет совершино нужное вмешательство в нужное время. Возникает иллюзия, что можно влиять не только на ребенка, но и на его мир. (Родители могут провоцировать, приглашая домой поработать). Главным риском здесь является профессиональное выгорание. Когда реальность бьет в полную силу, вы чувствуете себя подавленным и склонны отказаться от клиента, чтобы ваш провал в удовлетворении его потребностей не был столь очевидным.

 

Существует исследование, говорящее о том, что тип и степень контрпереноса, демонстрируемого терапевтом, могут быть связаны с диагнозом ребенка. Дети, диагностированные как дистимики, то есть, с нарушением настроения (уныние, подавленность, печаль) обычно вызывают наиболее позитивный контрперенос. (Но не депрессия или аутизм). Дети с диагнозом «поведенческие нарушения» вызывают наиболее негативный контрперенос. На детей с диагнозом «пограничные психические расстройства» терапевты склонны реагировать наиболее активными контрпереносными действиями (особенно амбивалентными). В общем, это исследование подкрепляет мнение о том, что дети с большими нарушениями вызывают у терапевта более негативный контрперенос и большее отреагирование связанных с ним негативных чувств. («Как он меня измотал!», «Он, прямо, как «черная дыра!»).

С этой ситуацией связаны гнев и фрустрация, которую терапевт испытывает, когда ребенок не демонстрирует улучшения. Можно чувствовать, что сделано все возможное для удовлетворения его потребностей и поэтому теперь он должен удовлетворить ваши или, по меньшей мере, способствовать улучшению вашего самочувствия, показав позитивные изменения. Эти чувства очевиднее всего в случаях с детьми, в которых вложено много сил и энергии. Особенно сильно фрустрируют ухудшения и регрессы клиента. Нередко регрессирующие дети с признаками проблем сепарации-индивидуации часто инициируют такие чувства почти у каждого, с кем они вступают в контакт, а не только у своих терапевтов. И снова существует тенденция со временем отказываться от таких детей. (От взрослых, тоже).

Одна из попыток классификации контрпереноса:

•     Проблемно-специфический контрперенос используется для описания чувств, вызываемых бессознательным материалом самого терапевта. Этот тип наиболее часто упоминается в психоаналитической литературе.

•     К стимульно-специфическому контрпереносу относятся негативные реакции терапевта на стимулы, находящиеся вне терапевтической сессии и не связанные непосредственно с ребенком, такие, например, как развод его родителей. И чувства к этим родителям.

• качественно-специфическом контрпереносе говорят, когда во всех взаимодействиях с детьми терапевт демонстрирует некоторые личностные черты, даже если они неуместны для данного ребенка. Такой контрперенос можно наблюдать у терапевта, испытывающего потребность в том, чтобы каждому ребенку, например,

 

нравились его сессии, и поэтому излишне стимулирующего своих клиентов, в том числе и гиперактивных.

•    ребенок-специфический тип контрпереноса имеет место, когда ребенок вызывает

у терапевта те же самые реакции, которые он вызывает у людей, окружающих его в его собственной среде. Этот последний вид контрпереноса сопряжен с особыми проблемами, потому что терапевту сложно создавать на сессиях корректирующие переживания. (По поводу снов, брезгливость (энкопрез), возмущение или вообще сильная аффективная реакция).

Независимо от того, какой контрперенос вырабатывается, важен не сам факт его возникновения - важно то, как с ним удается справиться, чтобы продолжить действовать в интересах ребенка.

Есть еще один круг проблем, связанных с контрпереносом. Это возникающие иден­тификации терапевта со своим клиентом или с его родителями. Было выделено четыре типа идентификации:

• Во-первых, идентификация с ребенком, когда терапевт начинает реагировать на родителей ребенка точно так же, как и сам ребенок. Все дети приходят на лечение потому, что их родители чувствуют, что не способны удовлетворить потребности ребенка и нуждаются в помощи профессионала. Это означает, что все дети-клиенты совершенно оправданно могут считать, что их родители некоторым образом не смогли позаботиться о них. Проблемы начинаются, когда вы соглашаетесь с восприятием ребенка и не учитываете воздействия самого ребенка на формирование текущей жизненной ситуации. Такую потерю общей картины особенно легко совершить, когда родители ребенка на самом деле вели себя халатно или даже деструктивно, как в случае насилия над ребенком. Вы начинаете считать родителей плохими людьми, неспособными измениться даже в случае, если изменятся окружающие их условия. Вы должны постоянно быть настороже, чтобы не потерять способность видеть общую картину, потому что это подрывает не только весь процесс лечения данного клиента, но и вашу способность работать с родителями.

• Во-вторых, терапевт может выработать идентификацию с родителями ребенка. В этом случае терапевт начинает смотреть на ребенка и обращаться с ним точно так же, как и его родители. Это особенно легко сделать, когда приятные, образованные родители пытаются справиться с ребенком, имеющим очень серьезные нарушения. (Пример с аутистом).

• В-третьих, когда терапевту не нравятся нeкоторые характеристики родителя, и он начинает последовательно поступать в пику ему, говорят о наличии реактивной идентификации. Терапевту может не нравиться жесткое внимание родителя к опрятности и чистоте, и поэтому на сессии он поощряет ребенка разводить грязь и беспорядок. Это приводит к конфликту, в котором терапевт уже встал на одну из сторон. • И, наконец, существует проективная идентификация, когда терапевт относится к неприемлемым потребностям или эмоциям ребенка так, как к своим собственным. Отличие от простой идентификации с ребенком суть в том, что терапевт неспособен осознать, что эти чувства изначально принадлежат ребенку (они индуцируются). Может казаться, что заброшенный ребенок в ходе терапии умудряется вызвать у терапевта чувства отверженности и боли. Это не означает, что ребенок делает это сознательно; скорее, это найденный им бессознательный способ вызывать чувства у других. Вне зависимости от природы идентификации она должна рассматриваться как форма контрпереноса и поэтому попадать под жесткий контроль. При этом про­блемой становится не само появление идентификации и/или связанных с ней чувств, а та степень, в которой она мешает терапевту действовать в интересах ребенка.